***
— Лэнс! Ты опоздал. — Надеюсь, хоть стильно, — говорит Лэнс, сбрасывая куртку, и следует за Амарой к бару. Зал подсвечен насыщенно-красным, и на мгновение Лэнс словно вернулся в кабину Красной, рассекает по космосу. Его коллеги поворачиваются к нему и остаются позади, как туманные звёзды. Амара отходит, привлечённая возгласами со стороны бильярдного стола в дальнем углу. Лэнс заказывает виски, затем смотрит вдоль стойки и видит Пидж на барном стуле, рассеянно водящую указательным пальцем по украшенной сахаром кромке своего бокала. Мартини капля лимона. Сладкое с долей кислого — Пидж как она есть. — Частенько здесь бываешь? Она поднимает голову и расслабляется, когда узнаёт его. — Я уже начинала сомневаться, что ты вообще придёшь. — Настолько без меня скучно, надо же. — На самом деле нет, тут было довольно весело. Ты пропустил, как Эрик отжигал на танцполе. — Чёрт, правда? — огорчается Лэнс. — Умоляю, скажи мне, что ты всё записала. — Само собой. — Пидж заговорщицки улыбается ему. — Не могла же я упустить первосортный материал для шантажа. — Значит, ты всё же не оставила старые привычки в прошлом. — Я предпочитаю держать много информации под рукой, — оправдывается Пидж, и Лэнс вспоминает о досье, которые она собрала на всю команду, расписав сильные и слабые стороны каждого. Когда он узнал о них, то сначала почувствовал себя несколько преданным; больно было думать, что кто-то близкий разберёт его на составляющие и разложит беспристрастно на странице. Но со временем он понял, что так Пидж выражала заботу: созвездием точек данных, которые держала у сердца для своего же спокойствия. Её близкие существовали во плоти, но также как данные и факты — неоспоримые. Как то, что никто не сумеет у неё отнять. На сцене для караоке Джереми наконец берётся за микрофон, завывая какую-то древнюю балладу: «Во мне нет любви больше, без тебя я потерян навек...» Лэнс пихает Пидж плечом. — Вызываю тебя на дуэт. Она фыркает. — Лэнс, я слишком трезвая. — Это мы можем исправить. Пидж опрокидывает в себя остатки своего коктейля и поворачивается к нему. Когда их взгляды встречаются, её глаза сияют, принимая вызов, и Лэнс позволяет исходящей от неё силе притяжения привлечь его чуточку ближе. И будь потом что будет.***
Через три часа он стоит на обочине и машет на прощание. Мышцы расслабились, а в груди сидит приятное тепло. — Я сегодня отлично провела время. Лэнс оборачивается и неожиданно сталкивается с тем, что Пидж выше обычного. Брошенного вниз взгляда достаточно, чтобы разобраться: оказывается, она пришла сегодня в чёрных лодочках. Он заметил их только сейчас, и почему-то от этой мысли странно тянет под ложечкой. — Правда? — Правда. — Пидж переступает с ноги на ногу. Лэнс сдерживает улыбку, уже предвидя следующий за этим поток нервных слов: — То есть, мне все нравятся, само собой, иначе меня бы здесь не было, но ты меня знаешь, я долго привыкаю к людям и не сразу открываюсь, и… мне просто было легче, когда ты был рядом. Главное не напридумывать себе ничего теперь. — Как ты сюда добираешься? — увиливает от ответа Лэнс. — Пригородным поездом. — Ой, тебе всё же лучше взять такси обратно. — Да-да, знаю, — ворчит Пидж и тянется к сумочке, а Лэнс вспоминает, как они впервые напились вместе. Это было после дипломатического банкета на какой-то планете с двумя лунами. Они собрались в комнате отдыха в замке, передавая по кругу флягу с чем-то на порядок лучше нанвилля, и Ханк посмеивался над Пидж, потому что она единственная тогда ещё не достигла возраста, в котором разрешается пить, после чего они снова начали спорить о законах в космосе, пока Пидж не отрезала: «А кто меня арестует, космическая полиция?» и выхватила флягу из рук Лэнса. Так Лэнс узнал, что после алкоголя он и Широ становились прилипчивыми, Кит — задумчивым, (как и Ханк, впрочем, хотя у него скорее брало верх желание допытываться), а пьяная Пидж становилась мрачной, а после — сонной. Подъезжает такси. Лэнс открывает перед Пидж дверь и смотрит, как она садится на заднее сиденье. — Напиши мне, когда доберёшься домой. Увидимся в понедельник… — Лэнс. — Голос Пидж тихий, с едва слышной беззащитной ноткой; и это плохо, потому что когда в прошлый раз Пидж открылась ему, он всё испортил. — Я бы хотела… показать тебе, где я живу. Не сто́ит. Плохая идея. Но даже спустя все эти годы у Лэнса есть слабость, которую можно добавить в вечно пополняющийся список Пидж: затаённые сожаления и полное неумение противостоять взгляду кое-чьих умоляющих карих глаз. — Ладно, — говорит он и забирается в машину.***
По дороге Пидж успевает задремать. Выходя, Лэнс оставляет дверь машины открытой, чтобы Пидж могла выбраться следом, и старается отвлечься, гадая, какое из окон принадлежит нужной квартире. — Блядь. — Пи… Кэти, — спохватывается он в последний момент, — всё в порядке? Пидж балансирует на левой ноге, сжимая в одной руке туфли, а другой растирая правую лодыжку. — В порядке, я просто — ты что делаешь? — Давай-ка я тебя отнесу. — Лэнс, до двери всего ничего, и внутри лифт работает… — Ты серьёзно отказываешься от халявных покатушек? — Ладно, хорошо, — сдаётся Пидж, закидывая руки ему на шею. Лэнс подхватывает её под колени и поднимается медленно, чтобы тяжесть на спине не перевесила. Никто и бровью не ведёт, когда они входят в фойе. В лифте Пидж тянется через его плечо, чтобы нажать на свой этаж. Волосы щекочут щёку, и от них можно уловить запах её шампуня. Кокосовый. Через пару минут Лэнс стоит посреди гостиной. Пидж задремала снова, тепло дышит ему в шею, и Лэнс задерживается на мгновение, впитывает на память всё, что видит вокруг. Полусобранный трёхмерный паззл на кофейном столике, пушистый плед на подлокотнике дивана. Холодильник в мини-кухне, украшенный сувенирными магнитами из местного планетария. Лэнс осторожно шагает в темноте. Пихает ногой дверь спальни, и матрац тихо скрипит, когда он садится на край. Он опускает Пидж как можно медленнее, старается не навалиться на неё, откидываясь назад — она сонно мычит, разжимая руки, и вытягивается на кровати. Всё как в одном из трагических греческих мифов; он Орфей, не сдержавшийся и оглянувшийся через плечо. Пидж свернулась клубком спиной к нему, лицом к стене. Её волосы уже отросли намного ниже плеч; интересно, собирается ли она снова отпустить их до талии. Его дело сделано. Он увидел, что Пидж ему хотела показать. Отвернувшись, Лэнс встаёт и собирается уйти. И останавливается, когда его рубашку тянут сзади. — Подожди. С равным успехом Пидж могла его ледяной пушкой приложить — так деревенеет тело. Лэнс сглатывает. — Мне идти нужно. — Я знаю, — говорит Пидж, и Лэнс слышит, как она поворачивается к нему, шурша простынями. — Спасибо, что привёз меня домой, — сонно бормочет она. — Я сегодня отлично время провела. — Ты это уже раньше говорила. — Это не… Я имела в виду… — Она нетерпеливо выдыхает через нос. Лэнс не может сдержаться, чтобы не фыркнуть в ответ; даже у нетрезвой Пидж мозг работает с непостижимой скоростью. — Я волновалась, как вечер пройдёт, — признаётся она наконец. — Боялась, что всё будет странно. — О. — Но с тобой зависать было… как обычно. Наверное, это знак, что я уже пережила это всё. — Пережила, — повторяет эхом Лэнс. — Ага. — Её голос звучит расслабленно. Счастливо даже — будто с её плеч сняли груз. Лэнсу бы тоже стоило порадоваться. — Что бы между нами ни было тогда, сейчас мне всё равно. Я просто — я хочу, чтобы мы были друзьями. На противоположной стене под самым выключателем слегка сколота краска. Мало кто обратил бы на этот скол внимание, а в такой темноте и подавно, но у Лэнса всегда был намётанный взгляд снайпера. Он должен был заметить, к чему идёт. Так что он справится — примет в грудь правду, как пулю, удержит её в себе, и никакого сквозного ранения. — Ага, — говорит он тихо и гордится тем, что голос не дрожит. — И я тоже.***
— О, привет, Аллура — ха! — За долю секунды, потраченную Лэнсом на то, чтобы оглянуться через плечо, Пидж успела сделать ему подсечку и заставила его шлёпнуться ровно на задницу. — Эй! — возмутился Лэнс. — Это нечестный маневр! Подлый трюк! — Старый, как мир, — ответила Пидж, самодовольно сияя. Ткнула шестом ему в грудь: — Ты проиграл. — Ладно, хорошо. — Лэнс уронил свой шест, сдаваясь, и поднял раскрытые ладони. Протянул руку. — Поможешь встать? Она закатила глаза, но потянулась, чтобы крепко обхватить пальцами его. Слишком просто. Лэнс дёрнул. Пидж рухнула на все конечности разом. Её локоть вписался ему в бок, и Лэнс выругался. — Ай, блядь, рёбра… — Следи за выражениями, — издевательски отозвалась Пидж. — Кто бы о выражениях говорил, у тебя самый грязный рот из всех нас… — Но эта мысль оборвалась, потому что обозначенный рот оказался совсем рядом с его собственным. Задним числом он подумал, что его идея была что-то не очень. — Лэнс? — Из высокого хвоста Пидж выбились пряди, обрамили невесомыми завитками её лицо. Она решила не стричься, и теперь волосы доходили ей до середины спины. Лэнс повадился время от времени слегка дёргать их, просто чтобы побесить её. («Почему ты Аллуру так не достаёшь?» — «Потому что Аллура бы меня убила» — «А ты думаешь, я не убью?» — «Конечно, нет, тебе слишком сильно будет меня не хватать».) Он сглотнул. Как там в «Блондинке в законе» было? «Упражнения дают эндорфины. Эндорфины делают тебя счастливым». Скорее всего, дело было в них. Вопреки здравому смыслу он протянул руку, чтобы заправить выбившиеся пряди Пидж за ухо. Из него будто вышибло что-то, когда он падал — он сделал вдох, но воздух не набрался в лёгкие как следует. — Я тут. Тут, в стремительно уменьшающемся пространстве между ними — где их губы наконец соприкоснулись. Мягкие, слегка потрескавшиеся губы Пидж прижались к его, и пусть не об этом он мечтал, но руки поднялись по собственной воле, нашли резинку в её волосах и бережно стащили, пропуская пряди сквозь пальцы. Пидж прильнула ближе, ближе, толкая его всё ниже, пока не начало казаться, что он сейчас провалится прямо сквозь пол… Боже. Они лежали на полу. Тренировочного зала. Куда войти мог кто угодно… — Пидж, стой. — Лэнс подался назад, ещё более запыхавшийся, чем до этого. — Что мы делаем? Она моргнула. Её скулы начали краснеть, но её голос остался ровным, когда она сказала: — Мне показалось, и так довольно очевидно. — Нет, я имел в виду… — Он приподнялся на локтях и указал пальцем по очереди, сначала на неё, затем на себя. — ...вот это. Пидж отстранилась, хмурая. — Ты мне нравишься, Лэнс. И ежу было бы понятно после того, что между ними только что произошло, но Лэнсу всё равно показалось, что его огрели по голове. Наверное, отразилось и на лице, потому что Пидж помрачнела. — Ни к чему такой удивлённый вид. Объективно говоря, ты не… Ты не плохо выглядишь, и понимаешь меня совсем не так, как другие, и смешишь меня, так что, в самом деле, из всех, кто есть на корабле… Вот они — те слова, которые он боялся услышать. — Не говори так. — Не говорить что? — Пидж нахмурилась. — Ты сказала: «Из всех, кто есть на корабле». Это как смириться. Признать, что мы никогда не вернёмся на Землю. Глаза Пидж округлились. — Лэнс, я не то имела в виду… — Подумай сама. Мы здесь уже сколько, четыре года? Проводим время в компании друг друга изо дня в день, и это может… — Он неопределённо взмахнул рукой. — Доводить нас до ручки? И пускай доходит до всякого странного, но — но это не значит, что я тот самый. — С чего ты так уверен, что нет? — голос Пидж стал опасно тихим. — Я просто… — Он и сам не знал, зачем саботирует сам себя. Он искал отношений так долго, и вот они — буквально упали ему в руки. Но слова всё равно прозвучали: — А что насчёт мест, где ты ещё не бывала, что насчёт всех тех, кого ты ещё не повстречала? Я не хочу, чтобы это всё было отвергнуто ради… меня. — Лэнс. — Пальцы Пидж вцепились в его футболку, ровно над сердцем. — Не обязательно планировать наперёд целое будущее. Что насчёт прямо сейчас? — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Здесь и сейчас? Не то чтобы он не допускал, что любовь у кого-то может быть не одна за всю жизнь. Напротив, он верил в щедрые проявления нежности. Но что-то изменилось, и Лэнс не представлял, как объяснить Пидж, что теперь он не мог думать о здесь и сейчас, не задумываясь об обещании будущего, и тоска разрывала его надвое, потому что если — когда — они вернутся на Землю, то отправятся каждый своей дорогой. Накатила печаль по тому, чего он ещё даже не потерял. Пидж приняла его молчание за несогласие. — Ты мог бы просто сказать мне, — тихо сказала она. — Если это невзаимно. И она встала. Тяжесть исчезла с груди. Дышать легче не стало. Лэнс всегда преуспевал в дальнем бою, и сейчас он намного лучше понял, почему: куда страшнее было видеть нанесённые им раны вблизи. Он мог бы всё исправить — пара слов и всё вернулось бы на круги своя, сгладив недопонимание — но может, лучше было прекратить, даже не начав. Справиться с болью, пока они Лэнс и Пидж по отдельности, а не вместе. Они вернутся на Землю, рано или поздно, и она вернётся к семье, а он отправится обратно на Варадеро, так какой смысл давать зароки? Он не хотел оказаться тем, кто станет помехой на чьём-то пути. Дверь тренировочного зала скользнула на место, закрываясь.