Деловое предложение

— Эрвин? — тихо позвал Леви, заглядывая в палату. Смит неподвижно лежал на больничной койке, укрытый простыней по шею. Его лицо напоминало застывшую восковую маску. Для Леви видеть Эрвина таким было почти физически больно. Он привык, что его босс — несокрушимая скала, неуязвимый для любых бед и врагов, а теперь он казался таким маленьким и хрупким, что сердце сжималось от нежности и тоски. Леви придвинул стул вплотную к кровати и обнял колени любовника, напряженно вглядываясь в его лицо, но Эрвин крепко спал, не реагируя ни на что. Аккерман впал в какое-то странное состояние анабиоза. Он так пристально следил за тем, как мерно вздымалась и опадала грудь Эрвина, словно от этого зависела его собственная жизнь. Леви прикрыл глаза, наслаждаясь ощущением этой близости, отдаваясь ему полностью и внезапно почувствовал мягкое прикосновение к короткому ежику на затылке, настолько невесомое, что в начале принял его за дуновение легкого ветерка. — Ты... — вскинулся Леви, — Как ты? Эрвин попытался сесть на постели, простыня спала, обнажая перебинтованную культю, он бросил короткий взгляд вниз и тут же отвел глаза, прошептав пересохшими губами: — Пить очень хочется. Леви метнулся к холодильнику, открыв бутылку, попытался напоить Эрвина, но руки дрожали так сильно, что больше он пролил на постель. — Давай я попробую сам? — тепло улыбнулся Эрвин, протягивая руку, — Ты не сильно пострадал? Леви задохнулся от нахлынувших эмоций, внутри словно сорвало плотину, хотелось броситься к нему на грудь и разрыдаться от собственной слабости, бессилия и стыда. Сейчас, оставшись калекой, едва не погибнув, единственное, о чем спросил Эрвин было — не пострадал ли Леви. — Я в порядке. И Эрен. И остальные. — Хорошо, — Эрвин расслабленно откинулся на подушки и прикрыл глаза. — Прости меня… Прости-прости-прости, — дрожащим голосом повторял Леви, утыкаясь в колени Смита, но тот лишь гладил по волосам, и было в этом столько усталой нежности и заботы, что на глаза навернулись слезы. — Я много думал… о нас, — тихо сказал Эрвин, пряча глаза, — У меня есть дом в северном Уэльсе, недалеко от побережья, мы могли бы жить там, я — единственный наследник. Дивидендов с отцовских патентов хватило бы на скромную и спокойную жизнь. Я бы очень хотел, чтобы у нас с тобой было будущее, но это невозможно. Я не могу отступить, тем более сейчас. Рядом со мной ты всегда будешь в опасности. А я больше не могу так легкомысленно рисковать чужими жизнями. Особенно твоей. Слова Эрвина шарахнули пощечиной, и Леви внезапно понял, что Смита отталкивало ровно то же, что и его — страх. Он почти забыл о том, что пришел попрощаться, внезапно осознавая, что не в силах отпустить этого человека. Еще один день вместе стоил вечности в аду. Даже если у них не будет завтра — у них было сегодня, и за него Леви был готов отдать целый мир. — Ты никогда не думал, почему мы занимались корпоративным шпионажем? Говоришь о тихом, спокойном будущем, но даже не спрашиваешь — нужно ли оно мне. Как ты представляешь себе это? Прогулки по лесу, огонь в камине, чай в файф-о-клок, чтение книг по вечерам? Кто из нас первый загнется от тоски и скуки? Мне не нужен покой — я люблю все это: люблю адреналин, опасность, клубки интриг, заговоры... А еще, я люблю тебя… Леви внезапно замолчал, пораженный собственным признанием. Он сказал это. Отступать было некуда, и, набрав в грудь побольше воздуха, он продолжил: — Я хочу быть рядом, пойду за тобой в самое пекло. И мне неважно, что с нами будет. Может быть, завтра я умру, или умрешь ты, но я буду точно знать, что не струсил, что пошел до конца, не упустил ни единой минуты иметь счастье быть рядом с тем, кто дорог мне по-настоящему. Эрвин смотрел на него, не отрываясь, а его глаза влажно блестели. Наконец, не выдержав, он рванул вперед, единственной рукой сгребая Леви в охапку и лихорадочно ища его губы. Сердце рвалось из груди, больничная палата плыла перед глазами, чувства обострились до предела, здесь, в двух шагах от края, все было лишь острее и ярче, и оба не могли поверить в реальность происходящего. Разорвав поцелуй, Леви уткнулся лбом в лоб Эрвина и, глядя в глаза, тихо прошептал: — Я буду с тобой всегда. До самого конца. Резко хлопнула дверь, и комнату сотряс громовой бас, заставив их буквально отскочить друг от друга: — Эрвин, твою дивизию, ты совсем ебану… — Дариус замер на полуслове, застав двоих мужчин в очень двусмысленном положении, угрожающе сощурился и не глядя на Леви кинул: — Выметайся, у нас конфиденциальный разговор. Аккерман бросил вопросительный взгляд, но Эрвин только кивнул, подтверждая, что справится и в одиночку. Конфиденциальным этот разговор назвать было сложно, первые несколько минут Закклай орал так, что слышать его могли все, кто был в коридоре. — Что ты, блять, устроил? Вообразил себя ниндзя? Будь мы в армии, ты бы у меня под трибунал пошел! — Но мы не в армии. — У меня два трупа на Новых Территориях и побоище на старом цементном заводе. Что прикажешь с этим делать? — У тебя полно друзей среди министров, что-нибудь придумаешь. — Какого черта ты не поставил меня в известность? С чего решил, что я буду разгребать твое дерьмо? — Нельзя было медлить. Мы спасли компанию, фонд. Йегер у нас, патент тоже, Ханджи подписала документы с заводом. Производство запускается с десятого числа, на неделю раньше. Чем ты недоволен? — Я не знаю, чего хочу сейчас больше — прибить тебя или уволить к чертовой матери, — устало сказал Дариус, опускаясь на стул рядом, — Ты заигрался в свои игры. Это слишком далеко зашло. — Ты же хотел денег. Фонд заработает миллионы на этом препарате. — А чего хочешь ты? — Найти убийц моего отца. — Тогда у меня нет другого выхода. Сразу после того как лекарство поступит в производство, передашь все дела Ханджи, теперь она будет руководить фондом. Эта история — последний раз, когда я прикрываю твою задницу. Больше на меня не рассчитывай. Дариус встал, показывая, что разговор окончен, но внезапно обернулся на пороге: — Кстати, я не понял, ты и этот Аккерман, вы что?.. — Тебя это не касается, — сверкнул глазами Эрвин. — Пф, я думал, ты нормальный мужик, — презрительно выплюнул он, скрываясь за дверью.

***

Прошло две недели со дня похищения, и каждый старался вернуться к обычной жизни: Ханджи и Эрен продолжали работать в лабораториях. В отсутствии Леви, Микаса взяла на себя руководство новой командой службы безопасности, Армин подчищал пробелы в договорах и контрактах. Но сложнее всего приноровиться к новой реальности было Эрвину и Леви. После выписки они почти все время проводили вдвоем, между ними не осталось тайн и с каждым днем они становились все ближе. Закклай сдержал обещание. Команда бурно отреагировала на новость об отстранении Эрвина, больше всех возмущалась Ханджи: — Он не может так с тобой поступить! Особенно теперь, когда ты сделал всю грязную работу. Я не стану руководить фондом. Это подло по отношению к тебе. — Станешь, иначе все, что мы сделали, было зря. — А если мы все разом скажем, что уходим вместе с тобой? — не унимался Майк. — Не глупите, вы все связаны контрактами. Ни к чему рисковать своей карьерой, тем более, что Закклай не потерпит шантаж. Для меня не будет большей радости знать, что фонд находится в надежных руках, а дело наших отцов живет, — Эрвин бросил короткий взгляд в сторону Йегеря, — С этим лекарством мы действительно сможем сделать мир лучше. И я надеюсь на трогательные проводы. А теперь все свободны, кроме Эрена, задержись на пару минут. Леви, ты тоже можешь остаться. Переговорка опустела, и Эрвин задумчиво смотрел на Эрена, словно не решаясь начать разговор: — Препарат увидит свет, я выполнил свое обещание, но мы так и не добрались до людей, которые убили моего отца, которые похитили тебя, и сейчас, я хочу закончить начатое. Я должен рассказать тебе правду, но, боюсь, она тебе не понравится. — О чем ты говоришь? — В те три дня после аварии… Я летал в Лондон на встречу с Родом Рейссом, он хорошо знал Гришу. — Британский фармацевтический магнат? Я не удивлен. — Он рассказал мне кое-что. Я думал, что твой отец, как и мой, стал жертвой меркантильных и жадных до власти людей, но правда в том, что он и сам был частью этой огромной системы. Долгие годы он работал на мафию и спецслужбы, раздавая авансы и тем и другим — нервно-паралитические яды, стимуляторы, химическое оружие и многое другое. Ты никогда не думал о том, почему ему так легко удалось выкупить Микасу у якудзы? — Этого не может быть. Отец не такой человек. — Препарат, который мы поставили на производство был делом всей его жизни, это правда. Он был гением, и искренне считал, что действует из лучших побуждений, но как часто бывает, решил, что малые жертвы стоят блага большинства. Эрен потрясенно молчал. — Гриша виновен в смерти очень многих людей, возможно, и моего отца. Я хочу знать правду, и ты ключ ко всему. Буквально. Именно поэтому тебя и похитили. Им не нужен был договор, история с Марли лишь для отвода глаз. — Я не понимаю. — Ключ на твоей шее не просто сувенир. Он открывает ячейку в одном австрийском банке, где по словам Рейсса хранятся все документы, ответы на все вопросы. Именно за ними и охотились те люди. — Я таскаю его лет с десяти, это просто невозможно. — Да, с тех пор как умерла твоя мать, верно? — Откуда ты знаешь? — Ее смерть тоже не была случайностью. Ты поможешь мне докопаться до правды? Мне нужно, чтобы ты поехал со мной в Инсбрук. Я хочу знать, что находится в этой ячейке. — Мама умерла от лихорадки... — Ее отравили. Эрен выглядел раздавленным и потерянным, сквозь футболку сжимал он в руке ключ на шее. — Я не могу в это поверить. — Чтобы взглянуть в лицо правде нужно мужество, а ты — смелый парень. Помоги мне покончить с этим раз и навсегда, — Эрвин обошел кресло и опустил руку Йегерю на плечо. — Пожалуйста. Эрен поднял на него огромные зеленые глазищи и решительно выпалил: — Я сделаю это. Полечу с тобой в Австрию. И ты убедишься в том, что это все ложь. — Так я и думал. Йегер скрылся за дверью оставив Леви и Эрвина наедине. — Ты ведь и мертвого уговоришь, да? — буркнул Леви. — Мне же удалось убедить Закклая расторгнуть с тобой договор. — Я и не рассчитывал, что он станет за меня держаться. — А зря. Леви скользнул к двери, проворачивая ключ и опуская на стеклах жалюзи. — Что ты делаешь? — изогнул бровь Эрвин. — А как ты думаешь? — Леви бросил жадный взгляд через плечо, — Неизвестно, когда нам еще удастся потрахаться в Джардин-Хаус. А мне всегда нравился вид.