Эстетика нелюбви

Степень опьянения Маурер Рихарда не особо впечатлила — он видел и более пьяных людей — его больше удивил её чересчур непритязательный наряд, хотя и он сам был одет этим вечером в обычные джинсы и черную футболку с длинными рукавами. Сначала он предложил пойти к ней домой, но она, несмотря на сбивчивость и алкогольные заикания, ухитрилась уговорить его оставить машину у бара и пройтись пешком. Круспе толком не понимал, почему повёлся. Он с самого начала чувствовал, что её паническое сообщение — наивная и глупенькая ложь, написанная, чтобы вытащить его, но всё-равно поехал. И вот они шли по каким-то переулкам, никем не замеченные и никому не нужные. Город, многолюдный и пёстрый всегда, особенно по ночам, окружал их со всех сторон, освещая дорогу неоновыми вывесками. Музыканту приходилось держать модель под руку, слегка прижимая к себе, Маурер штормило от выпитого и кто знает, не споткнулась ли бы она о ближайший сток для дождевой воды. — Удачно, что ты не каблуках, — заметил мужчина. — Я их вообще терпеть не могу, — сообщила девушка. — Но носишь. — Я много чего терпеть не могу, но делаю. Начался дождь. Сначала слегка накрапывало, потом дождь усилился и в итоге парочка была вынуждена заскочить в первую попавшуюся круглосуточную забегаловку. При виде интерьера и меню лицо Рихарда так скривилось, что Бритта вызвалась сама сделать заказ — в кафе было самообслуживание и девушка всерьёз обеспокоилась, что латиноамериканец-кассир, заметив реакцию её спутника на его место работы, захочет подправить его недовольную гримасу. Заказ был сделан очень быстро, а потом кассир ушёл на кухню, не проявляя к клиентам ни малейшего интереса. — Я это дерьмо пить не буду! — прошипел гитарист, с отвращением глядя на серо-коричневую кофейную жижу в своём бумажном стаканчике. — Ну и ладно, я выпью, и свой, и твой, я как раз замёрзла. — фыркнула Маурер. Кофе был невкусным, как и предполагалось, но для модели имел оттенок ностальгии по тем временам, когда она могла позволить себе напитки только в подобных заведениях. — Смотри, не отравись. — Не беспокойся, я пила штуки похуже. — Какие же, палёный спирт? — Хватит, — хихикнула Бритта. — Нормальный кофе, сойдёт. Зато знаешь, как легко заказ делать? «Два кофе с сахаром» и никаких этих ваших капучино-латте-мокко. — Интересно, чем вызван твой оптимизм? Рада, что вытащила меня чёрт знает куда? Экстремалка ненормальная. — он ворчал, но беззлобно. Чудачества Маурер были ему понятны, они были отголосками молодости, которую он помнил слишком хорошо. — Рада. — она неожиданно открыто и искренне улыбнулась ему. — Это Дебби придумала, но идея и правда неплохая. — Да уж что может быть лучше, чем пережидать дождь в этом сарае. Осталось лечь спать в парке на лавочке и план по лучшему свиданию года будет перевыполнен. — А это разве свидание? — озадаченно спросила Маурер. Круспе махнул рукой и уставился в плохо помытое окно. За стеклом дождь превращался в настоящий ливень. — Как твои дела? — вдруг спросила Бритта, тоже глядя в окно. — Нормально. — Нет, мне правда интересно. — Хуйня мои дела. — ответил Круспе, оборачиваясь к собеседнице. — Наломали мы с тобой дров, Маурер. — И как мы можем это исправить? — Не знаю. — Хочешь я с Марго поговорю? Скажу, что это ты меня прикрыл, мол, я сама за тобой везде таскаюсь… — Иди в жопу. Во-первых, Марго не дура, а во-вторых, с чего ты взяла, что я из-за этого переживаю? Мы там всё обсудили. — А что тогда не так? — упрямо спросила девушка. — Что происходит-то? Что мы будем дальше делать? Что скажем прессе? Как будем вести себя для всех? Все думают, что ты ушел от жены, чтобы быть со мной, я же потеряла ребёнка, бедная девочка, все дела. — Пусть думают. — То есть мы и дальше появляемся везде вместе? Только теперь официально? — Ты так говоришь, как будто против. — он сощурил глаза. Бритта молча легонько кивнула. Мужчина пристально вглядывался в её словно закаменевшее лицо. — О, так ты и правда против! —  рассмеялся наконец Круспе. — Ты меня типа бросить решила, да? Для этого и звала? Он улыбался озлобленной улыбкой, слегка похожей на оскал. — Этого и надо было ожидать, так? От старого осла больше проблем, чем прибыли? Маурер по-прежнему молчала. — Может мне начать тебе платить за каждое свидание, а? — у него заходили желваки под кожей. Маурер не произнесла ни слова и это ещё больше разозлило Рихарда. Он был готов к какой угодно реакции — пусть обзовёт его, закричит, плюнет в лицо, ударит, но не сидит вот так, прямая, застывшая, как-будто внутри неё металлический штырь. Круспе сам не мог понять, почему её поведение вызвало у него такую ярость. Он зол потому что… что? Да, она часто была рядом. Как частица его жизни, настолько повседневная, обыденная. Она никогда не была его девушкой, он никогда не любил её, он всегда был готов отпустить её… Готов же? Почему тогда сейчас внутри всё кипит? — Сколько ты хочешь за каждую встречу? Ты же элитная девочка, да? — его несло, он уже не мог заткнуться, хотя понимал, что каждое слово делает пропасть между ними с Маурер всё больше и больше. Маурер дрожала и молчала. — Это тебе сестрёнка подсказала денег попросить? Ну правильная позиция, зачем просто так отдаваться, если можно продаваться… Его голова дернулась в сторону. У хрупкой Бриггиты оказалась тяжелая рука. Она выскочила из кафе. Круспе дотронулся до горящей от удара щеки. Но болела совсем не щека. — Красивая девка. Такой и заплатить можно. — задумчиво сообщил наблюдавший за этой сценой кассир. Музыкант вскочил, словно ужаленный, уронив стул, и выбежал под ливень. Дождь стекал по лицу Маурер, мешаясь со слезами. Она и сама не понимала, где находится и куда идёт. Она даже не помнила, взяла ли сумку с телефоном. Она просто шагала и шагала сквозь вспышки неоновых вывесок и группы людей, идущих ей навстречу. Кто-то натыкался на неё и матерился на разных языках, кто-то толкал в ответ, кто-то уступал дорогу. Очки она стянула с лица и выкинула в ближайшую урну. Вот так нелепо и мерзко всё получилось. Круспе оказался ровно таким мудаком, как она думала и описывала его сестре. Не из-за чего плакать, нельзя же разочароваться в том, кем не очаровывалась. Но плакалась и выворачивалось изнутри, толкалось болью в груди. Неужели она в глубине души надеялась на что-то? Она отплачет, хорошо, что всё закончилось вот так, резко, однажды ночью в дешевой нью-йоркской забегаловке. Кто-то сзади схватил её за руку. — Бритта, я урод, я знаю, что ты другая… — Пошёл вон! — с отвращением выдрала свою руку у Круспе Маурер. — Ударь меня еще раз! В глаз мне дай, зубы выбей, Бритта! Она оттолкнула его, и ломанулась в сторону, пытаясь вырваться. — Пожалуйста, Бритта, выслушай… — Отвали, я сейчас заору! — Заори, Бритта, я не знаю, зачем это всё говорил. — Я тебя ненавижу, ублюдок! Она действительно ударила его ещё раз, по той же щеке. — Да, хорошо, бей, я заслужил… — Я полицию вызову сейчас! — Вызывай, Бритта, делай, что хочешь! Только не уходи… — Убирайся! Оставь меня! — Я не могу, Бритта, я не могу! Он хватал её за руки, за рубашку, так было нельзя, нельзя вылить на человека своё внутреннее дерьмо и надеяться потом удержать его возле себя силой. Они оба были насквозь мокрые. Люди обращали на них внимание. Стала собираться гудящая толпа, многие из которой уже узнали и Рихарда и Бригитту — вот это шоу, кто-то снимал их на мобильные телефоны. — Смотри, Круспе! — кричала промокшая насквозь Маурер, кружась под ливнем. — Всё, как ты любишь! Куча народу, камеры! Смотри, какие мы звезды! Ты так хотел? Так хорошо?! Он тяжело дышал. Лучше бы она дальше давала ему пощечины, а с этим-то что делать? Принцип «не терять лицо» был разбит вдребезги. Терять было уже нечего. Он стоял, окруженный толпой, которая в восторге ожидала, как продолжится шоу. И он решился. — Всем привет! — он раскинул руки, обращаясь к толпе, которая разрослась в несколько раз — многолюдность ночного Нью-Йорка как на ладони. — Я — Ричард Зи Кей из Раммштайн и Эмигрэйт. И сегодня вечером я повёл себя, как абсолютный мудак с девушкой, которая мне очень дорога! — Что ты несешь? — шокированно смотрела на него Бригитта. — Это не первый раз, когда я веду себя как мудак, с людьми, которые много для меня значат! — Ты сошёл с ума! — в отчаянии смотрела на него Маурер. — Я не смог заткнуться вовремя полчаса назад и не могу заткнуться сейчас. Я наговорил ей, — он показал рукой на Бри. — Всякого говна. Я говорил это для того, чтобы задеть её и оскорбить, и у меня получилось! — Боже мой, Круспе… — простонала девушка, закрывая лицо руками. — Ей за меня стыдно, и я полностью разделяю её чувства, мне тоже стыдно. Только не за то, что я говорю сейчас, а за то, что сказал полчаса назад, за то, что говорил ей раньше! — Круспе, давай уедем, — она уже сама хватала его за рукав футболки, загораживая от камер, но он выворачивался и продолжал. — Если вы говорите близким людям всякое дерьмо, то знайте, что это хуёво! Они этого не заслуживают! — Рихард, умоляю, поедем ко мне, поговорим! — Обязательно, но чуть позже. Если вам есть, что сказать, если вы не хотите оставаться одни со своими проблемами, говорите как есть, не делайте как я! Маурер сдалась и тяжело вздохнула. Она оказалась на главной сцене театра абсурда, но никто не сообщил ей, какую она должна играть роль. Роли не было. Была она, Рихард и толпа народа. Она не знала, играл он или нет, но это определенно привлекло массу народа. От дождя в глазах всё смешивалось, Круспе что-то говорил, а потом откуда-то возникла Дебби, взяла её за руку и потащила за собой. Через пару минут они уже сидели в такси, Дебора на переднем сидении, Маурер и Круспе позади. — Как ты вообще узнала, где мы? — Зашла в Инстаграм, не могла уснуть. А там кто-то из моих подписчиц скинул мне чью-то стори с вами двумя. Место было отмечено и я вызвала такси. — У тебя очень умная сестра. — заметил гитарист. — На фоне меня она вообще гений. Хотя в эту дурацкую ситуацию мы попали из-за тебя. — Безусловно. Но ты не можешь отрицать, что я прекрасно вышел из неё. Теперь мы не пьяные скандалисты, а живые, чувствующие и близкие к народу. — Это всё было пиздежом? — Бритта повернулась к мокрому насквозь и имеющему довольно жалкий вид гитаристу. — Тебе нихуя не жаль? — Ты издеваешься? Я бежал за тобой под ливнем, я подверг свою репутацию огромному риску, я мог выставить себя на посмешище, а ты думаешь, что мне плевать? — он нахмурил брови. — Ты всегда думаешь о себе. Даже, когда просишь прощения. Ты хочешь, чтобы я простила тебя, чтобы ты не чувствовал себя таким мудаком. Остаток дороги они молчали. В квартире Маурер сразу же отправилась в душ, на ходу стягивая с себя промокшие вещи — стесняться было некого, к тому же для модели это вполне привычно. Она долго стояла под горячими струями, таращась в запотевшее зеркало и пытаясь осознать, что она чувствует. Она очевидно всё еще была зла на Круспе. Он говорил такие слова, которые не говорил ей никто в жизни. Это было отвратительно. Но с другой стороны, было так неожиданно, что она, оказывается, могла вызывать у него яркие эмоции. И то, на что он был готов, чтобы добиться её прощения. Самым главным критерием насколько человек тебе важен, является то, готов ли ты ради него рискнуть тем, что тебе дорого больше всего. Можно дарить дорогие подарки, быть рядом, приносить кофе в постель — но всё это до тех пор, пока тебе комфортно, пока эти отношения не станут угрозой, тому что ты ценишь. Рихард Круспе ценил только свой безупречный образ и за время их общения этот образ не раз висел на волоске. Он мог оставить её сразу после ситуации с беременностью, денег на аборт ей бы хватило. Или сразу после истории с кровотечением на вечеринке. Или чуть позже, ведь он мог оставаться с ней раньше из жалости. Когда ей стало лучше, что ему мешало? Почему он не захотел избавиться от нее? Бригитта знала, что ему не составит проблемы подыскать новенькую известную подружку. Она вышла из ванны в теплом халате, решительная как никогда, готовая требовать ответов на все вопросы, но в гостиной сидела одна Дебби, залипающая в смартфон. Она даже не сразу заметила сестру — мягкий ворсистый ковер поглотил звуки от её шагов. — А… Круспе… уехал? — злость на него всколыхнулась с новой силой. — Тьфу ты, Бритта, ты меня напугала! — девушка вздрогнула от неожиданности. — Он курить ушёл, на балкон, ты же сама не разрешаешь курить в квартире. — А-а… — решительность значительно поубавилась и Маурер потопталась на месте. — Ну я пойду на балкон. — Иди. — Дебби внимательно смотрела на неё. — Иду. — Давай. — Ну вот, иду. — Ну? Младшая сестра не выдержала и прыснула от смеха, к ней присоединилась старшая. И вот они уже обе хохотали в голос. Просмеявшись, Бригитта подошла к сестре, чмокнула её в щёку и отправилась на балкон, сильнее запахнув халат. Круспе и правда курил, сидя в одном из кресел и укутавшись в лежавший там ранее плед. — Что, замёрз? — грубо спросила девушка, усаживаясь в кресло напротив и беря сигарету из открытой пачки. — Есть немного. — непринуждённо, насколько мог, ответил Рихард, пододвигая к ней зажигалку. Маурер закурила. — Ты ничего не хочешь объяснить? — Я как будто снова прогуливал школу, и вот мать встречает меня в дверях квартиры. — ухмыльнулся он. — Я смотрю, ты собрал в кучу своё самообладание. — Оперативно, да? — Раздражающе. Только я успею выцепить клочок настоящего тебя из всей этой мишуры, ты тут же прячешься назад. — Ты точно такая же. Две секунды живой человек, остаток дня — фарфоровая кукла. — Почему ты наговорил мне в кафе всей этой блевоты? Отвечай, или убирайся из моей квартиры. Компромиссов не будет, полуправда мне не нужна. — внезапно без прелюдий спросила Бритта. — Вот как. Ты сильно повзрослела за последние месяцы. — Говори. Или дверь там. — она указала свободной от сигареты рукой в сторону выхода с балкона. Рихард затянулся в последний раз и затушил окурок в пепельнице. — Я сам не заметил, как к тебе привязался. Стал нуждаться в тебе. Когда понял, что тебе всё это надоело, надоел я, ты больше не хочешь от меня ничего, меня как перемкнуло. Я хотел… хотел, чтобы тебе стало больно как и мне. — Ты же не любишь меня, я это понимаю, не надо сказок. Это Дебби в них верит, не я. — Не люблю. Ты права. Сердце не дрожит в груди, ноги не подкашиваются, не хочется целовать тебя каждую минуту своей жизни и всё подобное. Только почему ты думаешь, что так бывает где-то кроме голливудских мелодрам? — Я так не думаю. Я вообще не понимаю, что происходит. У нас был устный договор. Который мы могли расторгнуть в любой момент. А потом всё запуталось к чертям собачьим. То ты явно даёшь понять, что тебе на меня плевать, то говоришь, что не хочешь отпустить. — Бритта, ты такая умная девочка, а элементарные вещи понять не можешь. Или не хочешь? Мне, конечно, очень льстит, что ты принимаешь это как должное, но вообще-то ты ровесница моей старшей дочери. — Можно подумать тебя это смущает. — Когда речь идёт о сексе и совместных тусовках — нет. Я — известный мужчина, ты — известная женщина. Но в контексте человеческих отношений у нас очень неблагоприятный прогноз. Зачем я буду морочить тебе голову? Чтобы мы разошлись через пару лет? Ладно бы ты еще была никому неизвестной девочкой из глубинки, я мог бы утешать себя тем, что стал твоим благодетелем, но ведь я объективно тебе уже не нужен. Мы отлично раскрутились, помогли друг другу. Всё. Еще пару месяцев, история с «выкидышем» утихнет окончательно, я на концертах, ты на обложках, всё само бы сошло на нет. Я вёл себя так, чтобы ты не начала что-то испытывать ко мне, параллельно убеждал себя, что мне тоже насрать, и у меня отлично получалось. — Если ты сам так считаешь, почему тогда ты так взбесился? — Потому что ты столкнула меня с этим лоб в лоб. Я готовился к тому, что скоро это произойдет, что наши пути неизбежно расходятся, — Круспе покачал головой. — А тут ты берешь и обрываешь всё сразу. — А ты не думал о том, почему я решила всё оборвать? — с негодованием спросила Бритта. — Это же и так ясно, если бы не я — никакого аборта, никакого позора на вечеринке. — Да ты что, — с сарказмом произнесла она. — А что если меня задолбало постоянно строить из себя что-то? Если меня заебало тащиться на шпильках в пафосные рестораны? Если меня заебало, что от тебя… от тебя слова искреннего не дождешься? Нет, о таком ты не думал? Я никогда не знаю, что у тебя на уме, а ты у меня. Мне надоело, что я не человек — картинка! Всё, игра окончена! Я на работе такая, на людях такая, я надеялась, что хотя бы когда мы наедине, ты прекратишь это фальшивое говно! — А я должен был мысли твои прочитать?! — Словами через рот спросить слишком сложно?! — Ты что-то не спросила! — Кто из нас двоих мужчина? — Гендерные стереотипы подъехали? — Ох ты, посмотрите, какой феминист, когда надо прикрыть свою жопу! Дверь балкона приоткрылась. В получившуюся щель просунулась голова Дебби. — У вас всё хорошо? Вы кричите, и я подумала… — ДА! — хором ответили оба. — Цирк… — пробубнила старшая Маурер, скрываясь за дверью. Виновники шума замолчали, глядя друг на друга. — То есть, мы просто очень глупые и не умеем разговаривать. — тихонько прервала молчание Бригитта. — За себя говори. — вяло огрызнулся Круспе, неуверенно взяв девушку за руку. Та слегка сжала его пальцы. — Я хочу обратно в Германию переехать. — сообщила она. — Я люблю Америку, но я немка и чувствую себя здесь не на своём месте. — А… контракт? — он запнулся, словно хотел спросить не про контракт. — Скоро истекает. Продлевать не буду. В Германии новый заключу. — А жить где будешь, в Шверине? — Да. Квартиру куплю. — Не жалко из этой съезжать? Ты к ней вроде привязалась. — Жалко. — У меня в Германии дизайнер есть знакомый. Хочешь тебе в новой такой же интерьер сделает? — Хочу. Бритта пересела из своего кресла на колени Круспе. — Тебе бы правда набрать вес. Одни кости. Она шутливо щелкнула его по носу. В Нью-Йорке светало. — Пошли внутрь? Уже время завтракать. — Я приготовлю. — предложил Рихард. — Хорошо. — согласилась Бригитта. — Я посредственно готовлю. Через несколько месяцев в аэропорту её встречали Дебора и Дирк, оба с загадочно-возбужденными лицами. И пока они ехали к новому жилищу Маурер-младшей, Дебора не выдержала и проболталась, что ждёт ребёнка. — Боже, ты серьезно?! — Разве так шутят?! — сестра толкнула её в плечо. — Но это же надо как-то… готовиться, детская там, бутылочки, няни… А садик? А рожать, рожать где? В Германии? В США? — запричитала в панике Бритта. — Эй, ты слышала? — засмеялась Дебби. — Вообще-то это я беременна, а не ты. Или…? — Ну уж нет, это ваше счастье, не моё. — с улыбкой ответила девушка. Новая квартира была очень похожа на её старую. Только шикарнее в несколько раз. — Та-ак, — ошарашенно протянула она, разглядывая свои новые владения. — Видимо Рихард немного преувеличил, описывая твоё прежнее жилище. — хохотнул Дирк, обнимая свою невесту за плечи. — Немного?! В этой квартире два этажа! — И две ванных. — прозвучал подозрительно знакомый голос со второго этажа. — Ричи! — Ненавижу, когда ты меня так называешь. — по лестнице действительно спускался Круспе. — Ты должен был быть на съёмках! — уставилась на него Маурер. — Опять мне соврал! — Хоть бы сделала вид, что рада. — ухмыльнулся мужчина, подходя к ней. — Иди ты знаешь куда? — сказала она и обняла его. В сказки и принцев Бригитта Маурер по-прежнему не верила. Но в этот конкретный момент она была счастлива. Иногда из того, из чего не вышло классического книжного романа, может получиться неплохая дружба. С привилегиями.