Когда мы впервые встретились, твои волосы были длинными

Барбекю пахнет божественно. Лэнс сжимает горлышко пивной бутылки двумя пальцами и подносит её к губам, рассматривая дворик. Из травы торчат дешёвые гавайские факелы, которые зажгут позже. У забора Сара, старший менеджер по продажам (и его начальница), завязав тёмно-рыжие волосы в небрежный узел, следит за грилем. Корпоративная вечеринка в самом разгаре, входная дверь у Лэнса за спиной скрипит, впуская его коллег из знойного летнего воздуха в прохладу дома и выпуская обратно. Не так он представлял себе свою жизнь через три года после возвращения. «Менеджер по продажам» — это даже близко не «паладин Вольтрона». Но у Лэнса всегда был хорошо подвешен язык, а после того, как ему пришлось облететь пол-Вселенной, уговаривая чуждые расы присоединиться к Коалиции, убедить мнительных инвесторов приобрести новейшую разработку ему вообще раз плюнуть. Он вернулся на Землю и встал на ноги. Это самое важное. В краткое мгновение свалившейся на голову звёздной славы, которая пришла к ним после возвращения, Лэнс подумывал написать книгу или стать знаменитостью какой-нибудь. Жить в свете софитов, в самой гуще событий и суеты. Но когда он приземлился как следует, то быстро понял, что ему позарез требуется что-то будничное. Пусть Кит дальше исследует космос, ищет там окончательный ответ про дом и семью. У Лэнса таких сомнений не было. И всё же. Иногда он скучает по роли героя. Время от времени кто-нибудь узнаёт его, и в груди разгорается старый огонь, вспышка гордости, чувство долга. Но по большей части всё ограничивается чуть более долгим, чем обычно, рукопожатием, вопросительным прищуром: «Я тебя где-то видел». Или даже ничем. Медиа-машина тащится по накатанной, нацелившись на новую сенсацию. Мир продолжает вертеться. За их труды Гарнизон выплатил им деньги, и немаленькие. Ханк тратит свои, чтобы отучиться в кулинарной школе, планирует открыть призовой ресторан в будущем. Лэнс свои приберёг, собираясь вложиться во что-нибудь грандиозное. Он только пока ещё не решил, во что. — Лэнс! — Кто-то хлопает его по спине, выдернув из размышлений. Лэнс оборачивается и оказывается лицом к лицу с Джереми — чёрные волосы как пушистое облако над головой, сияющая широкая улыбка. — Развлекаешься? — Да, тут отлично, — шутит Лэнс, кивнув туда, где кто-то только что сбил одного из пластиковых розовых фламинго. — Трудиться на полную, отдыхать на полную, всё как я люблю. Джереми смеётся. — Идём-ка, познакомишься кое с кем. Со всем отделом продаж ты уже знаком, само собой, но тебе стоит встретиться с техэкспертами до того, как начнёшь. Будешь знать, кому клевать мозги, когда понадобится расписать достоинства продукта. Пожав плечами, Лэнс идёт за Джереми в дом. С порога его окатывает кондиционированным воздухом, и пот на коже мигом остывает. Из зала, где у стен и на диванах расположились небольшими компаниями гости, слышно дружелюбный гомон. По телевизору транслируют футбольный матч, и Лэнс смотрит счёт — один-ноль, — прежде чем догнать Джереми и его рубашку в принт с пальмовыми листьями у кухни. Здесь куда тише — шум разговоров доносится едва слышным гулом. У стойки стоят двое, и их беседа перемежается хрустом чипсов, которые они по очереди макают в гуакамоле. Мужчина с серьёзным и задумчивым выражением лица — высокий, в очках с толстой оправой и серыми глазами. Женщина в зелёно-жёлтом сарафане — существенно ниже его, с медными волосами по плечи. Джереми идёт к ним первым. — Эрик, Кэти, это Лэнс, наш новенький из отдела продаж… Остальное Лэнс уже не слышит. Кэти оборачивается, и перед ним вдруг оказывается Пидж, с усыпанными веснушками оголёнными плечами и приоткрытым от удивления ртом. Без очков — а значит, нечему уберечь Лэнса от этих карих глаз, которые окидывают его взглядом с ног до головы. Внезапно начинает казаться, что надеть гавайскую рубашку было ребячеством. Можно было бы подумать, что за годы они не упустили бы друг друга из вида. Первые пару месяцев Лэнс искренне пытался. Когда стоял вопрос жизни или смерти, он этим людям доверял прикрыть свою спину. Поднять трубку, отправить пару сообщений или писем должно было бы быть просто, как дышать. Но поразительно — и печально — оказалось узнать, сколько всего они потеряли, когда перестали жить в одном за́мке и сражаться бок о бок. Шутки для своих и воспоминания о пережитом не так уж и долго могут поддерживать отношения на плаву. Чем ему было заполнять новые пустоты? Привет, это Лэнс, хотел узнать, как ты. Я сегодня опять смотрел, как солнце садится над Варадеро. И потом. Пидж закаты никогда особо не воодушевляли. — Привет, — вклинивается Эрик после паузы и протягивает руку. — Рад знакомству. Лэнс машинально жмёт её, сумев в последний момент включить немного своего обаяния. — Привет! Взаимно, взаимно. Жду не дождусь, когда уже начну работать со всеми. — А потом, не дав себе струсить, он поворачивается к Пидж, всё так же держа руку протянутой. Это проверка, если говорить совсем начистоту. Проверка, признает ли Пидж их общее прошлое или будет вести себя, словно он просто ещё один шапочный знакомый. Она берёт его ладонь, и её пальцы такие же мозолистые, какими Лэнс их помнит. Ты столько с механизмами возишься, что тебе нужно завести перчатки, как у Ханка, всегда поддевал он. — Лэнс, — говорит она. — Давно не виделись. — Вы что, друг друга знаете? — Это Джереми, опешивший. Лэнс выжидает. Когда Пидж ничего не добавляет, он говорит: — Да. Сто лет знакомы. — О, отлично, нам пригодится тот, кто знает о её прошлом побольше. Я всё пытаюсь нарыть грязных тайн, но она со мной жареным не делится, — говорит Эрик, легонько пихнув Пидж. Та закатывает глаза, но это добродушное. Сердце Лэнса чуточку щемит. — Бургеры вот-вот готовы будут, пойдём обратно? — предлагает Джереми. — Идём, — соглашается Эрик. — Вы идите, а я пока остыну немного и угощусь этим гуакамоле. — Лэнс занимает место у миски с чипсами и опирается о стойку локтем для пущей будничности. Пидж, Джереми и Эрик идут к выходу из кухни. В последний момент Пидж отстаёт, задерживаясь. Эти двое не замечают, уже увлёкшись какой-то новой темой для разговора, и уходят. Это лазейка. Шанс, который нельзя упускать. Иголка, в которую нужно вдеть нитку. — Пидж… — Я теперь предпочитаю «Кэти», — говорит она, поворачиваясь к нему. По-прежнему стоит в проходе. Не уходит, но и не подходит ближе тоже. — Кэти. — Когда-то давно он бы решил, что это более личное обращение; сейчас кажется, будто его понизили в должности. — Послушай, я… Я даже не знал, что ты работаешь с АльТеком. Пидж бросает взгляд через плечо. Эрик и Джереми давно ушли. Она делает шаг назад в кухню, слегка щурясь. Таким взглядом она обычно окидывала какую-нибудь особо заковыристую формулу; Лэнс с трудом сдерживается, чтобы не заёрзать на месте. — Ты сейчас намекаешь, что не согласился бы на их предложение, если бы знал? — Нет, нет, ничего такого! Я просто удивился, вот и всё. Думал, ты станешь звездой мега-масштаба в какой-нибудь государственной организации. — Тут хорошо платят и мне нравятся люди. — В этом даже не сомневаюсь. Она подходит на расстояние вытянутой руки. Он мог бы прикоснуться к её локтю сейчас. — А ты как давно здесь? — спрашивает Пидж, старательно избегая его взгляда. — В прошлом месяце переезжать закончил. А ты? — Я работаю с АльТеком с января. — Ясно. Ты… — Лэнс откашливается. — Ты одна живёшь? Пидж пристально смотрит на него. — Да, — отвечает она после выверенной паузы. Ему стоит спросить про Мэтта или её папу. Или про маму. Как она, как её семья поживает? Безопасные, приемлемые темы для разговора после трёх лет радиомолчания. Но он никогда не думал, что через три года на него свалится вот это вот. Пидж, окутанная тёплым светом на чужой кухне, с волосами почти по самые открытые плечи. Она не носила платьев, когда они жили в замке — не то чтобы это имело значение или как-то влияло на его чувства. Какая-то часть его хочет стянуть рубашку и накинуть ей на плечи, скрыть их от чужих глаз. В то же время ему приходится напомнить себе, что это иррациональное. У него на это нет права. Особенно после того, как ответил отказом он сам. — Здорово снова увидеть тебя, — говорит вместо этого Лэнс. Ничего ближе к извинению и предложению мира он не знает. На сколько можно задержать дыхание под водой? Один… Два… Три… Пидж протягивает руку и хватает один чипс. Проводит острым углом дорожку в соусе, слыша за словами Лэнса то, что тот пытается сказать, и предлагает в ответ: — Как бы ты оценил этот гуакамоле по шкале от одного до Ханка? И вот так запросто они начинают сначала.

***

— Ты так себе все волосы повыдёргиваешь. Пидж замерла, задержавшись на середине пряди, затем пристально глянула ему в глаза и демонстративно дёрнула расчёской вниз. Как и следовало ожидать, на зубцах остался мерзкий спутанный комок волос — к чести Пидж, она даже сумела не поморщиться. Лэнс закатил глаза, пересекая комнату парой быстрых шагов. — Сядь, — сказал он, указывая на пол. — Сначала хорошо попроси. — Пиджи, дражайшая, умоляю, разреши мне привести это безобразие в порядок. — Фу, — буркнула Пидж, но подчинилась, позволив выдернуть расчёску из своих пальцев. Лэнс устроился на диване, чтобы Пидж могла сесть между его колен, и принялся распутывать пряди. — Надо быть нежнее и не торопиться, — сказал он. — Тут нужна практика. — Я в курсе, Лэнс. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня были длинные волосы раньше. — Ага, и почему же ты так безнадёжно разучилась за ними ухаживать теперь? — Терпения не хватает, наверное. — Пидж поймала прядку и потёрла её, зажав между большим и указательным пальцами. — Не могу решить, хочу ли я снова подстричься или отрастить их в этот раз. Лэнс задумался, заканчивая прочёсывать пряди. Волосы доходили Пидж до затылка сейчас; он представил, как бы они выглядели длиннее. — Плюсы и минусы? — предложил он, потому что Пидж нравилось планировать и логически рассуждать, а Лэнсу нравилось слушать. — Плюсы: это перемена. Мне правда нравилось ходить с длинными волосами, и с ними можно сделать больше. — Пидж начала отгибать пальцы, считая. — Минусы: придётся завязывать их в узел, как Аллура каждый раз перед тем, как надеть шлем, а это много возни. — Она запрокинула голову. — А ты что скажешь? Странно было держать её голову на коленях вот так. Смотреть сверху вниз на золотистые ресницы, на длинную шею. Лэнс вдруг особенно ясно осознал, как они выросли в одном смысле — девятнадцать и двадцать один уже, хотя альтейские годы считались чуточку по-другому, — и как совсем не повзрослели в другом. — Тебе решать, — сказал он и добавил, не переводя дыхание: — Ужасно пахнешь. — А ты как хотел, после тренировки с Китом-то? — сказала Пидж, бросив на него нечитаемый взгляд. Но его ответ, похоже, помог ей решиться на что-то; она кивнула и села, как сидела до этого. Лэнс пихнул её коленом. — В душ сходи, — заныл он. — Ладно, ладно. Ты как маленький. Пидж неторопливо поднялась на ноги; чуть качнулись лежащие волной волосы. Лэнс смотрел, как она уходит, и что-то странное творилось у него в груди.