рыбка моя

Последний день августа начинается с того, что Мунбёль пробирается на корабль своего отца, чтобы спрятаться от своры парнишек, которые так и норовят её достать. В принципе, она даже могла их в какой-то степени понять: всё-таки не каждый в их небольшой деревушке имел такой достаток, как у отца Бёль. Впрочем, её это волновало гораздо меньше похождений, о которых отец ей так любовно рассказывал. Так и получилось, что любовь к приключениям и глубоким морям была привита ей с детства. Тем не менее, это не давало ей желания быть пойманной кучей мальчишек, желавших ей мучений. Они уже давно не были детьми, все её друзья в двенадцать лет уже помогали своим родителям. И Бёль не хотела отставать. Она понимала, что однажды ей самой придется добывать себе хлеб. А эти мелкие хулиганы вполне могли бы сломать ей что-то. Нет! Не даст, не позволит! Гавань радовала тишиной. Тут, за бочкой, в которой хранили рыбу, — судя по запаху, исходящему от нее, — было спокойно. Всё-таки Мунбёль на воде чувствовала себя в своей стихии. Хотя, конечно, отец всегда говорил ей быть с водой внимательной. Даже поговорка «в тихом омуте черти водятся» была сказана им не раз и не два — так он любил её упоминать к месту и нет. Мунбёль, впрочем, не жаловалась. Погода была благодатной для вылазки. Вполне возможно, её отец сегодня отправится в новый заплыв. Но до вечера было ещё далеко, так что она не отказала себе в желании устроиться поудобнее. И не заметила, как задремала, удобно устроившись на сетях. Отец иногда говорил, что она — настоящая рыбка! Но кто же знал, что однажды это фраза так комично прозвучит из его уст? Сети, в которых она во время дремы, переросшей в сон, запуталась, пытаясь укрыться от солёных капель воды, были заботливо убраны отцом, который и нашёл её, когда обходил палубу. Раздосадованным или удивленным он, впрочем, не выглядел. Почесал задумчиво подбородок, глянул темными прищуренными глазами из-под густых бровей и сказал помогать. Мунбёль отказывать, конечно, не стала: сама виновата. С уборкой и готовкой она вполне способна справиться. Мешала только одежда. Мунбёль юбки и платья особо не радовала, но статус полагал. Так что пришлось искать штаны. К счастью, путешествовать с её отцом было солидно, и к нему частенько напрашивались парнишки, которые и оставляли порой свою одежду. Пахла она нормально, с гигиеной на судне отца было строго — никто не хотел вернуться с различного рода насекомыми, а вода была в избытке. Это питьевую надо было сохранять, а поднять пару литров воды в бочке на палубу сильным мужчинам при желании не проблема. Так что одежду на более подходящую она сменила оперативно. Темно-синие свободные штаны в белую вертикальную полоску с высокой тугой талией и белая хлопчатая рубашка, рукава которой пришлось закатать, смотрелись на ней серьезно и даже подчеркивали фигурку. Поверх рубашки пришлось надеть жилетку, которая неожиданно хорошо согревала. Вещь! А все эти мальчишки и иже с ними могут подавиться своими слюнями. Она сказала! Но не все было так радужно. К своему сожалению, Мунбёль признала, что без должного настроя и подготовки через некоторое время становится скучно. Хотя отец и гонял её, чтобы не вздыхала горестно. И все же вечерами, когда над темной гладью появлялась луна, а голос отца, уже давно уснувшего, не давал ей указаний, Мунбёль чувствовала себя расслабленной. Иногда ей даже казалось, что она слышит тихое мелодичное пение. Голос был грустным, одиноким. Такой же была и Мунбёль. Наверное, именно поэтому она, как и полагается настоящему пирату, встречает в один из таких вечеров своего первого путешествия русалку. Не то чтобы она особо удивилась. В какой-то степени Бёль её ждала, вглядываясь в темные волны. Отец рассказывал ей про этих мистических существ, хотя сам никогда не встречал. Мунбёль думала, что он врёт. Не ей его винить: связь с русалкой считалась равносильной измене. Но Мунбёль была девушкой, поэтому осуждение ей не грозило. Светлые глаза смотрели на неё с долей заинтересованности. Она слышала, какими описывали русалок завсегдатаи в табаке мужики. Впрочем, сама же она представляла их иначе. Мнение о них были разные от народа к народу, но Бёль больше предпочитала версию с Северных Земель. Там русалки представляли собой живущих подле воды девушек, которые в основном обитали на деревьях, а вот добычу призывали в воде. Именно этим объяснялось их людское обличие. Долго сохранять красоту лица, кожи и волос в холодных водах не получилось бы. Бёль так же полагала, что у них есть и способность видеть в воде. Из темноты на неё смотрели ясным взглядом. Она заметила, что ушей у девушки нет — только два небольших отверстия, прикрытых благородного цвета чешуйками. Кроме того, её кожа была даже на вид склизкой, будто покрытой маслом. Что ж, это многое объясняло. Было бы вполне логично предположить, что русалки из морей и океанов отличаются от тех, что обитают рядом с землёй. Не собираясь больше играть в гляделки, она произнесла: — Не куплюсь на твои песенки. Чего хотела? Та в ответ пустила пузыри, как будто недовольно забурчала. Бёль увидела, как за спиной рыбки заволновалась вода. Хотя хвоста она не видела. Правда, может, ноги? Она задумчиво прищурилась, присматриваясь, но ничего не разглядела. Обидно. Как бы её упросить показаться? Но не успела она открыть рта, как девица скрылась в воде, а на лицо ей попали капли холодной воды. Неназойливое пение прекратилось. Мунбёль раздосадовано вздохнула. Ну вот и как ей теперь заснуть?