Дань уважения электронным партам и умным стеклам, книга первая, рассказ первый

— Ух, что же за день сегодня был! Сидел на вечере поэзии до семи вечера, разболелась голова, хотелось есть, так потом еще нужно было ехать в банк платить за обучение и сидеть в огромной очереди. Кажется, этот день уже не может стать хуже. — Сынок, мы с папой решили, пора тебе знать. Ты у нас приемный. — Итак, этот день не мог стать хуже, но он стал. Поздравляю, Рома, ты у нас дурачок. «Робкие аплодисменты самому себе». — Что, никто не поддержит? А, ладно, я иду к себе в комнату. — Сынок, если ты хочешь поговорить об этом… — Я вас не слушаю! Я иду к себе в комнату, у меня был тяжелый день! — Сын, я хочу чтобы ты знал, мы с мамой любим тебя как… — Я понял, можно я пойду? — Сынок, давай обнимемся для примирения… — Я не… — Ай! Сынок, ты меня порезал! Аккуратнее при объятиях, я же не умное стекло, как ты. Смотри, теперь рана будет! — Кстати да, мне трудно было не заподозрить, что я приемный, когда мои родители — электронные парты, а я — умное стекло! — С кем ты говоришь, сын? — С тобой, папа! — Ах, со мной! То есть, ты хочешь сказать, ты подозревал о том, что ты приемный? — Я не подозревал, я знал. — А когда ты это понял? — Дай-ка подумать… Хм… Наверное, когда в первом классе меня дразнили приемышем! — Дразнили приемышем? Почему мне ничего не сообщил? — Потому что вы с мамой делали вид, что не слышите, каждый раз, как я говорил слово «приемыш». — А кто тебя дразнил? — Костя, Витя, Коля, Максим, Игорь, другой Костя, Вика, Диана, и Николай, пап. — Даже Вика? — Она одной из первых. — Пиздец. — Так, я сделала перевязку, завтра можно идти на работу. Что произошло, пока меня не было? — Романа дразнили в школе, а он нам ничего не говорил! — Дразнили? Кто? — Его много кто дразнил! Даже Вика! — Даже Вика? Я поговорю с ней. — Не стоит, мам, Вика сейчас на тринадцатом месяце беременности, и я боюсь, что от разговора на повышенных тонах может случиться… — А откуда ты знаешь, что она н тринадцатом месяце, ты же школу окончил три года назад! — Я мониторю ее страницы в социальных сетях, мне же нужно на что-то дрочить. — Сын, не говори о таких вещах при матери. Если будет нужно, обсуди их со мной один-на-один. — Хорошо. Прости, папа. Можно я пойду в свою комнату. — Иди, сынок. И сделай что-нибудь со своими краями, я не хочу резаться о них в следующий раз! «Решительный хлопок дверью». — Что за пидорашкинская семья! Такое чувство, будто меня окружают дебилы, как будто я в институте для дебилов учусь! Может это из-за того, что я увлекся философией экзистенциализма, я стал таким мрачным. И вроде и хочется найти девушку, только где ее найти, и как? — Эй, Рома! — О, привет, оконное стекло! — Я слышала, ты хочешь найти девушку! — Да, не помешала бы. — У меня тут есть на примере одна, могу вас познакомить. — Можно и познакомиться. А у тебя вообще как дела? — Я леденею. — Всем нам тяжело. — Знал бы ты, через что мне, оконному стеклу, приходится проходить каждый день, когда ты открываешь и закрываешь окно, ты бы пересмотрел взгляды на собственную жизнь! — Может быть, стеклышко. — Не называй меня стеклышком! — Так, все, ты мне надоело. «Пронзительный звук разбитого стекла». — Оно соберется заново к утру. А теперь можно и поспать. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ