Странные чудеса в Рождество

      Зима уже в полной мере вступила в свои права, сделав все окрестности белоснежными, сияющими волшебным серебром. В этой части страны в принципе не бывало снегов, но это только для немагов. А в тех же секретных районах на горе Грейлок, в которых обитали волшебники, погода полностью соответствовала настроению. Не было морозных холодов, но снег, разумеется, не таял, а радовал глаз.       Именно в это время в школе чародейства и волшебства Ильверморни произошло знаковое и в целом очень даже редкое событие ― приехали ученики по обмену из других школ. И впервые приехали студенты из Дурмстранга и Колдовстворца. Эти юные волшебники в принципе никогда прежде не участвовали в программе по обмену, сложно сказать почему, так уж сложилось. Одно дело Шармбатон или Хогвартс, с ними у Ильверморни были давние и очень тесные контакты. Многие шармбатонцы в итоге окончили Ильверморни, равно как и студенты из Америки стали выпускниками Хогвартса и Шармбатона. После того, как в магической Британии был повержен какой-то весьма известный и пугавший всех темный маг, это стало самым обычным делом, потому как страна стала полностью безопасной для студентов из других стран.       Но Дурмстранг и Колдовстворец еще очень долго оставались в стороне. Это были самые таинственные и закрытые от всех школы. Ореол загадочности мало кого пленил, стоит отметить. Поговаривали, что в Дурмстранге царит едва ли не тюремная дисциплина, нарушение которой карается средневековыми пытками. А о Колдовстворце и вовсе говорили, что там открыто практикуют самые страшные виды черной магии и это считается нормой.       Говорить говорили всякое, слухами земля полнится в том числе и в мире магов. В какой-то момент директора подавляющего большинства школ решили, что негоже все время оставлять в стороне Дурмстранг и Колдовстворец. И поразительно, что главы этих школ согласились с тем, что им пора втянуться в общую для всех программу.       Именно так и получилось, что в Ильверморни попали по несколько студентов сразу из всех школ, впервые в истории, к слову. И если тех же шармбатонцев было больше десяти человек, то дурмстранговцев пять человек, колдовстворцев же всего трое. Но это уже было потрясающее достижение, которым по праву гордился директор Ильверморни. Разумеется, какая еще школа могла достичь такого успеха, если не самая демократичная школа магии в мире?       Однако студенты сторонились слишком уж суровых и мрачных на вид гостей с северных холодных краев. Дурмстранговцы, все как на подбор высокорослые блондинистые скандинавы, частенько летали на метлах по окраинам, выполняя пугающие финты и давая понять, что им нет равных в полете. По этой причине никто так и не отважился сыграть с ними в товарищеский матч по квиддичу. Не захотелось рисковать.       Колдовстворцы же были не такими. Они вообще не поднимались в небо, скорее напротив ― желали быть как можно ближе к земле. Чаще их можно было обнаружить либо в библиотеке, либо в кабинете зельеварения, либо в магическом саду близ школы. Там они собирали какие-то травы и творили какую-то ведомую лишь им самим магию. Директор многое им позволял, понимая важность всех этих процессов, ведь система обучения в школах тоже отличается. Но Ильверморни потому и носит гордое звание самой демократичной школы. Здесь все студенты могли быть заняты тем, что им близко, если это не мешает основной учебе, не противоречит элементарным правилам поведения и никому не вредит.       Студентам Ильверморни было сложнее поладить именно с колдовстворцами. Те плохо шли на контакт, сложно сказать, почему. Порой казалось, что они вообще не понимают английского языка, это сильно напрягало, если не знать, что на занятиях они слушали лекции на местном языке, но конспекты вели на своем родном. Кто-то начал шептаться, что колдовстворцы и правда ничего не понимают, а пишут в конспектах что-то свое. Они пользовались перьями, которые работали на невербальной магии и писали некончающимися чернилами ― довольно удобно, в принципе. Хотя студенты Ильверморни давно перешли на шариковые ручки, но писали руками. Мало кто владел невербальной магией на таком уровне, чтобы использовать ее для столь трудоемкого процесса.       Слухи вообще ходили разные, но Альфред Джонс привык не верить слухам. Он всегда сам узнавал то, что его интересует, не подхватывая то, о чем говорят другие. Для него активно шел уже седьмой, последний курс в любимой школе, он считался одним из самых талантливых студентов в числе будущих выпускников и имел все шансы сразу попасть на работу в МАКУСА, чем, разумеется, сильно гордился. Помимо прочего он был весьма хорош собой. Блондинистый юноша с небесно-голубыми глазами, красивым лицом и ослепительной улыбкой, он всегда нравился девушкам и даже некоторым юношам. Ему шла традиционная школьная мантия бордового цвета, на которой красовался герб факультета, в котором он числился ― Вампус. Альфред знал о том, что является чистокровным волшебником. Его отец родился в Англии и окончил Хогвартс, но уехал из страны сразу после выпуска, потому как именно в ту пору в магической Британии началась целая война, о которой он иногда рассказывал сыну. Там он женился на выпускнице Ильверморни, которая имела как европейские, так и индейские корни. В этом браке родились Альфред и его сестра Эмили, которая тоже училась в Ильверморни, на факультете Гром-птица.       В общем и целом, парню было чем гордиться. Когда все кругом начали шептаться о странных колдовстворцах, Джонс уже успел перезнакомиться со всеми шармбатонцами, дурмстранговцами и вообще всеми студентами по обмену, которые приехали в Ильверморни этой зимой. Он воодушевленно рассказывал им про индейскую магию, показывал, какими талантами обладает, а те его всегда слушали с восторгом. Парню это льстило. Последними в его списке как раз и были колдовстворцы.       ― Они странные, но все равно милые, ― сказал ему Мэттью Уильямс, его лучший друг, которого он знал с самого раннего детства. Они учились на разных факультетах, но их дружбе это совершенно не мешало. ― Хотя поговорить с ними так никому и не удалось. Стоит им что-то сказать, так они смотрят волком.       ― Может, и правда английского не знают? ― предположил Альфред. ― Мало ли, они же из закрытой сибирской школы.       ― С письменными работами у них не возникает проблем, ― поспешил ответить Мэттью. ― Я это сразу заметил.       Уильямсу стоило доверять. Так получилось, что среди колдовстворцев были брат и сестра близнецы, которые попали на разные факультеты. Девушка оказалась в Покваджи, равно как и сам Мэттью. Она обитала в одной комнате с девушкой по имени Астрид из Дурмстранга (единственной девушкой из этого института, к слову) и им, кажется, было весьма комфортно вместе. Они вместе ходили на занятия и при этом почти никогда не разговаривали, но показывали высокую успеваемость и потрясающие умения по части зелий. Но если Астрид хоть иногда подавала голос, то Наташа из Колдовстворца молчала всегда. И это действительно всех напрягало.       Все думстранговцы, кроме Астрид, были распределены на Вампус, а все колдовстворцы, кроме Наташи, попали на факультет Рогатый змей. Благо их было всего два человека. О них Альфред практически ничего не знал, кроме лишь того, что они имеют привычку носить шарфы и что-то меховое, даже если в помещении жарко, и найти их можно в библиотеке. Да, еще они уже прослыли как любители вяленого мяса и картофеля. Хотя эта информация вряд ли могла хоть как-то помочь.       ― Значит, они понимают язык, ― заключил Джонс. ― Тогда они, возможно, немые. Или им запрещено говорить на чужом языке.       Мэттью покосился на него с сомнением.       ― Это очень вряд ли, Ал.       Вся эта ситуация пахла тайной, большой такой тайной, с которой никто не мог справиться. Для Джонса это было подобно откровенному вызову, так что он решил, что уж ему-то точно удастся наладить контакты с гостями из России. В самом деле, разве не в этом вообще суть этого обмена студентами? Директор наверняка его похвалит, когда увидит, что Альфред налаживает мосты и заводит полезную дружбу.       Дело уже активно шло к Рождеству. Перед праздником в Ильверморни проводили традиционный рождественский бал, плавно перетекающий в шумное веселье, а уже после все желающие могли уехать домой, дабы праздновать Рождество в кругу семьи. Альфред обычно тоже уезжал с сестрой в родную Пенсильванию, но в этом году ему хотелось ощутить себя взрослым. Поэтому они с Мэттью уже решили, что будут праздновать в Ильверморни. По этой причине Джонс был расслаблен. Экзамены этой зимой отменили из-за студентов по обмену, за что им и вовсе отдельное спасибо, можно было не переживать о сборе вещей перед поездкой, но вот о чем стоило подумать, так о рождественском бале.       ― Лучше скажи, ты уже пригласил кого-то на бал?       Этот вопрос лучшего друга застал Альфреда врасплох. Он не любил бал, не любил традиционные танцы, с которых этот бал начинался, и особенно не любил вообще сам факт того, что надо кого-то на этот самый бал приглашать.       ― Черт возьми…       Парень опустил взгляд на опустевшую тарелку, в которой совсем недавно был его обед, а Уильямс беззлобно усмехнулся.       ― Ты опять забыл об этом, да? И так каждый год.       Альфред фыркнул.       ― А может ну его, этот бал? Просто не пойдем.       ― Нельзя, ― Мэттью мотнул головой. ― Мы же на выпускном курсе, сам знаешь. Тем более, что мы, как сказал директор, лицо Ильверморни, а в этом году в рождественском балу будут задействованы представители вообще всех школ магии. Это очень важное событие.       Уильямс был чертовски прав. Джонс выдохнул, но быстро взял себя в руки и улыбнулся.       ― Ладно. Приглашу кого-нибудь, не проблема. Но сперва я должен познакомиться с колдовстворцами.       Мэттью посмотрел на него с откровенным сомнением.       ― Уверен, что стоит?       Мимо прошли две хихикающие девушки с Пакваджи. Джонс посмотрел на них оценивающим взглядом, пробежался по небесно-голубым мантиям, собранным в высокие хвосты длинным волосами и туфелькам со стучащими каблучками, и сразу пришел к выводу, что ни одна из этих дам не вызвала в нем желания ее пригласить.       ― Стоит, ― задумчиво кивнул Альфред. ― И именно поэтому я отправляюсь в библиотеку. Не припомню, бывал ли я в ней вообще, но мне сообщили, что колдовстворцы постоянно там ошиваются.       ― Это так. Но ты точно уверен, что хочешь с ними познакомиться? Даже Наташа внушает трепетный страх, а о парнях и говорить нечего.       Уильямс выглядел обеспокоенным, но Альфред только засмеялся.       ― Стереотипы. Наверняка они просто типичные зажатые русские, которые стесняются цивилизованного общества. Нужно просто найти к ним подход, вот и все. И я это сделаю.       Джонс был настроен решительно, поэтому Мэттью не стал спорить. Ну, подумаешь, он просто попробует подружиться с колдовстворцами. Ну, что может пойти не так?

***

      В библиотеке было практически пустынно. Лишь один человек нашел здесь пристанище в этот промозглый зимний вечер. Все студенты давно торчали либо по своим комнатам, либо в общих гостиных у каминов и занимались какими-то интересными делами. Поговаривали, что парням из Вампуса удалось пригласить к себе девушек-шармбатонок, и это всех заставило потянуться в ту самую гостиную. Альфреду было несколько плевать на такое событие. Он уже был знаком со всеми гостями из Шармбатона и ни один из них его не заинтересовал.       Так что наличие в библиотеке одного человека было куда интереснее, просто потому, что этим человеком оказался колдовстворец. Джонс сразу это понял. Колдовстворцы, равно как и дурмстранговцы, не носили традиционные мантии Ильверморни ― бордовые у юношей и голубые у девушек. Они обходились своей традиционной одеждой. Наверное, подумал Альфред, так в Колдовстворце и ходят ― в теплых пальто, отделанных натуральным мехом, и с шарфами. В принципе, в Хогвартсе тоже носили шарфы в расцветках своих факультетов, но там это был сезонный атрибут, а вот как с шарфами у русских ― вопрос спорный.       Немного нервно поправив волосы, Джонс прошел к одному из многочисленных столов и присел так, чтобы можно было ненароком смотреть на гостя из Сибири. На ум сразу пришли россказни одного из учителей. Он рассказывал о том, что в Колдовстворце не принято летать на метлах ― русские волшебники летают на вырванных с корнем деревьях. Помимо элементарного вопроса о том, как волшебники вообще переносят с собой целые деревья для путешествий, возникал еще один вопрос ― это вообще хоть немного удобно? Ветки и корни не мешают полету? Это, черт возьми, точно не смертельно? Когда ученики озвучили эти вопросы, учитель лишь пожал плечами и сказал, что таковы традиции. Что мол с них взять, они же русские.       Альфред мотнул головой, отгоняя воспоминание, а после рассмотрел колдовстворца получше. Тот был определенно высок, как минимум заметно выше самого Джонса, весьма широк в плечах (или же это был эффект от пальто с меховым воротником). У него были белоснежные волосы, прикрывающие лоб и мягко касающиеся шарфа на шее, пухлые щеки с румянцем, несколько великоватый нос и пухлые губы.       Парень сидел, уткнувшись в какую-то книгу, для него словно не существовал весь мир. Интересно, как вообще нужно заговаривать с таким ботаником? Если он попал на факультет Рогатого змея, он явно очень умный и помешанный на учебе, а с такими людьми Альфреду всегда бывало сложно. Они могли начать давить своими обширными знаниями, показывая превосходство. Разумеется, Джонс тоже не тупой, но все же, он не книжный червь и знания у него более практические.       Альфред едва не стукнул себя по лбу. Ну, конечно, колдовстворец же не в своей стихии здесь, в Ильверморни. Это самая продвинутая школа, и библиотека тут богатейшая, даже всякие там Хогвартсы отдыхают. А значит, Джонс априори знает больше, чем этот русский. Так что они будут почти на равных. Надо понять, что так увлекло колдовстворца, а дальше уже дело техники.       Словно услышав его мысли, парень поднял взгляд. Альфред сперва замер, пытаясь что-то разглядеть в чужих глазах. Но колдовстворец быстро потерял к нему всякий интерес. Он закрыл книгу, которую читал, отложил ее в сторону и потянулся к другой. Да уж, вот кто настоящий книжный червь, набрал этих книг целую гору. Джонс вытянул шею, дабы разглядеть обложку книги. Он узнал ее. Ему едва не поплохело, когда до мозга дошло, что это за книга.       ― А ну стой!       Подскочив на ноги, он мигом помчался к незнакомцу. Тот замер, смотря на него с недоумением. Его глаза причудливого фиалкового оттенка распахнулись. Руки с длинными пальцами и загрубелой кожей держали книгу слишком уверенно.       ― Ты хоть понимаешь, что это? ― едва ли не с возмущением спросил Альфред. ― Ты хоть обложку видел?       Вот Джонс знал об этой книге. В Высокой секции книжных стеллажей, доступ в которые был только у совершеннолетних, были такие книги, и студенты Ильверморни прекрасно знали о том, что их лучше никогда не брать в руки. Особенно «Книгу умертвий». Уже просто ее открыв, волшебник рисковал попасть под страшное проклятие, и это не говоря о том, чтобы прочитать то, что написано на ее страницах. Поговаривали, что эту книгу написал какой-то некромант и что ее в принципе способны понять только некроманты, так что при учете того, что некромантия как таковая вообще под запретом во всем магическом мире, непонятно даже, какого черта «Книга умертвий» забыла в библиотеке школы магии. Благо она хоть в Высокой секции, и к совершеннолетию студенты уже понимают, что с такими вещами лучше не пересекаться.       ― А что такое? ― совершенно невинным тоном поинтересовался колдовстворец.       Альфред сперва опешил, услышав этот искренне недоумевающий вопрос, а потом опешил еще раз, когда до него кое-что дошло.       ― Ого! Ты говоришь!       Что ж, колдовстворцы не немые, это теперь понятно. И как минимум один из них точно владеет английской речью.       ― Говорю, ― подтвердил колдовстворец, чуть покосившись на книгу, а после снова подняв взгляд на ильвермонца. ― А что?       Джонс расплылся в улыбке и поспешил осторожно вырвать книгу из чужих рук. Да ему, как видно, попался вообще наивный и мало что понимающий детина, который вполне может угодить в большие неприятности и не заметить этого. Наверное, в душе Альфреда проснулся его внутренний герой, который всегда стремился всем помогать.       ― А то, ― хмыкнул он. Теперь книга лежала на столе. ― Ты хоть знаешь, насколько эта книга опасна? ― колдовстворец смотрел на него все тем же невинным взглядом, моргая своими невозможно пушистыми белыми ресницами. ― Дай-ка угадаю, ― Джонс весь приосанился и нахохлился. ― Тебе просто понравилась обложка и ты решил посмотреть картинки, да? Думал, что это просто прикольная книжка?       Парень в ответ на это лишь пожал плечами, а Альфред в самом деле ощутил себя героем. Ведь он спас этого глупенького русского от очень большой проблемы. Поразительно, неужели колдовстворцам никто не объяснил, что в библиотеке есть опасные книги? Какое упущение. Повезло, что Альфред вообще оказался рядом и вовремя вмешался, иначе был бы международный скандал, не иначе.       ― Считай, что я тебя спас! Поверь мне, если бы открыл «Книгу умертвий», было бы очень плохо. А подхватить проклятие как раз накануне Рождества ― весьма сомнительное удовольствие. Тем более, что проклятие может оказаться смертельным.       Беловолосый смотрел на него истинным взглядом деревенского дурачка.       ― Правда? ― только и спросил он.       Альфред едва не чертыхнулся. Ну, что за ходячая наивность, черт возьми. Хотя с другой стороны, Джонс, похоже, нашел ответ на один из волновавших его вопросов. Колдовстворцы вовсе не такие жуткие, как все думали. А судя по этому дурачку, они и вовсе наивные одуванчики. Ильверморнец отчетливо ощутил себя просто первым молодцом в школе.       ― Конечно. Но можешь меня не благодарить, я только рад помочь гостям издалека. Кстати, ― он протянул руку. ― Альфред Джонс, семикурсник с факультета Вампус. Я, между прочим, прихожусь далеким родственником знаменитому Гарри Поттеру, мой отец учился в Хогвартсе еще до начала британской магической войны.       Колдовстворец мило улыбнулся и пожал его руку.       ― Очень приятно, я Иван Брагинский.       У него оказались холодные ладони с в самом деле загрубелой кожей, но голос звучал весьма мягко, даже слишком мягко для его немного пугающей комплекции. Джонс просто просиял. Подумать только, какой милашка этот колдовстворец.       ― Иван, значит, ― кивнул он. ― Не беспокойся ни о чем, Иван, я тебе помогу разобраться в хитростях этой библиотеки и не напороться на какую-нибудь опасность.       Представившийся Брагинским волшебник улыбнулся еще очаровательнее, и Джонс просто пропал от этой улыбки. Сердце ощутимо екнуло, Альфред даже не сразу понял, почему, ведь с ним никогда еще подобного не случалось.       ― Спасибо, ты очень милый.       После этих слов ильверморнец пропал окончательно.       ― Да, я такой…       Он присел за стол как раз рядом с колдовстворцем и, отодвинув потенциально опасную «Книгу умертвий», начал ни к чему не обязывающий разговор. Иван говорил на английском языке, при том говорил очень даже неплохо, хоть и с заметным акцентом. Джонс ощущал невероятное волнение. Захотелось понравиться этому человеку, вызвать интерес к себе. Захотелось быть кем-то особенным, чтобы Брагинский и сам к нему потянулся. Очень странное желание, особенно при учете того, что они едва-едва познакомились, но Альфред вовсе не заморачивался. Зачем, если ему сразу понравился этот странный человек?       Разговор шел хорошо. Джонс начал рассказывать о себе, об Ильверморни, о факультетах, об истории основания школы. Брагинский слушал его с интересом, вообще не перебивая, но по прошествии времени Альфред уставился в окно, осознав, что уже ночь. Они даже не обратили внимания на то, как минуло столько времени. Хотя несколько часов прошли плодотворно, Джонс многое успел поведать.       ― Уже поздно. Давай я провожу тебя до твой спальни, а то мало ли, что может с тобой случиться по пути.       Наверное, кто-то другой мог даже обидеться или разозлиться на подобные слова, но Брагинский лишь просиял все той же потрясающе милой улыбкой и кивнул:       ― Ты очень мил.       У Альфреда аж сердце забилось чаще. Будь он павлином, распушил бы хвост и начал красоваться. Наверное.       ― Только я сперва уберу на место эту опасную книгу. Будь здесь и не сдвигайся с места, понял? Я теперь отвечаю за твою безопасность.       Поразительно, но Иван вновь кивнул. Кажется, ему понравилась перспектива быть под защитой ильверморнца. Какая, однако, прелесть. Джонс даже начал искренне недоумевать ― кто вообще мог посчитать, что этот милашка жуткий или мрачный? Да он же сама прелесть во плоти.       ― Хорошо, я буду ждать.       Джонс с важным видом кивнул и взял в руки «Книгу умертвий». Он держал ее максимально осторожно, дабы та, чего доброго, не распахнулась. Инструкции по сотворению всяких инферналов ― та еще жесть. Такое чтиво не любит светлых магов вроде самого Альфреда, об этом тоже важно помнить.       Парень добрался до Высокой секции, искренне надеясь на то, что Брагинский не исчезнет никуда, пока его нет. В самом деле хотелось проводить этого милашку до его спальни, заодно можно будет узнать, где вообще находится его комната, чтобы потом наведаться к нему. Интересно, колдовстворцы уедут в Россию на Рождество? Если да, было бы грустно, но если вдруг нет… Альфред тут же вообразил, сколькими интересными вещами они могли бы заняться. Возможно, спуститься с горы Грейлок в немагическую часть местности, там много всякого интересного. Брагинский, небось, в своей заснеженной Сибири ничего подобного никогда не видел. Вот бы он только остался на праздник в Ильверморни.       Добравшись до Высокой секции, парень поставил книгу на нужную полку и бросил взгляд на живой портрет смотрителя секции, мистера Пибоди. Тот смотрел на него с долей насмешки.       ― Не стыдно вам? ― спросил Джонс в порыве праведного гнева. ― Как вы могли позволить взять настолько опасную книгу такому наивному простачку? А если бы бедняга пострадал?       Мистер Пибоди, однако, лишь противно хихикнул.       ― Это ты наивный простачок, парень.       Альфред распахнул глаза.       ― Что?       Портрет хмыкнул.       ― Ночь, говорю, иди прочь из моей секции.       Ильверморнец поправил очки на переносице.       ― Какой же вы, однако, грубиян, мистер Пибоди.       Он обернулся и зашагал прочь, а мистер Пибоди лишь хихикнул.       ― Вот же идиот.       Иван Брагинский стоял у все того же стола, опираясь о него задом. Он задумчиво поглаживал мех на своем пальто, глядя в пустоту перед собой. Едва Альфред появился, колдовстворец снова улыбнулся.       ― Получилось?       Тот довольно хмыкнул.       ― Еще бы. Идем.       Они шли медленно, несмотря на то, что время и правда было позднее. Вообще чудо, что по пути они не напоролись на дежурного учителя, хотя у Альфреда уже опыт по бегству в подобных ситуациях. Все то время, что они сперва спускались по винтовой лестнице, потом шли по коридору, свернули в живую сторону, пройдя вестибюль, а после, наконец, добрались до самых дальних спален Рогатого змея, Джонс то и дело рассказывал какие-то веселые истории из жизни, а Брагинский все так же внимал каждому его слову. Воодушевлению ильверморнца не было предела. Он ощущал себя не так, как обычно ― рядовым студентом Вампуса, ― а кем-то взрослым и значимым, имеющим вес в обществе. Кем-то очень интересным. Кем-то, кто мог быть особенным для одного определенного колдовстворца.       ― Вот и добрались.       Голос Ивана и правда звучал мягко и тихо, словно какая-то музыка. Джонс посмотрел на дверь и кивнул.       ― Отлично. Я рад, что доставил тебя в целости и сохранности.       Он не смог отказать себе в возможности посмотреть на Брагинского еще раз. На тяжелые теплые сапоги, что так хорошо смотрелись на длинных ногах, бежевое пальто с мехом, белый шарф на шее. Все в этом парне кричало о том, что он не местный, и это так… привлекало.       ― Спасибо, Альфред, ― кивнул он. ― Ты и правда очень милый.       Джонс вдруг осознал, что не хотел бы с ним расставаться. Смотреть в фиалковые глаза было поразительно приятно, видеть такой восторг, обращенный на себя самого ― еще приятнее. Иван уже было собирался открыть дверь, как ильверморнец схватил его за руку.       ― Стой!       Тот аж встрепенулся.       ― А?       Альфред задумался о том, что он хотел сказать. Хорошая ли это идея? Да отличная! Просто самое то!       ― Хочешь пойти со мной на бал? ― спросил он сходу, искренне опасаясь того, что начнет стесняться и так и не спросит, если начнет колебаться.       Брагинский уставился на него непонимающе.       ― Бал? ― уточнил он.       Джонс закивал.       ― Ну, да. Рождественский бал, ежегодная традиция Ильверморни. Если тебя еще никто не пригласил, я настаиваю на том, чтобы ты пошел со мной. Будет круто!       Уверенность в том, что это и правда просто отличная идея, только крепла все сильнее. Иван пожал плечами.       ― А разве на бал приглашают не девушек?       В этом вопросе тоже ощущалось нечто такое… глупенькое, что ли. Бедный парень мало знает о цивилизации, а значит, нужно его просветить по всем вопросам.       ― Какие древние стереотипы, ― усмехнулся ильверморнец. ― На бал нужно приглашать того, кто тебе нравится, без всяких гендерных стереотипов. Мы же, в конце концов, живем в двадцать первом веке.       Иван смотрел на него пристально.       ― А я тебе нравлюсь?       Этот вопрос оказался неожиданным. Джонс замер, сопоставив то, что он сам сказал и вопросом Брагинского. Нравится ли? Да еще бы! Но вот сказать об этом с легкостью… Парень густо покраснел.       ― Ну… Как бы…       А как Иван на такое вообще отреагирует? Джонс слишком уж мало что знал о менталитете русских волшебников. По сути, Иван был как раз первым его знакомым русским волшебником, так что опыта в познании чужих нравов нет от слова совсем.       ― Хорошо, ― колдовстворец вдруг снова заулыбался. ― Я с радостью с тобой пойду.       Он как-то слишком уж легко согласился. Или же Альфред уже начал себя накручивать, а потому так решил. Опять же, сложно было сказать, но парень подумал, что нельзя тупить в такой ответственный момент.       ― Отлично! ― кивнул он. ― Это замечательно! Бал будет завтра вечером, я зайду за тобой в шесть, хорошо? Потом вместе пойдем, и я познакомлю тебя с Мэттом.       Брагинский все так же улыбался.       ― Ты и правда очень милый. Буду ждать тебя завтра.       В общую жилую зону, где находилась их с Уильямсом общая комната, Джонс буквально летел, а не шел. Он был просто чертовски воодушевлен, при том до такой степени, что оказавшись в своей комнате, громко хлопнул дверью, а потом включил свет и, беспардонно забравшись на кровать спящего Уильямса, разбудил его и восторженно рассказал о произошедшем. Мэттью сонно морщился и явно силился понять, какого вообще черта происходит, но историю выслушал внимательно, не пропуская ничего мимо ушей.       ― Погоди, ― сказал он уже после того, как Альфред закончил. ― Ты пригласил его на бал?       ― Ага! ― закивал тот. ― И он согласился!       Уильямс выглядел крайне растерянным.       ― Забавно. Меня тоже пригласили на бал.       Альфред сперва не понял, почему эти два события вообще взаимосвязаны.       ― Кто?       ― Наташа, ― отозвался Мэттью. ― Она заговорила со мной после урока и пригласила. Вернее… ― он чуть помялся. ― Она поставила меня перед фактом, что я иду с ней на бал.       Как реагировать на это известие Джонс так и не понял.

***

      Переступив порог, Иван Брагинский закрыл за собой дверь и тут же запечатал замки невербальным заклинанием, а сразу после достал из кармана волшебную палочку и, взмахнув ею, убедился в том, что никто не сможет ни коим образом послушать все то, что будет происходить в этой комнате. Николай Арловский, его давний хороший знакомый, приехавший в Америку с ним по программе обмена студентов, как Иван и ожидал, не спал, а лишь валялся на кровати с книгой в руках.       ― Ты чего так долго? ― спросил он, даже не подняв взгляд.       Брагинский прошел к своей кровати. Все-таки хорошо, что здесь комнаты двухместные и удалось получить одну для них, без лишних, так сказать, свидетелей, это многое упростило. Наташе тоже повезло, ей попалась в соседки студентка из Думстранга, с которой она сразу нашла общий язык и поладила.       ― Ты удивишься, ― отозвался Иван, расстегивая свое пальто, ― но я познакомился с одним милым ильверморнцем.       Николай даже оторвался от книги.       ― Что ж, я удивлен, ― кивнул он. ― Ты пошел с кем-то на контакт? Мне казалось, что ты против такой инициативы.       Избавившись от верхней одежды и напоследок сняв шарф, Брагинский воспользовался магией, чтобы все вмиг уменьшилось до размеров горошинки и аккуратно улеглось в отрытый чемоданчик. Ему нравилось все уменьшать и держать на виду, нежели использовать бездонные чемоданы, в которых не все может сохраниться в целости.       ― Этот парень меня здорово удивил, ― признался он.       Должно быть, Арловский сильно заинтересовался. Он закрыл книгу и отложил ее на прикроватную тумбу, теперь уделив все свое внимание другу-колдовстворцу.       ― И как же именно?       Брагинский хмыкнул:       ― Пытался спасти меня от «Книги умертвий».       Николай сперва недоуменно вскинул брови, а потом засмеялся.       ― Ты серьезно? ― когда Иван кивнул, он засмеялся еще громче. ― Вот умора! Спасти тебя от «Книги умертвий»! Ты ему хоть сказал, что способен щелчком пальца сжечь умертвие, не говоря уже о книге про эти умертвия?       Стоит полагать, вопрос был риторический. Разумеется, некоторые темы студентам Колдовстворца нельзя было разглашать. Их предупреждали об этом учителя.       ― Это было весьма мило, ― улыбнулся Брагинский. ― Он так испугался и вел себя, словно какой-то герой.       Арловский отсмеялся, но выглядеть развеселенным не перестал.       ― Американцы такие странные. Их настолько сильно пугает обычная некромантия, подумать только. Не думаю, что стоит им рассказывать о том, что нас учили не только создавать инферналов и сжигать их, но и заставляли спать в одном гробу с мертвецами, чтобы мы привыкли к запахам разложения и гнили.       Иван улегся на кровать.       ― Более того, ― отозвался он, ― нам так же не стоит говорить о том, что мы прошли некромантию на третьем курсе. В этой стране некромантия вообще под запретом.       ― Да, я помню. Поражен тем, что ты не начал смеяться в лицо этому американцу, а даже познакомился с ним. С чего это ты вообще?       ― Не знаю, ― Брагинский пожал плечами. ― Просто он и правда меня удивил, это было так необычно.       ― Да уж, белый маг спасает некроманта от «Книги умертвий» ― это действительно необычно.       Иван, должно быть, решил рассказать сразу все.       ― Он пригласил меня на этот их рождественский бал. Я согласился пойти с ним.       Арловский хмыкнул.       ― И ты туда же?       ― Ты сам прекрасно знаешь, как питательна энергия светлых магов. Я ему нравлюсь, он искренен со мной. Переспав с ним, я смогу выпить его энергию и использовать ее для какого-нибудь сложного ритуала. Это может оказаться весьма полезным.       Николай покосился на друга.       ― Значит, хочешь переспать с ним только ради энергии?       Брагинский нахмурился.       ― Ну, да. А для чего еще-то?       Арловский насмешливо поджал губы.       ― Ну-ну. Только не рассказывай ему, что ты прямой потомок Бабы-Яги с полностью невосприимчивым к любым ядам мира телом и неподдельной любовью к темной магии.       В ответ на это Иван лишь хмыкнул.       ― Скажи Наташе, чтобы она тоже не обмолвилась тем, что вы с ней ― прямые потомки Кощея Бессмертного, умеющие сжигать бестелесные души. Мало ли, вдруг ей захочется похвастаться.       Николай вновь усмехнулся.       ― Американцы глупые, они все равно ничего не поймут. Это очевидно уже из того, что один из них спас некроманта от его настольной книги.       ― Перестань, Альфред довольно мил.       ― Когда окажешься с ним в одной постели, не забудь о том, что хотел попить его энергии.       ― Да пошел ты.       Два друга засмеялись. У них было отличное настроение.