So cold

Солнце медленно скачивалось к горизонту, уходя на заслуженный отдых. Легкая прохлада спустилась на землю, давая ей немного остыть после жаркого осеннего дня. На улице стоял октябрь месяц, но лето никак не хотело уступить место законной преемнице. Каждый день становился просто несносным из-за невыносимой жары. Земля жаждала осенней прохлады, осенних проливных дождей. Воздух даже ночью неприятно давил на легкие. Каждый вдох и выдох ставали пыткой для людей. Природа, как бы, не хотела погружаться в холода, которые пророчили неминуемую кончину. Но разве не становилось еще хуже? Иссушенная земля, истощенные звери, подавленные люди… Нежелание принять свое будущие не всегда является лучшим выходом. Нужно уметь отпускать прошлое, чтобы насладиться будущим. Ведь после зимы обязательно приходит весна. Каждой смерти должно соответствовать рождение. Такая задумка нашего мира. Эта система работает бесперебойно. Она применима ко всем вещам, существующим в этом грешном мире. Так же и с чувствами. Нужно отпустить, чтобы познать что-то новое. Нужно просто отказаться от того, что уже не приносит счастья. Удерживая в себе то, что давно уже «разбито», мы делаем только хуже. Уничтожаем этим себя изнутри. Несмотря на прихоти природы, в западной части Нового Орлеана собрались перед камином несколько человек. Важность данного собрания никто не оспаривал, но все же некоторым подобная затея казалась лишь излишком предосторожности. Клаус не понимал, зачем нужна эта комедия, считая возможным, справиться собственными силами. Чем эму может помочь, например, Стефан Сальваторе? Вампир, которого он когда-то считал своим другом. Вампир, который так легко смог пойти против него и иссушить. Вампир, который полностью потерялся в себе. Ему самому нужна помощь. Здесь и речь не может идти о битве с колдуном. Клаус перевел задумчивый взгляд от Сальваторе к Роберту. Это был вампир средних лет, с которым первородный познакомился во время Наполеоновских войн. Роберт был человеком с высокими моральными качествами и железной выдержкой. Клауса не удивил факт, что из всех вампиров из его прошлого приехал именно Роберт. Они редко находили общий язык, поэтому особо не общались раньше. Мужчина был другом Элайджи, что собственно не удивляло. Они были похожи. Третьим вампиром, который изъявил желание «помочь» первородным оказалась Катерина Петрова. Эта персона больше всего удивила гибрида. Катерина не была с тех людей, которые способны рисковать собственной жизнью ради кого-то. Она вообще не способна рисковать жизнью. После ссоры Петровой и старшего брата Клауса, об вампирше ничего не было известно. Не было известно до этого дня. Чем эти люди могут помочь Клаусу? Он был уверен на сто процентов, что ничем. Кроме вышеупомянутых, в гостиной особняка Майклсон находился еще Элайджа. Первородный был полностью погружен в собственные мысли, не обращая внимания на происходящее вокруг. Сейчас его беспокоил один вопрос: «Придет ли Ребекка?». Его тревожила возможная реакция Клауса на появление сестры. Они слишком давно не виделись, слишком плохо «разошлись». Их характеры просто не позволят мирно поговорить и разойтись. Возле самого камина в кресле сидел Марсель, которому совсем не нравилась компания собравшихся и напряжение между ними. Темнокожий парень думал, что в такой ситуации приедут на выручку Клаусу лишь самые лучшие друзья. Видимо, у гибрида таковых – нет, и не было никогда. - Может, начнем этот цирк? – недовольно произнес Клаус, отрывая взгляд от своего стакана с бурбоном. - Я не против. Времени у меня и так немного. – смотря на свои ноготки, ответила Петрова. Она не знала сама, зачем пришла сюда. Зачем снова терзает свое сердце, смотря на мужчину, которого любила. Он прогнал ее, когда она стала человеком. Он выбрал двойника, жалкое подобие ее самой. Катерина снова стала вампиром, снова вернула свою сущность, но все так же оставалась одна. Одна, как и всегда. Одиночество стало нормой. Нормой, которую Катерина ненавидела. Как бы она не старалась все равно в конечном итоге остается в одиночестве. - Что ты вообще здесь делаешь? Тебя сюда никто не звал. – смерив вампиршу недовольным взглядом, добавил гибрид. - Может, сменишь тон, дорогой? Где твоя благодарность за мою кровь? За армию бессмертных прислужников-щенков? А? – наглая ухмылка и насмешливый взгляд никогда не покидали образ вампирши. Она не сломалась, потеряв семью, потеряв дочь. Не сломалась за пятьсот лет игры в прятки. Даже не сломалась снова став человеком. Она прожила слишком много, чтобы снова боятся. - Хватит! Мы ждем еще одного вампира. Он придет и начнем. – немного повысив голос, успокоил парочку Элайджа. Он не знал, придет ли Ребекка, но искренне надеялся на это. Ему хотелось еще раз увидеть сестру. Где-то глубоко в душе, он боялся, что она после их разговора собрала вещи и уехала из города. Уехала навсегда. Он больше никогда не сможет ее увидеть и поговорить с ней. Мало вещей заставляло первородного испытывать страх, но сейчас он боялся. - Еще одного? Ты сказал, что приехало только три. – Клаус посмотрел на брата. Ему не нравилось поведение Элайджи. Он что-то скрывал, очень неумело скрывал. Впервые за всю жизнь, Клаус видел, как Элайджа нервничал. Мало того, что целый день не появлялся дома, так еще и вернулся каким-то потерянным. - В последний момент, я встретил еще кое-кого. Она приехала специально, чтобы присутствовать на этом собрании. - Она? – спросил Клаус, начиная прикидывать, кто бы это мог быть. Столько лет жизни, столько знакомых, а вариантов нет. Нет людей, которые бы хотели им помочь. Только сейчас Клаус начинал понимать, что страх и повиновение не делают людей друзьями. Всю свою бессмертную жизнь он гонялся за тем, без чего можно обойтись. Своими жалкими желаниями он разрушал все отношения – дружбу с Марселем, семью… - Да… - начал было Элайджа, но его перебил звук открывающейся двери. Все присутствующие обратили внимание на опоздавшего гостя. На пороге стояла шикарная блондинка с легкой улыбкой на лице. Она была одета вполне обычно: темные джинсы, широкая бежевая майка, которая была длиннее сзади и короче спереди, черная жилетка, которую вампирша не застегнула, браслет на руке и длинное ожерелье с черного жемчуга дополняли образ. На этот простенький образ Ребекка потратила больше трех часов, поэтому и опоздала. Она очень долго перебирала разные платья, не зная, какое выбрать. Ей хотелось выглядеть сегодня как можно лучше. Выглядеть счастливой уверенной в себе женщиной. Под конец не найдя подходящего платья, вампирша одела то, в чем себя чувствовала себя уверенно. Увидев сестру, Клаус подорвался с дивана и уставился на блондинку. Он уже не надеялся ее увидеть. Не надеялся увидеть ее ни сейчас, ни через сто, миллион лет. Ему казалось, что он потерял ее уже навсегда. А она так легко открыла эту чертову дверь, которая разделяла их. Так легко снова появилась в его жизни. Почти так же легко, как и ушла из нее. Он молча стоял и не мог поверить, что перед ним Ребекка. Его Ребекка. Такая же красивая молодая и уверенная в себе. Он скучал. Никогда и ни в ком он так не нуждался в своей жизни. Он любил ее. Любил даже тогда, когда причинял невыносимую боль. - А вот и еще одна первородная. Семейка в сборе. – немного скривившись, произнесла Катерина. Брюнетка никогда особо не любила Ребекку. Она чувствовала в ней угрозу. Хотя подобная угроза исходила от каждого из первородных. - Семейка? Хм… – насмешливо пропела Ребекка и медленно продефилировала внутрь комнаты. Дом почти не изменился. Ребекка именно таким его запомнила. Да, прошло больше пятисот лет, но Клаус ничего не изменил. Он сделал реставрацию, но оставил все так, как спланировала Ребекка. Она с трудом отвела взгляд от Клауса. С трудом заставляла себя не смотреть на братьев, не думать о них. Она лишь в гостьях у старых знакомых. Совсем чужих для нее людей. Не более. – Роберт, приятно тебя видеть. Как там Адриана? – блондинка остановилась возле кресла, на котором сидел мужчина. - Здравствуй, Ребекка. Как и всегда прекрасно выглядишь. Все молодеешь. – Роберт поднялся со своего места, целуя руку вампирше. – Адриана все так же. В депрессии. – так же спокойно отвечал мужчина, но блондинка слишком хорошо его знала. Его ранят разговоры о жене. Ранит состояние этой самой жены. Адриану он превратил меньше пятидесяти лет назад. Она была очень солнечным человечком, и старый вампир влюбился в нее без памяти. Он был на седьмом небе от счастья, когда девушка, наконец, приняла его предложение руки и сердца и согласилась стать вампиром. Но превращение стало для нее слишком сильным испытанием. Она не могла привыкнуть к своей сущности. Не смогла ее принять. - Извини, я должна была заехать. – вампирша уселась на освобожденное Робертом место, таким образом оказавшись напротив Элайджи. Подняв взгляд на старшего брата, блондинка увидела на его лице облегчение. Не понятное для Ребекки чувство. Неужели Элайджа рад ее видеть? Нет. Он сегодня утром дал ей понять, что она чужая для него. Что он ненавидит ее из-за убийства Гилберт. - Ничего. Все н… - ответил доброжелательно вампир, но был перебит гибридом. - Младшая сестренка, наконец, одумалась и вернулась домой. Нагулялась уже? – с насмешкой в голосе произнес Клаус. На его лице застыла такая привычная для него ухмылка. В глаза превосходство, даже какое-то презрение. Он хотел бы ее прижать к себе и сказать, как же скучал все это время. Но он не станет показывать свою человечную сторону, не станет показывать слабость. Он ведь сильный. Тот, кто не нуждается ни в ком. - Я никуда не возвращалась, Николаус. – слегка склонив голову в сторону, серьезно ответила Древняя. Она назвала его полным именем, и это ранило его. Она никогда не называла его так, ведь знала, что он ненавидит это имя. Имя данное его псевдо-отцом. Человеком, который заставлял его испытывать страх, чувствовать себя ничтожеством более тысячи лет. – Сегодня утром я дала Элайдже ясно понять, что цель моего появление – это уничтожение Сайласа и созданного им вируса. Ничего больше. - Неужели наша маленькая Бекка все еще дуется, что братцы отобрали одну из игрушек? – опять насмешка. Насмешка, которая каждое мгновение ранит и до этого израненную душу девушки. Ей хочется заплакать. Хочется закатить истерику, но она не доставит такого удовольствия братьям. Не теперь, когда она стала сильной и самостоятельной. - Чтобы обижаться, нужно хотя бы какие-то чувства к вашим с Элайджей персонам испытывать. Мне плевать на вас. Собственно, это и понятно. Мы чужие. Нас ничего не объединяет, кроме одной фамилии и совместного прошлого, которое я бы с радостью забыла. – каждое слово печатью отбивается на сердце гибрида. Он хотел ранить словами, но ранили его. Он хотел увидеть ее слезы, чтобы убедиться, что он все еще дорог ей. Но ей плевать. Злость сдавливает виски. Хочется растерзать всех. Разрушить мир вокруг. Хочется заставить ее жалеть о сказанном. Все видят состояние Клауса, все понимают. Элайджа в мгновение ока оказывается возле брата и, положив руку ему на плече, слегка улыбается. - Может, начнем наши переговоры? – стараясь закончить этот разговор, предложил Элайджа. Он не хочет, чтобы брат с сестрой снова ссорились. Не хочет, чтобы все становилось еще сложнее. Не хочет, чтобы Клаус своими действиями спровоцировал Ребекку. Не хочет, чтобы она уходила. Она появилась на их пороге, значит, она возможно готова простить. И сейчас не так важна причина, которую называет Ребекка. Сейчас важно, что она все же решилась прийти сюда. - О, нет. Где же твои манеры, брат? – Клаус сбросил руку Элайджи и сделал шаг в сторону кресла, на котором сидела Ребекка. – Блудная сестра вернулась домой. Нужно же оказать достойный прием. Расспросить где была и что делала. Хотя, как я вижу, ее появление не стало для всех присутствующих таким уж сюрпризом. - Остынь, Клаус.- спокойно произнесла Ребекка, смотря на злобного гибрида. Она хорошо знала его, поэтому понимала, что ссора теперь неизбежна. - Не указывай мне. – проорал первородный. – Заявилась в мой дом, как ни в чем не бывало. - В твой?! – на повышенных тоннах, переспросила Ребекка. – Ты забываешься. Это наш дом. Мой, Элайджи, Кола и твой, Клаус. Мы его строили, когда еще притворялись одной семьей. Я могу появляться здесь тогда, когда захочу. - Здесь я хозяин. Хозяин этого дома, этого города. Так что, если хочешь оставаться здесь, то изъяви вежливость, сестренка. - А если нет, то что? Ах, да. Я и забыла. – девушка поднялась с дивана и сделала несколько шагов к гибриду. – Ты у нас только одним способом споры решать умеешь – кол в сердце. На больше ты не способен. Ты жалок, Клаус. – лицо вампирши исказилось в гримасе отвращения. Мгновение, и Ребекка прижата к стене. Глаза гибрида налились дикой яростью. Это пугало, всегда пугало. Насколько Ребекка раньше любила брата, настолько и боялась его. В порыве ярости он был монстром среди монстров. Элайджа было хотел остановить Клауса, но Роберт рукой удержал первородного. - Не нужно, Элайджа. Им нужно разобраться. Это единственный способ. - Но они рассорятся окончательно. – меланхолично произнес Стефан, который до этого безразлично наблюдал за семейной ссорой. - Пускай так, чем лелеять надежду из-за недосказанности. – посмотрев на Сальваторе ответила Петрова, бросив быстрый взгляд на взволнованного Элайджу. Старший Майклсон переживал за сестру. Боялся, что Клаус сможет ей навредить. - Заткнись, Ребекка. – прошипел Клаус, сжимая пальцы на хрупкой шее блондинки. Девушка уже отвыкла от подобного. Она скучала по братьям, вспоминая только хорошее, но сейчас вспомнилось и все плохое. Вспомнилось, как Клаус манипулировал, заставлял бояться. Вспомнилось, как он безжалостно убивал ее. Слеза медленно скатилась по щеке. Как бы она не хотела, но сдержать себя не смогла. Ей больно. Больно не физически, такое можно пережить. Рука сжимает шею, а такое впечатление, что сердце. Блондинка старается, но за первой слезой, скатилась и вторая, а потом и третья. Он остался монстром. Монстром, от которого она когда-то убежала. - Не смей меня трогать! – проорала блондинка, отбрасывая от себя гибрида. – Не забывай, Клаус. Я такой же вампир, как и ты. Такая же сильная! – девушка, встав на ноги, выровнялась. С глаз продолжали скачиваться по щекам горькие слезы. Гибрид пролетел через всю комнату и, достигнув стену, приземлился на ноги. - Сестренка, это ты забываешь. Я гибрид. – прошипел Майклсон и набросился на сестру. С большой скоростью вампиры вылетели из дома, проломав стенку. Упав на землю, мужчина оказался сверху девушки. Он занес кулак, чтобы ударить ее, но остановился. Она безжизненно смотрела на него. С глаз текли слезы, но в них ничего не было. Ни злобы, ни печали, ни разочарования. Клаусу показалось, что его сестра безжизненная кукла. - Чего остановился? Давай, ударь меня. – смотря в глаза брату, произнесла девушка. Он часто на нее кричал, часто вонзал кинжал в сердце, но никогда не поднимал руку на нее. Не смел этого делать. Не смел до этого момента. – Давай же! – проорала она. – Ударь меня, трус. Ударь! Докажи, что я пустое место для тебя. - Ребекка… - растерянно произнес Клаус, опуская руку. Только сейчас, когда злость прошла, он понял, что наделал. Ее глаза полные презрения и разочарования привели его в чувство. Он поднялся на ноги и сделал шаг назад, смотря на сестру. Что он наделал? Как он посмел поднять на нее руку? На нее? На человека, которого любил больше жизни. На человека, которым дорожил. – Прости… - слетело с него губ. Он смотрел на девушку, которая безжизненно лежала на траве и плакала. Какая-то малость секунды и он исчез. Дождевые капли медленно падали на землю, охлаждая ее. Осень пришла. Ее предвестником стала гроза. Гроза, которая могла стереть все, кроме разрушенных надежд и чувств. Клаус забрел далеко в лес. Он хотел убежать подальше от особняка, от города, от сестры. Убегая, он надеялся, что сможет изменить все то, что случилось. Нельзя было описать, как ему было больно от собственного поступка. Он ненавидел себя, презирал. Казалось бы, холодный дождь должен был его остудить. Заставить успокоиться, но ситуация не позволяла. Гибрид остановился возле деревьев и начал их валить, при этом издавая звериный рев. Как же сильно он сейчас ненавидел себя. Он причинил боль ей. Он снова оттолкнул ее. Она появилась на его пороге, а он не использовал шанс исправить все. Наоборот все испортил. Шло время, но боль не утихала. Она разрывала его изнутри. Убивала. Казалось, что еще немного, и он умрет из-за этой однообразной ноющей боли в груди. Заглушить ее невозможно. Привыкнуть к ней невозможно. - Тебе стоит успокоиться… - где-то невдалеке от гибрида пронесся мужской голос. Клаус остановился, смотря на источник звука. - Чего тебе? – прошипел гибрид. - Сейчас не время впадать в крайности. Ты совершил ошибку, но сестра у тебя умная. Она поймет и простит. Она не ты. – Марсель понимал, что Клаус единственный, кто сможет остановить Сайласа. Но сейчас он был не в форме. - Тебе лучше убраться отсюда подальше. - Я уйду, но ты лучше найди способ убить колдуна. Этим ты заслужишь прощение Ребекки. От крушения деревьев ничего не измениться. – темнокожий вампир исчез, оставляя гибрида одного. Он должен найти способ извиниться. Первый раз в своей жизни, он должен наступить гордости на шею. Он должен вымолить у нее прощение. Или же лучше уйти из ее жизни? Может, так будет действительно лучше для нее? Клаус обессиленно упал на колени и обхватил руками голову. Может, вампир и плакал, но проливной дождь скрыл это. Скрыл боль мужчины.