Адонис и Мира

Девушка с ярко- бирюзовыми глазами и светло русыми волосами сидела на кровати своей комнаты. Комната эта находилась на вершине огромной башни и была очень тесной. В углу над окном с желтыми занавесками стояла кровать, одноместная и очень неудобная. Ей она не нравилась на столько, что порой она ложилась спать на пол и часто ночью плакала из-за того, что ей неудобно. Все её тело болело и ныло, и было непонятно толи это от твердой подушки или же из-за того, что она часто просто не спит. Рядом стояли два книжных шкафа с глупой детской литературой и человеческой анатомией, а еще пара кулинарных книг. Многие детские сказки, что стояли на этих полках, написала сама девушка. В комнате, к слову, было огромное количество цветов, им была отделена целая стена с полками и большой стол, на котором преимущественно стояли розмарин и хлорофитум. —Мне так скучно. Интересно, сколько дней прошло с тех пор, как у меня опять забрали Шарфельчика?— сползая на пол, проговорила девушка. Она посмотрел на дверь, а после устало поднялась, подошла к ней и потянулась к ручке. — Что я творю!— моментально отдернув руку, удивившись самой себе, вскрикнул она. Она попятилась назад, а после просто упала на колени. Посмотрев в окно, она подумала: « Я сойду с ума.» Дверь открылась, и в комнату зашел немного взлохмаченный парень, а рядом с ним был ребенок. Глаза их были яркие и даже непохожи на человеческие. У старшего были зеленые глаза, а ребенка разного: голубого и золотого. И что уж точно отличало их от людей - так это их длинные уши. —Здравствуйте, Мирослава.— Сказал зеленоглазый и подошел ближе к ней, оставив ребенка у порога. — Я скучал по тебе, любовь моя.— Нежно улыбаясь, продолжил он. Сама же Мирослава не разделяла этого романтического настроения и даже не посмотрела на того, кто называет её «любовью». — Шарфель! Я так рада тебя видеть!— она не поднимаясь прямо на коленях помчался к ребенку, глаза её были словно безумны и она сразу же крепко обнял мальчика. Тот же крепко обнял её в ответ. Эту картину наблюдал секунду назад отвергнутый парень. В его же взгляде четко читалось разочарование и обида. Он, не говоря ничего, просто вышел из комнаты и запер дверь. Но двое друзей были слишком увлечены собой, чтобы обратить внимание на него. —Мама, мне тоже было очень одиноко без тебя! Знаешь, в школе очень много таких же как я, но они почему то сторонятся меня. Кримфель говорит, что я особенный. Что это значит? — продолжая обнимать Мирославу, улыбаясь, начал рассказывать мальчик. Девушка же поднялся и взял мальчика на руки. Приподняв его выше, она посмотрел на него снизу вверх и ответила: « Ты действительно особенный, ты будешь жить намного дольше тех, с кем ты сейчас учишься.» —Почему?– моментально последовал вопрос. — Я буду жить дольше и тебя?— уже более испуганно спросил мальчик, приложив свою маленькую ладонь к щекам девушки. Мирослава же устало посмеялась и, приложив голову к груди мальчика, вздохнула. — Нет. Мы с тобой оба будем жить очень- очень долго.— —А когда Кримфель умрет я смогу тебя отсюда забрать? Я очень хочу показать тебе мою школу, а еще хочу показать тебе игровую площадку! Знаешь, я научился подтягиваться целых три раза на перекладине. Еще вокруг этой площадки очень красивая березовая роща, знаешь, недавно мы видели там настоящую лисицу, а еще поймали ежа. Правда, он был такой колючий. Мама, ты знала, что ежи могут сворачиваться клубком? — Пусть мальчик и продолжил говорить после своего шокирующего вопроса про смерть Кримфеля, Мирослава все еще отходила от него. Она отдернула свою голову и пыталась остановить мальчика не прекращающего болтать. —Стой, стой, стой, стой. Я не смогу уйти отсюда, понимаешь? Пожалуйста, не говори так больше!— взволнованно сказала девушка, имея в виду смерть Кримфеля. — Давай лучше порисуем. Нарисуешь мне ежа?— решив разбавить обстановку продолжил она. Мальчик же вопросительно повернул голову, но через секунду засверкал в улыбке и дождался, пока Мира отпустит его с рук. Когда это произошло, он сразу же ринулся к столу и сел на стульчик, уже как знаток, доставая цветные карандаши и листочек бумаги. Мирослава же подошла и села рядом на свободный стульчик, облокотившись на локоток и положив руку на обратную сторону ладони. Она расплылась в улыбке и наблюдала, как мальчик рисует кружок, который видимо, является телом ежика. —И смотри, у него воот такие иголки! – протянул мальчик, рисуя полоски в круге. Девушка засмеялась от умиления и погладил ребенка по голове. – Шарфель, ты у меня такой талантливый.— Сказала Мира и устало положила руки и голову на стол, уже прикрывая глаза. —Мамочка, ты засыпаешь?— наклонившись, спросил мальчик. — Можно я сегодня буду спать с тобой?— —Что ты такое говоришь? Я вовсе… не засыпаю. — Пробубнила под конец Мирослава и окончательно закрыла глаза. Мальчик же тоже положил свою голову на стол и, взяв девушку за руку, закрыл глазки. Через некоторое время в комнату зашел парень, что привел этого ребенка. Это и есть Кримфель, о котором они говорили. Застав этих двоих спящими, он взял ребенка на руки и вынес. Когда мальчик проснулся, он спросонья спросил: « А я не могу сегодня остаться с мамой?» Но на его вопрос последовало: «Нет». Мальчик обиделся и уже полностью проснувшись, надулся и ответил: « Все равно, когда ты умрешь, я заберу папу отсюда!» —Это тебя Мирослава сказала? — немного удивленно спросил Кримфель, спускаясь по лестнице с ребенком. —Нет, но она сказала, что мы с ней живем дольше, чем все остальные. А значит, я могу просто дождаться, когда ты умрешь.— Думая, что победил в словесной перепалке, продолжал мальчик. — Я тоже живу вечно, малыш, — спокойно говорил Кримфель, — так что не дождешься. — Мальчик мог лишь только разочарованно удивиться. Проснувшись, Мира не обнаружила никого вокруг. Она оглядел свою комнату и, встав со стула, взяла в руки рисунок ежика, что нарисовал мальчик. Взяв карандаш, девушка подписала дату «486 год» и положила в стопку других рисунков, которые находились на другой полке. В комнату зашел Кримфель. — Ты уже не спишь? — пройдя к Мирославе спросил он. —Ты забрал его? Опять? — возмутилась девушка с бирюзовыми глазами. —Опять ты о нем? Ему нужно обратно в общежитие. Неужели ты не можешь просто порадоваться, что я пришел к тебе? Почему ты говоришь только о том мальчике? — зеленоглазый схватил её за руки. Та же в свою очередь перепугалась и бросилась обнимать Кримфеля. Она прижалась к нему и начала качать головой. — Нет! Что ты, не говори так, ты для меня самый дорогой, ты же знаешь, как я люблю тебя! — начала оправдываться Мирослава. —Я рад, прости…— спокойно прошептал он, спуская рукав сорочки девушки, обнажая её плечо. — Пусть он и не остался сегодня у тебя на ночь, я могу сделать это, — и, приподняв её лицо за подбородок, поцеловал в губы.