Фотография к главе: https://pp.userapi.com/c849524/v849524261/1b0021/2c119u7PKYo.jpg
Долго Луи не мог заснуть. Широкая улыбка от переливающегося через края счастья не скрывалась с лица до полной отдачи разума великому Морфею. Казалось, что Луи улыбался даже во сне. Ведь он целовался с Гарри! И Гарри целовался с ним! Сам! Луи даже забрался в кровать в подаренном им свитере и вдыхал хозяйственный запах магазина вперемешку с запахом дома Гарри. Несмотря на возмущения матери о том, что свитер выглядит просто ужасно, парень даже пошёл в нем сегодня в школу. Вот только после такого волшебного вечера уверенность в том, что Гарри что-то чувствует к Луи, сошла на «нет». Ведь зачастую люди после ночных бесед и поступков на утро стыдятся смотреть друг-другу в глаза. Ночь — спасительница, лучшее время суток, чтобы быть счастливым хотя бы на пару часов. Искренность и мягкосердечность, что оказались закованы под неотшлифованный камень глубоко в душе самого черствого человека, ночью сбегают из этого плена, чтобы вдохнуть свежий воздух свободы. Луи остановился в школьном светлом коридоре и достал из кармана телефон. Чтобы смыть все сомнения и избавиться от мнимого страха, юноша решил написать Гарри сообщение с пожеланиями доброго утра. Вокруг петляли школьники, беседовали друг с другом по пути и создавали целый гомон, что с грохотом отскакивал от железных дверц шкафчиков и ударял прямо в голову. Кому: Гарри «Доброе утро, Кудряш ;) Надеюсь, тебе снились самые приятные сны. хх» 8:54 a.m. Кто-то едва не задел телефон Луи локтем и не уронил на твёрдый кафель. Луи нахмурился и проводил вдоль коридора компанию крупных парней из «Острых Клыков». Но морщинки на напрягшемся лбу разгладились сразу же, как по ладоням прошлась вибрация. От кого: Гарри «Доброе утро ;) Сегодня сны были по правде приятные. Думаю, у тебя тоже, после такой-то вечерней прогулки х» 8:56 a.m. Гарри, ещё сонный, но уже готовый к окончательному пробуждению, потягивался в кровати чуть ли не с мурлыканьем и ждал ответ Луи. Новое солнце уже выглянуло из-за горизонта и оставило золотистые блики на узорчатом стекле. Шелест накрахмаленных простыней ласкал слух, а аромат свежесваренного кофе так и манил поскорее спуститься вниз и незаметно для матери выпить кружечку-другую. От кого: Луи «Ты прав. Прогулка действительно пошла на пользу ;) Какие планы? Сегодня встретимся?» 8:57 a.m. От кого: Луи «Если не занят, конечно.» 8:57 a.m. От кого: Луи «Если хочешь.» 8:58 a.m. От кого: Луи «Если не хочешь, то я пойму.» 8:58 a.m. Гарри засмущался, словно девочка-подросток, которую впервые дернули за косичку. Такая неуверенность Луи позабавила его и даже слегка подняла собственную самооценку. Щёки Гарри покрылись румянцем и загорелись. Юноша сомкнул губы в сплошную бесцветную линию и принялся печатать ответ. Вскоре телефон Луи вновь завибрировал, а школьная атмосфера сошла на второстепенный, не самый важный план. От кого: Гарри «Я сделаю все, что в моих силах, чтобы в своём сумасшедшем послеобеденном графике появились несколько свободных часиков; 3» 8:59 a.m. Луи с облегчением выдохнул, прикрыл глаза и отправился в свой класс, печатая на ходу ответное сообщение. Луи лыбился в экран и позабыл, что находится в многолюдном коридоре, где на него были уставлены десятки любопытных глаз, пока не уткнулся лбом в открытую железную дверку одного из ящиков на пути. Раздался грохот. — Ау! — Луи схватился свободной ладонью за свой лоб и постарался сквозь гримасу боли разглядеть виновника этого происшествия. Из-за железной дверки показалось такое знакомое, озадаченное, но при этом счастливое лицо. В этот день Луи вновь пересекся с Найлом. Блондин прижимал к груди красной толстовки с эмблемой «Красных Драконов» на фоне школьного герба пару учебников по естествознанию и улыбнулся так широко, что железяки на его зубах блеснули на свету ярких флуоресцентных ламп. — Хэй, Льюис, я Найл! Мы с тобой вместе тусили на вечеринке в честь воссоединения футбольных команд, помнишь? Луи с агрессией поглядел на парня, в крайний раз потер покрасневший участок тонкой, натянутой на череп кожи, под которой уже начинала образовываться шишка, и со всей силы захлопнул дверцу шкафчика Найла. Нахмурив брови и сощурив глаза, Луи приметил на груди крохотные красные цифры, подобные тем, что красовались на спине, но в большем размере — двадцать восемь. Злость закипела в черепной коробке до появления забурлившей пены и намеревалась вытечь прямо через покрасневшие уши. Раздался звонок на урок, спасая от намечающегося нежеланного разговора Луи, либо спасая от самого Луи Найла. — Помню, — сквозь зубы процедил Томлинсон и продолжил свой путь в сторону класса в попытке как можно скорее избавиться от последовавшего за ним Найла — Не видел тебя вчера на нашей тренировке. Приходи завтра, чирлидерши как раз будут репетировать новый танец. А они горяченькие! — Меня не интересуют чирлидерши! — выкрикнул Луи, резко остановился и развернулся к бредущему позади Найлу так, что тот чуть не врезался в покрасневшее лицо Луи. — И футбол меня не интересует! Луи уже отвернулся и сделал пару шагов по опустевшему коридору, как снова вернулся к слегка обомлевшему от нежданной злости Найлу и решил добавить: — И это, — грозно указал Луи и ткнул пальцем в номер на красной толстовке Найла, — мой номер! И никогда чьим-то другим не будет! Хоран остался стоять посреди светлого коридора с учебниками в руках, провожая слегка погрустневшим взглядом удаляющуюся спину в жёлтом свитере. Но обижаться Найл совершенно не умел, поэтому лишь усмехнулся такой гротескной агрессии Луи и пожелал ему как можно скорее остыть. Из-за поворота послышался ускоренный топот, и Луи не успел среагировать во время и из-за нависших над голубым взором насупленных бровей и врезался в парочку парней крупного телосложения. Дилан и Джош, опаздывающие на первый урок, при столкновении с Луи ненароком повалили его на кафель. Юноша с грохотом упал на спину и, зажмурив глаза, зашипел от боли. Найл, заметивший эту картину, привстал на носочках и с любопытством присмотрелся к произошедшему в пяти метрах от него инциденту. Несмотря на то, что Дилан чуть не отлетел в стену, падение Луи его позабавило не меньше Джоша. — Ближайшие к дому Луи Виттон закрылись, а Гуччи отказали в сотрудничестве? — ехидно сказал Дилан при виде дешевого свитера и присел на корточки, нависая над скорченным в гримасе боли лицом. Два пальца ухватились за выбившуюся из воротника жёлтую нитку и потянули за неё так, что до того свитая аккуратно ткань начала расплетаться, а волнистая шерстяная нить вермишелью упала на кафель. — Так куда лучше, — усмехнулся Джош и засунул руки в карманы своих широких спортивных штанов. — Не опаздывай на урок, а то не сдашь экзамены, не поступишь в университет. Раз с футбольной карьерой не вышло, то не расстраивай мамочку. Луи молча лежал и ждал, пока парни наконец оставят его впокое и уйдут на урок. Парень проглатывал каждое полученное в свою сторону грубое слово, что еле как проходило по горлу, только царапая его стенки острыми когтями, из-за чего Луи напряг скулы и слегка заметно нахмурил полукруглые брови. Он вновь вспомнил о пришедшем на его почту письме и, лёжа там и пронзая кишащий лампами потолок, пообещал себе как можно скорее свалить с этой ужасной школы. Два парня перешагнули через Луи, подошли к остолбеневшему Найлу, похлопали того по плечу и повели в сторону кафетерия. Хоран все ещё не мог вернуть веселую мину, а лишь смотрел на лежащее на полу тело. Прежде чем Дилан и Джош увели парня с места, Луи приподнял голову и взглянул своим оскорблённые взором прямо Найлу в испуганные глаза.***
После третьего урока Лиам с компанией игроков «Острых клыков» захватили в кафетерии скромный ланч в виде свежевыжатого сока и упакованного в крафтовый пакет сэндвича в длинной мягкой булке и вальяжной походкой отправились на задний двор, чтобы подготовиться к следующему уроку по философии. Воздух к полудню стал не таким свежим и уже не кусал морозом нос и щеки. Январские дни выдались тёплыми, относительно конца декабря, поэтому Лиам не утруждал себя и присел на лавку под высокий толстый вяз прямо в расстегнутом пальто. Пришкольный дворник приводил в порядок двор, то разгребая оледеневшие сугробы, то счищая с асфальтированных троп мусор и лёд. И помимо отдаленных криков обезумевших к перемене школьников на весь двор разносились звуки царапающей лёд лопаты. Лиам выпускал изо рта тёплый пар через пухлые губы, а затем просунул меж них бежевый фильтр сигареты. Остальные ребята тоже прикурили, прежде чем открыть свои конспекты. У кого-то тетрадь была наполовину пустой, у кого-то заполненной теорией до самой обложки, а кто-то и вовсе сидел без тетради и просто без пользы проводил время. — Итак, тема: духовная жизнь общества, — произнёс Лиам, выпустил изо рта смог и принялся с характерным звуком листать страницы. Боковым зрением Лиам заметил уверенно идущего к их компании человека, но не отрывался от своих конспектов. Рядом с парнями показался новый силуэт. И Лиаму не требовалось поднять голову, чтобы догадаться, кто это мог быть. — Всем привет, пацаны, — дружелюбно поздоровался Ник и пожал руку каждому, кроме Лиама. — Зубрите? — Конечно, ведь сегодня повторение по всем темам в виде теста, — отозвался облокотившийся о дерево Люк, нападающий в команде. — Ну тогда зубрите дальше, а я пойду прогуляюсь, — парировал Ник, потянулся, вытянув руки к небу, и широко улыбнулся. — Ведь мне в этой школе осталось всего пару дней проучиться. — В смысле пару дней? Лиам медленно приподнял голову и через брови взглянул презрительным взглядом на Николаса. Раньше Ник никогда бы не подошел к своей бывшей команде, чтобы поболтать. И тот факт, что Ник с радостным лицом сейчас возвышался над их лавочкой, вызывал у Лиама чувство наваждения. Ник же с беспечным выражением лица уже вовсю размахивал руками и продолжил хвастаться: — Вчера получил письмо из Лондонской Футбольной Академии. — Ник нацепил наглую ухмылку и перевёл взгляд на Лиама. — Их тренер просто умолял меня перевестись к ним как можно скорее. Мол наблюдал за моими успехами ранее и решил, что место единственного лидера его команды было бы мне к лицу. Так что, — подытожил Ник и развел руками, вновь переводя взгляд на остальных ребят, — скоро вы меня не увидите. — Я бы всю жизнь тебя не видел, — еле слышно пробурчал Пейн, вновь затянулся уже почти истлевшей сигаретой и вернулся к своим записям. Но глубоко в душе почувствовал щекотливое чувство необратимой потери. — Крутая новость! — завопил один из ребят. — Как попадешь туда, замолви за меня словечко по старой дружбе. — Обязательно, дружище, — подмигнул Ник и принялся прощаться. — Auf Wiedersehen*, неудачники. Желаю остаться вам в живых после философии. Ребята рассмеялись, дружески послали Ника куда подальше и, озабоченные новым известием, вернулись к подготовке. Только вот Лиам теперь никак не мог сосредоточиться на собственных каракулях и влиться в общий полилог. Футболист не мог поверить в то, что новости о переводе Ника вызвали у него не чувства зависти и облегчения, а самую настоящую грусть.***
— А потом говорит: guten tag**, или что-то в этом роде, неудачники, желаю не сдохнуть на философии, — передразнил Ника Лиам с возмущённым лицом, скрестил на груди руки и облокотился облачённой в черное пальто спиной о стиральную машину. Гарри все это время, пока выкладывал из соседней стиральной машины влажную, скрученную и вывернутую злыми силами во время стирки одежду в свою пластмассовую корзину, внимательно слушал рассказ своего друга и не переставал удивляться необычному поведению Ника и тому факту, что за полгода до окончания школы, будучи выгнанного из команды, его вдруг позвали в самую крутую Академию Великобритании. После вечерней стирки у миссис Стайлс сломалась стиральная машина, а груда скверно пахнущих вещей, что уже переполняла корзину, выползала из неё и своими вонючими щупальцами в виде штанин или рукавов намеревалась захватить этот дом и заполнить его своим смрадом. Именно поход в городскую прачечную разбавил и без того забитый график Гарри. Небольшое помещение с панорамными окнами в виде витрин пропахло ароматами различных порошков вперемешку с забытой затухшей в барабане одеждой. А из-за парочки гулко работающих машин парням приходилось друг друга перекрикивать, когда дело доходило до режима «полоскание». Помимо них двоих на стареньком двухместном диване сидел усатый старик с косо надетым на плешь беретом. Сквозь толщу линз своих очков он увлеченно читал различные статьи в газете, и по его ухмылке казалось, что это были то ли второсортные анекдоты, то ли пикантные объявления о знакомстве. — Кто и зачем на последнем году обучения перехватывает игроков неприметной школы Донкастера в столицу? — недоумевал Гарри и поменял колено опоры, продолжая вытаскивать вещь за вещью из барабана. — Совершенно без понятия. Меня больше волнует вопрос — почему именно Ник? Его же поперли из команды за нарушения. Не думаю, что в их академии такие проступки наоборот ценятся и что за нахождение на поле в пьяном в дерьмо состоянии он будет висеть у них на доске почёта! Лиам почувствовал, как быстро заколотилось его сердце от перенапряжения. Трясущимися без причины руками он выудил из кармана пачку сигарет и под пристальным взглядом старичка закурил прямо в помещении. Гарри такое поведение не удивило, а только позабавило. Юноша захлопнул уже пустую стиральную машинку, взял в руки значительно потяжелевшую корзину с чистым бельем и поднялся на ноги. — Пойдём отсюда, а то этот мужик явно не в восторге от запаха никотина. После того, как парни сдвинулись с места в сторону выхода, над головами что-то противно запищало, а затем на макушки хлынула ледяная вода. Сработала противопожарная система, спровоцированная уходящим к потолку сигаретным дымом. Старик в ужасе прикрыл голову своей газетой, а ребята с гулким смехом выбежали на улицу. — Ну ты и дурак, Лиам, — усмехнулся Гарри, топая по морозному асфальту и неся впереди себя переполненную корзину. Небо уходящего дня было чистым, предвещающим завтра хорошую погоду. Солнечный холодный диск уже устремлялся к горизонту и окрашивал зимние тучи своим тусклым светом в цвета ультрамарина, постепенно примеряя на себе фиолет. — Ничего я не дурак. Просто дико устал, — на выдохе проговорил Лиам и вновь затянулся. — Сегодня вечером веду Дани в кафе, а потом ко мне. Родители уезжают на овощной оптовый склад Йоркшира, чтобы закупиться оптом всяким вегетарианским дерьмом, которым потом будут пичкать меня. — Твои родители — вегетарианцы? — насупившись, поинтересовался Гарри — Уже пару дней как. Спустя сорок лет решили помочь цивилизации, — усмехнулся парень. — И все? Никаких больше вопросов? Например: что будете делать с Дани абсолютно вдвоем? Темные брови Гарри устремились на лоб в удивлении. — Будете готовиться к контрольной по алгебре? — принялся насмехаться над другом он, уже ощущая, как забиваются мышцы рук от тяжести. — Точно, и закрепим все это анатомией! Гарри вдруг подумал о Луи. Вспомнил, как возбудился от их переписки, вспомнил, как поцеловал его, лёжа на снегу под звёздами, и невольно ощутил в груди жар. — Ты что там задумался? — поинтересовался Лиам и заискивающе взглянул в округлившиеся зелёные глаза друга. — Мечтаешь, как поведешь какую-нибудь красотку к себе? Неожиданно для Пейна Гарри резко остановился и подарил ему испуганный взор. — Лиам, мне надо тебе кое-что сказать. — Уже чувствую себя состарившимся родителем, которому сын спустя лет тридцать признаётся, что уже не девственник. Я слушаю. Гарри совершенно не знал, как рассказать Лиаму о случившемся прошлой ночью. Но молчать и скрывать не считал верным, ведь Лиам — самый близкий и надёжный друг. Они встали друг напротив друга посреди утопающей в приближающемся вечере улицы, выпускали последнее тепло в виде пара на воздух и оба от чего-то напряглись. — Я не приведу никогда красотку себе в дом, — начал издалека Гарри, наполнил лёгкие морозным воздухом и решился коротко объясниться: — Потому что я гей. Пейн разинул рот, и сигарета выпала меж ослабленных пальцев на асфальт. Мозг принялся активно переваривать полученную информацию. Казалось, два слова, но сколько усилий некоторым необходимо, чтобы их принять. Гарри не стал дожидаться реакции своего друга, уже сотрясаясь изнутри, и добавил: — И вчера я целовался с Луи. Рот Лиама раскрылся ещё шире, а карие глаза чуть не полопались воздушными шариками. — Подожди-подожди, — пришёл в себя Лиам, одной рукой схватился за голову, а другую выставил впереди себя, — ты… гей? — Да, Лиам, я — гей! — достаточно громко повторил Гарри и встрепенулся так, что из корзины чуть не повываливались вещи. — И ты первый, кому я это сказал. Потому что был уверен, что ты не отвернешься от меня. — И ты целовал Луи?! Того парня из Красных?! — Да! Да! Да! — твёрдо заявил Гарри и уже начал нервничать от нечитаемого выражения карих глаз напротив. — Но я вижу, что ты не особо в порядке после услышанного? — Нет, нет! — шустро замотал головой Лиам, чтобы Гарри не почувствовал себя отвергнутым. Пейн представлял, как тяжело ему выдалось первое признание. — Все хорошо. Я… рад за тебя? То есть… я не думаю, что ты… какой-то не такой… Я имею ввиду, что все хорошо… да. Гарри прикрыл глаза и выдохнул с облегчением. Его покрасневшие на морозе щеки в миг стали бледнее, а в изумрудном взоре поселилась неуверенность в собственных открытиях. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что я все тот же Гарри, что я все тот же старый лучший друг. Просто тот факт, что я влюбился в Луи, а не в Луизу… — Не делает тебя хуже, — закончил за своего друга Лиам. И теперь своим взглядом дарил он Гарри свою поддержку. — Спасибо за доверие. Гарри улыбнулся и опустил взгляд на затвердевшие от холода джинсы в корзине. — Только одного я понять не могу, — продолжил Лиам. — Ты и Луи. Луи и ты. Вы типа… вместе? — с каким-то презрением и недоумением спросил он, от чего собственный голос стал на пару тембров ниже и тише. — Нет. Лиам, нет. Или да. Я не знаю, — выпалил Гарри и снова слегка занервничал. — Мы не оговаривали это. Был просто поцелуй. И все. — Просто поцелуй быть не может. Если ты поцеловал его, то это уже несет за собой нечто очень важное. С одним поцелуем, будь тот хоть самым неуверенным, ты возлагаешь на свои плечи груз ответственности, парень. Гарри стушевался. — И как Луи отнесся к тому, что у тебя раздвоение личности? — спросил Лиам, но Гарри промолчал, словно не услышал, и вовсе отвел взгляд. — Гарри? — Кудрявый парень вздохнул, все еще не смотря на друга. — Гарри, черт, ты же сказал ему?! — Я хотел, но… — Но?! Ты, мать твою, понимаешь, что сейчас ответственность на твоих плечах в разы возросла? Лиам перешёл на крик, и теперь прохожие мимо люди зацикливали своё внимание на нем. — Я все понял. Я обязательно признаюсь ему, прежде чем оговаривать наши с ним отношения, — пообещал Гарри, совершенно не желая продолжать стычку. — Я люблю тебя, друг, — мягко сказал Лиам и одной рукой приобнял Гарри за плечи. В этот момент загорелись уличные фонари: сначала тускло, а затем уже ярко, освещая лица снизу оранжевым цветом. — Только ты не подумай, люблю как друга. Гарри в шутку толкнул Лиама к стене здания, и оба парня рассмеялись. — Пойдём уже, а то у меня одежда в корзине окаменела, мне не хочется провести вечер, отчитываясь перед матерью. — Пойдём! Но сначала я прикурю. — Пейн достал из полупустой пачки сигарету, просунул ее между губ и прикурил. — И вообще! Какого это — целоваться с парнем? А изо рта у него пахнет? А щетина колется? А губы жёсткие? Гарри засмеялся и слегка покраснел, но уже не от мороза. — Ох, Лиам!***
Попрощавшись с Лиамом, Гарри на всех парах залетел домой, бросил корзину с подтаявшим бельем с грохотом прямо на пол ванной и поспешил переодеваться, пока с работы не вернулась миссис Стайлс. Минутами ранее Гарри на скорую руку оставил Луи сообщение о встрече, явно содержащее опечатки и ошибки. Но положительный отклик Луи снес все строящиеся друг на дружке сомнения. Белая рубашка, застегнутая на крошечные пуговки до адамова яблока, узкие чёрные джинсы, подчёркивающие зад, пара прысков ароматного парфюма, и Гарри готов к свиданию. Подождите! К запланированной прогулке. — Рад тебя сегодня увидеть, — сказал Луи, вместе со скопившимся в организме теплом выпуская слова на мороз. Температура к шести вечера опустилась ниже нуля, а солнце начищенной тусклой монетой совсем скрылось за горизонтом. — И я рад. Очень, — ответил Гарри на расстоянии двух метров от Луи и приблизился к нему так, что стало ощутимо дыхание друг друга на покрасневших щеках. Парни встретились в рыжем свете фонарей у круглосуточной забегаловки, где в прошлый раз пили молочные коктейли после победного матча. Тогда они не знали друг о друге практически ничего, а сейчас в глазах друг друга видят чуть ли не целый мир. Гарри засмущался так, словно их отношения с Луи вновь вернулись к исходной точке: опять боишься сказать лишнее слово, постоянно краснеешь и без перерыва смеёшься даже над несмешными шутками. Но в действительности между ними был просто поцелуй. И этот поцелуй не возвращал никого к исходной точке, а просто дал шанс узнать друг друга заново. С раздвоением личности или без. И в этих смущенных и понятных лишь друг другу улыбках скрывалась их маленькая тайна, которую не осмелишься озвучить днём. — Ты правда позвал меня в кафе? — застенчиво спросил Луи, прежде чем войти внутрь под молчаливыми колокольчиками на стеклянной двери. — Ну типа того, — пожав плечами, ответил Гарри и открыл дверь. Только теперь колокольчики звонко зазвенели и привлекли внимание вымотанных официантов. — Могу ли я рассчитывать, что это свидание? — осмелел задать вопрос Луи и ринулся взглядом искать свободные уединенные места. — Если хочешь, можешь это называть и так, — парировал Гарри и принялся расстегивать пуговицы на своём пальто, озаряя ослепительно белую рубашку. — Хэй, Гарри, Луи! — достаточно громко раздался знакомый голос из угла зала. Парни одновременно повернули головы на звук. За столиком у окна на красных потрепанных диванах сидели в обнимку Лиам и Даниэль. — Вот чёрт, — ругнулся под нос Гарри, но затем натянул улыбку и взглянул на Лиама удивленным взглядом, словно не виделся с ним полчаса назад и не обсуждал его «послекафешные» планы на Дани. — Давайте к нам! — завопила радостно Даниель и призывающе помахала крохотной рукой. Гарри сразу посмотрел на Луи, одним взором сомневающихся глаз спрашивая, желает ли он к ним присоединиться. Луи едва заметно коснулся пальцами тыльной стороной ладони Гарри и тихонько кивнул с безвыходной улыбкой на лице. Если это свидание, то оно официально испорчено. Лиам выглядел достаточно смущенным при виде Томлинсона плечом к плечу к Стайлсу после пикантных подробностей о вчерашнем вечере. Но парень понимал, что от такого подарка судьбы ему не сбежать, поэтому дружелюбно протянул пожать руку Луи, словно минувших недомолвок между ними — и даже в этом самом кафе — не было. Луи ответил взаимностью и, казалось, даже не вспомнил о той стычке. Два парня сели на сидения напротив Лиама и Дани и приготовились к ожидаемым вопросам: — Просто гуляете? Вдвоём? Как это мило! — загудела Дани и хлопнула в ладоши. — Лиам сказал, что вы… кхе-кхе, встретитесь сегодня. Но так не ожидала увидеть вас вдвоём здесь! Я так рада! Даниель не унималась, а Лиам уже молился всем Богам, лишь бы его девушка не приписала в разговор и его самого. Гарри с недоумением посмотрел на него. — Мы просто собрались в кафе, а потом Гарри мне сказал, что и вы собираетесь. А я такой говорю Дани: представляешь, если они придут тоже сюда. И вот. После своего небольшого рассказа, служившего своеобразным оправданием перед другом, Лиам убрал улыбку и прокашлялся в кулак. — Ох, так у вас свидание! — вдруг дошло до Дани, но после сказанных слов она моментально прикрыла рот руками, словно это помогло бы ей вернуть слова обратно. Устранить эксцесс помог официант, молодой парень с блондинистыми локонами, что настойчиво подошёл к их столику, чтобы принять заказ. Гарри решил не рисковать этим вечером в компании Луи, несмотря на предстоящий вечерний приём у терапевта, и заказал фраппе с кусочками льда в виде сердечек и двойным эспрессо. Луи же предпочел вспомнить прошлый вечер и заказал молочный коктейль, чтобы обновить воспоминания. Лиам и Дани уже сидели с наполовину опустошенными молочными коктейлями — у девушки клубничный, а у парня шоколадный — и просто ждали, когда официант скорее их оставит. Луи стушевался от слов Даниель о том, что у них на самом деле свидание, захватывая в учёт, что даже Лиам был в курсе предстоящей прогулки. Но глубоко в душе парень ощущал настоящее счастье. И никакая Футбольная Академия не смогла бы сейчас затмить эти чувства. — А ты, Луи, чем сейчас занимаешься? — неуверенно поинтересовался Лиам скорее из вежливости. Парень помешивал трубочкой остатки содержимого своего стакана, размазывая присохшую молочную пену по стеклянным краям. — Ничем. Готовлюсь к экзаменам и иногда с друзьями вижусь, — парировал Луи, явно не откровенничая в такой компании. — С Диланом и Джошем? — громко усмехнулся Лиам, но затем резко сменился в лице. — Ладно, они те ещё ушлепки. Все за столиком хихикнули. Официант поставил начищенный поднос с двумя напитками на поверхность стола и пожелал приятного времяпровождения. — Ну, а ты, Дани? — в свою очередь поинтересовался Гарри и придвинул к себе свой кофе, машинально потревожив трубочкой потонувшие на дне кусочки льда. — Чем занимаешься в свободное от черлидерства и Лиама время? — Ох, сладкий, поверь: Лиам и есть моё свободное время. Даже во время тренировок с девчонками я все равно вижу на поле это похабное лицо! — засмеялась Даниель, а Лиама затронуло картинное возмущение. — Это ещё почему похабное? Самое идеальное лицо среди всех команд. Разве ты не об этом мечтала? В этот раз уже смеялись все. И Луи понял, что Лиам не всегда бывает первоклассным задирой, но самолюбие и уверенность в себе не покидают его никогда, даже на время шутливых бесед. — О, да, милый, сплю и мечтаю! — Вы только посмотрите на эту женщину! — обратился к парням напротив Лиам, не переставая улыбаться. — Врёт, как дышит. Я ведь знаю, что и наяву тоже мечтаешь, как бы скорее увидеть меня! — Ах, засранец! Гарри мог бы ещё долго наблюдать за наигранной и забавной сценой его друзей перед ним, помешивая ледяные сердца на круглом толстом дне и изредка поглядывая с удовлетворенной улыбкой на не менее увлеченного Луи, если бы не телефонный звонок. Гарри извинился и шустро полез в карман джинс за настырно вибрирующим и нагло прерывающим важную встречу аппаратом. Лиам и Дани машинально уменьшили громкость голоса до громкого шепота, но докучать друг другу не перестали. И все бы хорошо, если бы не имя матери на ярком экране телефона в столь удивительный для Гарри час — довольно рано для приёма у терапевта и слишком поздно для поручений дел. — Алло? Гарри? Что это, чёрт возьми, такое?! — раздался явно возмущенный голос из динамика. Казалось, он прозвучал так громко, что даже Луи слегка встрепенулся. — А что случилось? — спросил Гарри и нахмурился. Три пары глаз с огромным интересом уставились на него. — Ты чье бельё притащил из прачечной? Ты вообще не смотрел, что складывал в корзину? — не переставала возмущенно кричать миссис Стайлс, сидя в рабочей одежде на полу ванной и вытаскивая из корзины предмет за предметом. — Детские ползунки! Строительная роба! Джинсы размером с три моих задницы! Вместо извинений и сожаления, Гарри не удержался и громко засмеялся. Лиам, кажется, смекнул, о чем могла идти речь. — Боже, мам! Извини меня ради всего святого! — сказал Гарри и сполз по своему сидению от рвущегося смеха. — Я сейчас побегу туда и заберу все! — Что случилось? — поинтересовался Лиам и навис над столом. Гарри уже положил трубку, но не усмирил истерический смех. — Я не ту машинку разгрузил! — прыснул Стайлс и потер переносицу. — Надо бежать в прачечную и забирать нашу одежду, пока этого не сделал тот, чью так нагло конфисковал я. — Так ему и надо! — выкрикнул с улыбкой Лиам, смеша при этом Дани и Луи. — Будет знать, как оставлять свои шмотки без присмотра! Гарри сделал наскоро ещё один глоток своего напитка и принялся шустро одеваться. — Мне сходить с тобой? — застенчиво спросил Луи и слегка поерзал за своём месте. — Было бы отлично, — согласился Гарри и уже приготовился прощаться с друзьями, извиняясь за прерванный вечер. Красные от долгого смеха щеки не ощущали накинувшегося уличного мороза до тех пор, пока парни не свернули на ведущую к прачечной улицу. — Она закрывается через полчаса, — предупредил Луи, не сбавляя шаг. — А ты откуда знаешь? — У нас ни раз ломалась машинка, поэтому и я бывал в этом ужасном месте. Один лишь запах помещения чего стоит, — усмехнулся Луи и засунул руки в карманы, но мысленно пожелал согреть их в ладонях Гарри. — Ты прости за то, что мы даже не посидели толком вместе, — на ходу сказал Гарри и мельком взглянул на улыбающегося парня по правое плечо. Он был ниже Стайлса на полголовы и иногда касался своим плечом предплечья Гарри. — Все в порядке, зато проветримся. — Да не говори. Я бы лучше слушал нескончаемые выяснения отношений Лиама и Дани, чем вновь возвратился бы в эту прачечную. Спустя минут десять быстрой непрерывной ходьбы парни распахнули тяжёлые стеклянные двери в небольшое, но теплое помещение. На удивление, все машинки уже отдыхали от проделанной работы и были абсолютно пусты, кроме одной. Но и вещи в ней не принадлежали Стайлсам — это была та самая машинка со скверно пахнущей и забытой хозяевами одеждой. Старик с газетой тоже давно ушёл домой, и лишь тускло освещающие помещение лампы изредка подмигивали с треском над головами. — Моя мама меня убьёт, — спокойно заявил Гарри и оперся рукой на одну из стиральных машин. И Элизабет как чувствовала смирение сына со смертной казнью и в этот момент набрала его номер. Гарри с глубоким вздохом принял вызов. — Гарри, и где тебя носит? Через час у тебя приём у миссис Спаркс, а ты ещё не ужинал! Но Гарри не думал ни об остывающем ужине, ни об нежеланном приёме. Он лишь размышлял, как избежать наказания за свой очередной проступок. — Мам, я в прачечной. — Ты забрал одежду? — Ещё нет. — Так чего ты ждешь? — Просто её… — Гарри замялся и взглянул на заботливо сжимающего его плечи Луи. — Забрал кто-то другой. — Ну конечно забрал! Ты бы ещё завтра за ней пришёл! Быстро домой! — без капли укора сказала миссис Стайлс, что удивило Гарри. — И ты не злишься? — На то, что я забрала нашу одежду быстрее тебя? Совершенно нет, — с сарказмом парировала женщина, тем самым вводя щеки сына в краску от стыда. — Через пятнадцать минут жду тебя дома. Бетти повесила трубку. А Гарри все ещё не сумел поймать вразумление и объясниться перед Луи. — Все хорошо? — поинтересовался шатен и из-под ресниц взглянул на потерянного друга. Луи двумя холодными пальцами ухватился на горячий подбородок Гарри и осторожно повернул его на себя. — Все прекрасно. Мама меня развела, — сказал Гарри и громко засмеялся над своей же глупостью. — Пойдём отсюда, а то скоро нас тут закроют. — Я не хочу провести ночь в одном помещении с вонью тухлых трусов и дешевого порошка, — усмехнулся Луи. — Зато вдвоём, — тихим голосом парировал Гарри, и лампа над ними снова на мгновение с сопровождающимся треском погасла. Огромная ладонь неуверенно коснулась такой гладкой, но замерзшей щеки Луи, и оба парня на секунду потеряли возможность ровно дышать. — Те сердечки изо льда, что были в твоём стакане с айс-кофе, — робко прошептал Луи. — Моё сердце оттаивает от безразличия внешнего мира даже тогда, когда оно заледенело тверже этих самых ледышек на прозрачном дне, когда рядом со мной ты, Гарри. Гарри различил, как воодушевленно танцуют блики в голубых глазах напротив, будто луна упала в море и плескается среди пенистых волн. Но ледяные воды потянут могучий камень на песчаное и забытое всеми дно. Но то, что убивает, даёт нам надежду еще немного пожить. — Можно я тебя поцелую? — робко шепотом спросил Гарри и подушечкой большого пальца провёл по сухой и мягкой нижней губе Луи. Томлинсон едва ощутимо задрожал, но вовсе не от холода. Ледяного оттенка глаза были подвластно прикованы к травянистым напротив. — Можно, — выдохнул Луи и затаил дыхание до тех пор, пока тёплые губы Гарри не накрыли его жаждущие губы вновь. Целовались они недолго, зато медленно и нежно, проникая друг в друга через плавные движения влажных губ. Их языки сплелись и танцевали в только им известном танце. До мурашек по спине, до закатывания глаз. Мир вокруг стал нематериален, а посторонние запахи и звуки испарились. Они стояли в объятиях друг друга посреди завершившей на сегодня работу общественной прачечной, позабыв о своих делах. Они чувствовали друг друга через трепетный поцелуй и понимали, что оба теперь не смогут без него прожить ни дня, ища надежду на жизнь в этом поцелуе перед мучительной её потерей.Сегодня мы станцуем под луной. Твоя рука в моей мощней забвенья будет. И когда закружит вокруг свет ночной, Этот танец нас с тобой погубит.
***
Но по несправедливости судьбы, после приятных моментов всегда за углом поджидают коварные обстоятельства. — Но разве это разрешенные методы? — переходя на крик, возмутилась миссис Стайлс. Как настоящая мать, женщина переживала за своего ребёнка. Две женщины стояли посреди пустого коридора медицинской клиники. Элизабет обняла себя за плечи, ежась то ли от холода, то ли от заявления миссис Спаркс о её новом методе лечения. — У меня они экспериментальные. Но в прошлый раз мне удалось без применения ароматов или действий вытянуть Марселя на свет. — Я плачу за его лечение, а не за то, чтобы Вы расшатывали ему нервную систему и приписывали ненужные воспоминания! — Воспоминания об отце вовсе не ненужные. Или Вы хотите, чтобы он так и жил в неведении, что его отец был тем ещё садистом, и корил Вас в том, что вы его бросили? — стояла на своём Оливия. — Чтобы сформировать активную личность, необходимо расщепленные на два сознания воспоминания поместить в его мозг. И эти фотографии и сканы заявлений в полицию, постановочные видео по мотивам ваших с мужем ссор и наблюдений маленького Гарри помогут ему вспомнить. И не этого ли Вы хотите? — Просто… П-просто, — начала Элизабет, и голос ее задрожал, а на глазах проступили едва заметные слёзы, — я не хочу, чтобы и Гарри был таким, как Марсель. — Этого не будет, я уверяю Вас. — На женское трясущееся плечо легла крепкая морщинистая рука терапевта. — Доверьтесь мне. Утирая сорвавшуюся слезу и борясь с собственными сомнениями, миссис Стайлс едва заметно кивнула и опустила взор. Психотерапевт оставила женщину в коридоре ждать, а сама вошла в свой кабинет, где в белоснежном кресле уже сидел и ждал приема Гарри. Юноша несомненно слышал приглушенные крики матери из-за стены, приметил гудящий над головой проектор и снова насторожился, приготавливая себя к очередным моральным терзаниям по методу доктора Спаркс. — Ты сегодня рано, Гарри, — оперировала психотерапевт, как только вошла в такой вызубренный наизусть кабинет. — Я как раз подготовила для тебя кое-что. Буквально час назад Гарри сливался с Луи в нежном поцелуе, а сейчас нехотя сидел в кабинете своего психотерапевта с послевкусием вишневых сигарет на губах. Парень снова посмотрел на проектор, уже ожидая, когда он выведет на экран не самые приятные картины, но вместо того, чтобы воспроизвести видео на ноутбуке, миссис Спаркс открыла ящик своего стола и тихонько положила перед Гарри невиданный им ранее дневник в кожаном переплете. — Что это? — поинтересовался парень. — А разве ты не знаешь? — Гарри помотал головой. — Тогда тебе должно быть интересно. Терапевт закрыла жалюзи, помимо света основной лампы включила настольную и придвинула дневник ближе к Гарри. Парень распахнул его на первых страницах и узнал почерк его альтер-эго. Глаза наполнились ужасом от первых прочитанных строк. Миссис Спаркс молча села в своё кресло и просто ждала, когда Гарри прочтет каждое написанное с болью Марселем слово. Парень ощущал, как раздирает грудную клетку совесть, но интерес с каждым поглощённым словом брал над телом и разумом вверх. Привет, дневник. Сегодня я ближе познакомился с прекрасными людьми. Их зовут Зейн и Шерил. Каждый вечер они курят травку, играют в видео-игры, смотрят крутые сериалы и творят безбашенные поступки. В их глазах я вижу жизнь. Не просто тот блеск, свойственный каждому из нас, а именно желание жить и счастье быть таким, какой есть. Они не видят нужды в деньгах, а живут на любви друг к другу. Я не знаю, брат они и сестра, или же парень с девушкой, но они определённо питают друг к другу что-то мощное. То, что манит и меня подражать им. Я не знаю, дневник, кем я хочу быть. Но рядом с ними я ощутил счастье. Сегодня было холодно. Ты не замёрз без меня, дневник? Пишу впотьмах, так как скоро рассвет, встанет мать на работу, а я только вернулся с ночной прогулки. Мы с ребятами отлично провели время, ели мармелад и смотрели какую-то французскую драму. Но то, что было потом, тебя поразит. Помнишь Луи? Читая, Гарри напрягся. Я только что вел его за плечи в стельку пьяного. Не люблю пьяных людей, тем более этот тип валится на мою голову в таком виде уже не первый раз! Но эта встреча что-то изменила. Да, я не писал тебе, как доехал с ним до дома в машине матери, когда отыскал в нем своё вдохновение. Но в этот раз не могу умолчать: он сам нечто большее, чем сгусток положительной энергии, которой я питаюсь для написания песен. Он обещал сказать мне, какой звездой станет, когда умрёт. «Той, что будет освещать твой путь, » — подумал Гарри и заметил, как быстро бьётся его сердце, а чувство неизвестной ему ранее ревности пробивается наружу. А я думаю, что он будет вторым солнцем. Скрежет зубов раздался на весь кабинет. Гарри уже не волновало, почему ему запретили употреблять кофе, внутри все неприятно перевернулось после крайней записи в личном дневнике Марселя о втором солнце и о мощной энергетике. Гарри не желал, чтобы Марсель имел дело с Луи, но сам же это и допустил. «А если мы влюбимся в разных людей? Это будет уже измена?» — Что скажешь? — поинтересовалась наконец миссис Спаркс. — Я не думал, что все настолько плохо. Миссис Спаркс молча уткнулась в свой ноутбук, и проектор засветил белым дымчатым лучом в сторону экрана. Неожиданно для Гарри перед ним оказалась огромная фотография Дейна и его новой жены. — Опять? — возразил Гарри и подпрыгнул на своём месте. Факт того, что отец ушёл из семьи, очень беспокоил его. Но на эти возгласы терапевт не обратила внимания и потребовала парню сесть ровно. К затылку примкнуло холодное железо, а маленьке электроды прицепились к кудрям. — Это сканирующий активность мозга шлем для ЭЭГ, — оперировала женщина и вновь вернулась к ноутбуку. Через мгновение в голове Гарри произошёл щелчок, а в глазах зарябило — женщина подключила аппарат к питанию. — Что за чертовы опыты?! — Не выражайся в моём кабинете, — потребовала миссис Спаркс, выключила с помощью пульта управления свет и принялась листать фотографии, на которые Гарри сейчас совершенно не обращал внимания. Он сгорал от злости. — Я хочу знать, откуда эти фото, что вы показывали мне на прошлом приёме! — закричал на весь кабинет Гарри так громко, что от неожиданности доктор Спаркс вздрогнула и на пару секунд прикрыла глаза, но не теряла своей уверенности. — Послушай, Гарри, оба твоих альтер-эго живут разными жизнями. Если ты вспомнишь важные моменты из жизни Марселя, то это приведёт наш курс лечения к успеху, и ты сам поймешь, что к чему. — Я что, подопытная мышь? Я человек! И я хочу жить спокойно. За что, чёрт возьми, моя мать платит вам такие деньги? Чтобы вы проводили на мне эти ваши дурацкие эксперименты? Чтобы держали в неведении от самого себя? Гарри постарался стянуть с головы шлем, но туго завязанный под подбородком ремень не поддавался. — Я достоин правды. Я — Гарри Стайлс, и это, — продолжил парень и схватил себя за воротник, демонстрируя свою шкуру, — моё тело! И если вы не скажите мне, зачем все это делаете со мной, зачем изнуряете этими фотографиями и видео, то я отказываюсь от такого лечения! Я отказываюсь! Гарри снова перешёл на крик, но в этот раз им завладела не ярость, а самый настоящий страх перед правдой. Юноша желал знать, почему так реагирует на боль и ужас и откуда взялись фотографии избитой матери и пьяного отца, но до безумия боялся своих желаний. Ведь всегда тайна, что нас так манит, и является нашим губителем. В уголках покрасневших глаз собрались горячие слёзы и одна за другой поспешили скатываться по бледной коже щёк. Миссис Спаркс непоколебимо сидела в своем кресле у окна и все продолжала молча слушать взбудораженного пациента. В её глазах притаилось нечеловеческое спокойствие, выработанное за десятки лет верности своей профессии. Гарри этот факт все больше раздражал. И он почувствовал, как затряслись собственные руки, а в голову ворвалось желание кого-нибудь ударить. И это желание не принадлежало ему: в голове происходила борьба. Гарри ухватился за виски и до боли сжал их с обеих сторон в попытках избавиться от наваждения, но это не помогло, а только ухудшило ситуацию. Миссис Спаркс соскочила со своего места, как только приметила изменения в лице своего пациента. Теперь это был не Гарри, но и не Марсель. Это был измученный от бесконечных переключений личности человек — тот, кто ещё помнит свою единственную, цельную жизнь. Оливия на удивление быстро усадила обратно в кресло Гарольда, пока тот с зажмуренными от изнеможения глазами сдавливал собственную голову, уже предчувствуя приступ мигрени. Затем включила проектор и воспроизвела постановочное видео про малыша Гарри и его разводящихся родителей. Жуткие картины и детский плач посодействовали надвигающейся мигрени. Мокрые дорожки на исхудалых щеках, огромные зрачки, обрамленные алыми белками, пульсирующая в висках боль, переходящая давкой в затылок под железный шлемом. — Кто я? — еле выдавил из себя Гарри и зажмурил глаза, чтобы не смотреть на экран. Парень знал, что скоро явится на свет Марсель, но отдавать власть ему он пока не хотел. Марсель уже стоял за толстым стеклом, глухо барабаня по нему, чтобы выбраться наружу, — он видел, но не слышал. — Тебе ещё рано знать всю правду, Гарольд, — спокойным голосом ответила женщина и активировала шлем, — иначе все то, к чему мы пришли за долгие месяцы, уже не будет иметь никакого значения. Делай это ради матери — смотри на экран. Какое-то время Гарри не слушал ни врача, ни происходящее на экране. Он жмурился до ребяшей белизны в глазах, пока в голове происходило самое настоящие противостояние. Гарри вспомнил о маме, вспомнил то, как она желает завершения лечения с благополучным исходом, и только после этого молча открыл глаза и сконцентрировался на видео. Миссис Спаркс едва заметно победно улыбнулась и продолжила следить за кривыми, часто дергающимися линиями на экране, что считввали активность головного мозга пациента. Гарри дернулся от прозвучавшего в голове щелчка. Затем ещё одного, и разум начал постепенно отключаться, пока не наступила тьма. Толстое стекло разбилось. Видео закончилось. В полнейшей тишине тихонько шумел проектор и слышалось беспокойное дыхание вжавшегося в кресло парня. Он прикрыл веки, ресницы его слегка дрожали, а грудь высоко вздымалась при каждом вдохе. Длинные пальцы ослабили хватку на кожаных ручках кресла, а с очередным вдохом Марсель открыл глаза. — Ну здравствуй. В этот раз ты не уйдешь от разговора, Марсель. Миссис Спаркс ухмыльнулась и взглянула охотничьим взором на избегающего встречи пациента. Марсель бегал рассеянным взором по всему кабинету и мысленно проклинал те обстоятельства, из-за которых он здесь вновь оказался. — На самом деле наша последняя встреча дала мне кое о чем задуматься. Вы с Гарри совсем разные, но при всем этом у вас много общего. И, знаешь, он устал от того, какой фортель ты выкинешь на этот раз. И твоя мать устала. И твои друзья, наверное, тоже? Марсель нахмурился, все ещё не уразумевая, к чему клонит доктор, и вновь вжался в кресло. — Ведь, когда сменяется эго, они вынуждены ждать от тебя вестей неизвестное количество времени. И разве ты это не ценишь, Марсель? — От-ткуда Вы знаете про моих друзей? — со всем ужасом в глазах спросил Марсель. — Ну вот ты и заговорил. Значит язык на месте, лишних назначений не будет, — сюсюкаясь, сказала психотерапевт и склонила голову с натянутой на лицо улыбкой. — И хочешь ты этого или нет, с таким отношением к вашему с Гарри лечению я вынуждена перенаправить вас в другое отделение — психиатрическое. Глаза парня полезли на лоб от услышанного. В психушку Марсель желал попасть в последнюю очередь. Прямо как в его видениях: обитая мягкими стенами комната, а посередине… — Я не хочу. — А я и не спрашиваю. Доброжелательный настрой врача незаметно исчез, на смену себе оставляя серьёзную гримасу. Женщина сцепила руки в замок и наклонилась вперёд над столом, к креслу Марселя. — Чтобы лечить раздвоение личности, необходимо согласие обеих личностей. Но мои силы исчерпаны в этом вопросе, раз ты не хочешь сотрудничать и помогать себе самому. Этот процесс долгий, порой строгий, но Гарри его придерживается и согласен идти до конца. А знаешь, что ждёт в конце? — заискивающе спросила доктор и сощурилась. Марсель медленно помотал головой. — Естественный отбор. Лишь только один из вас имеет право на счастливую жизнь. От чего-то в грудной клетке Марселя сердце забилось быстрее, а в желудок вместе со сглатываемой слюной попала тревога. Больше всего на свете Марсель хотел быть счастливым, но придерживался своих методов и стремлений к этому. Парень безмолвно кивнул в ожидании продолжения монолога. — С раздвоением личности можно жить, а не бороться за существование. И делать это можно как в согласии со своим альтер-эго, так и самому по себе. Не это ли прекрасно, Марсель? И тут Марс понял, к чему клонит миссис Спаркс. Зелёные уличившие глаза слегка сощурились, а до разума снизошло просветление. — И что Вы хо-хотите мне п-предложить? — Я рада, что ты понял, — с победной улыбкой кивнула доктор Спаркс и распахнула свою папку с записями о лечении. — Для начала — приём таблеток. Побочных эффектов нет совершенно, так что можешь не переживать. — И что это за т-таблетки такие, раз без по-по-побочных? — усмехнулся Марсель, что уже порадовало миссис Спаркс и говорило о начальном, совершенно мелком прогрессе. — Таблетки Вальдокса. Антидепрессанты. Чтобы принять факт того, что ты будешь жить долго и счастливо, они тебе необходимы на этой стадии. — Миссис Спаркс прокашлялась. — Затем строгий режим сна и приёмов пищи для обнаружения стабильности и закрепления твоего общего режима. Будем приручать тело жить без мигреней на почве видений и фобий. Ты же у нас не любитель ночных прогулок? Марсель сглотнул и заметно занервничал, но миссис Спаркс не подала виду, что уличила его, и только приняла этот робкий лживый кивок на свой вопрос. — И, конечно же, стабильные встречи в этом кабинете и диагностика здоровья, — подытожила психотерапевт и сделала пару пометок у себя на листочках. — Это б-борьба за выживание? — Это борьба за жизнь. Миссис Спаркс со всей заботой врача к пациенту посмотрела на Марселя, на пару секунд задерживая взгляд, вздохнула и вернулась к записям. Но через минуту наступившей тишины добавила, не отрывая глаз от писанины: — За жизнь без вмешательства Гарри. В груди Марселя забилась птица надежды, до боли цепляясь своими когтистыми лапами за чувство совести. Марсель всегда хотел, чтобы все кругом, кому он приносил неудобства, были счастливы. И понял только сейчас, что для этого необходимо стать счастливым самому. Но для этого нужно лишить полной власти Гарри, чего он до пляшущих в глазах чертей так желал. Но в борьбу Марсель не вступал никогда. И тем более с самим собой, как бы иронично это не прозвучало. Но если выбирать, жить тебе или тому, кого ты не знаешь, в панике и безысходности ты выберешь спасение собственной шкуры. — Я с-согласен б-бороться, — твёрдо заявил Марсель. Миссис Спаркс с улыбкой облегчения поднялась со своего места, выключила гудящий проектор и подошла к парню, чтобы распутать ремни от шлема на его подбородке. — Какой хороший мальчик. Очень надеюсь, что мы с тобой обойдёмся без психиатрической клиники. Как только женщина сняла предмет с пропотевшей макушки, Марсель принялся удрученно растирать покрасневший от ремней подбородок. И в этот момент воздух вокруг него стал менее удушающим, более свежим и доступным. Ведь предвкушение и не так влияет на органы чувств. Миссис Спаркс потопала к двери и, открыв её, заглянула в коридор. Элизабет вся не своя в ожидании сидела на лавке ожидания и не переставала поглаживать упавшие на плечи тёмные пряди. Как только она увидела довольное лицо терапевта, тут же соскочила с места и ринулись к двери. — Войдите, миссис Стайлс, — попросила Оливия, как только выглянула за дверь своего кабинета. — Необходимо послушать некую информацию. С притаившейся в материнской груди надеждой женщина торопливо зашла внутрь и в первую очередь заметила довольно беспечное, но очень задумчивое лицо своего сына. Материнское чутье подсказало ей, что в кресле сидит вовсе не Гарри, а значит, садистские методы смены эго сработали, но пока женщине было неясно — хорошо это или плохо. — Думаю, что Вас обрадует новость о том, что Марсель сам согласился принимать таблетки, — празднично заявила миссис Спаркс и принялась вписывать изменения в лечебный план. У Элизабет от удивления приоткрылся рот. На Марселя это было вовсе не похоже, но сам парень заявления миссис Спаркс не отрицал и непоколебимо сидел в своём кресле с непоменявшейся миной в ожидании завершения этого приёма. — И что это за таблетки? — Вальдокса. Они содержат необходимый нашему парню агомелатин, и принимать их следует раз в сутки перед сном по 25 миллиграмм. Миссис Стайлс удрученно записывала получаемую информацию в заметки на телефоне, а от новости о том, что впервые за долгие месяцы Марсель сделал первый шаг к ним навстречу, на щеках загорелся невиданный ранее — скорее позабытый — румянец. — Первую упаковку дам Вам я. На пробу, так скажем. — Терапевт вынула из небольшой прямоугольной коробки с лекарствами необходимую пачку. — Когда она закончится, проведем пару тестов, возьмём анализы и посмотрим, как стабильное применение этого препарата влияет на организм. И если все будет хорошо, — с позитивом заявила миссис Спаркс и взглянула Марселю в глаза с горящим в них лукавым огнем, — то в ближайшее время этот парень заживет полноценной жизнью счастливого подростка. Марсель снова опустил голову и задумался. — А теперь позвольте мне вас проводить до машины. Нам с Вами, миссис Стайлс, ещё есть, о чем поговорить по пути. Ночь намеревалась незаметно подкрасться и утащить с собой все сомнения и недомолвки. И с каждой появляющейся в бескрайнем небе звездой, их почему-то становилось все больше и больше. Марсель сидел на заднем сидении прогретой машины, уперевшись кудрявой макушкой в холодное от подтаявшего инея стекло, и смотрел через закрытый люк в крыше на испещренное звёздами небо. А какой звездой хотел быть Луи? Так Марселю он и не сказал. А их последняя полуночная встреча отпечаталась в памяти так чётко, словно это было только вчера. Миссис Стайлс и миссис Спаркс, укутанные в свои пальто, стояли на высоких каблуках на мокром от подтаявшего снега крыльце и обсуждали последние волнующие вопросы. — И что даст он, этот агло… аго… — попыталась выговорить Бетти, но не могла вспомнить название основного содержащего таблеток. — Агомелатин? Это вещество высвобождает дофамин и норадреналин в области префронтальной коры мозга, что вызывает антидепрессивный эффект у пациента, принимающего препарат. Но не берите в голову, — сказала миссис Спаркс и отмахнулась. Обе женщины вновь поглядели на сидящего на заднем сидении авто Марселя. — Если Марсель будет стабильно перед сном принимать рекомендованную мною дозу, то через занятий пять мы с Вами, миссис Стайлс, заметим эффект. Воздействие на рецепторы мелатонина обеспечивает восстановление суточных ритмов организма и улучшает сон. Поэтому вряд ли он из-за бессонницы вновь сбежит посреди ночи. Элизабет тревожно вздохнула, вспомнив последние записи дневника, и поежилась на холоде. Время наскоро подвалило к десяти вечера, поэтому такая привычная женщине усталость пробудились ото сна и выдала себя с поличным в виде глубокого зевка. Миссис Спаркс зевнула следом за женщиной, и обе они тихонько рассмеялись, стоя на скользком пороге круглосуточной клиники, то ли искренне, а то ли от пережитого стресса. — Все ещё не разумею, как Вам удалось так быстро его уговорить на лечение? — Такими жертвами, миссис Стайлс, — покачав головой, ответила доктор. — Жертвами собственной совести. — Не понимаю Вас. — Мне пришлось сказать, что по окончанию этого лечения править остаётся сильнейшая личность. И согласился он дойти до этого, лишь сделав своим конкурентом Гарри. Чтобы быть самым любимым среди нас и обрести исканное счастье. — Но это же не правда? Исход не такой? Да? — с сомнениями спросила Бетти. — Конечно же нет, — выдохнула из себя Оливия. — Но главное, чтобы Марсель об этом не узнал. Подкралась полночь. Её тёмные лапы стучали в окно комнаты на втором этаже и вызывали Марселя на очередную ночную прогулку. Но в этот раз парень непоколебимо лежал в постели поверх одеяла, а ноутбук его был выключен и отложен под кровать к остальному хламу Гарри. Слова доктора въелись в мозг и теперь бились о черепную коробку изнутри в унисон с тиканьем настенных часов в попытках достучаться до Марселя. Юноша с читаемым в напуганном взгляде сомнением повернул голову в сторону прикроватной тумбы, на поверхности которой лежала нетронутая пачка желтых таблеток. Марсель подумал о Зейне и Шерил — о том, как здорово тоже иметь друзей. Марсель подумал о Луи, в чьих глазах видит любовь, но не к себе, а к Гарри, — о том, что мечтает, как на него кто-нибудь однажды так же взглянет. Марсель подумал о миссис Стайлс — о том, с каким трепетом она записывала все рекомендации миссис Спаркс не просто ради лечения, а с целью помочь именно ему — Марселю. Минутная стрелка перешагнула единицу, а это значит, что Зейн остался без ответа. Марсель осторожно взял в руки упаковку с таблетками и выдавил из прозрачной чашечки один жёлтый шарик себе на ладонь. — Не будет меня — Гарри будет счастлив, — проговорил себе под нос Марсель. — А не будет Гарри, буду наконец-то счастлив я. И с надеждой на свое, только свое будущее, он принял таблетку и укутался в теплое одеяло.