Маленькая постыдная тайна

Их первая настоящая ссора случилась много лет назад и длилась бесконечные две недели, три дня и пятнадцать часов. В конце концов, они оба оказались в гостиной Такизавы-семпая и молча сидели там в сгустившейся неловкой атмосфере. Слишком упрямые и гордые, чтобы признать, как скучали друг по другу. Когда они все-таки решились, - Такизава пригрозил, что не отпустит их домой, пока они снова не станут друзьями, так что у них не было особого выбора - пожали друг другу руки, сохраняя при этом до смешного вежливую дистанцию, Такизава предложил им в первый раз выпить пива. Даже горечь напитка не могла заглушить сладость и тепло примирения. Каме вспомнил их глупую ссору только сейчас, сидя на кухне с выключенным светом в окружении вечерней темноты. Он ждал Джина. Обе его собаки были в другой комнате и только иногда подходили к кухне и заглядывали из-за угла, словно приглядывая за хозяином. Каме не хотел срываться на Джине, это не входило в его намерения. Он был достаточно благоразумным и понимал, что нарастающее между ними напряжение в последнее время - всего лишь последствие сложившейся ситуации. Подготовка к туру, постоянные отъезды и возвращения Джина по делам, выпуск сольного дебютного альбома, - из-за всего этого ему все больше времени приходилось проводить в Штатах; а еще давление, которому они постоянно подвергались, потому что СМИ по-прежнему было мало «Акакаме». И кроме всего этого, как будто им мало о чем волноваться, над ними нависло тяжелое, давящее чувство страха перед недовольными фанатами, ведь некоторых из них до сих пор раздражала эта новость. Как и ожидалось, не все с восторгом приняли известие, что их кумиры встречаются – и пусть этих представителей не было во время съемок различных шоу, это еще не значило, что их не слышали, когда они распространяли полные ненависти и абсурдного разочарования комментарии в Интернете – и это негодование постепенно брало свое. Каме надеялся, нет, Каме знал это и просто ждал того момента, когда они с Джином справятся с этим, переживут. Вместе. А также знал, что Джин чувствовал то же самое. Джин приехал почти в полночь, тихо вставил свой запасной ключ в замок и пробрался в квартиру, как вор. Виноватый. Однако от самого факта, что он приехал, Каме улыбнулся с облегчением. Он выдохнул, не заметив даже, что затаил дыхание. Это был хороший знак. Если Джин здесь. Если Джин проехал полгорода к Каме, а не выбрал короткий путь к своей квартире. Если Джин разулся в темном коридоре квартиры Каме, значит, они во всем разберутся. Каме слушал, как Джин шел по квартире. Ран и Джелли издали тихие звуки восторга, встречая хорошо знакомого гостя, и прошли за ним следом от двери до кухни, где Джин остановился. Он стоял в дверях, не нарушая воцарившуюся во всей квартире тишину, и погрузился в атмосферу комнаты; ждал, колебался. Пытался подобрать слова. - Я знаю, что тебе жаль, - в конце концов, нарушил тишину Каме и увидел, как темный силуэт в дверном проеме слегка кивнул. Было ясно, что их предыдущая ссора весь вечер не давала Джину покоя, и Каме даже мог представить, что Джин несколько бесконечных минут стоял и вытирал ноги о коврик перед дверью, а только потом решился вставить ключ в замок. Джин кивнул, видя, как Каме пододвинул стул – безмолвное приглашение присесть. Даже без заверений Каме Джин все равно в конечном итоге извинился бы. Он знал, что слишком бурно отреагировал и выпустил пар на единственном человеке, который этого совершенно не заслуживал. Джин всегда с трудом признавал свои ошибки и был рад, что Каме понял его, и как всегда пообещал себе как-нибудь отблагодарить его за это. Джин плюхнулся на стул. Он выглядел уставшим, очень уставшим. - Я... не хотел. То, как я с тобой разговаривал... было неправильно, - Джин виновато посмотрел на Каме. Каме не злился, и почему-то Джину даже хотелось, чтобы тот сердился или огрызался, упрекая его за грубость. За то, что отталкивал Каме, и винил его в том, что творилось только у Джина в голове. Потому что они действительно были вместе. Как и сказал Джонни в самом начале. Особенно сейчас, в шумихе, вызванной их отношениями, они оставались одним целым. Акакаме. Каме кивнул. - Ты должен был сказать мне, что тебя беспокоит сложившаяся ситуация, - слова прозвучали осторожно, и было видно, что Каме волновался. – Мы могли бы... – Каме слегка пожал плечами, потому что начал говорить, не подготовив слова заранее. Ничего бы не изменилось. Не мог же он выйти на сцену вместе с Джином и взять его за руку. Да и Джин не позволил бы этого. И Джонни явно не оценил бы такого жеста. Заявление сделано, теперь все знали. Все знали, что Аканиши и Каменаши вместе. Согласно словам Джонни, людям просто не нужно постоянно об этом напоминать. Однако большую часть времени Джин все равно был один. За стенами их квартир ему приходилось бороться в одиночестве. Может фанаты и судили Каме строже, но, в конце концов, он был достаточно сильным, чтобы выстоять против взглядов в свою сторону и оскорблений, и он был не один. У него была группа, которая поддерживала его и защищала. Обычно кто-нибудь находился рядом с ним и обращал резкие слова в шутку. Коки. Уэда. Они знали что сказать, когда из толпы раздавался какой-нибудь осуждающий выпад. А вот Джин... Каме покачал головой и поднялся, размышляя и покусывая губу. Он знал, что должен подобрать правильные слова. Опустив взгляд на озадаченное, нерешительное лицо Джина, Каме заставил его сохранить их зрительный контакт, несмотря на очевидную борьбу со стороны парня. - Ты не один, - сказал Каме тихим, но решительным голосом, чтобы донести значение своих слов сквозь стену, которую возвел вокруг себя Джин в качестве щита. – Больше не один. Мир знает, что я с тобой, и я никому не позволю забыть об этом. Джин почувствовал, как теплая рука Каме легла на его ладонь, как он слегка сжал пальцы. Пытаясь успокоить. Придать сил. Как большим пальцем поглаживал кожу руки Джина. - Если, конечно, - пробормотал Каме, - ты мне позволишь. Джин пожал плечами. Так же медленно он стал сжимать его руку в ответ, сначала просто подсознательно реагируя на прикосновение. Каме позволил ему и перевернул руку, чтобы переплести их пальцы, и тогда уже стало непонятно, кто кого держит. - Я... не знаю как. Ты же не можешь просто выйти и заставить их больше не думать о нас. Чем больше я об этом думаю, тем больше жалею, что Джонни не нашел другого способа решить эту проблему. Я знаю, что это моя вина, и он сделал так, как считал правильным, как будет безопаснее для его бизнеса, - со вздохом Джин отвел взгляд. Он был в растерянности. У него все еще было ощущение, что он ведет себя, как последний придурок. Как человек, который сожалеет о случившемся. Как человек, который предпочитал бы, чтобы отношения с Каме оставались его маленькой тайной. Постыдной тайной. Тайной, раскрытия которой люди обычно боятся. На самом деле, Джин и сам уже не чувствовал уверенности. Раньше, в прошлом, он иногда думал о том, что было бы, если бы им с Каме не пришлось скрывать и притворяться; они не раз об этом говорили. Правда, их разговоры никогда не заходили дальше желания Каме пойти вместе в парк аттракционов; они избегали тяжелых, значимых вопросов, потому что вероятность исполнения их мечтаний равнялось нулю. Вот только каким-то образом они все-таки сбылись. - Все это время, - Джин закусил губу, - я старался, чтобы видели меня. Только меня. Не бывшего участника КАТ-ТУН. И не потому, что я скрываю свое прошлое или стыжусь его, нет. Мне нужно, чтобы видели только меня, потому что это все, что я могу предложить, понимаешь? Если люди спрашивают о «Джине Аканиши», они получают меня, они должны получать меня. Мою музыку. Но теперь они смотрят на Джина Аканиши и видят меня с тобой, и это уже никак не касается музыки... и... Джину никогда не нравилось, когда люди совали свой нос в его личную жизнь. И не только ему. Только Каме научился терпеть это наглое любопытство и игнорировал его. - Джин, дело сделано, - Каме слегка потянул парня за руку, заставляя его с неохотой подняться со стула и замолчать. Тот до сих пор был в куртке и толстовке под ней, только откинул капюшон, и теперь его темные вьющиеся волосы беспорядочно свисали. Каме ласково убрал несколько прядей со лба Джина и нежно улыбнулся, заметив, как Джин озадаченно моргает. - Им просто нужно привыкнуть к этому, - он подался вперед, ближе к губам Джина, давая ему время вникнуть в происходящее. Они могли продолжить разговор и так и не прийти к общему знаменателю, или же могли поставить точку и подтолкнуть сознание Джина к чему-то другому, отвлечь, а не пытаться решить неразрешимое. – И мы можем делать все постепенно, правда? – Каме подождал, пока Джин посмотрит ему в глаза, и только тогда позволил их губам слегка соприкоснуться. – Например, поужинать где-то, делая вид, что все хорошо и мы самая обычная пара, которая наслаждается едой, - горячее дыхание щекотало Джину подбородок, пока Каме продолжал: – Потом мы уедем из ресторана в одной машине... - Но ведь Джонни не хочет огласки. Каме кивнул, он хорошо помнил, что говорил им Джонни. - Знаю. Но даже Джонни не может помешать папарацци преследовать нас. И чем больше мы прячемся, тем больше грязи будет в их выводах. Каме еще не продумал все последствия, и в конечном итоге многое могло обернуться против них. И в первую очередь, ярость Джонни, естественно. В конце концов, они не могли вечно переходить границу, не отвечая за настоящие последствия. - Итак...? – Каме потерся носом о подбородок Джина, небольшая бородка, которую тот отпускал, щекотала ему нос. – Что скажешь? Сначала Джин даже не мог осмыслить предложение Каме. Или же то, что эта идея пришла в голову именно Каме. Быть замеченными вместе на публике может и не было строго против условий Джонни, но в то же время это далеко не то, чего от них ожидал босс. А то, что это предложил Каме, было в самом деле неожиданно и странно. Каме нравилось подчиняться приказам Джонни. Ему нравилось быть идеальным в глазах других, и он делал все для поддержания безупречного имиджа. Может, теперь что-то изменилось. Ресницы Джина дрогнули. И, наконец, все напряжение, сковывающее его изнутри последние несколько дней и недель, начало слабеть и постепенно таять. Он так сосредоточился на себе, беспокоясь о дебюте, об осуждении людей, о том, как они воспринимают его, что совершенно забыл, что у него есть человек, готовый на все, чтобы выручить его, чтобы помочь ему подняться, снова и снова, независимо от того, сколько раз он упадет. Каме всегда следил за созданным для публики имиджем. И если он хотел рискнуть и дать СМИ то, чего они так жаждали, Джин и не думал отказываться. В конце концов, Каме не подвергнул бы риску себя и свою карьеру. И не поступил бы так с Джином. - Ужин, говоришь? – Джин попробовал слова на вкус и наклонил голову, прислоняясь лбом ко лбу Каме. - Ужин, - подтвердил Каме. – Ничего особенного, только ты, я, суши или что-нибудь другое, на что у нас будет настроение. И если это сработает, может, когда-нибудь ты действительно сводишь меня в парк аттракционов... – звучало, как вызов. И обещание. Все вместе.

***

Тема «Акакаме» уже не была сенсацией, когда однажды вечером по дороге домой Тагучи Джунноске поймал репортер. Тагучи сказал, что рад за Аканиши и Каменаши. Он рассказал, что парни с самого начала были хорошими друзьями, и только Каменаши удавалось вбить немного здравого смысла в упрямую башку Аканиши. Они оба знали, чего хотят достичь в карьере, и не остановятся, пока не добьются желаемого. Это достойная восхищения черта, благодаря которой КАТ-ТУН двигались вперед не только как группа, но и каждый из них как индивидуальность. Тагучи пожелал Аканиши и Каменаши всего наилучшего и подарил журналисту самую лучезарную улыбку, на которую был способен после изнурительного рабочего дня. Короткий разговор не стоил первой полосы, к большому разочарованию репортера. И пока мужчина писал короткую содержательную статью вечером того же дня, ему приходилось сдерживать себя от мыслей, что Тагучи Джунноске мог быть «фанатом Акакаме». Через пару дней удача улыбнулась другому человеку. Танака Коки дал такой ответ, который обеспечил продажу всего тиража. Его слова напечатали на первой странице вместе со старой фотографией Аканиши и Танаки шестилетней давности с концерта в Сендае, сразу по возвращению Аканиши к деятельности после перерыва. Коки даже не дрогнул, когда сказал, что Джин дурак. Никому не было дела до того, что такой прямой способ выражать свои мысли на самом деле означал, что ему нравится Джин. Друзьям всегда можно резко высказываться друг о друге; только вот журналисты никогда не понимали, что Джин и Коки в самом деле были друзьями. Причем хорошими друзьями. Заявив, что Джин дурак, Коки имел в виду не что иное, как «наконец-то». Или «мог бы выбрать более подходящее время». Как говорил потом Рё, СМИ просто нравилась идея, что Аканиши и Танака не ладят; а слова Коки только лишний раз напомнили общественности об устаревшей сплетне, что они поссорились из-за девушки. А теперь, в свете публично признанных отношений Аканиши и Каменаши, эта сплетня стала более интригующей.

***

- Не могу поверить, что они так все преподнесли. Нет, погоди... дай перефразирую. Не могу поверить, что Джонни позволил им так все преподнести. Ямапи отхлебнул пиво, стоявшее перед ним на столике посреди гостиной. Квартира пребывала в беспорядке с тех самых пор, как он вернулся из своего небольшого приключения в Америке, но из-за плотного рабочего графика у него не оставалось времени для надлежащей уборки. Правда, сейчас это было даже на руку. Если он приглашал к себе Джина и Нишикидо, то обычно приходилось полдня убирать после их ухода, а при данных обстоятельствах Ямапи не нужно было волноваться о пустой банке пива, закатившейся под диван, или же о привычке Рё складывать ноги на край низкого столика. - Ну, как нам доказал Джин, даже у Джонни не все под контролем и лажа случается, - сказал Рё с серьезным выражением лица, но, конечно, это была очередная подколка в сторону Аканиши. Несмотря на всю серьезность положения, Рё все равно считал эту проблему довольно забавной. Занятный способ подшутить над Джином, но становится совсем не так смешно, когда вся Япония только этой новостью и интересуется. С шуткой главное не переборщить, иначе теряется весь смысл, и она вызывает скорее раздражение, чем веселье. Согласно образу мышления Рё, если у кого-то и было право насмехаться над Джином и напоминать ему, какой он идиот, то только у Рё и ни у кого больше. - На самом деле, меня больше оскорбляет такое отношение – ведь эти придурки попытались поговорить, наверное, со всеми, а ни тебе, ни мне не дали возможности выразить свои наилучшие пожелания нашему лучшему другу, - Рё усмехнулся. Он удобно раскинулся на полу, спиной опираясь о диван, а ноги сложив на столик, с банкой пива в одной руке и желтой газетенкой в другой. – Серьезно, что это с ними? Они даже нашли почти никому не известных братьев Каме, но меня никто даже не спросил, - Рё надул губы. Джин закатил глаза. Но он хорошо знал Рё и его чувство юмора. И был почти уверен, что Рё не понравилось бы, если бы за ним по пятам ходили папарацци и вынуждали отвечать на их надоедливые вопросы. Хватало того, что охота за сенсациями под руководством репортеров-энтузиастов не ограничилась расспросами его и Каме, или остальных участников КАТ-ТУН, а вышла за пределы индустрии развлечений, за пределы агентства. Они добрались до их родителей, до братьев Каме, которые до сих пор успешно избегали звездного аспекта его жизни, а теперь их имена мелькали на первых страницах газет. Они добрались до младшего брата Джина, которого расспрашивали о нем во время важного периода в его собственной карьере; в карьере, которой он добился сам, с не более чем молчаливой поддержкой со стороны Джина. На сцене Рейо не был «братом Аканиши Джина» или «вторым Аканиши», там он был самим собой. Джин всегда им гордился. Теперь же его имидж был уничтожен, и каждый шаг Рейо сопровождался упоминанием Джина. И Каме. - Может они не хотели видеть твою рожу в газетах, - с издевкой ответил Ямапи Рё, частично из-за опьянения, частично из-за того, что он всегда так разговаривал со своим другом. - Они и тебя не спросили, - напомнил Рё Ямапи с ухмылкой. Джин рассмеялся. Он не горел желанием приходить сегодня, но, в конце концов, был рад, что пришел. Рё и Ямапи всегда удавалось поднять ему настроение, независимо от того, насколько гадким выдался день или неделя для Джина. Каме работал, и Джин должен был заехать за ним позже вечером. Они делали все постепенно, маленькими шажками. Ужин. Джин в машине перед студией в ожидании Каме. Каме, наблюдающий на репетицией Джина. Постепенно. Вот так. Небольшие заметки о них появлялись в прессе каждый день или через день. Мама Каме два раза звонила, когда увидела их имена снова на первой странице; она волновалась и хотела убедиться, что Каме не слишком переживает из-за огласки, спрашивала о Джине и задавала обычные вопросы. О собаках, о простуде Джина, хорошо ли Каме питается и спит. И снова о статье, в которой писалось, что Джин и Каме где-то встречались, и их видели вместе. Каме сказал, чтобы она не очень волновалась. Или вообще не волновалась. А лучше и не читать все это. Она знала его и Джина, знала о них добрую половину их жизней. Желтая пресса не даст ей ответы, которых она еще не знает. Она не узнает оттуда правды. - Как у вас дела, кстати? – спросил Ямапи, с большим удовольствием возвращая разговор снова к Джину. Рассеянно покусывая край банки, Джин кивнул. - Лучше, кажется. Уже лучше, - это было и правдой, и желанием одновременно. Главное делать все постепенно.

***

- Дай еще раз взглянуть, - сказал полуобнаженный Каме и перекатился на Джина, прижимаясь к его голой груди и в процессе пытаясь дотянуться до распечатанного листа на прикроватном столике. Джин застонал. Больше из-за намерений Каме прочесть короткий обзор чартов, который Джин увидел во входящих письмах утром того же дня (он уже и не знал, откуда у него взялась эта глупая идея распечатать его), чтобы проверить как обстоят дела с недавно выпущенным альбомом; чем из-за тяжести, навалившейся на его уставшее тело. Находившийся в самом разгаре тур, бесконечные перелеты между Японией и Америкой, недостаток сна и питание в самолетах - все это постепенно высасывало из него энергию. Тем не менее, в данный момент Джин ни о чем не жалел. Два концерта уже отработаны, он провел вторую половину дня с Казуей, сначала они прогулялись по парку, а закончили вечер у Каме, точнее, в его постели – Джин уже давно не был так счастлив. Сегодняшний день давал ему надежду на то, что в конечном итоге они со всем справятся. Пока все шло хорошо. Новый альбом КАТ-ТУН занял первое место в «Ориконе» и оставался там всю первую неделю, как всегда. Их долгожданный тур прошел с большим успехом, а Каме все больше хвалили за его достижения в качестве комментатора спортивной программы. Лицо Джина украшало обложки чуть ли не всех известных модных журналов; знаменитые фотографы потихоньку выстраивались в очередь, чтобы получить возможность поработать с артистом, а наряду с ними даже некоторые значимые фигуры музыкальной индустрии. Джин был реалистом и понимал, что нельзя получить все и сразу. И он был доволен тем, как шли дела до сих пор. Кроме той бумажки, которую держал в руках Каме. - Смотри, ты занял первое место в «Ориконе». Это ведь хорошо. Хорошо же? Каме раскинулся на груди у Джина, внимательно изучая цифры, систематично распределенные по таблицам. Он много повидал таких таблиц за свою жизнь, так как всегда интересовался успехами КАТ-ТУН и своих дорам. Единственная разница между тем, как обстояли дела у КАТ-ТУН в японских чартах, и тем, как продается альбом Джина в других странах, - цифры. Каме почти не имел понятия о большинстве перечисленных в таблице чартов, но одно он знал точно – занять первое место в «Ориконе» означает, что альбом хорошо продается. Однако у Джина, видимо, было другое мнение. Он одарил Каме полным сомнений взглядом. - Занять первое место в японском чарте – не такое уж достижение. В самом деле, в Японии меня еще любят. Даже несмотря на... – Джин почувствовал, как Каме замер. Он не видел его лица, но воображение у него работало отлично, если дело касалось Казуи. И в данный момент Каме явно не был доволен словами Джина. Однако Джин все равно подлил масла в медленно разгорающийся огонь. – Я до сих пор считаю, что у Джонни есть свои методы, чтобы поднять уровень продаж... типа подтасовать результаты, если захочет. Чтобы поднять рейтинг своих подопечных. Каме не понравилось, как Джин выразился. - Это... Ему очень не понравилось. Казуя сделал долгий, глубокий вдох, до предела возмущенный словами парня. Джонни на многое способен, но... но, в конце концов, Каме повернулся к Джину и измерил его холодным осуждающим взглядом. Он совершенно случайно пихнул Джина локтем в ребра и не смог сдержать усмешки, когда тот тихо застонал и инстинктивно прикрыл руками чувствительные ключицы, словно ожидал от Каме дальнейшей атаки. В тот момент Джин и близко не напоминал человека, пренебрегающего своим первым местом в национальном рейтинге, только из-за более или менее беспочвенных подозрений о подлых методах Джонни вести дела. - Это все, что ты можешь сделать, потому что знаешь, что я прав, - Джин надул губы, безуспешно пытаясь вывернуться. Это бы не спор. Просто Джин был Джином, а Каме был Каме. И скорее всего, Джонни был Джонни. В итоге, увидев скорченную рожицу Джина, Каме только закатил глаза, поерзал на месте, удобно устраиваясь на кровати и снова используя Джина в качестве подушки. Судя по выражению лица Джина, приподнятым бровям и уголкам рта, он только и ждал, пока Каме перестанет упрямиться и увидит очевидное положение вещей, чтобы он мог искренне рассмеяться своей победе. - Ладно. – Каме, наконец, вздохнул. – Ладно, может, ты и прав. - Я знаю, что прав. - И что? - Значит, «Орикон» не считается. Джин вырвал листок из руки Каме, игнорируя запоздалую попытку ухватить край бумаги. Однако пальцы поймали лишь воздух, и Каме раздраженно зашипел из-за своей заторможенной реакции. Он чувствовал себя неуклюжим в тот момент. Вытянув руку с листом, Джин держал обзор чартов в пределах досягаемости Каме, на всякий случай, однако сомневался, что тот что-нибудь предпримет. - Тем не менее, мне кажется, с этим все в порядке... – сказал Каме в следующую секунду, только подтверждая мысли Джина. Довольный ответом, тот вернул листок; все равно рука уже начинала затекать. - Или нет? Джин пожал плечами. - Просто... – Аканиши почесал голову и задумался. О цифрах. О названиях чартов. О некоторых из них он даже не слышал. В Штатах, должно быть, тысячи чартов, и ни один из перечисленных в списке не казался ему достаточно значимым. Конечно, может, он и ошибался. Но, скорее всего, нет. - Просто что? – Каме повернулся и уткнулся подбородком Джину в грудь, всматриваясь в его нахмуренное лицо. – Ну, Джин, - Каме поднес ладони к его лицу, обрамляя и пальцами поглаживая его щеки, подтягивая их вверх в натянутой улыбке, скорее даже ухмылке, - ты же знал, что будет непросто, - на этот раз имея в виду выпуск сольного альбома. Сделать себе имя в Америке, быть известным как «Джин Аканиши», а не «Аканиши Джин из КАТ-ТУН». Впервые за несколько недель у них состоялся сравнительно серьезный разговор о чем-то кроме «Акакаме». И, несмотря на то, что Каме не нравилось видеть, как Джин сомневается в себе, смена темы была желанной. Может у них действительно... действительно получится, в конце концов. Каме перевернулся и улегся рядом с Джином на спине, головой касаясь его плеча. Он посмотрел на листок, который Аканиши все еще держал перед их задумчивыми лицами. - И у тебя еще... – Каме метнул взгляд на цифры и поморщил нос, - второе место в «iTunes Dance Album Chart». Джин тяжело вздохнул. - Что? Это же хорошо, нет? – Каме слегка наклонился и поцеловал парня в плечо. Но на свой вопрос он получил полный сомнения взгляд, на что Каме легонько ткнул его в бок и не очень успешно попытался пощекотать ключицы. - Это же второе место, наверное... – но чем больше Каме пытался его разговорить, тем больше его смешил скептический взгляд Джина, и, в конце концов, он не выдержал и тихо рассмеялся, снова пряча лицо на его плече. Все его тело сотрясалось от хохота, а зубы оставили пару отметин на коже Джина, когда Каме попытался заглушить рвущиеся наружу звуки. Сначала они были негромкие, но это длилось недолго. Все-таки Казуя не умел себя сдерживать, когда ему становилось смешно. Хотя он пытался, всхлипывал и вздыхал. В итоге парень поднял взгляд на Джина, в его глазах стояли слезы, а щеки покраснели. Смех взялся из ниоткуда, может потому, что весь день был приятным и спокойным, такие случались всего пару раз в прошлом. Каме расслабился и очень надеялся, что Джин чувствовал то же самое. - Ладно, - Каме прокашлялся и попытался вернуть самообладание. – Что такое этот «iTunes Dance Album Chart»? - Вот и я об этом, - Джин кивнул и надул губы.

***

Это уже должно было стать рутиной. Быть лицом какого-нибудь товара. Сниматься в короткой рекламе. Посещать пресс-конференции. Вежливо улыбаться теплой, но профессионально отстраненной улыбкой - Каме отточил мастерство в таких улыбках уже много лет назад. Стоять перед людьми и ослепляющими прожекторами, но не показывать, как неуютно себя чувствуешь в этот миг. Отвечать на вопросы и расхваливать рекламируемый продукт. Бальзам для губ. Бритву. Приставку Нинтендо. Послеполуденный чай. Что угодно, в самом деле. Каме был профессионалом. Работа была превыше всего. Он должен был уметь абстрагироваться от всего и сосредотачиваться на том, что требовалось сделать. Каме не следовало думать о том, что случилось несколько недель назад во время презентации «Panasonic». Она отличалась по многим причинам; в основном потому, что пресс-конференцию в тот раз провели слишком скоро после обнародования столь важной новости. Людям не терпелось услышать подробности; его личное подтверждение или отрицание касательно этой темы. Что скажет Каменаши в ответ на признание Аканиши об их отношениях? Вот в чем заключался вопрос тогда. Каким бы раздраженным ни был Каме, честно говоря, он мог их понять. Однако в последнее время казалось, что интерес к ним потихоньку угасает. Теперь они снова могли дышать свободно. Тур Джина прошел, и теперь он снова вернулся в Японию. Как и ожидалось, Джонни организовал его появление на каждом мыслимом и немыслимом шоу, чтобы напомнить Японии, что Джин не исчезнет из виду. Каким-то образом просочились слухи о возможных концертах в стране в дополнение к американскому туру, и фанаты с нетерпением ждали этого. Их кумир был с ними. Хотя никакого официального подтверждения еще не было. Даже у Джина было впечатление, что агентство выжидает. Обдумывает варианты, подсчитывает цифры. Деньги. Всегда только деньги. Джина слегка раздражало такое положение вещей. Он все еще был на волне концертов заграницей и хотел продолжить; перескочить с одного концертного тура на другой без перерыва. В конце концов, петь он хотел больше всего. Каме не говорил этого вслух, держа свои переживания при себе, но то, что агентство не решалось даже объявить о возможности тура, наталкивало на мысль, что Джонни пытался предотвратить новую волну слухов и помешательство на Акакаме. Когда Джин был за океаном, было проще. Теперь же, когда он вернулся, даже Каме признавал свою тревогу. Тревога, которая, скорее всего, и была главной причиной его сильного смущения, когда он вошел в полный репортеров зал. Он мог справиться с размытыми фотографиями на первых страницах газет, которые выходили чуть ли не каждый день. С заголовками, объявляющими всему миру, где они с Джином ужинали. Точные даты, когда их видели в аэропорту, вместе с догадками о вероятном пункте назначения. Он мог вытерпеть, как пристально смотрели люди на улицах. Как быстро фотографировали на телефоны и делились фотками в интернете. Как фанаты выкрикивали имя Джина на концертах. В конце концов, они и раньше так делали. Он мог вытерпеть все. Пока это не накладывалось на его работу. Каме старался никому не смотреть в глаза. Не искать потенциальной угрозы. Кого-то, кто спросит о Джине. Опять. Такой человек всегда найдется в толпе. Прилично выглядящий парень во втором ряду. Молодая девушка в очках в последнем ряду, вытягивающая шею, чтобы лучше рассмотреть. Мужчина, уткнувшийся в памфлет презентации, выданный представителям прессы на входе. Кто угодно мог заговорить и поднять тему Аканиши или Акакаме. Каме натянул улыбку, одну из тех, с которой отлично выглядел как на фотографиях, так и на экранах телевизоров. Подготовил себя к тому, что позже ему, возможно, опять придется поспешно уходить со сцены. В голове уже проносились вероятные заголовки газет, когда он моргнул из-за яркого освещения в зале. Как ни удивительно, все прошло хорошо. Так хорошо, что большая часть всего мероприятия осталась лишь размытым пятном в его сознании; все картинки и вопросы, которые он слышал тысячу раз до этого, смешались. Единственное, что менялось время от времени, – названия товаров. Но, несмотря на то, как спокойно прошла презентация, Каме был напряженным и нервным весь остаток дня. Если бы ему не позвонил менеджер и не напомнил, Каме не пришел бы на встречу; а потом по дороге он свернул не туда и приехал с небольшим опозданием. С приемлемым и простительным опозданием, но все равно опаздывать – не в его привычках. До него дошло только потом. Осколки воспоминаний сложились воедино, когда вечером Каме присоединился к Джину на диване, чтобы посмотреть фильм. Они снова остались у Каме, потому что там было удобнее: всегда полный холодильник еды, а вероятность того, что среди ночи завалится Рё или Ямапи, значительно снижалась. Джин был не против приезжать сюда каждый раз - пока есть еда, Каме и гитара, обстановка для него не имела значения. Каме только принял душ и завернулся в удобную домашнюю юкату; развалившись на подушках, он одним глазом смотрел детектив, разворачивающийся на экране, а другим с интересом читал журнал. Теплые ладони Джина лежали на коленях Каме, играя с мягкими волосками, и, несмотря на то, что Джин иногда похлопывал его по ногам, чтобы привлечь внимание – когда в фильме происходило что-то интересное – всегда хватало одного взгляда поверх журнала или небольшого рывка, чтобы отогнать щекочущие пальцы Джина. Но в целом на первый взгляд атмосфера между ними казалась расслабленной и уютной. - У нас же получается? – наконец, спросил Джин о том, что беспокоило его уже довольно долгое время. Он перестал поглаживать ногу Каме и опустился пальцами к его лодыжкам. – Это. Ты и я. Что теперь все знают. Делать все постепенно. У них получалось. Джин так думал. Поэтому и сказал тогда Ямапи и Рё. Каме внезапно охватило беспокойство, и он оторвался от увлекшего его текста. - Сам ответь. Это ты сначала хотел отказаться от сказанного. - Хмм, - пальцы Джина снова поднялись по ноге Каме. Какой-то миг он выглядел растерянным. Он слишком много думал и искал ответы, которых могло даже не существовать. – Думаю, все будет хорошо. - Хорошо, - кивнул Каме. - Действительно хорошо. В том смысле, что люди перестанут интересоваться, - Джин пожал плечами и придвинулся к Каме поближе. – У вас скоро выйдет новый сингл, и Джонни, может, разрешит и мне выпустить, - осторожно он поднял журнал Каме, забрал его у него и позволил упасть на пол с тихим шелестом страниц. Он проигнорировал озадаченный и печальный взгляд Каме, которым он проводил недочитанную статью. – Знаешь… на самом деле, это даже как-то забавно, если подумать. Все эти годы мы считали, что правда уничтожит нашу карьеру, но в итоге мы все еще на сцене. Каме не смотрел на Джина, он только немного поменял положение, чтобы сесть, и согнул ноги в коленях, не запутавшись в юкате. Он смотрел, как Джин убрал руку и опустил ее возле своего бедра. - Что? – Джин немного засомневался. Может быть, он сказал что-то не то, но не такой реакции он ожидал. - Хмм? Каме больше всех убеждал Джина, что, в конце концов, все будет хорошо. Теперь все стало хорошо, по крайней мере, по мнению Джина. Его альбом, несмотря на шаткое положение в начале, медленно покорял разные чарты в Америке, и он даже получил предложение для будущего сотрудничества. Заграницей никому не было дела до его личной жизни, будь он в отношениях с девушкой или с парнем. Джин иногда упоминал имя Каме в интервью, когда передавал привет Японии. Правда, это случалось не часто, ведь Джин еще хорошо помнил, как обстояли дела раньше. - Я… не знаю, - Джин пожал плечами. – Ты не выглядишь так, будто все хорошо. Может, что-то…? - Что? Каме неосознанно начал теребить пояс на своей юкате. Медленными, нервными движениями. Он не знал, как поступить. Он сам уверял Джина, что они справятся, выдержат и будут жить дальше, как будто ничего не случилось, потому что даже самые настойчивые репортеры, в конце концов, устанут постоянно гоняться за ними. Он сам нарисовал Джину радужное будущее, в котором они оба смогут идти по улицам рука об руку, не вызывая при этом большего шума, чем обычная новость о двух звездах, замеченных вместе. Каме сам подал идею двигаться маленькими шажками, постепенно; не торопя события. А Джин, по всей видимости, первый раз в жизни его послушал. Послушал и поверил; отогнал навязчивые мысли о всяких «что если» и уровне продаж его альбома, - все равно пока это был вопрос без однозначного ответа. По крайней мере, если у них не появится машина времени. Более того, было проще жить, думая, что уровень продаж никак не касается Джина, Каме, их обоих и всего, что они из себя представляли. Джин смотрел, как Каме накрутил один конец пояса на палец, а потом дал ему раскрутиться. И снова. Теперь потуже. Мягкая ткань пережала кровообращение, и кончик пальца стал темно-красным. А Каме продолжал молча смотреть. - Казуя, прекрати! – Джин убрал руку Каме, заставив его ослабить пояс. Сбитый с толку Казуя, наконец, поднял глаза. - Поговори со мной. Что случилось? Подумав немного, Каме сказал: - Ты был прав, - он покусал зубами нижнюю губу и взволнованно потряс головой. – Джонни был прав. Мы должны были прекратить это. Все это. Пока еще могли, - его ресницы дрогнули, в памяти проносились вспышки камер, вопросы людей, заглушающие друг друга голоса. Сбивающие с толку. Пугающие. Что он только что делал? Все было хорошо, как и сказал Джин. Никакой трагедии. У КАТ-ТУН все ладилось, с туром, альбомом, будущим синглом. Если кого-то еще интересовало «Акакаме», то они не выставляли это напоказ. Не было никаких бесцеремонных вопросов, никаких комментариев. И все же... - Не получается, Джин, - Каме вздохнул. Ему нужно было сначала самому себе все объяснить, прежде чем дать вразумительный ответ Джину, или кому-то еще. Может быть позже, но сейчас главное ответить Джину. Потому что Джин заслуживал объяснений. После того, что сделал Каме, чтобы заставить его поверить, было справедливо дать хоть что-то взамен. – У меня не получается. Джин сначала его не понял. - Как? – но, может, «как» или «почему» были не теми вопросами; и единственным ответом Джину послужил взгляд Казуи: он смотрел на него с чувством вины и оправдания в глазах, прося, умоляя Джина понять и увидеть мир глазами Каме. Увидеть то напряжение и страх перед грядущими событиями. Аканиши хотел дотянуться до своего парня и взять его за руку или просто прикоснуться к ней, но в итоге не пошевелился. – Сегодня что-то случилось? На пресс-конференции? Они...? - Нет. Ничего такого, - быстро сказал Каме. У Джина не должно было создаться ложное впечатление. В кои-то веки пресса была не причем. – Не в этот раз. Но все может быть. На следующей неделе, через месяц. В любой момент. - Я думал, что... – Джин заколебался. – Все хорошо. По тебе было видно, что все хорошо, - ладно, это не лучший пример. Если дело касалось работы, на лице Казуи редко отражались его настоящие мысли. – Когда ты передумал? Ты же мог мне сказать? Каме слегка пожал плечами. - Не знаю. Только что. Может чуть раньше. Неделю назад, - это могло случиться в любое мгновение. Может, он так старательно пытался выглядеть хорошо для окружающих, что граница между его настоящими чувствами и показными стерлась. Они смешались. – Прости. За то, что ничего не сказал. Джин кивнул. Не говоря ни слова. Каме, безусловно, долго думал, прежде чем высказаться. Каме не был из тех, кто просто психовал и действовал, не продумав всех вариантов. Но Каме также имел привычку накапливать все свои переживания в себе, боясь побеспокоить других. Это смешно, конечно; и Джин несколько раз пытался убедить его, что для него такого понятия как «беспокоить» не существует (если не считать тех случаев, когда Каме настаивал, чтобы Джин посмотрел какой-то бейсбольный матч по причинам, которые ему трудно было понять даже после подробных разъяснений Каме), хотя и безуспешно. Казуя беззвучно, беспомощно вздохнул. - Я не могу, Джин. Прости. Прости, что давил на тебя раньше, обещая, что все будет хорошо. Я думал, что так будет, но... - Каме... – наконец, Джин поднял руку и ласково погладил его по коленке, так как это была ближайшее часть тела, до которой он смог дотянуться. Успокаивающий жест. Каме устал. Это читалось в его лице и в глубине его глаз, когда он посмотрел на Джина. - Давай покончим с этим.

***

Они провели свой последний день вместе в Диснейленде. Давно обещанное свидание в парке аттракционов. Никто не обращал особого внимания на двух парней в повседневной одежде и кепках, скрывающих их лица, которые гуляли, иногда останавливались возле палаток с сувенирами, веселились на разных аттракционах и уплетали сахарную вату, или просто сидели на скамейке и наслаждались видом. В субботу после обеда в парке было многолюдно, куча визжащих детей и родителей, которые за ними присматривали. Никому не было дела, что в какой-то момент Джин и Каме шли так близко друг к другу, что на долю секунды их ладони не просто соприкоснулись, но и пальцы тесно переплелись, даря ощущение тепла. А потом все прошло, потому что Джин заметил игру с водяными пистолетами, и следующий час они стреляли струями воды по движущимся дискам разных форм и цветов, крича громче, чем группа подростков в кабинке рядом с ними; звонкий фальцет Джина раздавался на всю округу. Они шли от одного места к другому. Каждый раз, когда Каме думал, что они, наконец, остановятся и попьют кофе или займутся чем-то другим, Джин вытягивал карту парка и, осмотрев ее быстрым, любопытным взглядом, находил следующий аттракцион, который они обязаны были увидеть и испробовать. Что угодно, только бы не думать о завтрашнем дне. О том, что случится, когда они пройдут через ворота парка и отправятся домой. В реальность. Вернутся к заголовкам в завтрашних газетах о том, что Аканиши и Каменаши видели в Диснейленде. И к заголовкам о том, что будет позже. Через две недели, через месяц; Джонни сам решит, опираясь на точные, доскональные расчеты и анализ ситуации. В этот раз они хотя бы дали агентству возможность выбрать подходящее время для очередной важной новости. В последний раз они прокатились на американских горках, покричали от души, Каме – потому, что ненавидел тот момент, когда вагончик резко падал вниз сразу же после подъема на самую вершину; а Джин просто хотел перекричать общий шум аттракциона, ветра и людей, визжащих за их спинами. Должно быть, это была лучшая поездка в его жизни, пришел к заключению Джин, когда вагончик остановился у небольшого терминала, Джин выпустил руку Каме из своей, не помня даже, когда они успели переплести пальцы. Темно-красные следы от коротких ногтей Каме выделялись на коже Джина, и он быстро натянул рукава своей толстовки, чтобы прикрыть их. Обменявшись довольно глупыми ухмылками, они отошли от американских горок, не спеша направляясь к выходу. - Вот... – Каме облизал губы, когда они остановились на парковке. Все вокруг, семьи и группы молодых людей, тоже разъезжались. Медленно опускающиеся сумерки разукрасили небо в приглушенные пастельные тона. С парка доносились шум и веселье. Джин покачался на носках, засунув руки в карманы штанов. Он уставился в какую-то точку на земле между ним и Каме. Это, наверное, была самая странная ситуация в его жизни. Эта или тот миг, когда всему миру напомнили о том проклятом леопардовом пеньюаре, который он однажды одевал на шоу, после чего его танцоры больше недели не давали ему покоя. Девушки каждый день приходили на репетиции и собрания в чем-то с леопардовым рисунком, дразнили Джина и заставляли его надеть что-то самому. Однако, если подумать, его старые фотографии были больше унизительными, чем странными. - Вот, - кивнул Джин. Странно. Однозначно. Каме моргнул из-за яркого света заходящего солнца. Однако не надел очки. Он не хотел пропустить то, как на солнце менялся оттенок кожи и волос Джина. - Когда твой самолет? – Каме выбрал безопасный вопрос и тут же мысленно выругался, потому что теперь придется усиленно придумывать еще один. Если, конечно, они захотят продлить и без того неловкий момент. - Через два дня. Еще есть немного времени, - Джин заметил, что стал постукивать носком по земле. – И я пообещал Рё выпить с ним перед отъездом. - Ясно, - и тут Каме достал ключи от машины, потому что это было проще, чем сказать что-нибудь. – Спасибо за сегодня. Джин улыбнулся. - Надо будет еще раз сходить, - одна только мысль была маловероятной. По крайней мере, в ближайшем будущем. Джин закусил губу и посмотрел на задумчивое лицо Каме. – То есть... – прочистив горло, Джин попытался найти правильные слова. – Было же весело? Может, мы могли бы... - Нет. - Но... Каме покачал головой и, подняв руку с ключами, слегка стукнул Джина в грудь. - Все кончено. Забыл? - Еще нет, - Джин сделал шаг вперед в попытке обнять его и, скорее всего, даже поцеловать. Прямо там, посреди парковки. Рефлекс, подсознательное действие, к которому привыкло тело за последние месяцы. Может они и не показывали свои чувства в открытую, но Джин знал, что они могли. И это было самое главное. Ему потребуется некоторое время, чтобы подстроиться под новый порядок их отношений. Чтобы вспомнить старые привычки. Это же конец, все-таки. И новое начало. Одновременно. Каме отшатнулся от внезапного порыва Джина и наткнулся на машину за своей спиной. Его дыхание немного участилось, но кроме этого он оставался спокойным и рассудительным. Надо же кому-то из них быть благоразумным. Он знал, что многим обязан Джину, но теперь они должны были быть осторожными. Как никогда. - Нельзя. Больше нельзя. Джин задумался, почему вообще на это согласился. Затем вздохнул. - Что ж, наверное, мой менеджер позвонит потом твоему. Ну, чтобы уладить все. Каме улыбнулся. - Я скажу своему, чтобы не отключал телефон. - Не забудь. И так день подошел к концу, утопая в мягких тонах сумерек и шуме парка поблизости. Каме улыбнулся в ответ на легкую усмешку Джина, перед тем как тот помахал рукой и повернулся, чтобы отыскать свою машину. Каме закрыл глаза, ощущая теплый свет заходящего солнца, и сделал глубокий вдох. Последний день почти закончился. Но завтра мир все равно проснется.

***

- Давай покончим с этим, Джин. - Э? Ты вообще понимаешь, что это звучит, как будто ты меня бросаешь? - Но я же тебя не бросаю! - А что ты делаешь? - Люди не перестанут нас преследовать, пока у них будет шанс хоть что-нибудь раскопать. - И? - Мы дали им «Акакаме». Может, мы сможем им дать и расставание.

***

Ты останешься моей маленькой постыдной тайной (Маленькой постыдной тайной) Никому не говори...

***

Официальное заявление вышло через месяц. Джин прочитал его, как только открыл почту, пока еще сонный лежал на кровати. Позднее летнее солнце светило в открытое окно гостиничного номера. На улицах снаружи уже было оживленно, что никак не способствовало сну, несмотря на то, что телефон Джина еще не зазвонил. В заявлении была всего пара коротких, отшлифованных предложений. Но самое главное было сказано. «Аканиши Джин (28) и Каменаши Казуя (26) больше не связывают отношения из-за их занятости и долгосрочного пребывания Аканиши заграницей. В настоящее время Каменаши снимается в римейке сериала Кимуры Такуи «Долгие каникулы», а Аканиши в Америке занимается промоушеном своего дебюта в Голлливуде». Джин засмеялся и прокрутил страницу, просматривая другие письма, в том числе и насмешливые соболезнования Рё. Похоже, с тех пор как Нишикидо стал работать только в одной группе, у него появилось слишком много свободного времени. - Что-то интересное? – прозвучал вопрос из массы скомканных простыней рядом с ним, после чего показалась растрепанная голова Каме. Увидев его сонное выражение лица, Джин сразу забыл о своем телефоне. Ничего не дожидаясь, он наклонился и поприветствовал Каме поцелуем. Казуя что-то промычал от неожиданности, но быстро подстроился под ситуацию и, наклонив голову, ответил на медленный нежный поцелуй. Через несколько секунд Каме смог выпутаться из простыней и оперся на локоть, с беспокойством поглядывая на Джина. - Ты уже знаешь, с какой красоткой должен встречаться, чтобы все угомонились и забыли о скандал с «Акакаме»? Снова... Джин покачал головой. - Да нет. Им, наверное, понадобится немного времени, чтобы найти кого-то поаппетитнее. Ну, знаешь... – Джин пожал плечами, - чтобы она могла привлечь к себе внимание и интерес людей. - Это будет непросто, - Казуя усмехнулся, наклонив голову и одарив Джина одним из своих озорных, испытывающих взглядов. – Мы ведь подарили им «Акакаме». Что может быть круче? Джин был практически уверен, что их менеджеры скоро что-нибудь придумают. Они за это деньги получают, в конце концов. А тем временем, в стенах гостиничного номера в Лос-Анджелесе, пока короткая поездка Каме не подойдет к концу, и ему не придется возвращаться в Японию к работе, они с Джином могли наслаждаться бесценными мгновениями. - Да, - Джин вздохнул и поцеловал Каме. – Мы подарили им «Акакаме». - А потом отняли его у них, - Каме ухмыльнулся, оперся на локоть, а другой рукой заправил волосы Джину за ухо. – Они этого не заслужили. Джин задумчиво покачал головой. - Это точно.

***