О чём молчат

      Йован не любил её. Это прискорбное знание, впрочем, не мешало Суране позволять Йовану использовать её, потому что на что ещё она могла быть годна, в любом случае.       Сурана знала, что не любит Йована. Но он был единственным, что у неё есть.       Сурана была щуплой, мелкой, низкорослой. Когда она смотрела на себя в зеркало, задрав рубаху, она видела рёбра, натягивающие бледную кожу, костяшки на бёдрах, выступающие по бокам. Сурана не была нескладной — на ней просто не было столько "тела", сколько на сестре Церкви, за которой щенком бегал Йован. Грудь у неё была больше, задница мягче. Сурана наблюдала за ней из-за колонны, когда она склоняла колени в молельной, и видела, как натягивается на её фигуре ткань.       Может, стоит подстричь волосы? Как у неё.       Сурана знала о ней, но Йован о ней не говорил. Суране это льстило — ведь это значило, не так уж она много и значит, если Йован ей, Суране, не рассказывает. Но Сурана знала.       Сурана думала, как удержать Йована. Как оставить его только себе. Времени у неё было полно — взаперти этой башни у неё было всё время мира. И она думала.       — Надо ему готовить, — говорит магичка Амелл, легкомысленное существо, хрустящая крекерами, стащенными для неё Сураной.       Амелл вальяжно лежит на нижней кровати Сураны. Сама Сурана сидит рядом, смотрит на её задравшееся платье и поправляет волосы.       — Но нам уже готовят, — говорит Сурана.       Амелл пожимает плечами. Она отправляет крекер в рот и отряхивает грудь от крошек.       — Тогда переспи с ним.       — Переспать? — бездумно переспрашивает Сурана.       Амелл пожимает плечами. Глядя на задумавшуюся Сурану, она пошло хохочет.       — Мужчины — животные, — делится уверенностью Амелл. Она склоняется к Суране и заговорщицки шепчет: — Если хочешь, я расскажу, как надо.       Сурана соглашается. Амелл старше и опытнее — ей уж точно виднее.       Амелл говорит встретить её в будуаре, позади спальных комнат, когда все уснут. Сурана не понимает, к чему такая секретность, но идёт всё равно.       Амелл встречает её, прихорашиваясь перед зеркалом. Завидев в отражении Сурану, она оборачивается через плечо и заискивающе улыбается.       — Ну, — подначивает Амелл, потянув Сурану за рукав, — чего стесняешься?       — Я не стесняюсь, — возражает Сурана.       Амелл смеётся. Сурана не стесняется — она просто не вполне понимает, как это поможет удержать Йована, если она проведёт время с Амелл. А когда Амелл притягивает её к себе и обхватывает за шею руками, Сурана убеждается, что именно это у неё на уме.       — Что ты делаешь? — спрашивает Сурана.       Амелл на миг замирает, после чего снова коротко, вынужденно смеётся. Тёплое дыхание оседает в витках ушной раковины и разгоняет по телу Сурану мурашки. Постояв молча и не дождавшись ответа, Сурана неуверенно поднимает руки и обнимает Амелл в ответ. Ей кажется на мгновение, что та вздрагивает, когда ладони Сураны ложатся ей на талию.       — Хорошо, — на придыхании шепчет Амелл, как будто с облегчением.       Суране кажется, Амелл ведёт себя странно, но она решает промолчать. Не ей, Суране, судить. У Амелл — свои странности, но в целом, она неплоха.       Амелл жмётся к ней, трётся о её тело, и всё это как-то неловко. В какой-то момент она подхватывает Сурану под бёдра и усаживает на туалетный стол, и у Сураны щёлкают зубы, когда она случайно ударяется о макушку Амелл. Амелл вздрагивает, заглядывает испуганно в лицо и извиняется.       — Да что с тобой? — спрашивает Сурана.       Она отстраняет Амелл, потирая подбородок, и смотрит требовательно ей в глаза.       Амелл плачет.       — Мне всё это надоело, — признаётся она смято, закрыв лицо ладонями.       — И ты решила, это всё исправит? — спрашивает Сурана.       Амелл в ответ только всхлипывает.       Когда она успокаивается, они сидят на туалетном столике рядом, опёршись спинами о зеркало. Амелл вытирает глаза и больше не пытается выглядеть весёлой.       — Я просто хотела немного развлечься. Это что, так плохо?       — Нет, — говорит Сурана, — но я не думаю, что скука — это то, что тебя мучает на самом деле.       Амелл надувает губы.       — Я хочу с Калленом…       — Храмовником? — удивляется Сурана. — Что, переспать?       — Да нет же, — возражает Амелл. — Я хочу, чтобы у нас было по-настоящему. Но стоит мне заговорить с ним, он убегает от меня, как от прокажённой.       Сурана думает, что Амелл заслуживает лучшего. Что в какой-нибудь другой жизни, они могли бы путешествовать вместе, спать у костра, пить вино под открытым небом, не думать о глупостях — или напротив, только глупости и делать. Она делится этим с Амелл, и та смеётся, — на этот раз, по-настоящему.       — Было бы здорово, — говорит Амелл.       — Да, — соглашается Сурана с улыбкой.       Но всё, что у неё есть — это Йован.