pink locker

Мы вернулись к тому, с чего всё начиналось, и именно этого стоило так бояться. Ли Сынхун снова стал тем самым хулиганом, что прогуливает и срывает уроки, а я — серой мышкой, которую ничего, кроме уроков и контрольных, не интересует. Я вернулась к учебе и занятиям по фигурному катанию. Но теперь все напоминало о Сынхуне. Места, где мы гуляли, обедали и ходили на свидание. Я больше не была прежней, те чувства и эмоции, которые пробудил во мне Сынхун, никуда не ушли. Изменились и мои мечты тоже, я оставила мечты о поступлении в Гарвард, понимая, что они были навязаны родителями. Однако я продолжила учиться на «отлично» до самого конца, пусть мама с папой думают, что это всё ради поступления в США. Я продолжала и дальше следить за Хуном, но теперь лишь издалека. Горела от желания подойти к нему и обнять, плакала ночами, вспоминая его последние слова, и сразу придумывала им оправдание, прощая за всё. Я не собиралась от него отказываться, борьба за любовь стала смыслом жизни. Произнося речь на выпускном перед всеми в актовом зале, я глазами искала Сынхуна среди собравшихся. Мне было известно, что сегодня у него должно быть прослушивание в YG Entertainment, а вечером он и Джину должны были быть в школе. Хорошо ли у них все прошло? Придут ли они сегодня? Не знаю, но я ужасно волнуюсь, при этом продолжая фальшиво улыбаться, делать вид, что все хорошо. Я будто в театре, меняю маску за маской, роль за ролью. Мне надо быть идеальной дочерью и отличницей, идеальной для всех и во всем. Но вдруг я понимаю, что дальше не могу притворяться, и улыбка тут же сползает с лица. — Воншин? — обращаюсь к своему однокласснику, который более менее общался с Сынхуном и Джину, — Winner сегодня выступят на выпускном? — Ты что, шутишь? — хохотнул парень, — Хулиган Сынхун и Джину стали стажерами YG Entertainment и поехали обмывать это дело за городом. — Что? — переспрашиваю, хватая одноклассника за плечо, — Куда именно? Воншин говорит мне адрес, тут же узнаю, где это, и звоню в такси. Взволнованная, но абсолютно уверенная в необходимости своих действий, я собираюсь покинуть вечеринку по поводу выпуска раньше времени, как вдруг меня хватает директор и хочет лично похвалить меня перед моими родителям, будто другого момента больше не найдется. Мои ноги дрожат, я хочу убежать, ведь больше не намеренна терпеть. Воспитание не дают мне перебить старика, пока ногти с первым в моей жизни маникюром впиваются в кожу ладоней. На моем телефоне высвечивается уведомление о начале трансляции концерта. Дабы не терять время, я хватаюсь за живот, прося прощения у старших и убегая в сторону туалета. — Миён, что с тобой? — с явным волнением в голосе спрашивает мама. — Разнервничалась, наверное, — озадаченно говорит папа. Выйдя из школы, я бегу в сторону уже подъехавшего такси, которое, наверное, заждалась меня, запрыгиваю и тут же называю адрес, умоляя ехать быстрее. Концерт Winner проходит в прямом эфире, пока я добираюсь до места назначения. Через пятнадцать минут мне звонит мама, и я сбрасываю её звонки, но потом мне начинает звонить папа. Не отвечу — сделаю ещё хуже, будут искать меня по всему городу с полицией и собаками. Я отвечаю на звонок, затаив дыхание. — Миён, где ты, милая? — мягко, но с беспокойством спрашивает папа. А я не знаю, что ответить, начинаю думать, какая я ужасная, эгоистичная дочь, и просто не заслуживаю таких хороших заботливых родителей. Слезы рвутся наружу, а слов, что надо сказать, все нет. — Пап, прости меня, пожалуйста. — тихо произношу я и чувствую, как слезы текут по щекам. — Я ничего не могу с собой поделать, не могу и не хочу. Ты понимаешь? Мне стыдно сказать отцу, что я влюбилась и люблю кого-то, но я хочу, чтобы он понял меня и не препятствовал мне. — Я горжусь тобой, Ёни, — вдруг произносит он после долгой паузы. — Наверное, мы с мамой иногда перегибаем палку и не считаемся с тобой, но ты всегда была, есть и будешь нашей гордостью. Пожалуйста, будь осторожна. Он словно прочитал мои мысли, услышал мое сердце и отпустил меня, дав мне наконец возможность почувствовать свободу. Я будто освободилась от тяжелой ноши, что всё это время была балластом и тянула на дно, но мне удалось выплыть на поверхность и глотнуть свежего воздуха. Правда, все еще что-то держит меня. Я выпрыгиваю из такси и сажусь в туристический автобус, что едет за город на горы; уже час, как идет трансляция. Добираюсь до места назначения после окончания концерта, когда уже совсем стемнело, и собравшиеся ребята — неформалы сидят около большого костра, жарят мясо, пьют пиво, играют на гитаре и распевают песни. Ищу глазами Сынхуна или кого-нибудь из Winner и нахожу… После слов Хуна о том, что он никогда не бросил бы свою мечту ради меня, моё сердце разбилось, я не в состоянии была принять всё всерьёз. И вот сердце хочет вырваться наружу с болью, слезами: тогда я еще не знала, что видеть его в объятиях другой девушки — больнее. Сердце уже разбито, но оно рвется, оно горит и тонет, в него вонзается тысячи иголок, и это мучение невозможно прекратить, пока оно бьется. Но я приехала сюда не за тем, чтобы увидеть свою любовь с другой и уйти: я должна ему хоть что-то сказать, напомнить о себе, дать ему понять, что я, несмотря ни на что, люблю его. Делаю неуверенные шаги в их сторону и подхожу к ним, и парень сразу поднимает на меня удивленные глаза. Мое белое кружевное платье так нелепо смотрится на фоне кожаных курток и джинсов людей вокруг, мои белые балетки полностью в грязи, но сейчас не до этого. Я прижимаю руки к груди, потому что они трясутся то ли от волнения, то от холода, и говорю совсем не то, что крутится в голове. — Поздравляю с началом стажировки в YG и окончанием школы. Мой голос не звучит бодро, срывается на последнем слове, а по щекам начинают течь слёзы. Я чувствую, как умираю внутри, как медленно мои внутренности начинают гнить, холод обнимает меня, забираясь под кожу, а огонь рядом кажется ненастоящим. Я делаю пару шагов в обратном направлении. — Миён! — кричит Сынхун за спиной, пытаясь остановить меня. — Эм, кто она такая? — резко спрашивает его спутница, явно пытаясь сдержать его, а я чувствую свое поражение, и потому не выдерживаю такого жестокого испытания и убегаю прочь. «Ох, Чхве Миён, о чем ты думала? Ведь ты потеряла его еще на крыше школы, окончательно и бесповоротно.» Добегаю до автобусной остановки и чувствую, как бешено стучит мое сердце, дрожат ноги, кружится голова и перехватывает дыхание. Внезапно запах уже такого знакомого парфюма обволакивает меня, я чувствую дыхание за ухом, сильные руки, прижимающие меня к груди. На секунду думаю, что это мне все мерещится, и я сошла с ума, но нет — Ли Сынхун обнимает меня крепко-крепко, даже не думая отпускать. — Прости меня, — тихо шепчет он дрожащим голосом, — Я люблю тебя, больше, чем что-либо в этой жизни. Я не отвечаю, лишь позволяю себе расслабиться и откинуть голову на его плечо, а Сынхун целует меня в щеку, убирает с лица запутавшиеся пряди волос, снимает свою куртку и накидывает мне на плечи, разворачивая к себе лицом. Наши взгляды наконец встречаются, и парень целует меня. Мы очень скучали по друг другу и не могли оторваться друг от друга, атмосфера наполнялась нашим теплом, а за пределами стеклянное остановки шел сильный дождь. Ли прижимал меня к себе все сильнее, пока мы не стали задыхаться от бесконечного поцелуя. — Уже поздно, твои родители будут волноваться, — говорит он нехотя, гладя меня по щеке. — Сегодня я твоя, Ли Сынхун, всё в порядке, — шепчу я и тянусь за еще одним поцелуем. — Ты заболеешь здесь, идём, — говорит Ли и быстро чмокнув в губы, уводит куда-то за собой. Прячась от дождя, что с шумом разбивался об листья деревьев, мы спускаемся по горе к странному дому. Сынхун крепко держит меня за руку и помогает запрыгнуть на крыльцо дома. Это был старинный, деревянный ханок, совсем маленький: с одной кухней и спальней. Хун весьма уверенно перемещался по дому и в старой печи, что была снаружи на другой стороне дома, смог разжечь огонь. — Я нашёл этот дом ещё когда мне было тринадцать лет и всегда здесь прятался, пока дома происходили неприятности, — рассказал парень, оглядывая скромные имения, — Прости, здесь нет посуды, я не смогу заварить тебе горячий чай, но есть плед в спальне, так что сможешь погреться. Мы прошли в спальню, и Сынхун укутал меня пледом, усаживая на кровать. Ли молча наблюдал за дождем из окна, сидя рядом со мной и думая о чём-то своём, пока я любовалась его прекрасным профилем. Откинув плед и привстав на коленки, я положила руку на плечо своего парня и тихо спросила: — А ты сам-то не заболеешь? — Главное, чтобы ты была здорова и всегда была рядом со мной. Я скучал по тебе, умирал без тебя, не знал, куда деться и ненавидел себя за то, что сказал тебе на крыше школы. — с горечью в голосе признался он, —  Я брошу всё, лишь бы быть рядом с тобой, моя мечта это — ты, Чхве Миён. Я была готова упасть в обморок и провалиться в обморок от его слов. От счастья трясутся руки, и разрывается сердце; это тоже больно, но это самая сладкая боль на свете, и тебе хочется, чтобы она не прекращалось, а наоборот усиливалось. Ничего не говоря, я пододвинулась ближе к Сынхуну и легко прикоснулась губами до его лба, потом приспустила тонкую бретельку платья, обнажая грудь. Ли удивленно вылупил глаза, хищно облизал свои губы, слегка покусывая их, сжимая руки в кулаки, будто еле сдерживая себя. — Ты уверена? — еле слышно спрашивает он и, так же поднимаясь на коленки и соприкасаясь лбом к моему, продолжает облизываться и смотреть то на мои дрожащие губы, то и вовсе опускать взгляд. — Я хочу тебя, — со стыдом произношу я, покусывая губу. Я думала, что после моих слов он набросится на меня, как дикий зверь, желающий растерзать плоть своей жертвы. Но Сынхун не спеша спустил и вторую лямку, и оно упало на пол, полностью обнажая меня. — Ох, Ёни, — тихо простонал парень, нежно прикасаясь к изгибу моей талии. — Ты мне снишься? Я больше не могла что-либо ответить, горя от смущения и еле сдерживаясь, чтобы не застонать от легких прикосновений его пальцев. ли будто бы нарочито медлил, словно наслаждался моментом, в то время как я горела от желания отдаться ему полностью. Сынхун притянул меня к себе и нежно поцеловал в губы, а я залезла руками ему под футболку, прикасаясь к напряженному телу. Руки с талии добрались до груди, которую во мгновение сильно сжали, заставляя меня издать громкий стон и открыть рот, куда уверенно проник чужой язык. Сынхун за пару секунд избавился от своей белой футболки и моего запутавшегося в ногах платья, и, уложив меня на матрас, стал целовать страстно моё тело, слегка покусывая и оставляя кое-где засосы. Руки моего парня забрались в мои трусики и и начали ласкать меня. Но вдруг Сынхун прекратил сладостную пытку и отстранился от меня, избавился от своих штанов вместе с бельем, сдернув и моё. Я лежала с закрытыми глазами и раскрасневшаяся. — Ты готова? — спрашивает Сынхун, приподнимая меня за бедра, и я киваю, — Тогда посмотри на меня, — просит он, и я не могу не повиноваться. Я смотрю на своего прекрасного молодого человека без страха и стыда, смелее тяну его к себе поближе и приподнимаю бедра, целуя его губы, шею, плечи, пока Сынхун проникает в меня, вызывая взрыв эмоций, будто телесная боль перемешалась с душевным наслаждением, и всё слилось воедино. Как я могла стыдиться своих чувств и считать их глупыми, когда сама тону в них? Каждый раз, когда Сынхун с болью толкается в мое тело, понимаю, как сильно я люблю его, ведь мое тело каждый раз все крепче прижимает его к себе и не хочет отпускать.