Между ночью и днем

Весь день он был как на иголках, хотя причины для этого не было. Ну не из-за кэналлийских же слуг он в таком напряжении?! Убить они его не убьют – кэналлийцы не пойдут против приказов своего соберано. Осуждающие взгляды старой служанки и откровенно-неприязненные Хуана? Переживет. Главное, что думает о нем эр Рокэ, а слуги могут убираться к Леворукому со своей злобой. Ну так в чем же дело? Какая-то мысль на грани сознания никак не давала покоя, что-то не то чтобы опасное, но тревожное. Дело в сне? Что Ворону там было не до него? Но Ворону сейчас действительно не до пустых разговоров, так что ничего странного, что Дикону такое приснилось. Да и Придд в этом сне был настроен вполне дружески, не то что его младший брат. Перед которым эр Рокэ сказал извиниться. Злись, не злись, а делать это придется. Вечером Герард отправился встречать свою мать, и Дикон не знал, куда себя деть – никаких поручений не было, Ворон сказал, чтобы его не беспокоили, и заперся в кабинете, а Робер наверняка уехал к Марианне. Оставался лишь один собеседник, пусть и не самый общительный – Дидерих. Лучше, чем ничего, но сегодня вымышленные истории лишь нагоняли тоску, и Дикон решил почитать что-нибудь другое. Посмотреть в библиотеке что-нибудь про Гальтару? А это мысль! Вполне может быть, что пару лет назад он слишком увлекся романтичными легендами и не заметил что-то важное. И будет что рассказать Герарду завтра утром. Да и читать в библиотеке будет удобнее – там и стол большой, и кресла уютные. Как же он раньше не додумался? Дикон решительно встал и отправился наверх, предвкушая, что найдет что-нибудь интересное. И Ворон тоже поймет, что он не впустую время тратит, а пытается чему-то научиться! Сам пытается, а не потому, что Ворон сказал нужные книги найти. Дверь открылась бесшумно, толстый ковер глушил звук шагов, свечи на столе тихо потрескивали. Дикон вошел внутрь и замер. Меньше всего он надеялся увидеть здесь Катари. Катари Ариго со старшим братом, Ворона и Придда. Младшего. Жермон и Валентин сидели спиной к двери и не видели Дикона, да и остальные тоже заметили его не сразу – глаза Алвы были прикрыты, а Катари сидела, опустив голову. Но это была она! Живая!.. – Монсеньор, – голос Валентина был тусклым даже для Придда, – мне кажется, вы ошибаетесь. Джастин не хотел мстить, но... Как говорил Удо во сне этой ночью? Речь шла о чем-то давнишнем, о чем следует знать Валентину и некому Герману, пока Спрут не запутался в своих щупальцах окончательно. Закатные твари, так Удо имел ввиду Жермона Ариго?! Но при чем тут Валентин? И Катари?! Спрут приносил Катари цветы, она ему нравилась. И сейчас, наверняка нравится. Только шансов у него гораздо больше, чем у Повелителя Скал. Или нет? – Ричард, выйдите вон, – произнес Алва не открывая глаз, – а в следующий раз – стучите. Мне казалось, этим азам учат в раннем детстве. Леворукий, сейчас только выволочки на глазах у Катари не хватало! Конечно, он сам виноват, что вошел не постучав, но кто ж знал, что тут кто-то есть! – Извините, я думал, что тут никого не будет. Хуан сказал, что вы в кабинете. Катари подняла на него глаза, болезненно поморщилась и тут же отвернулась. Не простила. Отступила, согласилась не обвинять в нападении, но не простила. Дикон плохо помнил, как вышел из библиотеки и оказался сидящим на ступенях лестницы. Алва разозлился не на шутку, но дело даже не в этом... Кем бы ни была Катари, он ее все еще любил. А она его – нет. Доказать ей, что он не болван и не глупец, он еще смог бы, но убийства она не забудет. – Снова вы?! Валентин едва успел остановиться, иначе они оба покатились бы по лестнице кубарем. Но чтобы Спрут несся по ступеням так, словно за ним Изначальные твари гнались? Джастин, более живой и веселый, чем его неумерший брат, еще был бы на это способен, но Валентин? И чтобы в его голосе было столько ярости? Джастин! Наверняка речь шла именно о нем! В Лабиринте Алва говорил, что ту картину заказал именно Ги Ариго – брат Жермона и Катари. А ведь он и старшему брату что-то подобное мог подстроить... Никто ведь толком не знает, почему Жермона вышвырнули из дома. Все сходится. Просто Ариго оказались не такими подлыми, как Придды, хоть и такими же глупыми – поверили в ложь о старшем сыне, но убить его не смогли. – С дороги, – произнес Придд уже привычно-безликим тоном, – вы мешаете мне пройти. Разумнее было бы отойти в сторону, уступить и смолчать, но Дикон не выдержал: – Вы говорили о Джастине? – Это не ваше дело. – Речь шла о письме Катари, да? И о картине? – Это не ваше дело. „Ты забыла, что говоришь не с Феншо и не с Окделлом. Я смотрел на тебя, когда ты заканчивала письмо, а потом доставил запечатанную тобой смерть.“ – Его диктовал Штацлер! Или вообще сам написал! А картину заказал Ги, Катари тут не при чем! – Это не ваше дело, Окделл. Говорил Валентин презрительно и спокойно, как когда передавал его Карвалю на Кольце Эрнани. Только на этот раз Придд смотрел ему в глаза. С ненавистью. Раздались шаги. Катари и Жермон. Придд отошел в сторону, Дикон тоже посторонился, пропуская обоих Ариго. Он хотел извиниться, сказать хоть что-то, пока еще она не ушла, но не смог выдавить ни слова – Катари смотрела сквозь него, словно Дика Окделла на лестнице не было, а был только Придд, которому она кивнула на прощание. И который на кивок не ответил. Значит, и не любил ее вовсе! Ариго вышли из дома, Валентин собирался уйти следом, но Дикон придержал его за плечо: – Мы не договорили, герцог. – Мне с вами разговаривать не о чем. А если вы запоздало обеспокоились судьбой Катарины Оллар, смею вас уверить – я не Окделл и на женщин с оружием не кидаюсь. Очень хотелось со всей силы вмазать по этой бледной физиономии кулаком, именно так как ударил когда-то Эстебана. Как учил Ворон... Но Ворон обо всем наверняка узнал бы – или Спрут нажаловался бы, или слуги. И Ворону бы это не понравилось. Он наверняка еще раз сказал, что Придд всего лишь напоминает факты. Даже если они звучат оскорбительно. – Вы правы, – произнес Дикон, с трудом сдерживая злость. Если он не сможет сдержаться сейчас, то пиши пропало... – Насчет женщин. Уверен, вы многому научились у брата. А он – от Алвы. От неожиданности Дикон пропустил удар и едва не упал. Вот ведь спрутья натура – нападать исподтишка, когда собеседник не ждет нападения! Дикон ответил ударом в нос, они сцепились и кубарем покатились с лестницы. Дрался Спрут хуже, чем фехтовал – похоже, этому Алва его брата так и не научил, в отличие от Дикона. Но был не слабее, да и злости в нем было ничуть не меньше. Злости и ненависти, холодной, приддовой, мерзкой. И несправедливой. Он ведь был с этим мерзавцем предельно вежлив, пытался объяснить про Катари и даже проглотил оскорбление, признал его правоту и... и получил кулаком в лицо! Да как Ворон такому человеку доверять может?! Придд же предаст и не заметит! Может Джастин и был другим, но не Валентин. Этот – такая же скользкая гадина, как и все Придды! Окделлы могут ошибаться и делать глупости, но на подлость они не способны, в отличие от Приддов. Не попытайся Эктор Придд захватить власть, еще не известно, правили ли бы в прошлом Круге Оллары! Слепая ярость схлынула так же быстро, как накатила, стоило только услышать раздраженный окрик: – Ко мне в кабинет. Оба.