Перелом

      Несколько часов назад…       Сквизгаар ни на секунду не забывал о том, что у него сломана рука. Он слишком остро чувствовал свою немощность и часто, пока никто не видел, испытывал приступы ярости, смешанной с жалостью к себе. Руки — невероятно важная часть тела для каждого человека на планете, но для Сквизгаара — в особенности. Ведь руками он не только ел, мастурбировал или хватал товары на распродаже — руками он творил настоящие чудеса на струнах. От состояния его рук напрямую зависела связь со смыслом его жизни — с гитарой. Вероятно, никто из группы не переживал бы перелом так остро, как Сквизгаар, ведь им всегда было, чем заняться, помимо игры на инструменте, а Нейтану — и иногда Мёрдерфейсу — вовсе не нужны были руки для исполнения. У ребят были свои увлечения, не связанные с музыкой. У Сквизгаара такого не было. Конечно, были женщины, много женщин, он любил секс с ними, но только вместе с игрой на гитаре это приносило настоящее удовлетворение. Без эмоционального подъёма, который он испытывал после концертов, без приятной усталости, которая возникала, когда он долго практиковался и писал новые песни, его беспорядочные половые контакты померкли, потеряли смысл.       «Ты быть однорукий неудачник!»       Именно в тот день, за мгновения до того, как Токи заявился к нему и выдал эту фразу, он вдруг осознал, что секс никогда не был главным блюдом — это была лишь закуска, быстрые углеводы, которыми он не мог насытиться. Поэтому у него пропало настроение и желание спать с кем-либо. Поэтому, а ещё потому, что неловкое происшествие с Токи заставило его сомневаться в себе сильнее, чем прежде. Он сжал гриф Эксплорера и с раздражённым вздохом закрыл глаза. Он не хотел признавать, насколько сильно его задели слова Токи и взволновало прикосновение его губ. Его чувства в последнее время доставляли ему много неудобств: слишком противоречивыми они были. С одной стороны, он заботился о Токи… нет, не заботился, просто пытался сделать так, чтобы этот дурень не натворил глупостей и не навредил себе… чёрт, кажется, это и называется заботой? Да, он заботился о Токи и в последнее время охотно помогал ему стать лучше. А с другой стороны, он не хотел, чтобы Токи занял его место. Он боялся, что Токи станет не просто лучше, а лучше него самого.       Сквизгаар не знал, какого из своих демонов слушать, поэтому то приближался к Токи, то спешил оттолкнуть его и надеть маску презрения. Но постойте, можно же найти какой-то компромисс, ведь правда? Так ведь поступают взрослые люди?       «Да ну нахуй!» — гневно подумал Сквизгаар и распахнул дверь в бар. Не хотел он ничего решать, не хотел думать об этом! Он же не обычный высерок, чтобы разумно решать свои проблемы, он всегда мог просто забить и нажраться.       Каково же было его разочарование, когда наутро он обнаружил, что дурацкие чувства не исчезли. Они стали сильнее, чем прежде, смешанные с похмельем. Он не имел ни малейшего понятия, как он вернулся в гостиницу, но не то чтобы его это беспокоило. Часто ему претило, что Чарльз относился к Дэтклок как к малым детям, которых нельзя оставлять без присмотра, но на этот раз он был благодарен за такой контроль. Только Один знал, насколько хуже было бы его состояние, если бы он проспал всю ночь не в роскошном номере на воздушной перине и под тёплым одеялом, а за столом в том самом дрянном баре. Хватит с него того, что он остро испытывал вину за то, что он сказал Токи. Он пожалел практически сразу после того, как вышел из столовой. И он злился на себя за то, что ему было жаль.       Сквизгаар в очередной раз подумал о том, что мог и не ездить в это мини-турне с группой, он мог взять и в одиночку улететь на Багамы. Может, и не было бы всех этих сложностей. Но он не захотел. С одной стороны, это был страх окончательно потерять контроль над своим положением и оказаться за бортом Дэтклок, а с другой — совершенно искреннее желание быть рядом с Токи, наблюдать за тем, как он использует дарованные ему знания, пожинать плоды своих трудов…       И вот итог: вместо того, чтобы подставлять бледную кожу беспощадным лучам южного солнца, опустошать пляжный бар и трахаться с каждой встречной островитянкой так яростно, будто скоро наступит конец света, он стоял в магазине, окружённый отрядом слуг, и придирчиво выбирал подарок для Токи, чтобы этот дурак на него больше не обижался. Подарок должен был быть не слишком ценным, чтобы Токи не подумал, что он много значит для Сквизгаара, но достаточно хорошим, чтобы он Сквизгаара всё-таки простил, поэтому Сквигельф… пошёл в Икею. Он всё ещё не был уверен, что действительно принесёт свои извинения — его гордость была слишком сильна. И всё же…       — Сэр, — обратился к нему один Клокатир, нагруженный коробками с дешёвыми лампами, — могу ли я пойти к кассе и оплатить эти покупки?       — Нет, ты мне тут нужен, — проворчал Сквизгаар, придирчиво вертя в руке ароматическую свечку. Почему все свечки были с ароматом яблока или корицы? Почему не было свечек с ароматом пива, например? Или водки? Токи ведь любит водку.       — Но, сэр, — возразил Клокатир, указывая на своего коллегу со свободными руками, — кроме меня, здесь есть номер семьсот тридцать два. Он Вам поможет.       Сквизгаар недовольно оторвался от разглядывания свечки. Ох уж этот номер шестьсот шестьдесят шесть, вечно он создавал трудности! Но это был любимый слуга Сквизгаара, не в последнюю очередь из-за его порядкового номера. Сквизгаар упёр руки в бока и твёрдо произнёс:       — Нет, мне нужен именно ты.       — Как скажете, Повелитель, — смиренно произнёс номер шестьсот шестьдесят шесть.       — Вы будете покупать эти лампы? — спросил номер семьсот тридцать два.       — Да, относит их на кассу или куда там, — махнул рукой Сквизгаар.       Но стоило только слуге забрать коробки у другого Клокатира, как Сквизгаар спохватился:       — Хотя, нет! Не нужен дэтот хлам!       — Как скажете, Повелитель, — кивнул слуга и собрался унести коробки туда, где они прежде находились, но Сквизгаар снова передумал:       — А впрочем, почему нет? Идёт на кассу, живо!       Слуга развернулся на сто восемьдесят градусов по направлению к кассе. Сквизгаар схватился за голову.       — Нет, я же тебе сказать: не нужен дэтот хлам! — вскричал он.       Это продолжалось бы до бесконечности, если бы вдруг не появился Офденсен.       — Сквизгаар, вот ты где, — обратился он к гитаристу, и тот сразу заложил руку со свечкой за спину, беззаботно насвистывая. — Я хотел спросить, собираешься ли ты идти на этот концерт? Ты, вроде, хотел лично проследить, как всё пройдёт.       — Да. То есть, нет! — выпалил Сквизгаар, взмахнув рукой. — То есть, конечно… конечно, нет! То есть… — он протяжно выдохнул и сказал: — Я пойдёт, но смотреть не будет.       — Ты будешь снова сидеть в гримёрке? — уточнил Чарльз.       — Да! — нетерпеливо заявил Сквизгаар, не желая больше отвечать на вопросы.       Чарльз просканировал его своим обычным внимательным взглядом и сказал, указывая на свечку:       — С ароматом корицы хорошие. Вполне себе… метал.       На этом он торопливо ушёл, уже выудив телефон из кармана, чтобы снова заняться своими очень важными делами. Как и всегда.       — Сэр, — напомнил о себе номер семьсот тридцать два; ноги его уже дрожали от тяжести коробок.       Сквизгаар закатил глаза и прикрикнул:       — Чего ты стоять и уставиться?! Маршем шаг на кассу! — он схватил упаковку со свечками и кинул её сверху на гору коробок. — И дэто тоже не забудь!       Клокатир едва не упал, но всё же смог удержать товары и повиновался Сквизгаару, который наконец-то определился с тем, чего он хотел.

***

      Токи об этом, разумеется, не знал. С его точки зрения ситуация выглядела так, будто Сквизгаар вёл себя как полный мудак и даже не думал извиняться.       Он был на сцене, и ничего хорошего ему не светило. Отрезвляющее средство Пиклза привело Токи в чувство, но оно не придало ему сил и настроения, даже несмотря на то, что от солёного привкуса удалось избавиться. Напротив, будто хуже стало, ведь с трезвостью вернулись и те тревожные мысли, от которых Токи пытался сбежать через алкоголь. То, как он играл на гитаре, не было и близко к идеалу. И если в первых песнях Токи даже чересчур старался исполнить свои соло во всей красе, то потом он начал откровенно халтурить. Вся его беспрестанная тренировка пошла насмарку. Он не видел смысла в том, чтобы играть хорошо. Зачем, если он всё равно будет хуже Сквизгаара? А если даже он превзойдёт его… Сквизгаар всё равно будет его отталкивать. Будет вести себя так. Почему он всё время пытался усложнять? Почему нельзя было просто говорить друг другу добрые слова, обниматься и целоваться?       Ох. Теперь Токи казалось, что он и сам что-то усложняет. В последнее время он только о Сквизгааре и думал, но некоторые мысли он даже от самого себя скрывал. А что сказали бы Нейтан и Пиклз? Если они об этом узнают, они будут разочарованы в Токи. Что уж говорить о том, что сам Сквизгаар, вероятнее всего, возненавидит Токи… Токи и сам бы рад ненавидеть Сквигельфа, как раньше, но что-то поменялось. Поэтому вместо ожидаемой ненависти он испытывал боль и обиду разбитого сердца.       Похоже, он выпал из реальности и в какой-то момент перестал играть, потому что очнулся от того, что на него уставились тысячи недоумевающих глаз, в том числе и товарищей по группе.       — О, нет! — воскликнул он, осознав, что произошло.       Его руки затряслись, дыхание участилось, а глаза в ужасе смотрели на толпу внизу. Нет-нет-нет-нет-нет! Ему досталась такая возможность блистать в роли главного гитариста — и он всё испортил. Запорол. Испоганил. Он не справился.       Он бросил гитару на пол и убежал за кулисы под разочарованный гул, не в силах выдержать свалившегося на него позора.

***

      — Токи! Токи! Мать твою, выходи уже! — наперебой кричали Нейтан, Пиклз и Уильям, колотя в дверь.       — Нет! — упрямо заявлял Токи.       — Пидора ответ, Токи! — сплюнул Мёрдерфейс. — Какого хрена ты вытворяешь?! Выползай оттуда, ты же нам всё испортишь!       — Вот именно, я только и делает, что всё по-о-ортить… — прохныкал Токи.       Нейтан закатил глаза и, потеснив Мёрдерфейса, подёргал за ручку. Она не поддалась. Тогда он низким голосом пригрозил:       — Выходи, а то убью.       — Да я сам себя убью! — пригрозил в ответ Токи.       — Нет, не вздумай! Если ты себя убьёшь, то я… я тебя убью! Реально убью, ты понял меня, Токи?       — Но я и так дохлый будет, как ты меня убивать собирается? — возразил Токи.       Нейтан раздражённо зарычал, ударив кулаком по двери.       — Бля! — только и выдал он.       — Чел, слушай, — присоединился Пиклз, — если ты сейчас будешь хорошим гитаристом, вылезешь из своей каморки и доиграешь концерт, то-о-о… — он понизил голос и вкрадчиво произнёс: — Мы разрешим тебе завести кошку, реально классную кошку.       — Не-е-ет!!! — в голос закричали Нейтан и Уильям.       — Правда?! — обрадовался Токи, и было даже слышно, как он подскочил на месте, но вдруг он сменил тон: — Нет, не нужен мне никакой долбанный кошка! Отстаньте все, мне грустно!       Вся троица издала утомлённый протяжный вздох. Ну и что им теперь делать? По словам Офденсена, денег у них было мало, значит, надо было их зарабатывать. А зарабатывать они могли только концертами. Могли бы, конечно, и на работу пойти, но они же не обычные высерки. Значит, надо было выступать. И что же делал Токи? Срывал выступление прямо здесь и сейчас, лишая всю группу денег! Они могли бы отыграть и без мистера плаксы, но, во-первых, Сквизгаар невовремя решил стать инвалидом, во-вторых, метал без гитар — совсем не метал! Нейтан был крайне недоволен этой ситуацией. Ещё больше он был недоволен собственной беспомощностью. Он не понимал, что так сильно расстроило Токи и как можно было вернуть его в нормальное состояние. Если бы Токи просто капризничал, он бы давно уже вышел из гримёрки, ещё тогда, когда Нейтан предложил ему инсулиновый торт. Тут должна была быть некая серьёзная причина.       Пока Пиклз и Уильям тщетно ломились к Токи, Нейтан наморщил лоб в раздумьях. Он вспоминал события прошедшего дня, особенно концентрируясь на том, как вёл себя ритм-гитарист. Всё, вроде, было хорошо: он выглядел счастливым, ел много крекеров-пентаграмм, лихо запивая их водкой, и даже репетировал перед концертом. Здорово, что он начал репетировать, не правда ли? Наверное, Сквизгаар хорошо на него повлиял. Давно пора было заставить их заниматься на гитаре вместе. Нейтан улыбнулся, но голос внезапно вырвал его из размышлений:       — Хорошо повлиял? Чувак, они же сегодня утром разосрались в хлам!       — Э… — растерянно протянул Нейтан, глядя на Пиклза. — Пиклз… ты что… мои мысли читаешь?       — Нет, ты просто последние минуты две думал вслух, — пожал плечами Пиклз.       — Ох, блин, ох, чёрт! — забеспокоился Нейтан, сжавшись в плечах, и тихо спросил: — Но ты же никому не расскажешь, что я очень, очень сильно хочу ванильный пломбир?       Пиклз озадаченно приподнял брови.       — Ты этого не говорил…       — Вани-и-иль?! — ворвался Мёрдерфейс в их разговор с искренним удивлением и тут же фыркнул: — Как по-гейски!       — Заткнись, Мёрдерфейс! — одёрнул его Нейтан. — Единственный, кто тут гей — это ты!       — Кто, я?! — возмутился Уильям.       — Да, ты! — заявил Нейтан. — Кто ещё будет надевать кожаный костюм и облизывать сосиски, если не самый гейский гей на свете?       Мёрдерфейс едва не взорвался от негодования.       — Знаешь… знаешь что, Нейтан? Я не ожидал от тебя такой клеветы! — с жаром воскликнул он. — Я думал, что мы друзья! И вообще, откуда ты знаешь, что я сосиски облизываю?! Следишь за мной, что ли?! Извращенец!..       — Чел, да ты сам выкладывал фотку в своём Читтере! — сказал Пиклз. В доказательство своих слов он открыл на дэтфоне пост от пользователя с говорящим за себя именем @cock_slapper. Во вложении была фотография Мёрдерфейса в кожаном костюме, с одухотворённым видом лизавшего сосиску. Текст гласил: «СИЖУ В НОМЕРЕ СРАНОЙ ГОСТИНИЦЫ, ЕМ СВОЁ ЛЮБИМОЕ БЛЮДО ХОТДОГ! #НЕНАВИЖУВСЁ #НОХОТДОГИЛЮБЛЮ». Мёрдерфейс в ужасе закрыл лицо руками и простонал:       — Но как вы нашли мой Читтер?..       — Ну, как тебе сказать… — Пиклз утомлённо вздохнул, закатив глаза. — Ты же сам ссылку кидал. Говорил, что у тебя классный и смешной аккаунт. Просил нас всех подписаться.       — Вчера, — добавил Нейтан.       — Вчера, — подтвердил Пиклз.       Мёрдерфейс ещё сильнее сжался от стыда и вскричал:       — Так нечестно! Я же не думал, что вы правда подпишетесь… я не знал, что вы вообще умеете пользоваться интернетом!       — Вообще-то, — Пиклз покашлял в кулак, — мы очень технологически продвинутые ребята.       — Да, — согласился Нейтан, — и мы следим за современной культурой. Мы всегда в курсе самых свежих новостей, трендов и этих, как их там…       — Мемов, — подсказал Пиклз.       — Да пошли-и-и вы-ы-ы! — прохныкал Мёрдерфейс, яростно отмахнувшись от них. — Когда нужно, вы меня не замечаете, а когда нет, так лезете в мою жизнь!..       За этими разговорами Нейтан едва не пропустил появление Сквизгаара в коридоре. У него сразу же что-то щёлкнуло в голове, и он преградил гитаристу дорогу, мельком заметив, что тот выглядел как-то устало.       — Сквизгаар! — строго обратился он к нему, невольно привлекая внимание всех остальных.       — Э-э-э… что такой происходит тут? — спросил Сквизгаар с наигранным безразличием, хотя было очевидно, что он напрягся.       — Ты налажал. Извинись перед Токи, — коротко приказал Нейтан, нахмурив брови.       — Но… — попытался возразить Сквизгаар, однако Нейтан прервал его, нахмурившись сильнее:       — Сейчас же. Скажи, что жалеешь. Скажи, что наговорил всякой херни, на самом деле не имел этого в виду и всё в таком духе. Звучит отвратительно, но ты должен это сказать.       Сквизгаар фыркнул, сложив руки.       — Почему я должен извиняться?       — Потому что! — рыкнул Нейтан, потеряв терпение, и Мёрдерфейс с Пиклзом подпрыгнули от неожиданности. Сквизгаар тоже испугался, но он всё же устоял на месте и посмотрел Нейтану в глаза с вызовом. Нейтан сощурился в ответ. Они играли в гляделки до тех пор, пока Сквизгаар не сдался — а произошло это довольно скоро, потому что потребность моргнуть была сильнее принципов. Он отвернулся, недовольно произнеся:       — Ладно, я только выйдет ненадолго и скоро вернусь.       И он торопливо прошёл вперёд, к чёрному ходу. Нейтан крикнул вслед:       — Не вздумай улетать в Швецию или куда ты там собираешься!       — Слово даю честный, сейчас вернусь! — заверил его Сквизгаар перед тем, как окончательно скрыться.

***

      Токи сидел в гримёрке, обняв колени и уставившись в пол. Услышав стук в дверь, он вздрогнул и обернулся.       — Кто там? — упавшим голосом спросил он.       — Дэто я, Сквиз…       — Уходи, — бросил Токи, даже не дослушав до конца, — я тебя видеть не хочет никогда.       — Но я пришёл извинтиляется, — возразил Сквизгаар.       — Не нужен твой тупой извинтилений, — пробубнил Токи.       Этого не хватило, чтобы Сквизгаар ушёл. Он ничего не сказал, но было понятно, что он до сих пор стоял под дверью. Токи упрямо поджал губы: он не собирался его впускать. Тем более, в прошлый раз Сквизгаар не впустил Токи к себе и до сих пор не объяснил своё поведение. А Токи действительно беспокоился. И стоило тратить силы на этого эгоистичного идиота? Вдруг послышался поворот ключа в замочной скважине; Токи встрепенулся. Дверь со скрипом приоткрылась, а Сквизгаар протиснулся в щель. Ну, конечно, он единственный из всей группы догадался попросить ключ от гримёрки у обслуживающего персонала. Как же иначе. Тьфу! Токи вскочил с пола, готовый прогнать Сквизгаара с криками, но Сквизгаар быстро подошёл и поставил на стол большой пакет, который мгновенно привлёк его внимание.       — Я для тебя подарки принёс, — сказал Сквизгаар.       Токи растерянно застыл на месте, а затем любопытство овладело им. Подарки? От Сквизгаара? Что-то из области фантастики. Он осторожно запустил руку в пакет — вдруг это была ловушка? — и вытащил… белую лампу, очень похожую на те, что он разбивал в кабинете Офденсена.       — Сквизгаар, это что… лампа из Икеи? — медленно спросил он.       — Да, — подтвердил Сквизгаар, — ты же свой лампа разбил, вот я тебе новый и приносит.       — Но это же дешёвый барахло! Тысяча такой лампы уже есть! — простонал Токи, с укоризной глядя то на лампу, то на Сквизгаара.       А Сквизгаар оптимистично заявил:       — Ну, теперь будет два тысячи! И дэтот ещё не всё, смотрит дальше, что там есть!       Токи отставил лампу в сторону и снова полез в пакет. Следующим, что он нащупал, оказались ароматические свечки и искусственное растение в белом горшке, которое выглядело как кусок травы.       — Это тоже дешёвый херня из Икеи! — воскликнул Токи. — Ты за кого меня принимает, Сквизгаар?       — Но ты же сам говорит, что любит дешёвый херня из Икеа! — оправдался Сквизгаар, и Токи стушевался.       — Да, ты прав… — вздохнул он, глядя на миниатюрное растение в своей ладони. — Пожалуй, я называет его Эйтри.       — О! — оживился Сквизгаар и зарылся в карманах, чтобы оттуда извлечь точно такое же растение. — А вот мой трава по имени Брок, будет знакомы с твой трава.       Токи не сдержался от смеха, и Сквизгаар засмеялся вместе с ним.       — Ты мне копирует, — сказал он в шутку.       Сквизгаар усмехнулся и ткнул пальцем в грудь Токи.       — Нет, дэто ты копирует.       Токи повторил его жест.       — Нет, это ты.       — Нет, дэто… так, хватит! — прервал сам себя Сквизгаар и нетерпеливо подтолкнул пакет к Токи. — Дэто ещё не всё, там есть последний херня.       — Ещё не всё?! — удивился Токи и нырнул головой в пакет.       То, что он там обнаружил, заставило его вскрикнуть от радости. Там был большой плюшевый медведь с вышитой на животе пентаграммой! Токи даже не знал, что такое продают в Икее. Неужели Сквизгаар специально для него заказал этот дизайн? Он выдернул игрушку из пакета и уже хотел броситься на Сквизгаара с объятиями благодарности, но осёкся, вспомнив, как тот разбил ему сердце. Он сразу нахмурился и отложил медведя в сторону.       — Сквизгаар, что всё это значить? — сердито спросил он. — Один секунда ты со мной добрый, другой секунда ты уже злой, а потом снова добрый… я ничего не понимает! Ты и сейчас хочет ранить меня, да?       — Да! То есть, нет! То есть, я не дэто имеет в виду! — выпалил Сквизгаар и хлопнул себя по лбу рукой. — Токи, я не может дэто объяснять, всё слишком сложный! Ты может просто принять мой извинтилений и выйти на сцена?       Токи демонстративно сложил руки и поджал губы.       — Нет.       — Я не может это объяснять, — повторил Сквизгаар, но Токи упрямо заявил:       — Может. Просто ты не пытается.       Сквизгаар тяжело вздохнул, наполовину от раздражения, наполовину от бессилия, и одарил Токи долгим взглядом. Токи не изменил своей позиции, только нахмурился сильнее. Он не мог снова простить Сквизгаара, не узнав, почему он повёл себя как дерьмо. В то же время, внутри он боялся того, что мог услышать. Он даже не знал, что предположить, и его настораживало то, как Сквизгаар вдруг поник. Казалось, что он так ничего и не ответит, что он просто развернётся и уйдёт, на прощание бросив какую-нибудь гадость в адрес Токи, но он, наконец, набрал в лёгкие воздуха и начал говорить.       — Я быть разорван между сложный чувства, словно волки, Токи. Грёбаный рука быть поломан, и я ужасно себя чувствует, всё вокруг ненавидит. Но дело не только в дэто. Дело в тебе, Токи. Я хочет тебе… помочь, но не хочет, чтобы ты копирует меня и… и занимает мой место. Я всегда думает, что я тебя ненавидит, но я больше так не чувствует, и мне…       Каждое слово давалось ему с трудом, голос становился всё тише, пока, наконец, не превратился в шёпот:       — Мне страшно от дэтот чувство.       — Почему страшно? — так же шёпотом спросил Токи.       Сквизгаар покачал головой, отводя взгляд, и ответил:       — Потому что дэто не есть метал.       — Что именно?       — Дэтот… сильный… не-ненависть, — выдавил Сквизгаар.       — Что ж, я так не думает, — простодушно заявил Токи. — Быть друзьями и проявлять друг друга заботу — это метал!       — Нет и нет! — запротестовал Сквизгаар. — К тому же, я даже и не про дружба тебе говорить!       Сквизгаар посмотрел ему в глаза, умолкнув на полуслове. Токи замер, испугавшись собственных предположений на этот счёт. Ведь и он в последнее время разрывался между противоречивыми чувствами, но слишком боялся в них вникать. Даже если где-то внутри он уже понимал, что это значило. Неужели со Сквизгааром творилось то же самое?..       — Скажи уже, — пропищал он в нетерпении.       — Сам скажи, если такой храбрый! — вспылил Сквизгаар.       Он беспокойно огляделся, будто боялся свидетелей, и, собравшись с силами, затараторил:       — Я, кажется, тебе наврать, тогда, в коридоре. Я слишком много думает о тебе. Я ни с кем спать не может с тех пор. Я хочет быть рядом с тобой, держать твой рука на гитаре, всё тебе объясняет, касаться твой губы и волосы… дэто совсем не есть метал!       — Какой разница! — не думая, воскликнул Токи. — Сквизгаар, мы всё может сделать метал, даже гейство сделать метал!       — А-а-а! — беспомощно простонал Сквизгаар, закрыв лицо рукой и гипсом, и сполз по стене на пол. — Хватит, мне и так стыдно!       Токи сел рядом с ним и неуверенно дотронулся до его плеча; сердце было готово вот-вот выскочить из груди, а к лицу приливала краска.       — Я тоже что-то подобный чувствует, — признался он. — Я всегда думал, что я тебя ненавидеть, но теперь… я… я… — Токи запнулся, не в силах выговорить нужные слова, и нашёл спасение в формулировке Сквизгаара: — Я совсем тебя не ненавижу. И я не хочет забирать твоё место. Я понял, что мне хорошее будет, если я и дальше играть ритм. Ты лучший гитарист в мире.       — Ты быть уверенный? — с недоверием переспросил Сквизгаар.       Токи кивнул в ответ. Сквизгаар шумно выдохнул с явным облегчением.       — Ну, и что мы будем делает с наш не-ненависть? — тихо спросил он.       Их с Токи взгляды встретились, и между ними повисла тишина. Разум Токи обуревали восторг и тревога; ответ на вопрос Сквизгаара пришёл к нему довольно скоро, но он не сразу решился его озвучить. Но ему этого хотелось, ведь так? И Сквизгаар только что говорил о том же самом…       — А что насчёт… обниматься и целоваться? Это, наверное, совсем по-гейски? — спросил он, наконец, робким голосом.       Сквизгаар фыркнул:       — Конечно! Совсем не метал!       Впрочем, казалось, что этот вопрос его совсем не удивил и не возмутил. Это и придало Токи смелости на следующий вопрос:       — А если… один раз? Просто попробует? Убедиться в свой чувства?       Он закусил губу в нервном ожидании ответа, уже вообразив себе, как Сквизгаар снова резко сорвётся и наговорит ему гадостей. Но вместо этого Сквизгаар задумался. А затем он выпалил:       — Ладно, один раз можно!       — Да, точно! — радостно поддержал его Токи.       Не теряя ни секунды, они приподнялись с пола и подались навстречу друг другу. Однако они оба двигались осторожно, боясь чего-то неведомого, и когда их лица оказались совсем близко, Токи закрыл глаза. Он ожидал, что Сквизгаар в этот момент передумает и оттолкнёт его, он был готов к такому исходу. Но всё-таки этого не произошло. Их губы соприкоснулись, поначалу неуверенно и даже нежно, и это ощущение было… очень приятным. Токи прижался сильнее к Сквизгаару. Сквизгаар заключил Токи в объятия и ответил ему более глубоким поцелуем. Это уже не было похоже на простую попытку что-то проверить, но Токи не имел ничего против такого поворота событий. Он лишь вцепился в плечи Сквизгаара и потянул его на себя, отвечая на его прикосновения. Некоторое время они целовались жадно, со вкусом, зарываясь пальцами в волосы друг друга, но постепенно страсть утихла, и они снова перешли на нежные касания губ.       — А ты хорошо целуется, — вдруг заметил Сквизгаар с улыбкой, когда всё закончилось. — Ещё и со вкус водка.       — Ты… ты тоже, но без водка, — со смущённым смехом ответил Токи.       Они бы долго ещё сидели, смотрели друг на друга и, возможно, пытались выяснить свои чувства, но тут дверь в гримёрку распахнул Чарльз, заставив их резко отпрянуть друг от друга.       — Токи, ты здесь уже довольно долго сидишь, и не то чтобы я пытаюсь на тебя надавить, но фанаты уже сходят с ума и грызут друг друга от задержки выступления! — скороговоркой произнёс он. — Я всё понимаю, но нужно скорее принять решение, будем мы продолжать концерт или…       Он прервался и с подозрением посмотрел на Токи и Сквизгаара.       — Что происходит?       — А что происходит? — быстро переспросил Токи с непониманием.       — Ничего не происходит! — одновременно с ним выпалил Сквизгаар.       — Э-э-э… — протянул Чарльз. — Значит, мне показалось. Так что, выступать сегодня будем?       — Конечно, мы будет выступать! — спохватился Токи и, вскочив с дивана, побежал к двери.       Однако на пороге он остановился в нерешительности и оглянулся на Сквизгаара.       — Иди, Токи, — сказал тот, словно бы прочитав его беспокойные мысли, — я тебе потом позвонит. Или ты мне позвонит.       Офденсен недоуменно изогнул брови. А Токи, немного помешкав, вдруг схватил Сквизгаара за руку и потянул за собой со словами:       — Пойдём! Ты должен видеть, как мы играет. Должен видеть, как… как я играет.

***

      — И вот, наконец-то, спустя долгое время томительного ожидания, Дэтклок выходят на сцену! — радостно объявила корреспондентка. — Они выходят в полном составе! Сквизгаар Сквигельф возвращается на сцену! Фанатки буйствуют! Но он всё ещё с гипсом… это какой-то сюрприз? Друзья, это прямая трансляция концерта Дэтклок. Не пропустите! Возможно, сегодня мы станем свидетелями чего-то уникального!       Впрочем, группа ничего не планировала: ребята были точно так же в шоке, когда Токи вытащил растерянного Сквизгаара на сцену. Сквизгаару, на самом деле, было совсем не до того после произошедшего в гримёрке. Но, будучи первоклассной звездой, он быстро взял себя в руки и с ослепительной улыбкой помахал зрителям. Зал разразился аплодисментами. Сквизгаар же подошёл к Нейтану и, взяв микрофон, начал говорить.       — Привет, мир! — поприветствовал он и, окинув публику взглядом, добавил: — Ну, или не совсем мир… ещё один мухосранск… неважно. Я пришёл сказать, что скоро, совсем скоро дэтот рука снова будет творить волшебство и магия метала! — он приподнял загипсованную руку в воздухе, вызвав тем самым смесь сочувственных и восхищённых вздохов в толпе. — Ну, а пока насладитесь игрой другой гитарист, который тоже быть немного волшебник…       Сквизгаар указал на Токи, отпустив микрофон, и Токи просиял, поражённый до глубины души. Вот только конец фразы утонул в ропоте, и улыбка Токи исчезла в следующую же секунду. Он сжался в плечах, опустив голову, и Сквизгаар испытал злость… на фанатов. Да как они смели так реагировать?! Он снова схватился за микрофон и громко произнёс:       — Не будьте такой грубый и неблагодарный ублюдки! Ваш глупый жестокость довести Токи до нервный срыв…       — Это ты довёл меня до срыва, Сквизгаар, — пробормотал Токи, но Сквизгаар, не обратив внимания, яростно продолжал:       — …и у него был сердечный приступ, потому что он для вас старается, тупой вы придурки!       — Панический приступ, а не сердечный! — возмущённо прошипел Токи.       Сквизгаар покосился на него и, отстранившись от микрофона, сквозь зубы напряжённо произнёс:       — Не порти момент. Я тут пытается производит впечатление, чтобы всё быть крутой и драматичный.       До Токи, наконец, дошло, и он испуганно захлопнул рот рукой. Впрочем, диалог гитаристов вряд ли был слышен даже первым рядам: все начали задумываться и обсуждать эмоциональную речь Сквизгаара. Сквизгаар, почувствовав, что не до конца высказался, заявил:       — Не уважаете Токи — не уважаете меня, потому как я быть тот, кто хотел видеть его в Дэтклок! На дэтом всё, идите нахуй!       Он картинно бросил микрофон на сцену и с гордо поднятой головой удалился за кулисы.       — Ну он даёт, — присвистнул Пиклз.       — Охренеть, вот это грубость… — озадаченно произнёс Мёрдерфейс, а затем прокричал: — Эй, я тоже так хочу! Получите, ублюдки!       Он мгновенно спустил штаны, демонстрируя всему залу свой член, а Пиклз и Токи, которым не посчастливилось находиться позади басиста, скривились в отвращении и стали умолять его прикрыться. Нейтан, наблюдая за этой картиной, только и сказал:       — Жестоко.       И пока это всё не затянулось на ещё более долгое и неловкое время, он схватил микрофон и прорычал строчки песни, на которой прервался концерт:       — Tonight we ride on clouds of fire…       Публика немедленно возликовала, повсюду заблестели вспышки фотоаппаратов. Пиклз первым подхватил ритм, за ним подоспела гитарная партия Токи, а потом и Мёрдерфейс стал успешно притворяться, будто он тоже играет. Сквизгаар же удовлетворённо наблюдал за выступлением из VIP-ложи. Когда их с Токи взгляды пересеклись, его посетила мысль, что это было только начало. Знать бы ещё, чего…