pink locker

Попрощавшись с Сынхуном, я тут же написала сообщение с просьбой перезвонить, когда он будет дома. Теперь мне надо набраться сил и смелости, чтобы зайти в собственный дом. Я держалась за ручку двери, зажмурив глаза и пытаясь не заплакать. Злость и чувство безнадежности рвали мое сердце на части, до боли стиснув зубы, я врываюсь в дом и бегу в свою комнату. Если мама и папа о чём-то заговорят со мной, что-то спросят, я разревусь и буду вести себя как полная дура, обвиняя их в гиперопеке и чрезмерном контроле. Ведь все эти идиотские вопросы, что звучали за ужином были исключительно с целью защитить меня, а вести себя, как неблагодарная дурочка, я не хочу. Закрывшись в своей комнате, что была защитой от всех невзгод, я залезла под одеяло и начала вспоминать встречу Сынхуна и моих родителей. Он мечтает стать музыкантом, это вся его жизнь, а я мечтаю лечить людей и спасать их жизни. Моя мечта – Гарвард, место, где у меня будет много возможностей и поддержка. Если я перееду в США, а Сынхун останется в Корее, мы совсем перестанем видеться, а потом и вовсе расстанемся, ведь продолжать такие отношения нет смысла. Но так не хочется его терять, я люблю его, всего и полностью, со всеми его недостатками, и я не прошу ничего взамен. Мне больше никогда не попадется такой парень, я никого так не полюблю. И потому сейчас судорожно пытаюсь вспомнить университеты в Корее с медико-биологическими факультетами. Я вовсе не собираюсь расставаться с любимым, нет, уж лучше пожертвую этой глупой учебой, чем своей любовью. Родители убьют меня. Но они не посмеют отправить меня в Соединённые Штаты силой и не запретят общаться с Сынхуном. Я почти заснула, но тревожная мысль о том, что уже почти полночь, а Сынхун не ответил мне, заставило написать ещё одно сообщение. Может он уже спит и просто забыл написать мне? Ведь после допроса моего отца любой бы забылся. Или с ним что-то случилось по пути домой? Позвонить ему сейчас, или я разбужу его своим звонком? Пошли долгие гудки, а потом - автоответчик, я сбросила и позвонила снова. Мне нужно услышать его голос и убедиться, что с ним все в порядке, но Сынхун так и не поднял трубку, заставив меня мучаться в догадках до самого утра. Утром Сынхун не явился в школу и весь день продолжал игнорировать мои звонки, Джину тоже не было, и меня ужасно пугало это. Три прошедших дня казались вечностью, и вдруг из моего шкафчика вновь выпадает конверт с просьбой подняться на крышу школы. Крыша стала нашим укромным местом, где я и Сынхун могли уединиться, общаться, слушать музыку и бесконечно целоваться. Я неслась туда, позабыв обо всем на свете. Толкнув железную дверь, за которой стоял мой любимый человек, я готова была разрыдаться от счастья. — Где ты был, боже? Почему не отвечал на мои звонки? — забросала я его вопросами, прижимаясь к крепкой груди. Я не сразу заметила, что Сынхун не обнимает меня в ответ, не гладит мои волосы, не целует в макушку; он даже не отвечал мне. - Сынхун, что с тобой? Ты злишься на меня? — я подняла голову и посмотрела ему в глаза, в которых я не могла ничего прочитать: они были бездонными, бесконечными, и от них веяло холодом. — Миён, — вдруг произносит он, и мое сердце подпрыгивает и начинает сильней стучать. — Прости, что вторгся в твою жизнь, украл твоё время, покушался на мечты и посмел полюбить. Спасибо, что поддерживала, помогала и ответила мне взаимностью, хоть я и не достоин этого. Давай на этом остановимся и пойдем дальше в одиночку, ведь так будет лучше для нас обоих. — Что ты такое говоришь? — не верю своим ушам и хватаю его за рубашку. –Я могу и не лететь в Штаты, без тебя мне этот Гарвард и даром не нужен. — Ён, хватит! Ты ни в коем случае не должна даже думать о подобном, я никогда не бросил бы свою мечту ради кого-то! Я больше не могу сдерживать слезы: Сынхун разбивает мне сердце, в глазах парня нет ни капли сожаления или боли, он делает это так, будто и не было никакого признания. Мои руки ослабевают и отпускают его, голова опускается вниз в попытке спрятать глупые эмоции. Сынхун не утешает меня, не обнимает и не просит не плакать. Он думает, что на этом разговор окончен, и обходит меня, чтобы уйти. — Что, если моя мечта — это ты? — плача произношу я, останавливая его. — Что, если я люблю тебя, Ли Сынхун? Люблю так сильно, что готова бросить всё на свете! — Мне очень жаль, — равнодушно отвечает парень и все равно уходит, несмотря на все то, что я сказала ему. Мои ноги подкосились, и я упала на колени, как только железная дверь захлопнулась за моей спиной. Я громко плакала, закрыв лицо руками. Мысленно я умоляла Бога, чтобы он вернул Хуна обратно и заставил его сказать, что это всего лишь идиотская шутка, и он тоже любит меня. Но Сынхун не вернулся и весь последующий день меня игнорировал. Я была книжка. Моя гордость умоляла даже не смотреть в его сторону, особенно такими жалобными глазами, но я не могла ничего с собой поделать. Я в очередной раз плакала в туалете, спрятавшись в кабинкой, и вдруг услышала, как только что зашедшие в уборную девушки обсуждают меня. — ...Я же говорила, что Сынхун бросит эту зубрилу… — говорит уверенно девушка с низким голосом. — Эта дурочка действительно думала, что она особенная, и на что-то надеялась? — И как только этой мыши удалось завоевать его внимание? — с явным возмущением уточняет её подружка, — Фу! Даже представить не могу, как он с ней занимается сексом. Казалось бы, два совершенно случайных человека обсуждают то, что их не касается, и они ничего не знают и не понимают, но меня все равно ужасно задевают их слова. Мне так хочется выйти и сказать, что у нас ничего не было, и чтобы они убирались куда подальше со своими сплетнями, однако я промолчала, зажав рот рукой, чтобы не издать и звука.