Encre sur la peau

      Вечер тянется мучительно долго. Так тянутся последние минуты одиночества в момент рокового отчаяния. Минхёну это знакомо. Вновь. Он проводит рукой по пыльной клавиатуре и раздаётся негромкий щелчок. Хвану хочется бросить всё и уйти прямо сейчас, желательно навсегда. Больше не появляться в этом сером и унылом офисе, наполненным чужими людьми. Но чувство совести, а ещё, кажется, ответственности (впрочем, даже сам Минхён не понимает, откуда ему взяться), не дают этого сделать. С другого конца офиса раздаётся глухой скрип и Хван медленно поднимает уставший взгляд на источник постороннего шума. Заинтересован ли он в этом? Ничуть. Дверь открывается значительно дольше, чем казалось на это можно было бы затратить времени и внутри зарождается неприятное чувство. Каштановая макушка неловко заглядывает внутрь и смущённо улыбается, переминаясь с ноги на ногу. Пара минут на принятие и Минхён даже не замечает, как непрошеный гость оказывается рядом. Он тихо садится возле Хвана, взяв попутно в руки какие-то бумажки с соседнего стола. Джинён говорит непринужденно, в его голосе слышится уверенность. Он быстро проглядывает материал, а после с улыбкой спрашивает Минхёна о самочувствие, работе, и кажется, здоровье. В голове Хвана красными буквами горит «стоп», а после зарождается мысль о том, что Бэ действительно волнуется за него. Однако, это всего лишь секунда. Но воздействие есть, и ответная реакция не заставляет себя ждать. Минхён нужен. Хоть кому-то нужен. И текст на удивление начинает печататься быстрее, и то ли от предвкушения скорого успеха, то ли от приятной компании (в лице Бэ Джинёна, что удивляет ещё больше), настроение становится лучше. Они переговариваются всё чаще, Джинён с явным удовольствием помогает старшему, подсказывает, и Минхёну не удаётся скрыть улыбки. Голос Джинёна приторная услада для ушей и Хван глубоко вздыхает, после очередной внушительной речи младшего. Пусть и на немного, но отвлечься от своих проблем было как минимум приятно. Такое нужное спокойствие в лице чужого человека, которого Минхён даже толком не знает. Ничего кроме имени и внешности. Он усмехается. Как можно так быстро довериться кому-то? Человек, о котором помнит его подсознание, всё ещё живёт в его сердце. Хван болезненно морщится. Сердце будто бы сжали тысячи рук, а в ушах стоит гул не менее меньшей толпы. Предательство? Наличие кого-то похожего в его жизни на «ту самую» заставляет придаться таким ненужным воспоминаниям. Страдает не тело, душа. Всего несколько слов выбивают его из реальности и это ударяет сильнее, чем, если бы он был здесь один. — Слушай, — говорит младший, но Минхён уже давно за пределами этого мира. Он слышит только быстрое биение своего сердца и приглушённый звон.  — Я тут подумал, может, тогда, сходим куда-нибудь поесть? Не дожидаясь ответа, Бэ накидывает на себя пальто кофейного цвета и вопросительно смотрит на Минхёна. Взор падает на руки старшего, что лишь едва касаются клавиатуры. — Хван Минхён? — неуверенно спрашивает Бэ, делая несколько шагов ближе. Минхён откликается не сразу. Он ещё долго смотрит в одну точку, прокручивая такие любимые, но болезненные воспоминания. В голове ещё не раз проигрывается неприятная сцена прощания и Хван тихо отвечает: — Ты что-то сказал?