Годовщина.

Дорогие мои, мне очень не хочется вас огорчать, но глав скорее всего не будет до сентября. У меня умерла бабушка, так что... сейчас времени не будет, да и желания сами понимаете тоже. Прошу прощения:( Автор, постарается оклематься и вернуться к вам. После того случая Дане стало хуже. Нет, он перестал думать о смерти, да и мысли о боли посещали его гораздо реже, соответственно, и о Леоне он думал меньше. Он начал кушать, пусть и не много, но Максим был рад каждой ложке, которую тот съест. Все вроде хорошо, но Даня очень мало спал, он мог просто проснуться посреди ночи и не заснуть уже до утра. Ему не снились кошмары, сон был глубоким и спокойным, но если он просыпался, то уснуть уже не мог. В голове сразу была пустота, глаза отказывались закрываться, а организм словно твердил, что он выспался и готов к работе. Первые дни Даня думал, что это на нервной почве и поэтому не стал говорить Максу, да и не хотелось опять его обременять. Те салатовые глаза, наполненные ужасом остались в его памяти, наверное, навсегда, и видеть их снова Даня не хотел. Но Макс сам узнал о бессонницах Дани, однажды придя к нему ночью. После попытки самоубийства Максим рассказал Даниилу про Юру и про многочисленные звонки Даши. Но Дани по большей части было все равно, так что, когда Максим предложил попить простые успокоительные таблетки, шатен лишь пожал плечами. Максим, опасаясь, что Даня опять может что-то с собой сделать, строго клал ему на тумбочку ту дозировку, какая нужна, а все остальные таблетки он сложил в пакет и забрал к себе в комнату. Дане было в какой-то степени обидно из-за такого отношения и недоверия к себе, но он понимал, что сам в этом виноват. Однако, и таблеточки не помогли. Даня все равно продолжал просыпаться и не засыпать до самого утра. Парень приоткрыл невероятно тяжелые веки и посмотрел на часы. Было уже полпервого, но спать хотелось так, что Даня, с трудом перевернувшись на другой бок, чтобы солнце не попадало в глаза, попытался снова заснуть. У него не то, чтобы не получилось… Он заснул, но сон был тяжелый, он слышал любой стук или шорох, однако открыть глаза не мог. Все тело налилось какой-то непонятной тяжестью и слабостью, руки и ноги болели, а в голове был туман. Даня старался уснуть, но слабость не давала этого сделать. Было ужасно плохо, хотелось пить, но даже позвать Максима сил не было. И это начало пугать юношу. Почему он так себя чувствует? Может, он заболел? Серьезно заболел? Даня еще некоторое время пытался заснуть, но у него не получилось. Слишком плохо было. И к этой слабости и тяжести прибавился переменчивый жар и холод. Он накрывался одеялом с головой, но согреться не мог, дрожа всем телом. А спустя несколько минут раскрывался полностью, желая оказаться в ледяной ванне или содрать с себя горячую кожу, чтобы не было так жарко. Это состояние было мучительным. «Черт, у меня как будто голос пропал… Нужно позвать Макса. Со мной явно что-то не так. Слишком плохо, и сил нету», - лениво подумал Даня и, собравшись с силами, позвал Макса. Блондин вошел в комнату буквально через минуту и с нескрываемым беспокойством в глазах посмотрел на побледневшего Даню. Он заходил к другу уже несколько раз, не понимая, почему тот до сих пор спит, но видя, что тот дышит, успокаивался, думая, что это из-за его бессонных ночей. Но сейчас видя такое бледное лицо Дани, слабость в ореховых глазах и легкий болезненный румянец на щеках, Макс вздрогнул, понимая, что он ошибся. - Дань, ты почему так плохо выглядишь? Что-то болит? – присев на кровать, спросил Макс, протягивая парню градусник, который тот без разговоров взял слабыми руками. Было отчетливо видно, что каждое движение дается Даниилу нелегко. - Не знаю… Вроде ничего не болит, но я даже рук нормально поднять не могу. Слабость жуткая, глаза закрываются, а поспать не могу. Мне жарко, а через минуту становиться холодно, - медленно проговорил Даня, поворачиваясь на бок и прикрывая глаза. Как же ему хотелось спать, но слабость не давала этого сделать. Он был слаб настолько, что даже уснуть не мог. - Хорошо, я пойду тебе поесть принесу и позвоню Юре, - ответил Максим, а Даня, открыв глаза, попросил: - Я есть пока не хочу, только пить. - Ладно, но есть все равно будешь. Только так и быть позже… - сказав это, Максим вышел из комнаты и, на ходу набирая номер Юры, пошел на кухню. Врач ответил не сразу, а только тогда, когда Макс повторно набрал его номер. Голос у Юры был усталый: - Алло, Максим, давай быстрее, я в больнице. - Привет. Слушай, а можешь сегодня к нам приехать? Даня продолжает не спать ночами. А сегодня он проснулся только сейчас, и говорит, что у него слабость. Он такой бледный. - Хорошо, я приеду в районе девяти. Скинь мне смс-кой его температуру. До вечера, - быстро сказал Юра грустным голосом и отключился. Максим же вздохнув с каким-то облегчением, заварил чай и вернулся к Дане. Пока шатен пил горячий чай, отрешенно смотря на темную комнату, Максим набирал сообщение. «Температура тридцать семь и пять, но ему очень плохо. Мы тебя ждем», - отправив сообщение, Макс сел рядом с Даней и посмотрел ему в глаза. В них был холод, остатки боли и невероятная слабость. Если сказать по-другому - в них царил сон. И это пугало. Макс только начал думать, что все возвращается в прежнее русло, как Дане вновь стало хуже. Он был бледным, весь его внешний вид выражал сон, но Даня продолжал сидеть на кровати, облокотившись спиной о изголовье кровати, и маленькими глотками пил чай. Ему не было страшно или еще что-то, он просто хотел спать. Глаза слипались, однако горячий чай немного отрезвлял, давая ему возможность так ровно сидеть. Даня осмотрел комнату, и задержал взгляд на плотно задернутых шторах, которые уже очень долго не открывались. На миг губы озарила легкая улыбка. Даня был рад, что в его комнате царит темнота, она успокаивала и манила сном. Спокойным, глубоким сном, который должен был дать сил и оставить ощущение сладости. Ведь не зря говорят, что сон - это самое сладкое лакомство. И сейчас, именно в эту минуту, Даня был абсолютно согласен с этим утверждением. Так хотелось заснуть долгим сном, но слабость тут же напоминала о себе, диктуя свои правила. Спать нельзя. - Спасибо, - Даня постарался как можно аккуратней поставить пустую чашку на прикроватную тумбочку, но рука дрогнула, чашка выскользнула из рук, и Макс еле успел поймать ее. – Извини, я случайно. - Ничего. Тебе что, настолько плохо? – вопрос он задал не столько Дане, сколько себе, и, получив на него слабый кивок головы, вздохнул. Макс не понимал, почему Дане стало хуже, почему он такой слабый. Волнение вновь начало захлестывать с головой. - Прости, но я хотел бы поспать, - зевнув и укрывшись одеялом, произнес Даня, а затем уже намного тише добавил. – Если, конечно, я смогу уснуть. - Хорошо, отдыхай, - ответил друг, но, перед тем как уйти, положил свою руку на лоб парня. «Странно, он же практически не горячий», - пронеслось в голове Макса, но руку он все так и продолжал держать. Было так приятно чувствовать тепло его кожи, ощущать ее мягкость, однако руку пришлось убрать, когда Даня недовольно фыркнул что-то вроде: - Тебе что, градусника недостаточно? Максим махнул головой отгоняя болезненные, но такие нежные чувства по отношению к Дане, и, взяв чашку, пошел к двери. Даня отвернулся, еще сильнее укутавшись в одеяло, и закрыл глаза. Но не успел Макс дотронуться до дверной ручки, как в кармане его джинсов зазвонил телефон. Даниил слабо простонал, ведь этот негромкий по сути шум отдавался в его голове топотом слонов. Макс быстрым движение руки вынул телефон и удивленно приподнял одну бровь, увидев на дисплее имя «Даша». Секунду подумав, он нажал на «ответить», и из трубки раздался громкий недовольный голос девушки: - Что у вас там происходит?! Почему этот гаденыш не подходит к телефону и не хочет говорить со мной? Какого его уже столько времени нет в универе, а я о его состоянии ничего не знаю? Даже мой брат молчит! Что происходит? – Даша очень злилась, но этим гневным тоном она старалась передать свое беспокойство за друга. И эту нотку Максим уловил, поэтому, посмотрев на Даню, спокойно ответил: - И тебе привет, Даша. С нами, а в особенности с Даней, все хорошо, только… Девушка прервала его на полу фразе: - «Только»?! Что с ним? Почему ты мне ничего не говоришь? - Не кричи так, - голос стал стольным, что немного остудило пыл Даши. – Сейчас сама с ним поговоришь, - Макс, вернувшись к кровати, протянул телефон Дане, но тот отрицательно покачал головой, сказав: - Не хочу я ни с кем говорить. Уйди и дай мне поспать. Я устал. - Что? Даня, быстро взял трубку! – раздалось из телефона, но парни промолчали на это. У Дани просто не было сил и желания, а Максим с большим усилием над собой проглотил застрявший ком в горле. Почему Даня, за которым он так ухаживает, говорит ему «Уйди», а Даша за свое беспокойство получила «Не хочу я ни с кем говорить»? Разве это справедливо? Почему он не задумывается, как ранит этими словами своих друзей? А что делать Максу, как справляться с болью и сжавшимся сердцем, когда он испытывает далеко не дружеские чувства? Даня, так нельзя… Подумай о других людях, которые тебя окружают. – Ну все! Я сегодня приду с тобой серьезно поговорить, прогульщик! И только попробуйте меня не пустить! – крикнула девушка и бросила трубку. - Я же попросил уйти. Мне плохо, я хочу спать, - холодно произнес Даня, скинув с себя одеяло. – Как же жарко… - Может, тебе окно открыть? Станет попрохладней, - пропуская мимо ушей первые слова, спросил Максим. Не хотелось видеть Даню таким измученным, он готов был сделать что угодно, лишь бы любимому стало лучше. Ведь это так больно – видеть Даню таким… слабым, бледным, несчастным. - Давай, - согласился Даниил, но поспешил договорить, когда Макс двинулся к окну. - Только, пожалуйста, не открывай шторы. - Ладно, - открыв окно, Максим все же вышел, тихонько закрыв дверь. Он не представлял, что делать дальше, а осень уже уступала место зиме. Он сам уже давно не появлялся в университете и старался учить как можно больше, но мысли и проблемы с Даней не давали этого делать так как нужно. Максим искренне, как и любой влюбленный человек, переживал о нем, думал, как он сдаст зачеты и экзамены, что будет делать потом. Но Макс еще несколько дней назад начал понимать, что Дане теперь плевать на учебу, что он и не думает о возвращении к прошлому образу жизни. Блондин пытался завести разговор на эту тему, но Даня всячески отнекивался, говоря, что ему плохо, и в таком состоянии он учиться не может. А ведь так он заявлял еще за пару дней до появления слабости. Накаркал? Наверное… Но что дает это понимание? Ничего. То, что Даня не хочет учиться было видно, он не хотел идти в университет, не хотел возвращаться в предыдущий режим. И с этим Максим ничего сделать не мог. Даня лежал на кровати, раскрывшись полностью, и желал содрать с себя и майку с шортами и кожу. Он горел, голова была тяжелой, так же, как и все тело, а слабость не давала погрузиться в сон. Состояние было мучительное, а в душе разгорался пожар, природу которого Даня не знал. Его невероятно взбесил голос подруги и ее заявление, что он прогульщик. Как она смеет так говорить? Он болеет, ему плохо, а она! Подруга еще называется… И еще она смеет заявлять, что сегодня придет и будет учить его жизни! Ха, смешно! Только Даня имеет право решать как ему жить, и когда ходить на занятия, а когда нет! Да и не в занятиях было дело. Даня бы понял это, загляни он себе в душу чуть поглубже. Там где он оставил большую части воспоминаний о Леоне, покоились и мысли об университете. Универ и Леон – два звена одной цепи. Даня учится с ним в одном университете, пусть и на разных факультетах, но у них есть общие лекции, на которых Даня хочет не хочет, но будет видеть его. А этого не хотелось, он не хотел снова вспоминать о своей любви, которую сам, по своей глупости потерял. Было больно и обидно. Поэтому и не хотелось идти на занятия. А организм… помогая хозяину и на подсознательном уровне, узнавая его желания, делал так, чтобы Даню ничто не беспокоило. Даня заворочался, услышав громкие шаги, и вздрогнул, когда дверь резко открылась. Господи, неужели пришла? Но зачем? Какой смысл, если Даня уже решил, что никуда он не вернется, никуда он не пойдет? Он болеет, ему плохо, и никакой универ не вписывается в этот список! Но девушка думала иначе и после последней пары быстро пришла к другу. Сейчас, стоя в дверях, его почему-то темной и одинокой, даже неживой комнаты, она была настроена решительно. Даша откинула с лица выбившуюся из хвоста прядь волос и села на край кровати. Парень услышал, как дверь, противно скрипнув, закрылась. Макс… Почему он ее пустил? Он же знает, как ему плохо! Так почему? Почему он перестал быть хорошим другом? Почему теперь только и делает, что вредит Дане? За что все это? - Даня, повернись ко мне, - девушка как ни странно говорила умиротворенным голосом, располагая к себе, но Даня не повернулся даже когда она повторила свою просьбу уже намного мягче. Нет, Даня хотел увидеть подругу, но злость и обида внутри съедали, и сил совсем не было ни на споры, ни на какие-либо движения. Поэтому он так и продолжал лежать на боку с закрытыми глазами, спиной к гостье. – Хорошо, настаивать на том, чтобы ты повернулся, я не буду, но… - она обошла кровать и сев посмотрела на лицо юноши. Закрытые глаза раздражали, - пожалуйста, хоть поговори со мной. - Даша, прости, но у меня правда нет сил… я очень устал, - прохрипел Даня, натягивая одеяло. Его опять пробрал холод. - Устал? Дань, тебе не кажется это смешным? – девушка решила зайти с другой стороны. – От чего ты мог устать? От болезней? От лежания в кровати? От своего лживого любимого? - Не смей так о нем говорить, - моментально прорычал Даня из последних сил сжимая руками одеяло. Было больно, он не хотел о нем слышать. Только не вспоминать все приятные и убийственно болезненные сцены! Только не снова! Ощущать ту боль, одиночество, обиду и собственную беспомощность было невозможно… Она душила, и Даня отчетливо помнил к чему это привело. Он не переживет всего этого кошмара во второй раз. – Пожалуйста, уходи... - Нет, ты выслушаешь меня, - твердо ответила она. – Даня, я не могу представить, что ты чувствовал и чувствуешь сейчас, но поверь – прятаться дома и пытаться забыть об окружающих тебя людях и проблемах - это не выход. Легче тебе не станет, ты только причинишь боль дорогим тебе людям. Знаешь, сколькие по тебе скучают и каждый день спрашивают у меня о тебе? А профессора? Ты же был кладом! Мальчик, который так блестяще учился и всегда был готов помочь! Ты всегда улыбался, был добор ко всем, а… - Такого «меня» больше нет. Можешь не продолжать. Тот «я» был слабым… - произнес Даня по-прежнему с закрытыми глазами. Было неприятно это слушать. Перед глазами всплывали образы друзей, знакомых, любимых преподавателей… Подруга словно возвращала ему какую-то его частичку, которую он успел потерять. Только вот когда он успел столько забыть, потерять? Он забыл, когда его цветная душа треснула и разбилась на множество кусочков, а их места заполнила пустота? - Ты не прав. Ты очень сильный, уверенный в себе и всеми любимый, - Даша тепло улыбнулась. – Может хватит лежать с закрытыми глазами, прячась от света? Зачем это делать, когда можно слегка подтолкнуть себя, и все будет как раньше? - Все никогда уже не станет как раньше, - язвительно проговорил Даня, а затем грустно улыбнулся. - Леона больше нет. Он больше не со мной… А это значит, что без него нет и меня… - Нет, ты неправильно думаешь… - Даша встала с кровати, направляясь к двери. - Есть один человек, который тебя любит намного сильнее, чем он, - «хотя Леон никогда тебя и не любил», - этот человек намного ближе к тебе, чем ты думаешь. - Такого человека нет… - Можешь не верить, но когда-нибудь ты сам все поймешь или он тебе все расскажет, - подруга стукнула по двери пальцами. - И он поставит тебя на ноги, он, а не я, - дверь открылась, и девушка улыбнулась стоящему напротив нее Максу, который раздраженно сощурил глаза. Правда всегда такая… иногда приятная, иногда болезненная, а иногда… не желанная. – Даня, чтобы со следующего понедельника вышел на учебу, а сегодня, чтобы знал, среда. Пока! - Ты зачем ему это сказала? – Макс схватил убегающую шатенку за руку. – Откуда ты… - Что «откуда»? – усмехнулась она. – Знаешь, я заметила что-то с твоей стороны еще при нашей первой встрече, но из-за своей нелюбви к однополым отношениям не поняла, что это «что-то» было именно тем… Но твои поступки с каждым разом доказывали, что ты его любишь. Жаль, что он этого не видит… Ты достоин его, как никто другой, - одевая куртку заявила Даша. - Так будет лучше нам обоим, - ответил Максим с безразличием на лице. – Спасибо, что пришла. Надеюсь, он прислушается к твоим словам. - Я тоже на это надеюсь, - улыбнулась она, выходя из квартиры. – Пока! - Пока, - выдохнул Макс, закрывая дверь. Остатки дня парни просидели в разных комнатах, разве что только Максим приходил к Дане и пытался его накормить, но юноши как будто и не было в этой комнате. Он не отвечал на вопросы, продолжая лежать и думать. Да, слова Даши его задели, хоть самому себе он мог в этом признаться. Но даже от этого признание на душе становилось гадко, и он отворачиваясь хмыкал, повторяя в голове: «Я болею, мне плохо. Мне холодно… Мне жарко…», - это было своеобразным заклинанием, которым Даня желал накрыться как куполом. Лишь бы его никто не трогал... И вот пока он думал, Даня и не заметил, что пришел Юра и начал его осматривать. Осмотр был стандартным, а вот Максим предпочел с него удалиться. Нет, ну а зачем еще сильнее себя мучить и распалять? Зачем смотреть на его тело? Чтобы потом дрочить в душе? Нет, спасибо… уже было… и есть… - Ну, как я и думал… - выйдя из комнаты, сказал Юра. - Здоров он! Даже, наверное, зря взял кровь, но подтверждение будет не лишним. Особенно для тебя. - Но тогда что с ним? Почему ему так плохо? – не унимался Макс. - Психосоматика… - ответил врач, и предвидев следующий вопрос, улыбнувшись, сказал. – А вот как с этим бороться, я тебе сейчас расскажу. Заваривай чай!