рыбка моя

Бёль старалась не показывать своего возросшего интереса к ночным посиделкам (хотя это был только последующий день, и у неё было много дел, она продолжала возвращаться мыслями к прошедшей ночи): мало ли, чего там подумает отец, когда выяснит, — а он обязательно это сделает, если что-то заподозрит, — что так привлекает его дочурку. До их прибытия к ближайшему портовому городу осталось всего два дня, а потом в течение нескольких дней её отец будет договариваться с заказчиками. Он в основном искал затонувшие корабли, чье примерные координаты ему давали как правило члены семьи или друзья бывших владельцев, а после ему было необходимо достать так называемые «сокровища», иначе же — пожитки этих самых бывших владельцев. Собственно, высокая оплата его работы была следствием опасности, которой он себя подвергал, спускаясь вниз: холодная вода, неисследованные морские впадины, которые могли его запутать, и, конечно, разного вида живность. Мунбёль за столько лет так и не привыкла к чувству постоянной напряженности из-за страха за его жизнь. И не знала, как с этим справлялась её мать. Но времена были суровые и всем требовалась прибыль, еда, кров. Даже Мунбёль понимала, что для любимого дела необходимо стараться и обеспечить комфортное положение. Кроме того, ей ужасно повезло с отцом, который не побоялся взять её на борт, не обращая внимания на все эти гнусные фразы. «Женщина на корабле ведет к беде»… Ну да, или твои кривые руки, придурок! Бёль сказала. Ей было интересно, следовала ли всё это время русалка за их кораблём или же народ русалов жил на очень обширных территориях? Если они живут стаями, что разумнее для выживания… Хм. Бёль задумалась, припоминая, когда впервые услышала чужой голос. Они были в море около недели к тому моменту? Но со вчерашнего вечера та не показывалась. Не то чтобы она хоть раз появлялась днём… Призадумавшись, она и позабыла о тряпке в руках. В себя пришла только от скрипа двери кабины, из-за которой появилась макушка отца. Пришлось активно заработать руками, натирая темное дерево. За все время она словила только одну занозу, что её отец назвал «рекордом за всю историю существования этой рухляди! И ни один парень не сравниться с ловкостью рук моей дочурки». Бёль в ответ хохотала, цепляясь за рукав отца, и тот нежно гладил её по загривку, мягко кривя губы в улыбке. Так или иначе их ждала долгая поездка. И нечего Мунбёль думать о всяких странных русалках, поющих ей ночью. А о том, что это пение слышит — не нашла другого оправдания крепкому сну отца, — только она, можно подумать и позже.