Возьми, если сможешь!

Они шли по узким деревенским улочкам. Наконец-то ночь вступила в свои права — прозрачная, ясная, и в то же время непроглядно черная. Без треклятого тумана даже дышалось легче. А вверху полыхала луна. Не полная, конечно. Лишь кусочек. Но и его хватало для того, чтобы освещать мир. А вокруг носились лунные зайчики, то промелькнут в темном двору, то дорогу перебегут. Шустрые, светлые. И звезды. Холодные, недосягаемые; глядя на них, постоянный, неизменный атрибут ночного неба, особенно сильно чувствуешь перемены вокруг. И одновременно с этим ищешь внутри себя того, кто смотрел на эти же самые звезды давным-давно, на заре времен. Найти его, конечно же, не удавалось, но не покидало чувство, что он все же где-то совсем рядом. Паладины и игроки увлеченно разговаривали. Так вот, как сближает битва. Неужели только лишь одна смертельная опасность, разделенная вместе, могла породить такую перемену? Ноэль не знал ответа. Идя рядом с Лором, он думал, что на тридцатом уровне должно чему-то произойти, но ничего не случилось. Кажется, они так и будут набирать по десять единиц за уровень, да по тридцать за достижение. И все на этом. Они продолжат зависеть от других, распоряжаясь собственной жизнь разве что в плане ее собственноручного прекращения. По большому счету, плевать. Главное — выжить. Ради Бориса, ради Сэма. Ради всех, кто не дошел, снялся раньше с дистанции, или… был снят. Еще его мысли занимал Рэйн. Где сейчас этот воин Света, какие задания выполняет? Чем занимаются солнцеликие? Он смотрел на идущих возле дарков, и перед глазами снова вставал Сильвер. В каких мирах пребывает сейчас бывший генерал армии игроков? Как и всегда в этом подлунном мире, вопросов больше, чем ответов. — Вернемся как раз к рассвету, — улыбнулась девушка. — Добро пожаловать в мир борцов со злом, вынужденных во время пика своих сил кемарить, чтобы сражаться ночью. Попробовала бы эта нежить хотя бы разок напасть днем. Южные врата проступали из тьмы вдали. — Это ваша ноша. Ты видела высшие ранги? Светорожденных? Солнцеликих? — Последних нет, одного светорожденного да. — И как? — Твоя сила зависит от твоей связи с покровителем. Мы, как видишь, ничем от вас не отличаемся. Но вот они уже непохожи на обычных людей. К какой бы расе они раньше ни принадлежали, кожа их становится молочно-белой, все цветные части тела заметно бледнеют. Они все блондины, все без телесных изъянов, нет среди них толстых или уродливых, потому что все больше их жизнью начинает править Свет, а он по сути своей гармоничен и совершенен. В какой-то степени… — Она улыбнулась. — Вот видишь. Я все еще могу сомневаться, размышлять, рассматривать наш аспект с разных сторон, светорожденным же это доступно в меньшей степени. Ну и, разумеется, свет дарует им куда большую силу, чем нам. Если окружить всеми теми скелетами и демонами и зверями одного рожденного, они не продержались бы и пары секунд. — Хотел бы я это увидеть, — восхищенно прошептал мечник. — И я. — А солнцеликие? — Сама не видела. Говорят, они не носят одежд. Что тело их покрыто золотом, а глаза ярко сияют. Что они сдерживают саму Тьму и слышат шепот самого Света. Что они умеют летать, видеть мысли и сражаются на других планетах. — На других планетах? — Переспросил эльф. — Ну да. — Вы можете путешествовать на другие планеты? — Конечно. Есть порталы. Что тебя так удивляет? Ты что, про Мвира не слышал? — Слышал, конечно… — И думал, что это все выдумки? Эльф молчал. Голова шла кругом. — Да, в это сложно поверить. И сколько планет вы можете посетить? — Ну… — Хохотнула девушка. — Конкретно мы нисколько. Свободный проход порождал бы множество кровавых конфликтов. Это никому не нужно. Свет, Тьма и Хаос присутствуют, как ты знаешь, на всех планетах, вопрос только — в какой форме. И все же я точно знаю, что на каждой планете известно о демонах, вампирах и рыцарях света. Вопрос в том, какую форму они там приняли... — Она расстегнула боковые лямки нагрудника, и кожаный панцирь с металлической начинкой оттопырился в сторону, явив небольшую грудь, прикрытую белой тканью. — Два дня с них не вылажу, — пояснила она непринужденно, шумно дыша, будто до этого не могла вдохнуть полностью. — Я, как и большинство жителей Дмеры, всю жизнь провела на ней, на ней, скорее всего, и умру. Наткнешься однажды на кого-нибудь могущественного — его и расспросишь. — Дмера — название этой планеты? — Да. Ноэль посмотрел на свои тонкие пальцы. Пальцы песчинки в безграничной галактике. Грусть постепенно поднималась внутри груди. Теперь, когда известно о планетах, как далеко им предстоит отправиться, чтобы пройти игру? Можно ли ее вообще пройти? Снова взглянул на жемчужную россыпь звезд над головой. В игре ли они? По просьбе Ноэля несколько паладинов свернуло у ворот и отправилось вдоль стены, к игрокам. Когда они наконец доковыляли до центра, город, как и предсказывала Диора, купался в лучах еще предрассветного солнца. Лор сказал, что нужно будет сходить в тот лес, проверить разрытое демонами кладбище. Мечник, конечно же, захотел присоединиться. Игроки разбредались по своим трактирам, Ноэль, Нокк, Бло и обладатель змеиного колчана жили в одной гостинице. Они распрощались на первом этаже. Мечник тихо вошел в свою комнату и взял из ящика водную руну, которая Лаурен таки забрала у Шила. Пользоваться ей оказалось легко, она, подобно мечу, подчинялась воле пользователя, причем можно было даже не держать ее в руках. Повесив одежду в общем коридоре, где уже забили пару крючков штаны и куртки более расторопных Нокктара с орком, он прошлепал босыми ногами к деревянной кабинке. В городе имелась канализационная система прямиком из бухты; морскую воду где-то на уровне пригорода опресняли с помощью магических фильтров. Но все равно приходилось ждать, пока слабым напором наберется кадка воды, потому что иначе мыться не выходило, слишком медленно. Работники гостиницы сами набирали утром воду, чтобы жильцам не приходилось мучиться, но сейчас сделать это было некому. Приставив меч, который он, разумеется, взял с собой, в наиболее сухой угол, водрузил каменный шестигранник с голубой вязью на полке с мылами и опилками. Постепенно он смог повысить температуру льющейся воды, но текла она плохо, заливая полку, потому пришлось тупо держать ее над головой. «Прям как с лейки» — вспомнил он довольного вайта, когда тот описывал им свою помывку с помощью руны. Ощупал недавно разорванное бедро — полоса бледной кожи все же осталась, как это было и на голове. Натирая мылом руки, ощутил резкую боль, крепко сжав левое запястье. Точно. Про тот удар он совсем позабыл. Аккуратно потрогал, подвигал, прислушиваясь — кость слабо хрустела. Нужно будет снова наведаться в собор. Его тело стало еще мускулистей. Натирая спину, он не узнавал ее наощупь — твердая и бугристая. Вместо тощих боков торчали косые мышцы, под которыми тянулись извилистые мышцы бедер. Ягодицы тоже стали немного выпуклыми и каменели при напряжении. Стоя под струями теплой воды, он невольно задумался о чем-то, пока не почувствовал нараставшую слабость. Все-таки руна и впрямь питалась магической энергией, причем, кажется, далеко не в лучшем соотношении. Нацепив свободные штаны, с ворохом своей грязной одежды покинул банную и поднялся в свою комнату. Отдал последние крохи магии на таз горячей воды, в который и закинул рваные штаны с вымаранной в лесной грязи рубахой. Голый залез под одеяло к мирно спящей Лаурен, прижался к ее упругой попке, тихонько поцеловал в шею и уснул, не в силах более думать и беспокоиться. Следующие дни проходили мирно. Непонятливые наркоторговцы дошли до ночного нападения на рыбака, обыскали его лачугу и ушли с фесалией. Но уже к обеду следующего дня Ноэль вернул водоросль, добавив сверху золотом, приличную часть которого забрал себе. «Почему я раньше так не сделал?» — размышлял он, прогуливаюсь по душному подвалу, служившему бандитам лабораторией. Он перешагивал валявшихся на полу разбойников с переломанными пальцами и разбитыми лицами, мычащих от боли и унижения. В самом конце тесного туннеля, возле покосившегося столика с вином и виноградом стоял, вжавшись в стену, тот самый главарь с разорванным ухом. Ноэль встал против него. Оголил часть клинка. — Не надо, прошу! — Взмолился бандит, падая на колени. — Я все понял, мы все поняли. Григория и пальцем не тронем. Клянусь! Никогда больше вы нас не увидите. Он присел рядом, чтобы глаза их оказались на одном уровне. Дрожащие черные наркоторговца и холодные голубые его. — Я и мои люди проливаем кровь, чтобы защитить от демонов такую падаль, как ты. Ты понимаешь это? — Мужчина яростно закивал. — Хорошо… Все ваше добро забирать не буду, незачем. Думаю, старик будет рад, если вы продолжите общение на прежних условиях. Главарь смотрел на него мокрыми то ли от страха, то ли от радости глазами. — Все ошибаются. — Сказал эльф, поднимаясь и разворачиваясь. Диора залечила кость. Легко и непринужденно, как и всегда. Кадиэл серьезно подумывал об отправлении большого отряда игроков на обучение к паладинам. Универсальные воины, которые к тому же прекрасно излечивают любые, даже смертельные раны, сильно усилят армию игроков, о которой так мечтал гильдмастер авангарда. — Можно, но не сейчас, — сказала Диора, когда они разговорились на случайной встрече в порту. — Из-за демонов? — Щурился Ноэль, прикрывая рукой глаза. Морская гладь отражала солнечный свет. — Из-за них самых. Настанут времена поспокойней — с радостью. — Странно. Я думал, львиная доля становления паладином — это как раз сражение с нечистью. Диора поправила растрепавшийся плащ. Она снова стояла в плотном доспехе, в любую минуту готовая к сражению. — Так-то оно так, но сейчас реально не время. Их скорее убьют, чем они чему-то научатся. — Жаль. Что ты здесь делаешь? — Им приходилось повышать голос из-за стоявшего вокруг гула портовых рабочих и снующего люда. К тому же разыгравшийся ветер громко хлопал парусами стоявших рядом кораблей. — Гуляю, — улыбнувшись, ответила девушка. — А ты? — Иду к старому другу. — Откуда у тебя здесь старый друг? Ноэль помолчал, поняв, что неправильно выразился. — Неважно. Когда идем на кладбище? — Я не пойду. Не знаю, Лор занят демонопоклонниками. Но без тебя не уйдут, не бойся. После этого разговора он снова вышел со стариком в море. На этот раз по-настоящему, они взяли маленькую лодочку и тащили ее на плечах по суше до самого края бухты, туда, где проходили корабли. Спустились там по пологому берегу, вороша мелкие камни и задевая неказистые кустики, сухие и бедные. Перестав бояться новой мести бандитов, а, может, просто смирившись с такой возможностью, Григорий решил показать мечнику, как он ныряет за фесалией, которой, по его словам, здесь росло куда больше, просто погружаться приходилось глубже. — Во-от эта маленькая штучка, — улыбнулся старик, достав из-за пазухи небольшой шестигранный камешек, ровный и аккуратный. На одной стороне его красовались жемчужного цвета письмена. — Руна воздуха? — Догадался эльф. — Она самая. — Кладешь у вхрох, — бормотал рыбак, закладывая камень за щеку, — все, можно дышать. Слегка непривычно поначалу, зато потом — атас! Ловко свесившись за борт и чуть не перевернув их дряхлое, вроде него, судно, старик плюхнулся в воду. Ноэль, сбросив рубаху, за ним. В прозрачной воде он прекрасно видел, как Гриша, выпуская изо рта солидные пузыри воздуха, медленной лягушкой погружался все глубже и глубже. Воздух подошел к концу, и Ноэль вынырнул, облокотившись о хлипкий бортик лодчонки. Грело солнце, с бухты слышался отдаленный крик птиц, на взгорке, с которого они спустились, лениво стоял чей-то заблудший козел, пощипывая редкую травку, ехидно двигая бородкой. Он смотрел на безбрежные морские просторы, и не верил своим глазам. Этого ни за что не понять тому, кто не видел моря. Подобное, но все же не то чувство испытывают те, кто смотрел на равнины, на пшеничные поля, что простирались до самого горизонта. Но в случае с сушей великость пространства ощущалась слабей, чем здесь. Когда понимаешь, что все перед глазами заполнено водой, что там далеко-далеко глубина достигает высоты гор, невольно осознаешь свою незначительность перед лоном природы. Человеку необходимо время от времени вспоминать об этом. А лучше не забывать никогда. Вынырнул старик, держа в руке ярко-желтую рыбку. — Видел, видел, как я за ней гонялся? — Прости, дед, вынырнул за подышать. — Ниче-ниче-е, сейчас сам наловишь. Нет, ну ты посмотри какая милашка! Я таких красоток не ем, — он набрал в горсть немного воды, и рыбка радостно задергала плавниками. — Ты смотри, как танцует! Не бойся, милая… — Опустил руки, и рыбка тут же устремилась вниз, желтым прелестным фруктом уходя на дно. Следующие часы своей жизни он провел, плавая в окрестных водах, шагая по дну с помощью тяжелых камней, фесалию в тот день они так и не нашли. Игроки продолжали работать на Бреви, уходя из дома рано утром и возвращаясь вечером, вымотанные, желающие поскорей прыгнуть в объятия постели или любимой подруги. Чашей никто не пользовался. Она находилась в общей комнате авангардистов, внутри которой постоянно сидели двое охранников. Но доступ по-прежнему свободный. Обособленность клана вернувшихся со временем только усилилась. Деньгами они с Кадиэлом и прочими, конечно же, не делились, откладывая на свои нужды. Да и остальные игроки, и ранее с неохотой дававшие свои гроши подручным Шила, несмотря на то, что происходило это далеко не каждый день и по карману отдельно взятого игрока практически не ударяло, теперь же и вовсе начинали вслух бурчать и возмущаться. Понять их мог каждый — верхушка авангардистов ничего более не делала. Не открывала территорий, не организовывала походы, не давала жилье. Уйди прямо сейчас все они — и для игроков ничего не изменится. Гильдмастера это очень злило, и он мог подолгу сидеть у своего окна, выходящего на противоположную морю сторону, рассматривая вывешенное на балконах белье и потягивая вино, от которого мысли становились липкими, как виноградный сок. Андерсен с Гошем, не зная, как выполнять свои военные функции, наведались в гильдию бойцов, куда можно было подрядить воинов с мечниками для тренировок с городскими. Правда, смысла в этом оказалось немного, так как в действительности против более сильного по характеристикам лучшее обращение с мечом не спасало. Дни тянулись, и у них с Лаурен появилось больше свободного времени. Особенно ночью. Охладев к постели, он брал ее у окна; ее высокая грудь сотрясалась в такт движениям его таза, они держались за руки и смотрели на море, овеваемые потоками ночного ветра, что дул с берега. Он зарывался в ее волосы, кусал шею, а она сладко стонала, сжимая костяшки его рук добела. После они, с высохшими ртами, напивались водой из кувшина и падали на кровать. И долго разговаривали в темноте. Потом, отдохнув, Лаурен прикосновениями вновь возбуждала в нем интерес, и он брал ее опять, то ведя сверху, то повинуясь снизу. Иногда он бывал груб, но ей и это нравилось. Ей все нравилось. А потом они наконец засыпали сном младенцев, сном первобытных человеческих предков, что спали не под крышами, но под небом, и жили не по законам, но по совести, и оттого сердца и мысли их пребывали в чистоте, а сон крепко сковывал тело до самого утра. Эти времена Ноэль поклялся не забывать никогда.