Деловое предложение

— Черт бы тебя побрал, — тихо выругался Леви, в очередной раз нажимая отбой на телефоне. Звонки с незнакомых номеров сулили работу, но этому звонку он был не рад. Леви был хорош и знал это. Как знал, что рано или поздно такие люди, как Лобов, захотят прибрать его к рукам. Лишь услышав фамилию министра, который решил прибегнуть к его услугам, он коротко бросил: — Не интересует, — и положил трубку, даже не выслушав предложение. Мобильник снова ожил. Леви еще раз внимательно взглянул на номер, нажал отбой и отправил контакт в черный список, хотя прекрасно понимал, что вряд ли сможет отделаться так легко. Леви Аккерман — специалист по контролю. Для большинства — идеальный клерк на государственной службе: исполнительный и компетентный. Для очень узкого круга — акула промышленного шпионажа, потопившая не один корпоративный корабль. Нарушения, злоупотребления, коррупция, уход от налогов — ничего не могло скрыться от его взгляда. Там, где появлялся Аккерман, тайные делишки компании всплывали на поверхность. Громкие скандалы, судебные тяжбы, уголовные дела даже на членов совета директоров. Леви не было равных. Оставаясь в тени, ловко манипулируя сотрудниками организаций, он уничтожал целые королевства, корпоративные династии, что существовали веками. Его передавали из рук в руки, как сокровище, священно охраняя его тайну, потому что с таким оружием можно было разделаться с любым конкурентом, как бы силен он ни был. Смутное чувство тревоги беспокоило Леви, работать дальше не было никакого смысла, и он решил прогуляться и чего-нибудь перекусить. Пройдя несколько кварталов по Квинс-роуд, оставив позади деловой центр, он свернул в проулок, к своей любимой лапшичной, где шаткие пластиковые столики стояли прямо на улице. Махнув рукой хозяйке, которая отлично знала его вкусы, Леви углубился в изучение новостей на деловом портале Гонконга. — Мистер Аккерман? — рядом с его столиком стоял типичный экспат: дорогие часы, безликий костюм, идеально начищенные туфли, Централ такими просто кишел. Леви угрюмо уставился на незнакомца: — Предположим. Мужчина без приглашения уселся напротив: — Я от господина Лобова. Леви приподнял бровь: — Я, кажется, ясно дал понять, что меня не интересует работа на господина Лобова. — Вы даже не хотите выслушать предложение? — Не хочу, — и, повернувшись к хозяйке, по-китайски попросил завернуть ему ланч с собой. Подхватив пакет с едой, Леви быстро зашагал обратно, к Адмиралти, в сторону парка. Настроение было испорчено. Он понимал, что таким, как Лобов, несложно было достать его телефон, но покушение на любимую лапшичную воспринял как личное оскорбление.

***

— Ты чего такой мрачный? — Фарлан идеально угадывал его настроение, — Бесит, что нет новых проектов, и тебе приходится перебирать бумажки? — Не в этом дело, — уклончиво ответил Леви, доставая из холодильника бутылку прохладного пива. — А в чем? Леви не успел ответить, как на кухню ворвался малиновый вихрь: — Братец Леви, ты дома! — завизжала девчонка, повиснув у него на шее. Изабель не умела скрывать эмоции, за это Леви ее и любил. Там, где он не мог найти слов или выразить чувства, она делала это за двоих. Единственная девушка, в чьей компании он не чувствовал себя неловко. Фарлан и Изабель были для него больше чем друзья, они были его семьей. В приюте их не любили, дети сторонились, потому что все трое слишком сильно отличались от остальных, воспитатели не скупились на крепкое словцо и затрещины. Это ли была причина, которая заставляла держаться вместе, или же они сразу почувствовали родство душ? Но даже сейчас, когда каждый вполне мог позволить снимать себе отдельную квартиру — они продолжали жить вместе. Всем казалось, что Изабель слишком экстравагантна для работы финансовым аналитиком в налоговой службе. Даже одетая в серый брючный костюм, она сверкала диковинным цветком — малиновые волосы, бутылочно-зеленые глазищи в обрамлении густых ресниц, она была похожа на красивую куклу, которой вдруг решили поиграть в бизнес-леди. Но на работе ей не было равных. Твердо и уверенно Изабель поднималась по карьерной лестнице, и, столкнувшись с ней однажды, ни у кого не возникало сомнений, что эта девчонка на своем месте. Фарлан был добряк и немного простофиля, с обостренным чувством справедливости, может быть, именно поэтому он пошел в полицию. Но Леви был для него непререкаемым авторитетом с самого детства. Попав в приют почти подростком, в одиннадцать, Аккерман словно чувствовал ответственность за этих двоих — оберегал и направлял. Остальные понимали это и безусловно доверяли своему лидеру. Единственной мечтой было выбраться из нищеты, доказать всем, что они чего-то стоят. И сейчас, став взрослыми, добившись успеха, они все равно не могли выдохнуть, перестать бежать, и потому разрушение империй стало их маленькой грязной тайной, наркотиком, на котором плотно сидели все трое. Без Фарлана и Изабель предприятие Леви никогда бы не выгорело — без доступа к налоговым архивам, полицейской базе данных, маленьких подслушивающих устройств, которые притаскивал Фарлан из участка. Они были его секретным оружием. Все трое понимали, что ходят по краю, но именно это добавляло вкус жизни, делало все остро-сладким, пикантным. Когда читая о крахе очередной корпорации, они тихо смеялись на своей крошечной кухоньке, поднимая бокалы с шампанским. Они знали, что за этим стоят три маленьких квайло, и это был экстаз победы. — Эй, Леви, ты сегодня какой-то не такой, — заглядывая ему в глаза, сказала Изабель. Минуту он сомневался, раздумывая над тем, стоит ли посвящать друзей, но решил, что будет честно, если и они будут в курсе, поэтому выдохнул: — Лобов. — Чтооооо? — завопила Изабель, — Чего он хочет? — Я не знаю. Очевидно, у него есть для меня работа. — Подозреваю, там должна быть уйма деньжищ! — глаза Фарлана загорелись. — Пожалуйста, не разочаровывай меня, я не хочу думать, что мой лучший друг — жадный имбецил, — устало сказал Леви, — Я не мешаю политику и бизнес. Это слишком опасно. Хватит и того, что они где-то раздобыли мой номер и завалились к мамаше Чанг, испортив мне ланч. — Тебе даже ни капельки не интересно? — изумленно спросила Изабель. — Нет. И давайте закроем эту тему. Мы не будем с ним работать, а заказы… я уверен, скоро появятся. Ответом был разочарованный вздох. Они сидели без дела уже три месяца, вылавливая из новостей крохи последних побед, и успели порядком заскучать. Дело было не в деньгах: на анонимном банковском счету их с лихвой хватило бы, чтобы все трое встретили безбедную старость в какой-нибудь недорогой южноазиатской стране вроде Вьетнама или Камбоджи. Вперед гнал азарт. Но Леви был слишком осторожен и слишком умен, чтобы так рисковать. Большинство клиентов никогда не встречались с ним лично. Все записи, налоговые нарушения, компромат попадали напрямую в нужные руки и всегда анонимно. Никто и никогда не заподозрил бы в сером невзрачном госслужащем такую опасность. Леви умел сливаться с толпой, никогда не искал встреч с топами компании и действовал исключительно через подчиненных — секретарей, ассистентов, менеджеров низшего звена. Для всех он просто делал свою работу: изучал структуру компании, писал короткие заключения о том, что нарушений не выявлено, и исчезал.

***

На следующий день Леви приготовился держать осаду, но телефон молчал. Сложно было поверить в то, что Лобов так быстро сдался. “Может быть, он решил взять паузу, выждать время?” — думал про себя Леви. Чувство смутной тревоги не давало покоя, и уже вечером Леви понял — интуиция его не подвела. Дома было непривычно тихо: ни громкой музыки, которую Фарлан любил выкрутить на полную, ни смеха Изабель, лишь приглушенные голоса из гостиной, которые сразу же смолкли, едва хлопнула дверь. Леви осторожно прошел в комнату и замер на пороге: Фарлан, белый как мел, сидел, нервно ломая пальцы, Изабель подняла на него глаза, в потеках от расплывшейся подводки, и тихо произнесла: — Ты был прав, Леви… На журнальном столике лежало два пухлых крафтовых конверта, но Фарлан и Изабель смотрели на них, как на ядовитых змей. Леви пересек комнату, плюхнулся в кресло и принялся изучать содержимое. — Сукин сын! — выругался он, — Мы в полной заднице. Внутри были дела, полные досье Изабель Магнолии и Фарлана Черча. Все злоупотребления служебным положением, нарушения коммерческой тайны, соглашений о неразглашении и прочее, прочее, прочее. Но самое главное — их связь с Леви и со всеми корпорациями, что пошли ко дну за последние пару лет. Даже в этой ситуации Леви не терял самообладания: — Как вы их получили? — Мне принесла секретарша, вместе с остальной корреспонденцией, — растерянно пробормотала Изабель. — А у меня он просто оказался на столе… сразу после ланча. — То есть вы не видели того, кто их принес? Оба отрицательно помотали головой. — Вы вскрывали их на работе? Каковы шансы, что это видел кто-то еще? Изабель закусила губу, едва сдерживая слезы: — Я… я… не знаю. Никто не видел. Я открыла в своем кабинете и, когда поняла, что там, сразу же рванула домой. — Уедем, — решительно заявил Фарлан, хлопнув рукой по столу, — прямо сейчас, на ферри до Макао, и улетим оттуда. — Уже поздно, — Леви устало потер переносицу, — Ты что, не понял, что мы у него на крючке? Стоит нашим айдишкам засветиться на таможенном контроле, и все, завтра мы будем на первых полосах газет. — И что же нам делать? — Ждать. Леви принес из кухни бутылку рома и, разлив по роксам, протянул их друзьям: — Успокойтесь, если бы нас хотели слить, давно бы сделали это. Я решу эту проблему. Окей? — Да, — тихо отозвалась Изабель, а Фарлан лишь коротко кивнул, залпом осушая бокал. Изабель всегда восхищала эта невероятная особенность Леви — сохранять ледяное спокойствие в любой, даже самой патовой ситуации. Так было с самого детства: когда они оказывались перед толпой задир, и драки было не избежать, он никогда не суетился, не велся на провокации и не паниковал. И сейчас, когда они по уши в дерьме, Леви вел себя так, словно уже знал решение и контролировал ситуацию. Тишину нарушил телефонный звонок, Леви снял трубку и коротко ответил: — Да. — Надеюсь, теперь вы готовы обсудить новый проект, мистер Аккерман? — Я предполагаю, что у меня нет выбора.