Мечта о карих

      Машина, с непривычной для тихого района скоростью, резво промчалась под окнами Антейку, только чудом не оставив на них грязный след. Некоторых посетителей, включая и скучающе подпирающую щёку Мачиду, заинтересовал излишне громкий манёвр. Потому быстрый взгляд в сторону лихача разделила не только она, но и половина кафе, особенно те, что сидели перед окнами заведения. Уютное щебетание заполненных столов на фоне мелко накрапывающего дождя было нарушено, девушка почувствовала блёклую реальность, выпав из монотонной прострации. Свист колёс раздался чересчур отчётливо, окна были закрыты и впустили его совсем не они: в тот же момент колокольчик звонко прозвенел, оповещая всех присутствующих о прибытии нового посетителя. Вслед за звуком девушка, а так же её друг, черноволосый официант, одновременно повернулись на входную дверь, как на источник стандартного отвлечения внимания.       В тёплое помещение быстро вошла ее ровесница, красавица Тоука, сверкая влюблённой полуулыбкой от вида своего прикипевшего места работы. Антейку ей сильно не хватало в дни регулярных самостоятельных, к которым готовиться пришлось почти не вылезая из учебников и конспектов. Шефу не нравилось её стремление скорее отделаться от уроков и занять извечный пост главного официанта. Он беспокоился за успеваемость подопечной и настоятельно рекомендовал ей отойти от дел хотя бы на время экзаменов, чтобы оставленные за спиной хвосты не превратились в непреодолимый ком неутов и пересдач. Девушку же это крайне не устраивало, она старалась навещать работу в периоды его отсутствия там, успешно оставаясь незамеченной. Не всегда удавалось, но было уже хоть чем-то, поэтому стоило ей заприметить маленькое кафе ещё на углу улицы, настроение уверено поползло вверх. Конечно, работать наставницей полудурка в лице неопытного в этих делах Канеки, не сильно улыбалось. К тому же на его обучение приходилось тратить рабочее время. Однако Тоуке казалось, что хуже заваленных контрольных ей уже ничего не грозит, а потому растрачиваться на ссоры с ним брюнетке пока не хотелось.       — О, а ты как здесь? — почти удивлённо вопрошает та, стоит ей только подойти к главной стойке заведения.       Самостоятельные касались не только ее школы, но и остальных. Пока все страдали от зачетов, шатенка прозябала на мягкой кровати в обнимку с градусником и множеством салфеток, страдая от неожиданной простуды. Трудно определить, кому в этом плане больше повезло, потому что за каждый прогул её мозг сотрясала лекция о важности всякого знания, которое она, таким образом, упускала. Ходить на занятия стало убийственным делом и если мать нисколько не возражала против постельного режима, то отец открыто негодовал по поводу недельного прогула школы. Ее здоровье волновало его не меньше чем её саму, но вследствие строгого нрава и повального увеличения халатности по отношению к школе не только Юкиной, но и её сверстниками, разрешить прогулять самостоятельные тяжко далось педантичному следователю.       Тяжко и крайне недовольно. Отец не любил когда ей нездоровилось и нередко винил в этом её расхлябанность, доводя дочь до исступления. Пускай почти во всех происшествиях с людьми они в большинстве случаев были виноваты сами, однако когда дело касается неважного самочувствия из-за банальной сезонной простуды, какая вообще может быть разница? Болен ли ты по собственной халатности или халатности человека тебя заразившего, легче от упрёков всё равно не станет. Да и поиск виноватых не сделает тебя здоровым за пару минут. Этот вопрос всегда оставался открытым, а затронуть его всегда означало ссору или скандал. В конечном итоге на сегодняшний день девушке было гораздо лучше и от болезни остался лишь слабый насморк, оставивший все препирания позади.       — Болею, — для убедительности шатенка прошмурыгала заложенным носом, помахав в воздухе справкой из поликлиники.       — Что, пришла нас тут всех заражать? — расстёгивая куртку и разматывая шарф на ходу, пробормотала брюнетка, замедляясь у входа в комнату персонала.       — Ещё бы, Канеки первая жертва, — девушка снисходительно улыбнулась, ловко перегнувшись через всю стойку. — Ты — вторая!       — Заберёшь его отсюда — хоть первой бери, — и хмуро тыкнув того в бок длинным пальцем, весело исчезла за светлой дверью.       Канеки, кстати, за весь непродолжительный диалог девушек лишь участливо улыбался, натирая белоснежную чашку таким же удивительно чистым полотенцем чуть ли не до блеска. А теперь, получив шутливый тычок удивлённо обратил взор на подругу, что все ещё глядела на дверь, будто ожидая ее возвращения.       — Она сегодня добрая какая-то, — недоверчиво, но вместе с тем облегченно произнёс тот, наконец оставив чашку в покое.       — Осеннее обострение, — неопределенно пожав плечами, ответила Мачида, вновь подпирая голову кулачком. — Кого-то лечит, кого-то калечит.       Слабая усмешка тонет в звонком движении колокольчика. Оглядев зал, он отметил про себя, что посетители прямо редели на глазах. Связано это было с окончанием обеда у взрослых и началом уроков у младших. В полдень народу в Антейку было достаточно, а вечером предостаточно — если сейчас он уже еле стоит на ногах, то что же будет дальше, когда сумерки спустятся на город, а кафе притянет к себе гуляющих? В какой-то момент он чуть не взвыл от отчаяния, зажмурив устало сухие глаза, что тут же ответили ожиданной болью и резью.       — ...Не люблю осень, особенно ноябрь, когда эта обманчивая погода буквально подрывает людское самочувствие, — многозначительно вздохнув, Канеки лениво наполнил кружку свежезаваренным кофе. — Болеть мне нравится ещё меньше, чем отбиваться от шуток Хиде.       Кофе, обязательно разбавленный убойной порцией молока, предназначался Мачиде в знак благодарности за солидарность в его одиночестве на работе и отвлечение внимания Тоуки на себя. Он знал, что она предпочитала чай, но с условием обилия сливок вполне могла сносить и кофе, даже не жалуясь на противную ей горечь. Порадовать шатенку, да и потренироваться в варке никогда не было лишним делом. К тому же убирать со столов предстоит ей, как добровольно согласившейся на эти подвиги, поэтому заряд бодрости стоит отведать.       — Да ну, смотри, ведь скоро момидзи, клёны закраснеют, да и в чем месяц виноват? Венец осени — вся красота впереди!       Девушка охотно влилась в беседу, с видом величайшего интереса глядя за его манипуляциями с туркой.       — Холод, дождь и грязь, брр, — стоило ему поёжится, как ручка чашечки резво соскочила с мокрых рук, грузно звякнув об стол и естественно расплескав половину содержимого. — Вот черт!       — Видишь Канеки, это ноябрь тебя подловил! — смеётся. — Злобный месяц, как ты и сказал!       В ответ он бросил на неё быстрый неловкий взгляд, стараясь как можно быстрее стереть влагу со столешницы. Если Тоука услышала звонкое бряцание фарфора, то ему точно несдобровать. Повезло хоть, что чашка осталась цела и невредима. Работает тут всего недели полторы, а уже чуть ли не бьет сервис заведения — досталось бы, наверняка, и от шефа.       — Тише же! — беспокойно оглядываясь на дверь в комнату персонала, шикает официант, подавая ей заказ. — За третий столик, отнеси пожалуйста, пока я тут приберусь.       — Если выйдет — вали всё на меня! — ловко прихватив чашки и блюдца на поднос, девушка подмигнула ему, отходя от барной стойки.       Да, конечно, Тоука не дура и на неё совсем не похожа — понять причино-следственную связь для неё не составит никакого труда. В этом ей, несомненно, поможет личная неприязнь к новенькому официанту и осведомлённость в его неуклюжести. Настроение от предстоявших экзаменов у неё не искрилось, у школьницы много чего не получалось и получаться не хотелось. В угоду парню можно отметить, что каждый раз, стоило ей оказаться под крышей чуть ли не второго дома — Антейку — остальные заботы переходили в режим «не беспокоить». Однако за свои косяки получать всё равно приходилось чуть ли не по установленному тарифу, так что благоприятный исход дня зависел только от его удачливости и настроения Тоуки. В такие редкие дни Канеки и сам был рад необычному влиянию родных стен на неё, удачно проживая очередные рабочие будни.       Именно поэтому упускать из виду приближающуюся субботу он никак не мог: это сейчас Тоука добрая и хорошая, потому что пока на стадии цветочков. Скоро пойдут ягодки, а уж тогда бедным будет не только его материальное положение, но и он сам. Убийственный взгляд, коим она его одарила после слов шефа, был стопроцентной гарантией этого. Видимо, терпеть присутствие нерасторопного официанта ей было так же невыносимо, как и потреблять какую-либо человеческую еду. Понять её можно, да он и понимал. Стоило только вспомнить неконтролируемый поток жалкой речи о вселенской несправедливости, так сразу всё вставало на места. Добавить к этому все проблемы, которые он за собой принёс, и терпимость к нему уже на грани исчезновения. Очень жаль, что время нельзя повернуть назад: влепить себе пощечину и прикусить язык было бы лучшим из исходов того диалога.       Характер Тоуки тут так же играл не последнюю роль. Когда вместо извинений за своё опоздание ему прилетел неслабый удар в филейную часть, сомневаться в этом больше не представлялось возможным. Она явно не собиралась любезничать и разглагольствовать с его скромной персоной. Не удостоила даже банальным приветствием. Конечно, и все его бормотания пролетели мимо её ушей и в конечном итоге пришлось плестись за ней как молчаливая собачонка. Неизвестно, выглядела ли девушка так же устрашающе для других, но в его глазах она прочно ассоциировалась с маленьким злобным ёкаем из какой-нибудь затертой до дыр легенды. Может у неё у рожки есть, только она их тщательно скрывает? Ну или он не приглядывается — Тоука остро реагирует на взгляды, задерживающиеся на ней дольше нескольких секунд.       У неё весьма привлекательная внешность и фигура довольно презентабельная, она в целом очень даже симпатичная. Неудивительно, что тот мужчина, оставшийся впоследствии без головы, обратил на девушку своё внимание. Может, конечно, залитый в него алкоголь поспособствовал такому беспрецедентному случаю. Только вряд ли и Хиде был до беспамятства пьян: что до происшествия с балками, что после «аварии» она, казалось, ему очень нравилась.       — Пришли.       Наконец-то более менее нейтральная реплика сорвалась с её губ. Перед ними красовалась незабвенная студия пока неизвестного Уты-сана. Местечко уже с порога выглядело несколько мрачновато и столько же колоритно: своеобразная атмосфера затерянного в переулках убежища мастера. Впечатляюще. Наверное, не зря шеф обмолвился о пугающем виде самого творца — через призму оконного стекла проглядывались его произведения — мужчина явно не был божьим одуванчиком. Естественно, только дураки судят книгу по обложке, отрицать этого никто не берётся, как и не спешит с этим завязывать. Канеки не судил, но мог представить с кем доведётся познакомиться, отчего надеялся не оказаться между молотом и наковальней. Потому что если Ута-сан является копией Тоуки, то эта встреча пойдёт по самому худшему из всех возможных сценариев.

***

      Суббота была щедра на события: сперва её чуть не свела с ума непонятно откуда взявшаяся худющая кошка, почти сбившая с ног, а потом и полнейшее игнорирование со стороны Канеки. Нерима невероятно недружелюбно встречала шатенку уже в который раз и ничего с этим поделать, увы, не получалось. Будучи на год помладше она потеряла здесь близкого человека, после нового друга, а теперь и стеснительного возлюбленного, не отвечающего на её звонки. Не сказать, что это являлось чем-то из ряда вон выходящим — в его привычке витать в облаках и утыкаться разве что в книгу, а не в устаревший гаджет. Плохое настроение, удручённость и приевшаяся ему подозрительность сподвигла девушку на крайние меры. Кривые улыбки, ускользающие взгляды и бессвязная речь совершенно её не устраивали. Конечно, всё это парень ловко сваливал на появившуюся работу и банальную учебу. Только если это и было правдой, то лишь на половину и верилось в это с трудом хотя бы потому, что последнее Хиде яро отвергал и постоянно жаловался, тряся перед носом табелем с заваленными проверочными.       Лезть не в своё дело, докучать и докапываться здесь никто не собирался. Первопричиной её похода в гости являлась долгожданная посылка с заветной рамочкой внутри. Разделить свою радость и, возможно, отвлечь парня от его личных проблем Мачиде хотелось больше всего. А если ещё и удастся выяснить причину таких странных метаморфоз, то миссия «мать Тереза» будет не только выполненной, но и перевыполненной. В конце концов, проявлять интерес к проблемам своих друзей и даже больше чем друзей, не казалось ей чем-то плохим. Если она может помочь, то почему бы не воспользоваться этой возможностью?       Похлопав по сумочке с маленькой коробочкой внутри она удовлетворенно улыбнулась, предвкушая эмоции от ее вскрытия. Эта штучка далась ей кровью и потом, месяцами пропущенных обедов и отложенных карманных, которыми пришлось пожертвовать в пользу своего нового увлечения. Диафанизат детеныша алеутского ската вышел в копеечку и даже не имел права стоять у всех на виду. Мать при одном только упоминании о подобном «бесчинстве» бледнела и впадала в истерику, не желая про это слушать, а тем более видеть в своём доме. Она вообще была далека от биологии, что до ее наглядного представления, что до записей в учебниках. Прочный гуманитарий не поддающийся уговорам и подкупам. Именно она стала камнем преткновения для легального приобретения довольно дорогого предмета вожделения шатенки. Отец единожды предпринял попытку смягчить упёртую женщину и, получив твёрдый отказ, смиренно сдался, уступив ей. В общем-то, он не был против, но и особо не проявлял инициативы «за», а потому смириться пришлось и Мачиде.       В её семье не принято прекословить и препираться со взрослыми. Не принято так же замалчивать обиды и устраивать байкоты: во-первых, это неэффективно, а во-вторых вопросы здесь решались совсем по иному пути. Желаемое обязательно должно быть объяснено и обосновано, путь к нему тоже, конечный результат проработан и ясен. Поэтому если с вердиктом родителей она была не согласна, у неё всегда имелся шанс изменить ситуацию в свою пользу. Однако это правило имело некие заковырки и не всегда было ей на руку. Доводы, основанные на одном только желании, автоматически отклонялись и выслушанными не были. Решения, которые привели к какому либо негативному последствию, полностью ложились на её плечи и ответственность за них несла тоже она, попутно выслушивая лекцию о необдуманных поступках. И это только главные из подвохов, прочих подводных камней здесь было ещё предостаточно. К тому же в особо серьёзных вопросах её мнение весомой роли не играло и вступать с ним в полемику не имело никакого смысла. Всю эту нехитрую, но работающую по типу палки, стреляющей раз в год, систему придумал отец. Таким образом он пытался научить дочь принимать взвешенные решения и, соответственно, нести за них ответственность, какой бы тяжелой она не была. Только вот результат вышел прямо таки противоположный: давление со стороны родителей привело к навязчивому страху ошибиться, а тот к абсолютному неумению принимать какие-либо решения.       Последнее девушка тщательно от него скрывала и старалась действовать по ситуации исходя из его мнения, приправленного ее собственными рассуждениями. Пускать пыль в глаза отцу выходило на уверенную четвёрку, а с матерью таких трюков проводить не приходилось — она была человеком более простым и отходчивым.       Канеки, зная о её «мечте» и проблеме, мешающей ту осуществить, поддержал девушку, разрешив ситуацию за неё. Это его мнение внесло весомый вклад в развитие идеи начать копить деньги и приобрести образец за спиной у родителей. Многое в детстве, да и уже в сознательном возрасте, он не мог себе позволить из-за страха неудачи и собственной неуверенности, поэтому позволить такому повториться он так же не мог. К тому же парню довольно льстила мысль о том, что девушка настолько сильно ему доверяет и прислушивается, что ставит его мнение чуть ли не выше своего собственного. Несомненно, мысль провернуть такую аферу приходила на ум не только Канеки, но и самой Мачиде, только если первый мог действовать полагаясь на себя, то второй это было чуждо и противоестественно. Из-за своей «фобии» девушке всегда требовалось участие третьих сторон даже в самых простых и незначительных решениях. Например, вопрос, какой бы она хотела чай, зелёный или чёрный, её уже ставил в тупик, не удивительно, что подобное непослушание родителям доводило до ужасной паники.       И теперь, когда все душевные терзания были вознаграждены вожделенным товаром, пора было и поблагодарить соучастника сего преступления. Ведь, несмотря на то, что тот обеспечил надёжный фундамент бредовой идеи, он ещё и последние деньги отдал на её исполнение. Нечего и говорить о километровом списке различных форм вежливого отказа которые девушка успела озвучить, прежде чем на это согласится. Однако до конца смириться с финансовыми убытками своего возлюбленного она так и не смогла: рядом с коробочкой лежали и затраченные им средства, готовые вернуться восвояси.       Только вот ни хозяина, ни хотя бы его кошелька они увидеть не смогли: ровно так же как и Мачида, простоявшая возле его двери около получаса.       Она была удивлена, взволнована, но ещё больше возмущена таким явным игнорированием с его стороны. Смутные догадки могли бы посетить её голову, но даже их не было — совершенно не понять куда Канеки мог пропасть в очередной раз. К тому же в очередной раз он исчезал без объяснения и даже не утруждал себя хоть какой либо притянутой за уши ерундой, то есть «причиной». С его стороны поступать так было весьма безответственно и несерьезно. Только дети могут совершать подобные глупости, не задумываясь о чувствах родителей, друзей или любых ответственных за них людей. У них нет осознания последствий, нет мыслей о правильности того или иного действия, почти нет обширного видения. Детям это простительно, дети на то и дети чтобы заставлять волноваться, привлекать к себе внимание и наконец взрослеть, теряя право на безрассудство. Однако Канеки не был ребенком, по определенным причинам не был ребенком даже когда другие ещё были. У него давно была взрослая жизнь, свои обязанности и целый ворох проблем, заполнивший его голову. Поэтому и девушке не мешало бы оповещать того о своих планах. Её в корне безобидное желание устроить сюрприз, к сожалению, встало выше здравого смысла: Мачиду конечно же не волновало что и как могло пойти не так, вследствие чего она практически осталась вне планах черноволосого официанта.       Бесконечно сверлить обиженным взглядом закрытую дверь квартиры более не имело никакого смысла. У нее банально не было времени на это занятие. Мама уже ждала её в душных стенах офиса косметической компании, в которой работала несколько лет на самой рядовой должности, не имея храбрости просить заслуженного повышения. Вообще в этой семье отличится стойкостью и решительностью мог разве что сам Макото-сан — глава семейства Мачида, которому приходилось работать следователем в районном отделении полиции. Женщина же, будучи абсолютно неконфликтным и податливым человеком, взрастила такую же мягкотелую и не способную на действия дочь. В этом плане они были очень похожи, отчего все без исключения считали девушку не только внешней копией своей матери, но и внутренней. На работе её любили за непомерное трудолюбие, домашние ценили любовь и заботу, посторонние видели лишь приятную внешность и сдержанность речи. Сама Йорико считала себя не рыбой и не мясом, находила истинное счастье в любимой семье, не стараясь покорить вершин своей карьеры.       Её обеденный перерыв должен был начаться с минуты на минуту, а Юкина всё ещё прозябала у порога своего любимого друга. Хмуро хмыкнув, она наконец то одарила дверь слабым пинком и довольная своей детской выходкой, быстро зашагала прочь. Теперь ей стоило бы подумать, куда деть весомую причину для ссоры — коробку с диафонизатом, и как за десять минут преодолеть расстояние в полтора часа. В её планы не входило тащиться с посылкой к маме, к тому же документы, что та запросила привезти с собой не вмещались в пакет который был взят не глядя и уже изрядно помялись. За это она ещё получит справедливый нагоняй, а вот за непослушание в плане ненавидимой женщиной биологией, обычным бурчанием обойтись не выйдет. Придётся выкручиваться прямо на ходу, за что и Канеки выхватит порцию праведного гнева, если Мачида вообще переживет эту встречу с мамой и её коллегами.       Станция Синдзюку, находящаяся на пути к маминому офису, как никогда радовала глаз, служа напоминанием о непосредственной близости конца маршрута. Несмотря на такую же близость к неплохой такой взбучке, девушка была рада покончить с этим приключением длинною в день.       Время, которое нещадно убегало вперед, сделало её опоздание просто непростительным. Вечер обещал пройти как нельзя худо для морального состояния Юкины, если об этом узнает отец. Он не имел привычки опаздывать. Ненавидел, когда это делали посторонние люди и обижался когда семья. Мачида опоздала на два часа, не уложилась в обеденный перерыв, тем самым подставив маму, ещё и ослушалась ту, всё же приобретя дражайший диафонизат. Начавшийся было хорошо день, грозил закончиться грандиозным скандалом и долгой поучительной лекцией. Однако шатенка не переживала по этому поводу: мать, как было сказано ранее, была человеком отходчивым и миролюбивым. Если девушке удастся задобрить её и не попасться со своей покупкой, то всех кар небесных она благополучно избежит. Йорико-сан никогда не любила их перепалки с отцом. Ей всегда было страшно видеть грозное, побелевшее лицо мужа и обиженное выражение лица дочери, обычно исполняющей все свои обязанности с завидным спокойствием и смирением. Однако занять чью-то сторону означало либо начало затяжной молчанки и колкостей мужа, либо обиду подростка, единственного ребенка в семье. Бедная женщина металась меж двух огней и по обычаю упускала момент вмешаться, только и пожиная горькие плоды обрушившегося скандала. Именно поэтому она, скорее всего, пожалеет дочь и простит ей опоздание, лишь бы не наблюдать эти баталии вместо тихого ужина. Такие люди как она имеют большую слабость в лице семьи, теряют силу от разлада в той и никак не умеют сносить неприятности не цепляясь и не высматривая причину в себе.       Чего и следовало ожидать: вылетела Юкина из офиса светясь от счастья, поедая оставшиеся шоколадки и благоухая мамиными духами. Увидев озябшего ребенка, женщина тут же забыла о своих документах и с порога сменила гнев на милость. Она даже не поинтересовалась, что это такое у нее в сумочке, наградив девушку чашкой чая и солидной коробкой шоколадных конфет. Коллеги так же защебетали о несчастной замерзшей и целый час шатенка отмахивалась от типичных сравнений с матерью, улюлюканий и неловких вопросов, уходя от амурных тем.       Когда на остановку станции Синдзюку пришёл долгожданный автобус, девушка успела вновь озябнуть и уже собиралась запрыгнуть в тепло, когда вдруг замерла на подножке. Лишь по инерции она окинула взглядом всю площадь подземки, неожиданно для себя заметив знакомую фигуру у восточного выхода из метро. Канеки стоял подбоченившись к одной из колонн здания и безустанно проверял телефон, нервно поправляя свою глазную повязку. Ошарашенная сей картиной, девушка отпустила поручень и неуклюже сошла на землю, тут же придя в себя от неприятной встряски. Неужели это не шутка, не обман глаз и не иллюзия, парень действительно находится в нескольких метрах от нее? Смотрит в свой работающий телефон и даже не удосуживается отправить ей хотя бы одно смс в ответ на множество непринятых вызовов? Слабый укол обиды ударил в грудь, она дотронулась до сумки с посылкой, которую планировала открыть вместе с ним и непонятные эмоции сотрясли её голову. Шатенка могла бы уехать на ожидающем её автобусе, согреться и дать себе время для того, чтобы чувства утихли. Могла бы понять или хотя бы постараться это сделать, найти причину, оправдание, дождаться звонка. Вместо этого Юкина кротко махнула водителю и когда двери закрылись, хмурясь и силясь не закричать, быстрым шагом направилась в его сторону.       Сейчас он сам объяснит ей причину своего спонтанного исчезновения. Объяснит, почему ведет себя так, будто она стала пустым местом. Объяснит, почему стал еще более замкнут, скрытен и безотв...       Мачида резво нырнула за колонну, не дойдя до него буквально несколько шагов. Тоука невесело вышла из темноты подземки и только чудом не заметила спешащую к парню шатенку. После секундного затишья послышался удар, Канеки уйкнул и вроде что-то заговорил, но либо настолько тихо, либо её сердце стучало слишком громко — она ничего не поняла. Впрочем, в очереди непонятного, это было совсем не первоочередным вопросом. Лидерами оставались почему парень игнорировал её, почему пришел сюда, почему с Тоукой и почему та его в последствии ударила, осуществив тайное желание её самой. Однако в сложившихся обстоятельствах подходить и выяснять эти пробелы страшно было даже ей: темноволосая официантка нагоняла жути не только на коллегу, но и на его подругу.       — П-подожди меня... — единственная реплика, которую девушке удалось понять, прозвучала как никогда вовремя.       Послышались отдаляющиеся шаги и Юкина наконец вышла из своего укрытия, совершенно недоуменно глядя вслед своим подозрительным знакомым. Однозначно запутавшись, она почувствовала, как на полном серьезе у неё начинает закипать мозг, отдавая слабой болью в затылок. Что-то тут было не так: обычно Тоука никогда не выказывала своего недовольства так открыто, да и не были они похожи на закадычных друзей, чтобы вот так просто встречаться вне рабочее время. К тому же ни сама Мачида, ни даже его лучший друг не были в курсе этой встречи, отчего происходящее казалось еще более абсурдным. Времени на подумать, взвесить все за и против, не было. Резкий выброс адреналина согрел тело, создал импульс и направил его в ноги. Скорее, пока пара не исчезла на улицах огромного района, шатенка осторожно последовала за ними, совершенно забывая про ветер и сковывающий холод. Если ответов ей не получить от них, то пускай их действия будут красноречивее слов и освободят её от накопившихся вопросов.       Теряясь в переулках и коротких перепалках, девушка бесшумной тенью следовала за ними ещё больше недоумевая что тут происходит и куда они идут. Точнее, куда их ведёт Тоука, так как, судя по вопросам и неуверенности парня, ему, как и Юкине, это было совершенно непонятно. Наблюдая за тем, как несчастный пытается выстроить диалог, ей даже стало немного жалко возлюбленного. Он буквально меньшился на глазах на фоне уверенной и, очевидно, недовольной официантки, постоянно опускающей резкие и язвительные фразочки.       Непроизвольно создавался яркий контраст между ними: снисходительной и дружелюбной шатенкой, и своенравной, грубоватой брюнеткой. Даже в его поведении перед каждой из них разница была колоссальная. Если при Юкине он мог позволить себе выглядеть более менее уверенно, то идя сейчас по боку от своей коллеги походил разве что на жалкого котенка, не умеющего даже мяукать. Студент и не скрывал своего страха перед ней, над чем сама Юкина частенько посмеивалась. Однако, несмотря на подобные отношения, казалось, Тоуке было известно намного больше, чем его бывшей мечте. Она, пришедшая в его жизнь так недавно, казалось, знала о нём даже больше, чем он мог позволить. Неприятно сглатывая эту мысль, шатенка зябко поёжилась и печально вздохнула, стараясь похоронить осознание проигрыша за задворками чувств к нему. Ведь это всё не так важно. Если бы старшеклассница действительно знала всё, ужасно разочаровалась бы в своём возлюбленном и его новых друзьях. Было ли ей это нужно? Она даже не думала об этом, а значит и не могла знать ответа на этот вопрос.       Незаметно пришло понимание того, что они пришли. Канеки на пару с Тоукой остановились у мрачноватого заведения, как она позже прочла — арт-студией масок HySy, расположившейся в безлюдной подворотне.       — Пришли.       Тоука незамедлительно постучала в массивную дверь, таким же жутким дверным молотком.       На улице уже начинало темнеть и оставаться здесь одной ей совсем не улыбалось: пускай вокруг не было ни единой души, от вида своеобразной студии внутри у девушки всё похолодело. Причём дело было не только в холоде сумерек, но и в протяжном скрипе отворяющейся двери. Атмосфера навеивала мысли о кровожадных гулях рыщущих по таким вот злачным местечкам в поисках жертвы, отчего Мачида бессмысленно неуверенно огляделась, пытаясь успокоится. Пускай она и была весьма бесстрашна в своих речах, когда тема касалась гулей, потому что доселе не видела их воочию, всё же против машины для убийств она была ничтожна. «Машинами для убийц» девушка называла их потому, что была слепо уверена, что все они непременно имеют крупное телосложение и отвратительные внешние составляющие. Несмотря на то, что подруга Айко доказывала ей обратное, она и слышать ничего не хотела, чуть ли не представляя светящуюся надпись над каждым их представителем. В общем, её мышление почти ничем не отличалось от мышления большинства: при слове «преступник», ей представлялся высокий бугай с пугающим лицом. К сожалению или к счастью, она грубо ошибалась и даже не догадывалась, как близко была к гулям, думая о них невесть что.       Когда дверь за Канеки и его спутницей закрылась, девушка вздрогнула и было подалась вперед, но всё же остановилась. Не стоило спешить и ломиться к ним сразу же после их прибытия. Вообще поглощённая страхом девушка успела пожалеть о своей любопытности, в который раз костеря на чем свет стоит свой внешний вид и переменчивость осенней погоды. У неё чертовски замерзли руки, сильно болели уши и глаза. Хотелось уже наконец войти в это ужасающее место или вернуться обратно к станции, чтобы закончить продолжительную пытку холодом. Мало того что она, как болотная цапля, без конца переминалась с ноги на ногу, так еще и напугана была не меньше чем в детстве от какой-нибудь тени под кроватью. В подобные моменты все остальные чувства просто отказывались участвовать в мысленном процессе, толкая девушку на бестолковые поступки.       Вытерпев еще пару минут, Юкина сделала шаг к студии и тут же оступилась, когда кто-то выглянул из-за двери сменив табличку «open» на «closed». Однозначно это был позыв к действию. Девушка, отмахнувшись от мрачных мыслей, всё же подобралась к HySy, замерев у порога.       Стоило ли ей это делать? Зачем она вообще здесь? Разве она явно не нарушает границы его личной жизни? К тому же если бы он хотел, наверное, посвятил бы её в эти дела?       Она вдруг задумалась о ситуации в целом и своей причастности к ней. Если желание расставить все точки над «и» и было истинной целью, то могло ли оно оправдать такую бесцеремонность? А если ей всего то хотелось потешить своё любопытство, то стоило ли делать шаг вперед?       Определённо не стоило. Девушка кивнула сама себе и слабо постучала в дверной молоточек.       Зачем давать заднюю на финишной прямой, когда столько границ уже нарушила? Снова её действия на порядок опережали мысли. Пути назад не было, к тому же она уже слышала чьи-то шаги за дверью, отчего её слегка потрясывало от нервов. Может всё же не стоило лезть не в своё дело?       — Вам кого? Написано же, что закрыто, — дверь открылась, прерывая судорожный мысленный поток, показав белобрысую голову молодой девушки.       — Извините, вы владелец студии? — смущённо начала шатенка, пытаясь невзначай разглядеть комнату за ней, когда хозяйка вдруг вышла на улицу и закрыла за собой дверь.       Мачида была крайне удивлена увиденным: перед ней стояла совсем уж маленькая девушка, ростом не выше Тоуки, но внешностью куда более интереснее её. У неё были длинные, что ещё важнее, идеально прямые белые волосы. Собранные в свободный хвост, они лежали у неё на плече и доставали почти до живота. Несмотря на спускающиеся сумерки, ей видно было маленькое, удивительно красивое лицо. Горящая тусклым светом лампа позволяла заметить холодные черты и недовольно сверкающие глаза, вводящие шатенку в красноречивое смущение. Она буквально онемела перед её изящностью. Несомненно, таких девушек видишь не каждый день, а в этой было что-то притягательное, чарующее. Настолько, что, несмотря на своё замешательство, Юкина не могла прервать с ней зрительного контакта, пускай и очень этого хотела.       — Ута...       — А? Э... Ута-сан, вы закрыты, извините, я просто...       Девушка кротко рассмеялась, отчего её оппонентка совсем залилась краской, потупив взгляд.       — Слушай, — начала блондинка и уставилась на неё, будто выжидая чего-то.       — Юкина Мачида! — поторопилась подсказать она, чуть поддавшись вперёд.       — Юкина Мачида, — быстрее повторила другая. — Ута сейчас принимает клиентов, он не сможет подойти. Ты что-то конкретное от него хотела?       Услышав, что она назвала Утой человека мужского рода, шатенка чертыхнулась про себя, жалея что протараторила глупость, перебив её. Наверное, она казалась полной идиоткой, прося человека, которого даже не знает. Тем более отвлекая его от работы. Судя по направленности студии, Канеки или Тоуке нужно было что экстраординарное: здесь явно не продавали кофе или любимые книги друга. К тому же и девушка не была похожа на кого-то заурядного, так что такая посредственность как она вообще не вписывалась в стены этого заведения.       — Нет, я... Ам, ладно, я... — Юкина толком и не знала что сказать, её решительность висела на волоске, а девушка непонимающее хмурилась, как бы поторапливая ту.       — Я?       — Ладно, извините, ничего не нужно, — старшеклассница отрицательно помахала ручкой и уже обернулась, когда теплая бледная рука легла ей на плечо.       — Я могу записать твой номер, если хочешь, он позвонит, когда закончит.       — Ой, нет, правда, спасибо вам большое, но я пойду...       — Личное? Понимаю. Не парься, я уже ухожу. Можешь подождать его внутри, — девушка оглядела Юкину и явно сделала намек на то, что заметила, как её трясёт не то от холода, не то от дикого стресса. — Пока.       Учтиво приоткрыв ей дверь, как бы приглашая ту войти, незнакомка прошла мимо неё и Юкина вдруг обратила внимание на бейджик висящий у той на шее. Такада Киоми — явно какой-то медицинский работник, шатенка заметила герб неизвестной ей больницы, но пропустила должность блондинки.       — Х... До свидания! — та даже не обернулась на её запоздалое прощание и скоро скрылась на лестнице.       Всё ещё находясь под впечатлением от этой особы, Мачида проморгалась и затравленно посмотрела в дверной проём. После неловкой беседы входить туда ей не хотелось. Если Ута-сан окажется копией холодной девушки, то она и слова из себя выдавить не сможет. Куда там до объяснения перед друзьями. Хотя с ними тоже придётся выбирать выражения, мало ли какой будет их реакция — её явно тут не ждут.       Помявшись еще с минуту, она наконец зашла в теплое помещение, тихо закрыв за собой дверь.       Стоило ей повернуться, как в глаза тут же ударил весьма мрачный стиль самой студии. Впрочем, удивляться было нечему: ещё на подходе стало очевидно, что ничего обычного тут не будет. К тому же в подобных местах девушке уже довелось побывать, когда Айко выбирала себе место для очередной татуировки, зачем-то таская её с собой. Единственное, что она могла бы отметить, так это весьма красивые, но жутковатые маски, которые буквально поражали своим изобилием и разнообразием. Увлекшись рассматриванием анатомического скелета на входе в студию, девушка даже не заметила ошарашенную Тоуку в другом углу комнаты. Вместо этого она с неподдельным интересом изучала непонятную маску на его черепе, даже не понимая, что речь уже идёт о ней.       — ...но знаешь... время от времени в мою студию заходят обычные люди... такие как она например, — последнее мужчина выделил громче, отчего все находящиеся в комнате посмотрели на выход, то есть на Мачиду.       Девушка, поняв, что обращались явно к ней, медленно повернулась и только сейчас заметила в дальнем углу студии небольшую ширму, за которой сидел, видимо, Ута-сан и Канеки с глазами в пять копеек.       — Мачида?! — несчастный парень даже подпрыгнул на месте, как-то визгливо и испуганно вскрикнув.       — Ты что-то хотела? Извини, тебе придётся подождать: я еще не закончил с этим клиентом, — спокойно проговорил мастер почти те же самые слова, что и девушка с белыми волосами.       — Как ты здесь? Что... Я не понимаю...       Канеки почти перебил Уту и, перебрасываясь взглядом с такой же непонимающей Тоукой, встал со стула дрожащими руками поправив повязку. В секунду он буквально похолодел от ужаса и не мог больше и слова выдавить от страха, сковавшего горло. Неожиданное появление шатенки сильно напрягло парня, непроизвольно активировался какуган. Он это почувствовал и напрягся еще больше, переживая, что девушка могла его заметить или услышать что-то из их разговора. Пожирая её взглядом, студент не мог понять, что она здесь забыла и реальна ли она вообще? Откуда она узнала про это место, почему сейчас стоит здесь? Канеки не был ей рад, но не мог злиться глядя в эти тёмные, такие же, как и у него, испуганные глаза. Неконтролируемый рост страха сбивал все мысли, когда он только думал о возможных последствиях её нахождения здесь. Всё, что ему хотелось, это взять её за руку и увести куда угодно подальше отсюда. Это место было не для неё.       — Как давно ты тут стоишь? — возможно грубо и точно бестактно спросила Тоука, заставляя Мачиду посмотреть на неё.       — Я тут совсем недавно! — обезоружено вскинув руки вверх залепетала девушка. — Только пришла, не хотела вам мешать...       Этот ответ устроил брюнетку и она облегченно вздохнув, отвернулась к прилавку, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Появление подружки идиотского Канеки она совсем не ожидала. Ровно, как и каждый в этой комнате. Однако если Ута смотрел на ситуацию с высоты опыта, то молодые официанты напряглись как струны, пытаясь не выдать себя неосторожным взглядом или словом. В эту же минуту коллеге захотелось прибить или хотя бы треснуть Канеки за все проблемы, что он принёс со своим появлением. Её совсем не волновала шатенка, неловко сжавшаяся у скелета, она думала лишь о студенте, что неосознанно её сюда привел. Думала о том, что сказать дальше и какой фразой навсегда похоронить интерес Юкины к данной встрече и месту. Думала, но ни одна мысль не соответствовала её желанию. Думала именно Тоука, потому что виновник сего торжества еле справлялся с приступом паники, только и пяля ошалелыми глазами то на Мачиду, то на неё.       — Хм, так вы знакомы? Прекрасно, думаю я могу оставить вас, — Ута приподнялся и, посмотрев на Мачиду, вежливо ей улыбнулся, обратившись к Тоуке: — Мерки я уже снял, как закончу, пришлю в Антейку.       Проходя в огороженную комнату он вдруг повернулся и добавил, глядя на шатенку:       — В моих услугах, я думаю, ты не нуждаешься? — кивок. — Удачного вечера.       Теперь в комнате осталось трое. По правде говоря, никто из них не понимал, что и как сказать, чтобы разрядить напряженную обстановку. Они одинаково были на взводе и каждому из них требовалось время, чтобы успокоить нервы. Их оглушало глупое молчание прерываемое только тихим шумом из комнаты, в которую ушёл мастер и болезненная энтропия, путающая и без того потерянных друзей. Канеки так и не оторвал взгляда от Мачиды, что не находя себе места неловко разглядывала пол, стараясь даже не дышать, чтобы не привлекать к себе внимание. Тоука наконец развернулась к ним и так же пристально смотрела на девушку, пытаясь угадать её мысли. Из беспорядочного потока идей в собственной голове ей удалось вычленить лишь одну разумную: чем дольше они молчат, тем больше вопросов рождается в беспокойной голове Мачиды. Поэтому первой нарушить молчание решилась именно черноволосая официантка, поняв, что у остальных на это просто кишка тонка.       — Ты следила за нами?       — Нет!... То есть да, но... — Юкина беспомощно оглядела присутствующих и в итоге глубоко вздохнув, взволнованно продолжила: — Я не хотела этого делать. Канеки, — она обратилась к парню и он вздрогнул, услышав своё имя. — Мой диафонизат пришёл сегодня, я хотела посмотреть его с тобой, но тебя не оказалось дома... Совершенно случайно я нарвалась на вас возвращаясь домой и поэтому... решила понаблюдать... Простите, не стоило мне...       — Ладно, проехали, — устало махнув рукой, оборвала её речь Тоука, оттолкнувшись от прилавка и направившись к выходу. — В любом случае ничего страшного не произошло, не нужно извиняться.       Примерная картина произошедшего уже сложилась в её голове. Пускай страшного и вправду не случилось, это не успокоило недовольную девушку. Она просто не хотела срываться на шатенке, пусть и сильно негодовала по поводу её любопытства. Тоука уже поняла, что та ей не врёт, иначе бежала бы отсюда сверкая пятками — хрупкая грань между ними лишь покачнулась, но не нарушилась. Её драгоценный мир всё ещё был в безопасности. В этот раз им просто повезло, и Юкина не узнала того, что ей совершенно не следовало. Однако вспыльчивая официантка была готова убить её минутами ранее и если бы что-то пошло не так, она бы так и сделала. Поэтому ей хотелось на свежий воздух. От этих нервов у неё разболелась и закружилась голова.       Канеки понимал, какие мысли могут быть сейчас в её голове и очень переживал за свою подругу. Безопасность Мачиды его волновала в равной мере, что и безопасность Хиде. Повезло, что ещё хоть он не влез в эту ситуацию, а то Тоука бы уже рвала и метала: приставучесть рыжего её бесила чуть ли не больше самого Канеки.       Эта выходка Юкины напрягла его: ей не стоило дальше пытаться выяснять что с ним. Она переходила границы, за которыми он мог её спасти, и даже не понимала этого. Правда, парень не мог винить подругу за это: в какой-то мере он сам провоцировал её любопытство. Не заморачиваясь и не переживая за девичьи чувства, оставляя Мачиду в полнейшем неведении. Однако с этого момента ему следовало бы как можно дальше отдалить девушку от своего кошмара. Больше права на ошибку он не имел, и его пугало насколько близко ей удалось подобраться к мрачной стороне его вынужденного существования. В который раз он ужасался тому, насколько тесно переплетались эти миры, и насколько сильно он влип, позволил ей прикоснуться к запретному. Мачида, принадлежащая светлой, родной и близкой осени ни за что не должна была окунуться в кровь и ужас его нынешнего положения. Для неё эта участь стала бы роковой, а вероятнее и смертельной. Слова Тоуки всё ещё отчётливо звучали в его ушах: малейшее изменение ситуации в сторону и никому из них не будет пощады. Да он и видел, как коллега вся напряглась, готовясь воплотить предостережение в жизнь.       Если бы она только знала по какому острию ножа ей довелось пройти! Казалось, только сейчас он осознал, что давно стал ответственен за жизни свои единственных друзей. Это не было шуткой, никто не собирался играть с ним или проникаться его чувствами, прощая промахи. Холодный пот покрыл его спину — как будто он только сейчас понял, как близко сам был к трагедии. Как будто он мог допустить эту трагедию.       — Юкина, подойди, пожалуйста...       Тоука только брезгливо фыркнула, выходя за дверь, на улицу, не желая вмешиваться в его дела. Шатенка же будто отмерла и послушно приблизилась к парню, не решаясь даже взглянуть на него. От осознания беспардонности своего поступка, ей стало очень стыдно. Она не была глупой — заметила, как все напряглись, стоило ей обозначить своё присутствие. У кого-то точно будут проблемы из-за её выходки и этот «кто-то» понимал это как никто другой. Однако в его голове сейчас существовала только одна мысль. Точнее желание. Он обещал подумать об этом позже. Но сейчас...       Девушка удивленно распахнула глаза, когда очутилась в крепких объятьях парня.       — Прости, что не сказал ничего, — проговорил Канеки, сжимая хрупкое тельце девушке сильнее, пытаясь скрыть её от стен студии. — Обещаю впредь быть более внимательнее к тебе и твоим чувствам. Я стану ответственнее. И ты обещай, что будешь более осторожна с собой. Если с тобой... Я просто не знаю...       — Обещаю, — тихо прошептала Юкина, наконец, спокойно выдохнув, позволяя себе растворится в тепле любимого парня.       Он почувствовал запах её косметики и мысленно погрузился в воспоминания прошлой осени. Вновь его охватило счастье, обволакивающее облаком спокойствия и нежности. Вновь одолела непонятная дрожь, когда девушка просунула руки под его кофту. Ему показалось, что осень не кончалась. Эта мысль приятно взбудоражила все нервные окончания, подарив былую лёгкость. То светлое чувство, которое он некогда похоронил на задворках памяти, едва дыша, возрождалось вновь. Как будто что-то забытое, родное пробило сетку рёбер и вырвалось наружу. Уносились мысли в далёкую эйфорию, приходящую только от запаха кремов и пожухших листьев. Он готов бы поклясться, что на мгновение почувствовал холодное дыхание влажной станции незабвенного ноября. Ощутил влагу огромного пруда. Смог вновь почувствовать вкус того рамена, что они ели в какой-то кафешке. Как будто он вновь стал влюбленным мальчишкой, незнакомым с ужасами мира теперь его окружавшего. Как будто он вновь был живым.       Но открыв глаза, Канеки оказался в мрачной реальности, мрачной студии Уты-саны, насквозь пропахшей латексом, ещё какими-то материалами и железом инструментов. Холодный кафель блестел от чистоты и обилия искусственного света, отчего у него почти закружилась голова. Светлая макушка всё ещё покоилась на его груди, он внезапно зарделся. Мысли посетившие его — девушка, наверняка, была бы рада их услышать. Может и он был бы не против их озвучить, однако наваждение вскоре спало и вместо мечты, перед ним стояла любимая подруга, которой давно было пора домой.       — Нам, наверное, пора? — мягко поинтересовался брюнет, осторожно опустив руки, чтобы более не удерживать её.       Мачида тоже открыла глаза и сделала шаг назад, смутившись его порывом. Ему и самому стало не по себе от интимности положения. Взгляд, ровно, как и её, лихорадочно заскакал по пугающим атрибутам HySy. Как не крути, а уверенности всегда хватало ровно на короткий промежуток всплеска эмоций, после загоняя его в неловкость и стеснение. Взволнованно теребя лоскуток глазной повязки, парень неожиданно вспомнил о Тоуке. Он, естественно, неосознанно осуществил желание коллеги: шатенка и думать забыла о своих вопросах, их заказе или студии. Всё её существо заполнила нежность объятий, беспокойство в словах, эхом звучавших в голове любимым голосом. Она медленно теряла тепло его тела, неуверенно обхватывая себя руками, чувствуя, как остывает кожа, горевшая от прикосновений к нему. Ей хотелось дотронуться до парня вновь, чтобы он мог сказать что-нибудь приятное о ней снова. Только он наконец собрался с силами и вместе с ним, она печально вышла на холод, чтобы не заставлять Тоуку ждать.       По пути домой Канеки отдал Юкине свою кофту и тут же забыл об этом, погружаясь в размышления. Несколько минут назад он вновь ощутил ту искру, пробежавшую между ними в далёком ноябре прошлого года. То, что он так трудно пережил, вновь стучалось в его сердце. Зачем? Привязать девушку к себе ещё прочнее — это ему не нравилось, она попадала под удар. Альтернатив было немного, но ни одна так же его не устраивала: оставить её в покое или отдаться течению времени. Что касалось Мачиды, так она как и была прекрасной светлой душой, так ею и оставалась. Казалось, ничто не могло повлиять на это удивительное постоянство её характера. В ней сомнений не было. Но могла ли она превратить тлеющие угли в нечто подобное огню, что разгорелся и потух по её же вине? Заменить все лампочки и ослепить его вновь?       «Могла ли ты разжечь его снова? Сделать его целым?»       Сердце, он имел в виду. Вероятно, рядом с Юкиной ему наконец не пришлось бы думать о чудовищном одиночестве. Обретя новых друзей по несчастью, он так и не обрел что-то такое, что могло заполнить это пространство в сердце. Канеки по прежнему был невозможно одиноким.       Вздох. Его сердце просто не выдерживало этих баталий. Терялось в сплошных противоречиях самому себе. Ведь ужасно тяжело не быть эгоистом.