Я не позволю тебе умереть.

- Асакура! – грозный голос Анны раздался из другой комнаты. - Что? – братья разом обернулись к двери, а потом с удивлением уставились друг на друга, указывая в грудь ложкой, мол, «Тебя или меня?» - Йо Асакура! Шаман чуть не заплакал. Хао удовлетворенно отправил новую порцию каши в рот. - Твоя очередь отдуваться, - усмехнулся он. Делать нечего. Анна в последнее время стала еще более раздраженной, поэтому получали шаманы по полной каждый день несколько раз. Причем Киояма выбирала себе жертву спонтанно, наверное, первого, кто придет в голову. Пока Йо слушал про пользу дождевой воды, Хао быстро доел безвкусный завтрак и прокрался в свою комнату, чтобы не попасться на глаза. Это он вчера не закрыл окно, и дождь, прошедший ночью, затопил весь подоконник и пол в гостиной, но повелитель огня точно знал, что брат его не выдаст. День шел за днем. Остался всего день до нового года, и Хао решил, что это будет что-то значить для него. Огненный шаман никогда не обращал внимания на такие вещи, но сейчас все было иначе. Люди начинали новую жизнь с понедельника, с нового года. Завтра - это вообще прекрасное время. Завтра все все смогут. Вот и повелитель огня решил, что с нового года все будет иначе. Ему перестанут сниться кошмары. Он застегивал рубашку на груди, когда в комнату ввалился замученный Йо. Не спрашивая разрешения, младший Асакура завалился на футон и что-то проговорил, но так как у подушки есть свойства скрадывать звуки, пришлось повторить: - Девушки - исчадия Ада. Хао усмехнулся и сел рядом с братом. Время, когда он злился на вторжение в его покои уже прошло. Йо стал для него маяком в этой жизни, и на удивление самого аники - это вызывало только радость. Рядом с отото невозможно было злиться или не улыбаться. - Пойдем? - просто спросил повелитель огня. - Пойдем, - выдохнул Йо, но так и продолжил лежать. - Это будет мой первый праздник, - тихо проговорил Хао. - Серьезно? - шаман сразу поднялся и не верящим взглядом уставился на брата. - А день рождения? И новый год ни разу? Старший Асакура отрицательно покачал головой и уже в следующую секунду был утянут из дома прочь. Даже самому пришлось хватать пальто отото, которое молодой шаман и не вспомнил взять. Йо бежал так быстро, словно за братьями гнались шикигами Анны. "Какой же ты наивный и добрый..." - усмехался про себя повелитель огня, еле поспевая за братом. - Мы опять в торговый центр? - хмуро поинтересовался Хао, когда они все-таки втолкались в автобус. Ему в спину снова надавили, огненный шаман зашипел от негодования. Йо вообще потерял дыхание, и смог его восстановить, только когда близнец уперся рукой в стекло над головой и немного отодвинулся. Дыхание мелкими капельками влаги осело на губах. - Нет, - улыбнулся младший Асакура, пытаясь высвободить свою руку. Она очень неудачно застряла между Хао и каким-то грузным мужчиной, а вывернувшееся запястье ушло в другую сторону. Йо пытался освободить конечность, которая уже начинала болеть. Когда он смог вытянуть ладонь, в салон вошли еще люди. - Положи руку мне на спину, иначе тебе ее оторвут, - сказал аники. Йо дернул руку вверх, окончательно освобождая запястье, и быстро скользнул ладонью по спине брата, остановился где-то на поясе. Близнецов придавило еще больше, Хао вжал своим телом брата в автобусное стекло. - Лучше? - тихо спросил огненный шаман. Йо поднял на него глаза, едва заметно сжимая пальцы той руки, что обнимала точеное тело брата. - Да, - так же негромко ответил он и попытался улыбнуться. - В торговом центре сейчас не протолкнуться. Тем более, есть места куда лучше. Но и там вряд ли мало народу. Старший Асакура кивнул и отвел взгляд. POV Йо Здесь очень много людей. Дышать тяжело не только потому, что из-за давления на грудь не хватает кислорода, но и потому что его вообще в салоне мало, надышали. Стекла запотели, ты рисуешь тонким пальцем на них над моей головой, но я не могу увидеть, что именно. Мне так душно и жарко, что я готов пешком идти до ярмарки. И когда я решаюсь на это, ты говоришь тебя обнять. Ну, как обнять... Сейчас я прижимаю тебя к себе, хотя чувствую, что могу убрать руку - люди немного распределились, и нас уже не толкают - но не могу. Дышать стало еще тяжелее и жарче. Я смотрю на жилку на твоей шее и дышу ртом, пытаясь хлебнуть воздуха. Здесь очень много народа. Я начал замечать, что когда ты рядом, мне всегда слишком много народа. В школе нас постоянно окружают ребята, дома тоже, на улице, в этом автобусе. Мы ужинаем вдвоем, и только тогда я чувствую себя счастливым. Ты просто сидишь напротив меня и рассказываешь какую-нибудь захватывающую историю о своих жизнях, мы поднимаемся учить уроки, а потом я просыпаюсь от твоего крика. Обычно ты кричишь сразу после рассвета, и у нас есть еще час, чтобы посидеть вдвоем. Ты никогда не говоришь, что тебе снится, говоришь только, что у тебя бывает и не о чем волноваться, и подбегать не надо вовсе, но для меня это счастье - гладить твои волосы, когда ты кладешь голову ко мне на колени. Я думаю, что это не мудрено - ты столько прожил и столького лишился, сейчас для тебя все вверх тормашками, но ты привыкнешь, и кошмары пройдут. А я тебе помогу. Иногда ты не кричишь, но за завтраком очень внимательно на меня смотришь, а я горю под твоим взглядом. Не знаю, как объяснить это даже себе, мне просто хочется оказаться к тебе ближе. Вот как сегодня. Ты не кричал, встал раньше меня. Я проснулся, когда ты сел ко мне на кровать. Твой красный шелковый халат разлился огнем по белой простыне. В свете зимнего солнца мне показалось это прекрасным. Я чувствовал, как ты коснулся моей щеки, но когда я открыл глаза, прикосновения уже не было. А за завтраком ты смотрел на меня своими черными глазами, вытянув одну руку на столе, а мне хотелось взять ее и приложить к своей щеке, чтобы убедиться, что это был не сон. Нам пора выходить, я на миг прижимаю тебя к себе крепче, хочу сказать "Приехали", но резко задерживаю дыхание, потому что где-то внизу живота вспыхнул небольшой пожар и почти сразу погас, но жар все шел. Я не знаю, что это, но сил убрать руку нет. Только к следующей остановке я мог сказать, что мы приехали. Не буду говорить, что наша остановка осталась позади. Пройдемся, тут всего-то километр пешком. На холоде становится легче. - Йо! - слышу я твой голос и оборачиваюсь. Твой красный шарф застрял в дверях автобуса, а ты руками пытаешься его вытащить, осмотрительно смотав с шеи. Я подбегаю к тебе, становлюсь спереди, хватаюсь за ткань, а автобус начинает ехать. Мы с криками катимся на ногах по льду, пока шарф, наконец, не оказывается у нас. Падаю на тебя, а ты смеешься. Твои шикарные волосы разметались, изо рта вырывается пар, а смех такой искренний - никогда раньше не слышал. Отвожу от тебя взгляд и быстро встаю. Мне не смешно. Со мной что-то не так. Ты без своего обычного возмущения идешь со мной до ярмарки. Мы молчим, я вслушиваюсь в музыку, а ты глядишь по сторонам. Когда впереди показывается арка, светящаяся огоньками, а за ней виднеются красочные палатки и фонари, я беру тебя за руку. Я и не хотел этого делать, но мое тело против меня. Ты сжимаешь мою ладонь, а у меня снова заканчивается воздух в легких. - Чего встал? - слышу твой голос. Оказывается, ты уже сам тянешь меня за руку. - Йо, что-то случилось? У меня получается тебе улыбнуться и прийти в себя - в твоих глазах я увидел недовольство, это неплохо отрезвляет. Целый вечер мы гуляли по ярмарке, покупая подарки и сладости на праздник. И так приятно было за тобой наблюдать, когда ты все-таки позволил себе расслабиться и просто радовался. Мы долго стояли и выбирали свечи, потому что тебе не нравятся ароматные, но красные и бордовые свечи сейчас другими почти не делают. - Это Микихисе, - сказал ты, доставая из кармана подвеску с соколиными перьями. Я удивленно глянул на тебя, кажется, ты смутился. - Он много для меня сделал в последнее время. Когда ярмарка кончилась, нас уже и не видно было за сумками и коробками. Ты предложил поужинать в кафе, чтобы не есть безвкусную еду Анны, но я сказал, что народу сейчас везде не пробиться, мы даже сесть не сможем. Ты легко соглашаешься, и я облегченно выдыхаю – я не хочу терять наш вечер, когда мы останемся в комнате наедине. Единственное, на что мне приходится согласиться – это на такси. Машин в городе сейчас много, мы долго стоим в пробке. Я смотрю на тебя в зеркало заднего вида. Ты спишь, кажется, откинувшись на спинку сиденья. Конечно, ты устал, такой день насыщенный и радостный, но ты хмуришься во сне. POV Хао *** Я стою на кухне и готовлю ужин. Мне всегда нравилось готовить, только Анне об этом знать не надо, да и с плитой я не сразу подружился. Но сейчас все иначе – я хочу приготовить такой ужин, чтобы ты, братец, запомнил его и расхваливал меня. Ты всегда так делаешь, но я люблю, когда ты жмуришься от удовольствия. Ты помогаешь мне, расставляешь тарелки на столе, стучишь приборами, а я нарезаю хлеб большим ножом. Ты рассказываешь мне что-то о школьном празднике в честь нового года, но я выхватываю лишь обрывок. Задумался. - …я думал над этим, конечно, но мне кажется, в этом нет ничего страшного. - В чем? – переспрашиваю я. - Я тебе о новогоднем бале говорю, Хао. Я хочу в конце, когда свет меркнет и музыка становится медленной, пригласить девушку на танец. Замираю, представляя, как ты будешь ее обнимать, вообще этот танец и чертов бал. - Здорово, - выдавливаю из себя спокойно. - А потом хочу ее поцеловать. Как думаешь, это будет достаточно романтично – поцелуй в новый год и все такое? От охватившей меня злости сжимаю ручку ножа так, что пальцы заболели. Я не хочу этого представлять, кажется, я ревную, но не должен же. В конце концов, я буду на этом же балу, тоже буду занят чем-то, а ты должен себя найти. Наверное. Скорее всего. Немного успокоившись, я резко разворачиваюсь к тебе, чтобы напомнить про Анну – просто так, просто потому что мне самому это не нравится. Но вижу твои глаза так близко. Руку заливает что-то горячее и липкое. Ты подошел ко мне, когда я развернулся, а я не услышал. И твой последний шаг заставил тебя наткнуться на нож в моей руке. Я не могу опустить взгляд, я смотрю в твои карие глаза, испуганные и пустеющие, а внутри все рушится. - Хао, - выдыхаешь ты, и тарелка, упав из твоих рук, разбивается у меня под ногами. Я отбрасываю нож в сторону, успеваю тебя подхватить, чтобы ты не ударился о пол. Зажимаю ладонью порез на твоем животе, кричу, зову Анну, кто-то должен позвонить врачу, потому что сам я бессилен, я это уже прекрасно знаю. Ты задыхаешься, не отводишь от меня глаз. - Держись, Йо, держись, как же так? – шепчу я, и снова продолжаю кричать. Твоя ладонь накрывает мою там, где рубашка пропитывается кровью. Я чувствую слезы на своих щеках, я боюсь бросить тебя одного, а этой чертовой Анны все нет! Йо, пожалуйста, ты же не можешь умереть так глупо… Склоняюсь, касаюсь твоих губ своими в резком порыве, не поддающемся логике, словно мое дыхание может тебе помочь… *** Я просыпаюсь от того, что ты трясешь меня за плечо. Вскакиваю, сразу нахожу глазами тебя. Ты с беспокойством смотришь на меня. Снова приснилось… - Ты в порядке? - Да, - отвечаю я и сглатываю. Мы собираем подарки из машины, меня до сих пор немного трясет. Но я стараюсь не отводить от тебя взгляда – так быстрее понимаю, что это просто очередной кошмар, всего лишь сон, а ты здесь - живой и радостный. Анна уже спит, или просто не захотела к нам выйти, или Духи нас любят, и она не услышала нас, так что мы быстро сваливаем все подарки и покупки в комнате, хватаем пару пакетов, и бежим на кухню. Я открываю холодильник, а ты оттягиваешь майку. В эту «корзинку» летит все, до чего успевают добраться мои руки – сыр, клубника, зелень, хлеб, сок, молоко в пакетике. Хватаем только что купленное и нарезанное мясо, бежим наверх, запираемся в моей комнате. Ты смеешься, пока я разбавляю сок молоком в стакане – я так люблю, и мы принимаемся разбирать подарки, которые купили себе любимым, и закусывать клубнику укропом. Ты такой ребенок, Йо, как можно так радоваться мелочам? Наблюдаю за тобой, и никак не могу прогнать картину того сна. Но приходит время ложиться спать. Я уже лежу на своем футоне после ванны, когда ты заходишь пожелать спокойной ночи. А мне страшно. На руках все еще ощущение твоей смерти. - Йо, - зову я, когда ты закрываешь дверь. - М? – снова заглядываешь в комнату. Нет, ничего… Наверное. Я не знаю, зачем окликнул тебя! Смотрю на твое лицо и не могу ни прогнать, ни подозвать, потому что внутри все замерло, словно время остановилось. Мне страшно не только засыпать, но и просить тебя, видеть тебя и не видеть. - Ты не мог бы сегодня не уходить из моей комнаты? – наконец выдаю я, упрямо не отводя взгляд. В моих глазах ты ничего не заметишь. Это просто каприз. Ты тоже не меняешься в лице. Пару секунд стоишь, а затем уходишь, не закрывая дверь. Я вздыхаю и падаю на постель, закрываю глаза, закусываю губу. На кой черт я вообще это сказал? На кой черт ты в моей комнате мне нужен? Я все равно увижу очередной кошмар и не смогу отличить его от реальности. От раздумий и самокопания меня отрывает шуршащий звук. Ты притащил свой футон ко мне в комнату, положил его совсем близко к моему, оставив всего сантиметров тридцать расстояния, и закрыл дверь. Улыбнулся мне, ничего не говоря, лег и закрыл глаза, положив ладони под щеку. Мне кажется, что в тишине комнаты ты слышишь стук моего сердца. Я не могу до тебя дотянуться, но и понимаю, что мне это не нужно. Я хлебнул ощущений, когда мы ехали в автобусе и на самой ярмарке. Я вжимал тебя в стекло, хотя чувствовал, что могу немного отойти, и сзади меня никто не толкает, но не хотел и даже не мог, лишь рисовал цифры на запотевшем стекле. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8… Счет помогал успокоиться. Помогал не смотреть на тебя. Не так остро чувствовать тепло твоего дыхания и тела. И не позволял думать. О да, если я начну думать – это конец. Я не хочу понимать, что происходит.