Доброе утро

Арсений сел в самолет и сразу откинулся на спинку кресла. Он пристегнулся до того, как попросили об этом, и почти сразу надел наушники, чтобы до него никто не достучался. Но это же не бизнес-класс, это всего лишь эконом, поэтому это сделать (достучаться) до него сразу же получилось. Точнее, как, достучаться, скорее, доебаться. Но, так как это была маленькая девочка, которой на вид было лет 5-6, то «достучаться» — именно то слово, которое следует употребить. Попов снял один наушник и улыбнулся. — Привет, принцесса, помочь тебе чем-нибудь? — Здрасьте, — улыбается девочка, качая головой так, что хвостик на затылке сразу же начал покачиваться, — мама говорит, что принцессы живут в замке, а я живу в квартире. Арсений любил детей, безумно, если это не дети Добровольского, конечно. Такие маленькие, еще не обиженные ни жизнью, ни людьми, им столько стоит пройти. Хотя, нет, даже детей Паши он любил. Сложно устоять перед маленькими ручонками, которые хватают за волосы и тянут, тыкают в ямочки на щеках и громко смеются. Арсений, может, даже завел бы детей. Он бы с радостью посмотрел и послушал, как бы бегали по комнате маленькие ножки, маленькие ручонки раскидывали игрушки, а прекрасный зеленоглазый пар… Так, тихо, мысли, нам немного в Москву, а не в сердце, так что, давайте вернемся к девочке. — Чтобы быть принцессой не обязательно жить в замке, — говорит Попов, поворачиваясь к девчонке корпусом. Он улыбнулся, вызывая у нее улыбку в ответ, — вот Белоснежка жила в замке? — Нет, — качает головой ребенок, улыбаясь. Мужчина хмыкнул, кивая. — А Спящая Красавица? — Нет, — снова произносит девочка, а затем задумывается. Задумался и Арсений, — меня Аня зовут, — говорит малышка спустя минут 5 тишины, поворачиваясь к Попову. — А меня Арсений, — представляется мужчина, улыбаясь краешком губ. К ним подсела женщина и начала извиняться за ребенка, — не волнуйтесь, ваша принцесса не доставила мне дискомфорта, — мужчина улыбается, прерывая тираду женщины. Она приоткрыла рот, потом улыбнулась, кивая. — Спасибо, — тихо говорит девочка, поднимаясь со своего места. Она взяла за руку маму, и они пересели на другие места. Арсений уставился вперед, на спинку соседнего кресла, и расслабился. Он прикрыл глаза и вставил второй наушник в ухо. Хоть лететь и всего час, но усталость дает свое. Три пары, потом деловые переговоры с Лясей, час в пробке, почти опоздал на самолет — все это оказывало свое влияние на здоровье и организм в целом. Еще эти сны бредовые. Арсений закрыл глаза и тяжело вздохнул. Взлетаем.

***

Арсений открыл глаза только из-за того, что за рукав его кто-то дергал, но не так сильно, чтобы разбудить сразу. Кто-то, очень маленький, настойчиво продолжал тянуть, из-за чего Арсений приоткрыл один глаз и увидел перед собой Аню. — Принцесса, что-то не так? — интересуется мужчина, одной рукой снимая наушники, а второй протирая глаза. — Мы прилетели, а я видела, как ты заснул, Асений, — лепечет девочка, улыбаясь, — ты — Спящая Красавица! — Только не Аврора и немного не девушка, — кряхтит мужчина, выпрямляясь. Облокотившись на подлокотники, Арсений поднялся, вытащил свою сумку, накинул ее на плечо и, потрепав девчонку по голове, поблагодарил ее. Москва. Город, который он просто терпеть не может. Город, который терпеть не может его. Это взаимно. Он терпеть не мог эту суету, шум, постоянный муравейник вокруг. Извините, конечно, но что вообще есть в Москве? Куча домов-высоток, охуевшие цены и такие же люди. В Петербурге хоть места в транспорте уступают. А еще в Питере великое множество домов, которые были созданы давным-давно, а еще архитектура, скульптура, культура, история и так далее. Питер однозначно лучше. Когда Арсений вышел из самолета, настроение было отвратительным. Хотелось спать, есть, узнать, что за блядский Шастун, еще раз спать и кофе. Но, конечно, желаниям сбыться не суждено, поэтому он словил такси и отправился в отель. Москва встретила его ливнем. Ливнем, пробками, нехваткой сна, кофеина и зеленых глаз. Когда Арсений оказался на пороге своего отеля, он медленно обвел взглядом здание, потом тяжело вздохнул и зашел внутрь. Под ногами красные ковры, вокруг много-много стеклянных поверхностей, и вообще, в принципе, все здесь выглядит очень атмосферно, но знаете, Арсений просто прошел к стойке регистрации, протянул свой паспорт, молча забрал ключи и ушел в сторону лифта. Вызвал его, молча попялил на двери кабины, вошел, снова попялил и вышел. Ему было вообще не интересно ничего вокруг. Он открыл дверь своего номера и зашел внутрь, сразу же закрывая за собой. В коридоре кто-то еще хлопнул дверью, но Арсению было все равно. Он просто разулся, скинул сумку на пол, на нее закинул куртку, прошел в комнату и упал на кровать. Спать.

***

Арсений проснулся от звонка будильника. Время — 7:40, он проспал всю ночь, но его это не капельки не смутило. Попов поднялся с кровати, скинул с себя вещи и зашел в ванную. Душ — это Рай. Теплая вода скатывалась по накачанному телу, согревая каждый сантиметр. Кожа краснела, в некоторых местах оставались царапины от ногтей, но быстро проходили. Но долго наслаждаться душем не пришлось — через 10 минут телефон, лежащий на кровати, начал разрываться от звонков. Мужчина нехотя вылез из душевой, обернул полотенце вокруг бедер и прошел в комнату. Он взял телефон и ответил на звонок. — Да? — хрипло спрашивает Попов, слыша в трубке молчание, — вы меня слышите? — Да, Арсений Сергеевич, здравствуйте, — произносит женский голос. Марина Вадимовна говорила очень тихо и хрипло, из-за чего Попов цокнул, — я хотела бы предупредить вас, что начало выступлений ребят в 13:30, и с ними до этого времени будет Альберт Петрович, но вы же знаете, он ненадежный педагог, — хрипит женщина. — Марина Вадимовна, вы хотите, чтобы я побывал с ними на всем мероприятии? — спрашивает Попов, стараясь быстрее закончить разговор. Не хотелось разговаривать сейчас ни с кем, да и женщине говорить — не особо хорошая идея. Все-таки, болеет человек. В трубке послышалось тихое «угу», — я проконтролирую все, не волнуйтесь. — Спасибо, Арсений Сергеевич, — отвечает преподаватель, но Попов уже сбросил трубку и пошел в коридор за сумкой. Подняв вещи с пола, он вытащил оттуда зубную щётку, дезодорант, духи, черную футболку и боксеры. Он быстро оделся, вернулся в ванную, чтобы завершить водные процедуры, затем взял телефон и бумажник, надел на глаза солнцезащитные очки и вышел из номера. Арсений спустился вниз, вошел в кафетерий и заказал кофе, сразу оплатив. Он облокотился на стойку и осмотрелся по сторонам. Большое помещение, окна от пола до потолка, много света. Так непривычно. Но надеть очки — прекрасная идея. — Ваш кофе, — на стойку ставят бумажный стакан, который тут же забирает Арсений, и сразу выходит из помещения. На стойке регистрации ему объясняют, что форум проходит на 5 этаже — там актовый зал. Он внимательно слушает, делая пару глотков обжигающего напитка, потом замечает Альберта Петровича. Подходит к нему, перекидывается парой слов и цокает. Детей нужно собрать в холле, потом отвести на завтрак, покушать с ними, а затем форум-выступления-олимпиады-выступления, где-то между обедом, потом занятия, и лишь к 10 вечера можно будет разойтись по номерам. Арсений тяжело вздохнул, когда его оглушили другой мыслью. К ним уже подошла Алина Матвиенко, которая улыбнулась всем присутствующим. С ней под руку шла девушка с первого курса. Как ее звали, Арсений, конечно же, не знал, да и не особо хотел запоминать. Попов медленно пил кофе, осматривая все вокруг. Через очки было видно все прекрасно, а вот без них этот мир (блядская Москва, точнее) казался слишком ярким. — Где Шастун? — спрашивает Альберт Петрович, когда преподаватели и студентки зашли в кафетерий. — Он сказал, что у него болит живот, и он подойдет сразу к выступлению, — ответила Алина, рассматривая в витрине пирожное. Она даже привстала слегка на носочки, улыбаясь, — а если я съем «Наполеон», на сколько я потолстею? — Не потолстеешь, лучик, поверь мне, — будто мурлычет первокурсница, не отходя от Матвиенко ни на сантиметр. Арсений повел бровью, но лишь хмыкнул, молча продолжая пить кофе. — Попов, — зовет его Альберт Петрович. Арсений поворачивается, кладет руку на спинку соседнего стула и притворно улыбается, затем делает глоток напитка, — а чего это вы в очках? — Москва слепит, — шутит Попов, заставляя девочек рассмеяться. Когда завтрак был принесен и съеден, Алина взяла порцию медовика и тирамису, — у тебя одно место не слипнется, а? — интересуется преподаватель, усмехаясь. — А я не себе, — произносит девчушка, улыбаясь, — у меня Шастун голодный, а он завтракает только сладким. Арсений удивленно смотрит на девушку, затем на Альберта Петровича. Он хмыкает, делает еще глоток напитка. — А у Шастуна вашего ничего не слипнется? — А почему же у нашего? — все еще улыбаясь, спрашивает девушка, — может, он ваш? Арсений не то что подавился. Он чуть с ума от такой фразы не сошел. Попов непонимающе посмотрел на девушку. — Что, прости? — Ничего, — девушка быстро хватает коробки со сладким и вылетает из помещения, оставляя преподавателей и подругу в тишине. — Что это, только что, было? — интересуется Попов, смотря на первокурсницу. Та пожала плечами и поднялась следом за Поповым, — хорошо, пойдем заберем Алину. Вам пора на открытие форума.

***

Сказать, что Попов ошалел — ничего не сказать. Фраза Алины выбила его из колеи, заставила задуматься и вспомнить сон. А что, если это правда так? Что, если зеленоглазое чудо и правда Шастун? Что, если он влюбляется в студента, пусть и не своего? А когда это он осознал, что влюбляется? Что, черт возьми, с тобой, Арсений?

***

Арсений вернулся в свой номер, когда отвел девушек на открытие форума. С ними остался Альберт Петрович, который специально перенес поезд на вечер, лишь бы посмотреть на открытие форума и выступление своей (как оказалось) внучки-первокурсницы. Ничего удивительного, ладно, родственные связи — дело сильное, но (как, опять же, оказалось) внучка поступала сама, без поддержки преподавателя. Шастун так и не появился, а Алина пообещала вытащить его после обеда. Арсений лежал на кровати и пялился в потолок, когда на телефон пришло уведомление. Он поднял телефон и посмотрел на экран. «Имя Фамилия прислал Вам подарок». Брюнет немного смутился, нахмурился и вновь открыл страницу. Его не только не добавили в друзья, так еще и закидывали подарками. В этот раз это был белый мишка с подушкой в руках. Арсений, не долго думая, нажал на «написать сообщение», но долго думал, что написать. Арсений Попов: Привет. Попов застыл в ожидании. У имени появился значок, что человек находится в сети с мобильного телефона. Через пару секунд значок о том, что сообщение не прочитано, пропал, а после появился о том, что собеседник печатает.

Имя Фамилия: Здравствуйте.

Арсений Попов: Так официально?

Имя Фамилия: А Вы хотите сразу на ты?

Арсений Попов: Кто ты?

Имя Фамилия: Боюсь, Вам не знакомо мое имя.

Арсений фыркнул, гипнотизируя экран. Немного подумав, он напечатал сообщение и сразу же отправил. Арсений Попов: Зачем ты отправляешь мне подарки? «Имя Фамилия был в сети 5 минут назад.» Арс глубоко вздохнул и опустил телефон на грудь. Он прикрыл глаза, лежа так какое-то время. Ему даже показалось, что он начал дремать, пока не услышал странный звук. Сначала, он не понял что это, но потом до него дошло. Гребанные стоны тонкие стены гребанного отеля. Мужчина пытался не слушать, правда, он даже почти дошел за наушниками, но стоны были такими сладкими, такими завораживающими и возбуждающими, а главное, это были точно мужские стоны. Не то чтобы они были очень громкими, но за стенкой в спальне было слышно отчетливо. Возможно, постоялец думал, что к 11 часам утра никого почти не будет, но Арсений лежал на кровати и слушал. Слушал бархатистые, слегка хриплые стоны. Снизу живота стало жарко, в голове крутились только эти звуки. Как бы Арсений ни пытался, он также понимал, как возбудился, слыша это. Мужчина провел рукой по торсу, останавливая на пряжке ремня. Он мгновенно расстегнул ее и стянул с себя штаны вместе с бельем. Зачем прелюдия, когда ты один, возбужден, а за стенкой стоны набирают обороты? Арсений аккуратно провел рукой по стоящему колом члену, прикрывая глаза. Он медленно двигал рукой, слушая, как парень в соседнем номере ублажает себя (Мужчина был уверен, что за стенкой всего один человек. Один.) Попов медленно двигал рукой, слушая протяжные стоны. Он прикрыл глаза, и перед ними плыли картинки, от которых никуда не деться. В фантазиях, его зеленоглазое недоразумение сидело у него на коленях, тихо постанывая на ушко мужчины. Рука на члене начала двигаться быстрее, подстраиваясь под ритм стонов. Арсений тяжело дышал, облизывал губы и чувствовал, как его разрывает. Разрывает от эмоций, ощущений, от фантазий. Когда за стенкой раздался слишком громкий стон, Арсений был у пика удовольствия. Он быстро дрочил, доводя себя до экстаза. Арсению даже показалось, что они кончили одновременно: он с громким «блять» на губах, а за стенкой с криком (намного громче, чем Арсений), который скрылся в стоне. Но Попов был уверен, что он слышал что-то по типу «Ар». Возможно, его накрыл такой оргазм, что мозг решил потешить его сердце, а возможно, просто показалось. Попов молча лежал на кровати, пытаясь отдышаться. На телефон пришло уведомление.

Имя Фамилия: Чтобы Вы уделили мне немного времени.

***

Ко времени, когда Арсению позвонил Альберт Петрович, он уже успел сходить еще раз в душ, сойти с ума от того, что натворил, пообщаться с «Именем», поиграть в «Angry Birds», еще раз сходить за кофе и вернуться обратно. Арсений упорно не хотел покидать стены отеля, ведь Москва — не его город. А так хоть вспоминать о том, что ты в ненавистном городе не будешь. Ну, или попытаешься. Арсений пришел за 10 минут до начала, встретил Алину с Яной-первокурсницей, дал им пару указаний от Марины Вадимовны, отругал (мысленно) Шастуна за то, что он все еще с ним не знаком, а после пошел в зал, перед этим обняв девушек на удачу. Попов занял место у самого выхода, даже не на сидениях — уперся плечом о дверной косяк. Он лениво разглядывал пришедших людей, а когда на сцене началось движение — вообще спустился в кафетерий — угадайте, зачем? — взять еще стакан кофе. Когда он вернулся в зал со стаканом в руке, на сцене уже стояла Алина и Яна. Они представляли первую половину проекта, а на вторую должен был выйти Шастун. Арсений как-то отвлекся, а когда поднял взгляд обратно на сцену, непонимающе сощурился. Кто это? Высокий парень стоял за кафедрой и представлял презентацию. На нем была белая рубашка, черные, зауженные штаны, а окольцованные руки теребили ручку. Такое похожее лицо. И силуэт. И голос похож. Но, черт, не может быть. — С проектом из города Санкт-Петербург вас познакомили: Алина Матвиенко — студентка второго курса, Яна Петренко — студентка первого курса и Антон Шастун — студент третьего курса… Дальше Арсений не слушал. Он молча смотрел вперед перед собой, делая последний глоток кофе и разворачиваясь, чтобы выйти из зала. А все, что видел бледный и испуганный Шастун — это спину историка, которая только удаляется.

***

Опустошение. Вот что чувствовал Арсений, когда его зеленоглазого принца представили. Он смотрел на сцену, возможно, молясь о том, чтобы это было ошибкой. Не может быть, просто не может такого быть, чтобы тот, с кем он не был знаком, тот, кто его так зацепил, что это ебучий студент ебучего университета, где преподает ебучую историю Арсений. Он пропускал матерные слова через одно, а внутри зарождалась паника. Истерика. Было ощущение, что внутри него просто запустили салют. Салют в закрытом помещение. Страшная вещь. В голове Антона была каша из мыслей. Почти то же самое было и у Арсения, только еще и сердце выписывало охуеть какие кульбиты. То падало, то поднималось, то решило постучать в горле, а потом сразу ухало в живот, в пятки, в коленки или куда там еще оно падает. Именно из-за этого Попов решил немедленно покинуть зал, вытащить из кармана телефон и открыть «вконтакте». Он сразу перешел в диалоги, а затем в переписку с другом-филологом. Арсений Попов: Пиздец. Арсений Попов: Это реально пиздец, братан.

Павел Добровольский: Что, блять, случилось?

Арсений Попов: Пиздец. Я могу позвонить?

Павел Добровольский: У меня пара, Попов.

Арсений Попов: Это пиздецки важно.

Павел Добровольский: Дай мне 15 минут. Устрою досрочный перерыв. Павел Добровольский: Не дай бог это пустая трата времени, Попов, я тебя грохну.

Арсений быстро шел по фойе, отправляя сообщения другу. Он очень долго думал, прежде чем начал печатать следующее сообщение. Руки тряслись, легкие будто вытащили и скрутили так сильно, как только могли. Дышать стало так тяжело, Попов даже подумал, что сейчас просто упадет и умрет. Зато быстро. Но, к сожалению, он не мог быть уверенным в том, что безболезненно. Арсений Попов: Это Шастун. Арсений Попов: Это блядский Шастун, блядское говно.

Павел Добровольский: Ты бьешь по моим глазам своей тупейшей манерой написания.

Павел Добровольский: 15 минут.

Внутри бушевал ураган. Эмоции били ключом, но преподаватель понимал, что у него нет возможности оплошать или просто бросить студентов на форуме. Попов резко остановился, глубоко вздохнул, прикрыв глаза. Надо успокоиться. Ничего плохого не произошло, так ведь? Мужчина медленно развернулся на пятках и, почти бегом, пустился обратно. Ему нужно поддержать ребят. Из рук не выпуская телефона, опуская очки обратно на глаза, Арсений свернул в коридор, прошел буквально пару метров и постучал в дверь. Недолго думая (возможно, чтобы не развернуться и не уехать отсюда куда-нибудь подальше), Попов открыл дверь и заглянул внутрь. Сердце сначала пыталось выпрыгнуть из груди, а потом вообще остановилось. Юноша сидел на диване, смотря в одну точку. Рядом с ним крутились девушки, стараясь понять, что произошло. — Ну, Антош, ну, может, ты хочешь чай? — спрашивает Яна, поглаживая парня по плечу. — А кексик? — интересуется Алина, делая то же самое с другой стороны. Когда в комнате оказался Попов, студентки замолчали, посмотрев на историка, — О, Арсений Сергеевич. Вы видели наше выступление? — начинает тараторить Матвиенко, но потом замолкает и смотрит на друга, — а у нас вот Антошка загрустил. Не знаете, как можно поднять настроение ему? — Да, я видел ваше выступление, вы молодцы, — подбадривает Попов, снимая очки. Он начал крутить их в руке, но решил, что стоит взять себя в руки, — ну, можно сходить прогуляться, не знаю, — пожимает плечами преподаватель, подходит к диванчику, присаживаясь перед Антоном на корточки. Он кладет руку на колено парня, из-за чего тот вздрагивает и переводит взгляд на мужчину. Лицо Шастуна все еще бледное, из-за чего Попов недовольно качает головой, — хотите, мы сорвемся вместе куда-нибудь? Я, конечно, не особо люблю Москву, — начинает учитель, осматривая студентов. Антон выглядит как взъерошенный котенок: было ощущение, что глаза мальчишки вот-вот начнут слезиться, а руки трястись. Девочки замолчали, раздумывая предложение преподавателя, пока Шастун пытался хоть куда-то отвести взгляд, чтобы не смотреть в голубые глаза Попова, — если мы не скажем никому, могу предложить вам съездить на ВДНХ (пр. автора — в Москве, на ВДНХ находится огромный парк аттракционов), пока не закончился сезон. — Было бы круто, — робко отвечает Алина. Телефон Попова в кармане завибрировал. Мужчина поднялся, убирая руку с коленки Антона, но тот сразу же положил вместо нее свою. Арсений извинился, пробормотал что-то о «принимайте решение, я скоро вернусь» и покинул помещение. Он не отходил далеко от двери, но и не стоял в плотную, надеясь, что его не услышат. — Да, — тихо отвечает ему Добровольский с ноткой усталости. Попов тяжело вздыхает и прикрывает глаза, откинувшись на стенку, — что Шастун? — Тот парень, с которым я столкнулся. Ну, кофе, потом в «лэнде», потом еще на парковке. — Ну, что тот парень? Каким боком тут Шастун, Арс? — спрашивает Паша, слегка кашляя. Арсений услышал, как делает затяжку мужчина. Видимо, совсем замотался. — Он и есть Шастун, — тихо отвечает Арсений, вздыхая. Паша переспрашивает, заставляя историка повторить фразу громче, а потом еще раз, из-за чего Попов почти орет «Шастун». Из-за двери показалась голова Алины, которая непонимающе уставилась на преподавателя. — Мы решили, что хотим, — тихо говорит она, немного смутив Попова. Тот кивнул, кинул Добровольскому «позвоню позже» и, улыбнувшись, вернулся к студентам. — Тогда, поехали, а, Шастун? — спрашивает мужчина, улыбаясь своей самой обворожительной улыбкой. Юноша смущается, но кивает и вскакивает с дивана. Он уже не такой бледный, как был, но его немного ведет в сторону. Яна сразу ловит его под руку, сильно сжимая локоть. — А никто точно не узнает? — спрашивает она, смотря на преподавателя, а потом на Алину. — Если ты не скажешь — нет, — отвечает Матвиенко, улыбаясь в ответ Попову. Компания забрала из гримерки свои вещи и пошла в сторону выхода. Арсений же извинился, пошел в сторону своего номера, накинул на себя куртку и быстрым шагом отправился догонять студентов.

***

Арсений шел за студентами, медленно потягивая очередной свой кофе. Глаза от солнца скрывали очки, а тело грела приятная на ощупь куртка. Впереди шли девчонки, фотографируя все вокруг или просто себя. Пару раз даже попросили Антона или Арсения сфотографировать их. Антон шел чуть впереди, спрятав одну руку в бомбер болотного цвета, а второй держал свой стакан с зеленым чаем, потягивая его из соломки. Он не фотографировал, лишь молча шел вперед. Попов посматривал на него, рассматривая ноги, спину, руки с кольцами. Он и представить не мог, что мужские руки могут выглядеть так эстетично. Сделав очередной глоток, Арсений остановился, вытащил телефон и сфотографировал идущих студентов, сразу же отправляя фото Павлу с подписью «пиздец, я уговорил студентов проебать мероприятие. Хотя, ноги у Шастуна то, что нужно. ;)» Ребята немного притормозили, дождались преподавателя и, идя с ним наравне, начали обсуждать предстоящее событие. — Как думаете, Арсений Сергеевич, мы сможем выиграть? — спрашивает Алина, смотря на преподавателя слегка взволнованным взглядом. Все перевели взгляд на историка, который пожал плечами, но улыбнулся. — Вам честно? — слегка интригующе начал мужчина, улыбаясь. Ребята немного оторопели, Шастун приоткрыл рот, а девочки шокировано посмотрели друг на друга, — я уверен, что вам не о чем волноваться и кубок уже у вас в руках. Попов улыбнулся, когда ребята, переглянувшись, начали смеяться. Алина взяла под руку Яну и потянула вперед, фотографируя дома, виды, архитектуру. Попов с Шастуном шли рядом друг с другом, но никто так и не спешил начать разговор. — Тебе нравится Москва? — спрашивает историк, все же посматривая на парня. Тот пожал плечами, посмотрел на преподавателя и сделал глоток чая. — Арсений Сергеевич, знаете, Москва — немного не мой город, — начал парень, слегка заикаясь и краснея при каждом взгляде мужчины. Внутри все переворачивалось от того, как мило выглядел мальчишка. Именно поэтому он не переставал смотреть, почти пялился на Антона. Сделав последний глоток напитка, мужчина выкинул стаканчик. — А почему? — поинтересовался Попов, улыбаясь мальчику уголками губ. — Ну, тут не та погода, не те люди, да и вообще, — Антон немного нахмурился, но после улыбнулся и повернулся к преподавателю, — а Вам как в Москве? — Я ненавижу Москву, — честно признается Попов, снимая очки. Они медленно шли по набережной, обсуждая город, погоду и прочие темы. Возможно, это были и не те темы, которые хотелось обсуждать. Да и слышать в свою сторону обращение на Имя-Отчество тоже не особо хотелось, но, что тут поделаешь. Он все же студент. Пусть не его, но студент. А Арсений преподаватель. Пусть не его, но преподаватель.