Encre sur la peau

      Пока мы живы, у нас нет причин не любить свою жизнь. У нас есть стимул просыпаться по утрам и продолжать. Продолжать вновь и вновь. Минхён неподвижно стоит недалеко от дороги, рассматривая кровавые разводы на мокром, от прошедшего дождя, асфальте и изредка поглядывая вверх, любуется ночным небом. Жутко завораживает. Звёзды поблёскивают сквозь густые облака. Еле слышный вздох и в глазах темнеет. Где-то вдали отчётливо слышатся голоса людей. Уже завтра помнить этот случай будут единицы. А через месяц он и вовсе сотрётся из памяти очевидцев. Немые куклы, ставшие случайными актёрами этого дешёвого спектакля. Они лишь путаются под ногами, забывая свои места и всем известные, принятые обществом, правильные реплики. Их цель, запутать кукловода своим мнимым сожалением. Но кукловод слеп, и поэтому он не в состоянии понять, что происходит за кулисами этого очевидного представления. А происходит, на самом деле, очень многое. Пока мы живы, у нас нет причин не любить свою жизнь. У нас есть стимул просыпаться по утрам и продолжать. Продолжать вновь и вновь. Только вот у Минхёна больше нет, да и жизнь ненавидит он очень и очень даже сильно. Ненавидит настолько, что даже смерть близкого человека вызывает жалось скорее к себе. Он знал, что будет именно так, он знал, что останется один. Однако, принять этого он, конечно же, не может. И почему-то сердце предательски бьётся слишком быстро, а губы дрожат, не отражая той самой желанной безразличности. Хван медленно водит рукой по худощавому телу и, задерживаясь возле чужой шеи, последний раз смотрит на бледно выведенные буквы. Первый раз в своей жизни Минхён подумал, что его имя может быть таким красивым. Первый и последний раз. Медленно покидая комнату, Хван даже не оборачивается, чувствуя, как по спине проходит дрожь, а в висках отдаётся болью осознание. Если то, что сейчас происходит с ним, не злая шутка судьбы, то что? У Минхёна тонкими линиями красуется на груди имя своего соулмейта. Чёрные, чёткие линии, с мелодичным и таким любимым именем. Именем, которое он больше никогда не сможет назвать вслух. Хван не плачет. Не плачет на похоронах, не плачет после, он также убит, но убит морально. Время идёт и Минхёна пожирает изнутри сожаление, которое он так отчаянно пытался скрыть от себя самого. День за днём боль не утихает. На слёзы Хвана пробивает, когда от имени почти ничего не остаётся. «Прошу, вернись ко мне» — В пустоту. «Я так скучаю» — Самому себе и лишь тёмной ночью. Минхён сам стал участником спектакля и теперь у него нет права жалеть себя. Время тянется удивительно медленно, Хван не сразу возвращается к работе, не сразу втягивается в новый коллектив. Он вроде бы должен быть рад новому месту, но той простой и наивной радости также просто нет. Минхён с самого утра и до поздней ночи занят работой в офисе. И всё бы ничего, пока в их новосформированном коллективе не появляется некий Бэ Джинен. Не менее перспективный и не менее одарённый, впрочем, самому Минхену плевать. Плевать, пока этот особенный и одаренный не садится рядом и не просит позаботиться о себе. Чисто вежливость, но от чего-то голова идёт кругом. У Джинена всё идеально. Он всегда всё успевает. Забыть что-то верх невозможного. Вот для кого действительно работа — второй дом. Бэ хочет быстрее освоиться и всё чаще просит Минхёна о помощи. «Хён, а покажи…» У Хвана горе от утраты дорогого человека. Ему бы из дома не выходить, да только, кто позволит? Он улыбается в ответ и пытается быть полезным. Он пытается быть. Джинёна хвалят все, он перспективен и в нём заинтересованы. А Минхён понимает, что только что случайно удалил проект, над котором трудился в поте лица весь день и теперь домой он уйдёт не скоро. Впрочем, один он не останется. Ведь слишком идеальный и слишком перспективный Джинён, никогда не уходит домой вовремя…