Мечта о карих

      Небольшая кухня миллионной кафешки, миллионного города предстала перед глазами Канеки самым простым и заурядным интерьером. Деревянные шкафчики, столы, тумбы: взгляд плыл по ним от безделья и остановился, когда в темных зрачках явилась совсем ещё юная девушка, черноволосая коллега — Тоука Киришима, преисполненная невероятной величиной силы и твёрдости. Её появление было связано не только с единым местом работы, но и с очередными неприятностями, в которые сам брюнет неосознанно умудрился попасть. Умудрился он так же совершенно не понять плачевности своего нынешнего положения, между делом спокойно вдыхая носом стойкий аромат кофе, разлившийся по всему заведению. Буквально месяц назад он бы не обратил на это должного внимания. Что в этом такого — кофейни всегда утопают в подобном благовонии. Самим же напитком вряд ли кого удивишь, в нём и подавно нет ничего необычного. Думал ли он так сейчас — совершенно точно нет. Отныне кофе стал единственным напоминаем о прежней жизни: единственным удовольствием нормального человека, которое он мог потреблять без рвотного рефлекса. Впуская в свою жизнь это открытие, он неожиданно утратил возможность адекватно воспринимать существование людей, любящих этот напиток наравне с ним и ему подобными. Как раз таки себе подобных он и высматривал в таких любителях кофеина по утрам, обедам и вечерам.       Одна из них стояла прямо перед ним — она, подобно своему любимому месту работы, пропахла этим ароматом насквозь. Жаль только, что не соответствовала так же и характером: уютная, спокойная атмосфера против вспыльчивой, местами пугающей натуры старшеклассницы. Выполняющей, однако, свои обязанности с невероятной самоотдачей и трепетом. Наблюдая за ее суетливым бегом средь оживлённого зала с посетителями, можно понять — он в этом аппарате, как пятая спица в колесе. Неуклюжий, медлительный профан не только в обслуживании посетителей, но и в приготовлении даже самого банального заказа. Она же здесь как рыба в воде, в своей среде обитания. И не сказать, что эта «рыба» сильно старалась сделать его таким же образцом для подражания. Скорее, она просто спокойно и не совсем, сносила все его провалы, лишь для того, чтобы поиздеваться над уровнем его способностей и в этом деле. При этом девушка даже не скрывала всей неприязни к нему, подливая масла в огонь едкими комментариями и оскорблениями.       Неприятности. Если говорить о них, то ему несказанно везёт, что Тоука настроена только на устное предупреждение. Хотя ей, конечно, хотелось бы просто прикончить новенького вместе с его идиотскими друзьями. Не описать словами то, как девушку раздражало нелепейшее стечение обстоятельств, приставившее к их порогу этого недогуля_недочеловека, лишившего её привычного покоя и образа жизни. Насколько можно было затронуть и оскорбить ее внутренние чувства, настолько он и задел обычно хладнокровную официантку. Сначала выплеснув на неё свои никому ненужные эмоции и переживания, а потом неведомым ей способом переманив шефа на свою сторону. Тут взыграло чисто детское: взрослые должны быть на твоей стороне, а не на стороне твоего обидчика. Неприятно когда прислушиваются к чувствам недоумков, оставляя твои собственные на потом. А по-настоящему обидно, когда этих недоумков вешают на твою шею. Но видимо и этого ей было мало: новенький ко всему прочему ещё и приятелей своих подтянул. Двух зайцев одним выстрелом — поставил под угрозу не только их тайну, но и само существование убежища на территории вечных стычек гулей со следователями. Она еле держала себя в руках, не срываясь на неуклюжего и неопытного доходягу, поведшего за собой целый след посторонних глаз.       Умение вносить ясность в ситуацию и правильно расставлять приоритеты — её неоспоримое преимущество перед другими людьми. Сейчас задача состоит в том, чтобы донести до парня прописные истины. Политика относительной благосклонности к новенькому официанту хоть и проста, но довольно жестока — хоть один шаг влево, последует немедленный выстрел. Безопасность мирного оплота не должна быть нарушена или подорвана. Вся её жизнь буквально завязана на этом деле, и позволить какому-то невезучему идиоту просто так её изничтожить, она не могла. А потому смерила наивного Канеки взглядом, не предвещающим для него ничего хорошо, прежде чем произнести довольно очевидные слова, которые сам официант никогда бы не хотел услышать.       — Если он каким-то образом узнаёт о нас, тогда... — она шумно выдохнула и, закрыв глаза, продолжила. — Тогда я убью его.       Абсолютная уверенность в своих намерениях отразилась на спокойном, и от того жутком, лице девушки. Казалось, произносить такие громкие, страшные своей буквальностью слова, для неё было не сложнее чем сказать «доброе утро». Пребывая в своём реальном человеческом мирке, он совсем не привык принимать такие высказывания всерьёз. Обычно же это вылетает на эмоциях и то, чаще в шутку. Глядя на неё, было понятно, что здесь явно не тот случай.       — Нет... Не может быть! — его беспомощность доставляла какое никакое удовольствие: наконец это бремя легло и на его плечи.       — И не благодари меня, — девушка вскинула головой и на секунду встретилась взглядом с улыбающейся шатенкой. — Кстати её я тоже убью, даже не сомневайся в этом. Не стоило тебе впутывать в это своих друзей.       Пара испуганных глаз бешено вперилась в безразличную темноту очей собеседницы. Эту стену ему не пробить ни жалостью, ни злостью, ни даже примерным поведением. Утренний боевой настрой теперь буквально трещал по швам от осознания собственной беспомощности. Тоука заметила, как с каждым её словом лицо парня мрачнело всё больше и больше. Он и до этого не особо светился счастьем, а тут совсем сник. Вероятно, он считал её излишне жестокой и совершенно бесчеловечной. В этом вопросе можно сказать, что по адресу: человеком та и не являлась. С толком, с чувством, с расстановкой девушка разносила и без того хрупкую крепость его мирной жизни. О пощаде не могло быть и речи: пока секира палача холодит её руки, она будет заносить орудие вверх, разнося все ложные надежды в пух и прах. Не давая ему даже чуть прийти в себя, Тоука язвительно подытоживает:       — Считай, их жизни теперь в твоих руках, — переводит взгляд на него. — И раз уж я, как ты сказал, «монстр», то непременно приведу это предостережение в действие и глазом не моргну.       — Слушай, я правда сожалею о своих словах...       — Не важно. Приступай к работе, — она безразлично махнула рукой, заставляя его умолкнуть. — Не забудь про своих громких приятелей — желательно, чтобы наши постояльцы не заостряли своего внимания на них.       Он хотел ещё что-то сказать: извиниться, попросить не трогать их, уверить в том, что сам никогда не позволит им узнать об этом — не важно. Ему хотелось, чтобы она не была так категорично настроена против его близких, потому как он не был уверен, что сможет противостоять ей. Действительно, не стоило их впутывать сюда. Следовало бы лучше заботиться о жёстком разграничении сфер повседневного, мирского, и вынужденного, чуждого человеческому обществу. Это уже стало понятным. Но с другой стороны: если бы Нишики мог избрать себе в жертву кого-нибудь другого, стало бы тогда легче? Вероятно, нет, так как подвергать опасности других тоже не выписывалось в принципы его жизненной позиции. Ну, а если бы это нападение пришлось пережить вновь, то порядок действий ему был уже известен: ни за что Канеки не стал бы что-то менять. Разве что постарался сделать повреждения Хиде минимальными. Что не говори, а жизнь единственного лучшего друга для него превыше всего. Разговор с Тоукой, несомненно, внёс определённую ясность: жить на грани двух миров будет сложновато. Разрываться между своей новоиспеченной сущностью гуля и дорогими для него вещами из человеческого мира, то ещё удовольствие.       В очередной раз приходится задуматься над нависшей угрозой для окружающих его людей, когда он находит в себе силы наконец выйти в зал с посетителями. Перед ним открывается весьма интересная картина: Хиде вместе с Юкиной подсели ближе к его коллеге, прямо за барную стойку. Перед ними был абсолютно пустой стол, значит, никакого заказа они не делали, а просто трепали нервы юной официантке. Вероятно, грядёт что-то не хорошее. Тоука любезничая и мило улыбаясь им, лишь на секунду сбросила маску доброжелателя, одарив его самым злым взглядом из всех припасённых. Ещё бы, только что она в открытую заявляла о своих намерениях прикончить каждого из них, а теперь ей приходится шутить и смеяться вместе с ними. Он, замешкался лишь на секунду, прежде чем тут же броситься на помощь. Неизвестно кому именно — друзьям или ей.       — Канеки! Ну наконец-то, — Хиде тут же вскочил со своего места, водрузив на плечо брюнета свою руку. — Я тут пообещал девушкам по чашечке лучшего кофе от лучшего друга! Подсобишь?       Затравленно улыбнувшись, он оглядел этих девушек, встретившись с двумя милыми улыбками. Одна искренняя — это улыбается Мачида, с которой пришёл Хиде; вторая не совсем — воплощение доброты улыбается очень натурально, но явно не от самого сердца. От него она хотела бы всыпать ему за то, что ей в который раз приходится выплясывать перед его друзьями. Он вопрошающе уставляется ей в лицо, мысленно прося у неё прощения за свою беспомощность и за беспардонность рыжего.       — Обойдусь как-нибудь, — фыркнула в ответ та, вероятно, про себя раздражаясь от его жалостливости. — Может лучше Мачиду угостишь? Чем-нибудь более легким, например: бреве или латте макиато?       Если у Тоуки вышла самая что ни на есть безукоризненная улыбка, то Канеки чуть не подавился собственной слюной: ни одно, ни второе он готовить не умел. Либо она издевалась над ним, желая посмотреть как он ударит лицом в грязь, либо оценивала его навыки слишком высоко. А учитывая то, как девушка реагировала на флирт Хиде, да ещё и на первую просьбу с его кофе, помогать ему явно никто не собирался.       — Ой, нет-нет, я вообще кофе не люблю! — Юкина замахала руками, даже не подозревая о том, что сделала попытку спасти без пяти минут новенького официанта.       За это Канеки одарил её благодарным взглядом, уместив в него всю свою беспомощность на этом поприще. Мало того, что у него, как и у Тоуки, совершенно не было времени возиться с заскоками дон Жуана у Хиде, так ещё и халтурить в свой первый день ему не улыбалось. Да и если готовить кофе для шатенки — то, определено, самый лучший. А результат, напротив, обещал быть как раз противоположным.       Хиде в свою очередь, будто не замечал всеобщего замешательства и совсем не собирался отступать от своей идеи. На Юкину он не претендовал, потому что это дама стояла за Канеки и не смогла ничем его зацепить. Объект его ухаживаний же упорно отмахивалась от всех неумелых заигрываний, стараясь как можно быстрее отделаться от него и приступить к работе. Это не обижало рыжеголового, лишь разогревало его аппетит. Ну, а пока проигранный бой ещё не считался проигранной войной, можно было бить по всем фронтам потенциальной жертвы.       Ёрничая, он недовольно закатил глаза, неуклюже плюхаясь обратно на стул.       — Да ну вы что, отказываться от подарка неприлично вообще-то! — негромкий шлёпок ладони по столешнице усилил эффект недовольства.       Канеки захотелось придушить Хиде в тот же момент: он заметил готовность Мачиды поддаться его капризу. Что за ребёнок! Когда вокруг него настолько очаровательный женский пол, ему просто срывает крышу — ни намёка на светлые проблески. Он даже не смотрит на Канеки, постоянно смущая своими настойчивыми карими глазами его коллегу. Тоука в ответ мило улыбается, а брюнету в пору только расплакаться от безнадёжности ситуации. Ни поработать нормально, ни выстроить хотя бы удовлетворительные отношения с коллективом: не первый рабочий день, а мучение какое-то.       — Ну тогда латте, что ли? — Канеки вымученно корчит лицо, мысленно прося помощи у высших сил. — Что такое бреве я вообще не знаю, если честно.       Что такое бреве он и сам вообще-то не знал: понятно, что кофе — составляющее, вот в чем проблема. В таких тонкостях Канеки пока не разбирался, хоть и планировал в скором времени. Шеф и без того целую тучу времени пытался вдолбить в него основы приготовления классического кофе — всё равно получалось из рук вон плохо, с переменным успехом так сказать. Хорошо, что она выбрала латте макиато. Тут ещё можно было поднапрячься и как-нибудь додуматься до рецепта его приготовления. Безусловно, если бы Тоука проявила инициативу и подсказала как справится с этим, ситуация зацвела бы другими красками. Только уверенности в том, что потом ему за это окончательно не открутят голову, у него не было. Откровенно говоря, выйти из этой ситуации максимально не затронув в этом Тоуку, было главной целью Канеки. А за своими раздумьями, он едва не заметил, как Мачида легко дернула его за ткань рубашки.       — Не слишком сложно, ты справишься?       Обеспокоенное выражение её лица заставило Канеки тут же сознаться в своих переживаниях.       — На самом деле я не очень понимаю принцип приготовления, — стеснительная полуулыбка сопроводила неопределённое пожатие плечами. — Но могу хотя бы попробовать.       — Давай Канеки, заставь меня умереть от счастья!       — Может Тоука поможет тебе? — пропуская мимо ушей реплику Нагачики, она развернулась на удивлённую девушку. — Если конечно, она не против.       — А? О, Тоука мне уже помогла, не стоит...       — С удовольствием! — незаметно для них, официантка бросила на него испепеляющий взгляд, чуть ли не вслух произнося все проклятия адресованные его персоне.       Спустя некоторое время, кафе напоминало сборную солянку: под руководством недовольной Тоуки, Канеки готовил кофе развеселившейся Мачиде, разговаривающей с Хиде, который ненавязчиво клеился к первой. Как он и думал, коллега не просто так согласилась помочь — это был предлог, чтобы остаться с ним наедине. А пока они ходили за порцией ингредиентов, он получил свою первую затрещину и толчок в плечо, которое всё ещё ныло и болело. Девушка не скупилась на выражения и звучала довольно угрожающе, поэтому из подсобки он вышел белым как лист, стараясь лишний раз даже не дышать в ее сторону. Из-за этого ему было сложно определиться чего сейчас больше всего хотелось — чтобы друзья как можно быстрее разошлись по своим делам или чтобы они вообще никогда не уходили, дабы ему не пришлось остаться наедине со злющей Тоукой.       В их диалог он даже не пытался влиться: всё равно из-за недавней взбучки голос предательски дрожал, грозя выдать их с потрохами. Кроткие реплики и молчаливое кивание головой вполне устраивало всех, а потому он даже не вслушивался. Его уши горели от едва различимого шепота Тоуки за спиной — она проговаривала одной ей понятные комбинации движений, после чего уверенно переводила их на доступный язык для новичка. Пускай брюнетка и была зла на него, но на удивление четко и ясно диктовала все требуемые действия. Причём без единой запинки, как будто читая с какого-нибудь рецепта. Вместе с тем девушка не старалась завалить подопечного, помогая когда у того что-то не получалось. Довольно необычно, но не так красочно — не стоит списывать это на снисходительность, если бы он ещё и товар зря перевёл, она бы точно взорвалась. Хорошо, что время перевалило за девятый час и первая волна посетителей подошла к концу. Салариманы расползлись по своим работам, уменьшив количество людей в зале чуть ли не втрое. Остальные не требовали чего-то запредельного и уже были обслужены.       Скоро и Хиде покинет это заведение — его работа началась в десять часов, а значит, ему уже стоило бы поспешить. Пускай с начальством ему весьма свезло, не стоило садиться тому на шею. Третье опоздание за неделю это уже наглость. Он всё никак не мог отлипнуть от Тоуки, досаждая этим сразу обоим девушкам: первая не желала отвлекаться, а вторая не в полной мере была выслушана. Она же и была следующей на очереди выбывания из этой «веселой» компании. Ее отец обещал устроить для неё день ознакомления с взрослой жизнью. Что означало скучное времяпрепровождение на его работе в качестве ассистента. Важные дела, строгий формуляр, бесконечные бумажки. Особого желания участвовать в подобном мероприятии она не изъявляла и с удовольствием бы провалялась весь день на кровати. Однако когда дело касалось её отца, лень и собственные предпочтения можно было оставлять на той же кровати. Глава семейства Мачиды терпеть не мог отлагательств и несерьёзностей. Чтобы оставаться с ним при хороших отношениях, приходилось идти на уступки и порой наступать себе на горло, держа язык за зубами. Куда проще согласиться со всеми его просьбами и желаниями, чем прекословить и нарываться на тысячу претензий в минуту.       Мачида и без того старалась сделать из себя человека достойного своей семьи и фамилии. Она совсем не заслуживала постоянных проверок на прочность, верность и преданность. И мало того, что домашние постоянно требовали её внимания и участия, так ещё и Канеки затесался в их ряды. С тех пор как в нем поселилась чуждая всему человечеству «зараза», он накрепко привязал девушку к себе, лишь бы не чувствовать себя одиноким и оторванным от общества. Оттого в последнее время он непрестанно чувствовал себя виноватым перед ней. Не потому, что иногда злился на её детскую наивность, а потому, что внезапно стал угрозой.       — Ну что, я уже, наверное, пойду, — шатенка первой встала из-за стола, окинув взглядом своих приятелей.       Тоука словно вздохнула с облегчением: надежда на то, что она уведёт с собой и навязчивого Хиде расцвела на ее лице милой улыбкой. Ей порядком надело всё это представление, а именно надоело упорно игнорировать желание заткнуть рыжего самыми последними выражениями. Даже Канеки, что только помалкивал и послушно исполнял роль идеального подопечного, не сумел вымотать девушку так, как это сделал его друг. Хотя по несчастному взгляду побитой собаки, она поняла, что тот и сам был бы не прочь вытолкать товарища за порог — скорее от страха перед самой Тоукой, чем от его болтливости. Но это волновало её в последнюю очередь, так что можно сказать, первая хорошая новость за день. Наконец-то девушку оставят в покое и наконец-то её лицо перестанет сводить от натуженной доброжелательности.       — О, я провожу! Хиде, идёшь? — огибая барную стойку, Канеки недвусмысленно сверкнул взглядом в сторону друга, намекая на положительный ответ.       Нагачика хоть и прекрасно его понял, но всё равно недовольно закатил глаза, нехотя приподнимаясь с места. Счёт времени он уже давно потерял, а сейчас между делом взглянув на настенные часы удивлённо вытаращился на них. Он явно не рассчитывал задерживаться настолько сильно, да что там, он вообще не планировал хоть насколько-то задерживаться. Пусть работа была и не столь необходима, но всё же оплачиваема — если не повезёт её потерять, во многом придётся поужаться. Мачида чуть не прыснула с его выражения лица, когда же брюнет только покачал головой, поражаясь такой очевидной оплошности. Мысленно прикинув весь маршрут от кафе, до его места работы, парень пришёл к выводу, что ему ни за что не успеть преодолеть такое расстояние за несчастные десять минут. К такому же выводу пришёл и сам Нагачика, отчего на его лице заиграла страдальческая мина: беспомощно почесав затылок, он устало вздохнул, переводя взгляд на коллегу своего лучшего друга. То бишь причину своего третьего опоздания за неделю.       — Эй, не улыбайся так, а то я подумаю, что ты только и ждёшь моего ухода! — возмущённо воскликнул тот, встретившись с её довольной улыбкой.       — Что?       Задумавшись о чем-то своём, она даже не сразу заметила их удивлённые взгляды. А когда всё же заметила, тут же залилась краской. Ему удалось застать её врасплох своим неожиданным замечанием, отчего ей вдруг стало стыдно.       — Ой, извини, я совсем не по этому...       — Ага, оно и видно, — печально хмыкнул рыжий, разочарованно посеменив в сторону выхода.       Неловко поджав губы, она виновато проводила мужскую фигуру до самых дверей, не решаясь его догнать. В конце концов он то всё правильно понял: не смотря на эту заминку, она всё ещё желала остаться одной. И сожалела только о том, что не вышло обыграть ситуацию так, как следовало бы. Чертыхнувшись про себя, Тоука быстро протараторила слова прощания оставшимся и сконфуженно ретировалась в комнату персонала. Невнимательность и неосторожность — слишком рано дала отдых мышцам, вот и попала впросак. Неужели стареет? Парочка неопределенно пожала плечами, решая оставить это происшествие позади, двинувшись вслед за расстроенным товарищем.       — Так что, я могу позвонить тебе сегодня ночью? — выпалил Канеки, заметив рыжую голову у входа Антейку.       Пока тот зависал на большом циферблате часов, брюнет всё никак не мог взять себя в руки. Давно он не тушевался перед Мачидой, стоило ему обзавестись секретом — вновь столкнулся с этой проблемой. Её совсем не дружеский взгляд и легкий румянец стеснения на щеках только усугубляли ситуацию. Канеки успел это заметить ещё несколько месяцев назад, но всё никак не мог привыкнуть к такому необычному для него раскладу. К сожалению, ответить взаимностью было нечем — чувствам не прикажешь и больше не вернёшь. Поэтому теперь ему приходилось следить за каждым своим словом, чтобы не дать ей ложной надежды.       — Хм, да конечно, я...       — Вы тут мне ещё посекретничайте только! — оборвав девушку на полуслове, обиженно буркнул Хиде, увлекая Юкину за собой. — Отвлекись пожалуйста на меня! Спасибо! Пока Канеки, увидимся вечером.       Ни Канеки, ни Юкина этого жеста не одобрили, но свойственно себе только неловко промолчали, перебросившись понимающими взглядами.       Ночные разговоры стали для них чем-то обыденным. Опять-таки, их инициатором выступал сам Канеки, чтобы с наступлением темноты его не жрало чувство отчужденности. В обычное же время его жрало чувство куда менее сентиментальное и безобидное — чувство голода — так что он не преминул избавиться хотя бы от одного балласта. А за продолжительной беседой ему не приходилось жалеть себя и задумываться о глобальности изменений в его жизни. Два-три часа спокойного бдения в потолок под тихий голос в трубке, после себя оставляли только приятное забытьё во сне. Так было проще. Тяжко приходилось, когда она или Хиде навязывались на прогулку — сложно вести себя как прежде, если твои друзья не пропускают ни одной забегаловки на пути. Неловко и неудобно постоянно отказываться от аппетитного на вид сендвича, считая всех людей вокруг аппетитнее него в целую сотню раз. К сожалению, чувство голода не покидало его ни на минуту. Будь то давящая тишина собственной комнаты или шумная компания друзей, есть хотелось с каждым днём всё больше. Благо с Мачидой, а с Хиде и подавно, он был знаком и до сей трагедии — они не подозревали ничего неладного и пока даже отшучивались примерно одинаково.       Ситуация кардинально менялась когда из компании выпадал Хиде: оставаться с ней наедине стало крайне сложно. В её поведении явно проглядывались нотки легкого флирта с примесью невесомых прикосновений, которые доводили его до нервной дрожи. Не сказать, что девушка вела себя навязчиво или чересчур открыто — всё же по своей натуре она более стеснительная, чем напористая. Казалось, она прощупывает почву, стараясь разглядеть в нем ответное чувство. А он совершенно не знал, как на это реагировать и что вообще делать в таких ситуациях. Знал только, чего делать не следует и с легкостью это делал: от собственного эгоистичного желания постоянного внимания и заботы, он не отпускал шатенку ни на минуту.       Это сейчас, когда союзников у него прибавилось, ему внезапно стало достаточно. С нехваткой сочувствия и жалости прекрасно справлялась Юкина, чувств которой также стало «достаточно». Она всегда была рядом и он сам понимал, что в подобной обстановке чувствам горит зелёный свет. Но тогда это очевидное умозаключение он упорно не замечал, стараясь отдалить пик насколько это было возможно. Просто разбираться ещё и с этим ему не хотелось, а терять понимающего собеседника он не желал.       В первое время своего пребывания в этой, так сказать, иной форме существования, он не подпускал к себе ни подругу, ни даже лучшего друга. Пока лежал в больнице, позволил прийти лишь единожды, а когда выписался, только убедился в правильности своего решения. Встреча с Хиде ничего не дала, только запутала и разочаровала: с ним явно происходило что-то не то, но что именно, ему ещё предстояло узнать. Как скоро, он и сам не мог подумать, но явно уже мог сожалеть о наивном доверии собственного сердца. Несколькими днями позже парень, наконец, ощущает долгожданный голод. Радость от этого довольно быстро поглощает болезненное осознание происходящего — вся еда в доме летит на пол не успев достигнуть желудка. О, не стоило его даже видеть таким, не то, что беспокоить: зрелище жалкое и крайне отвратительное. К тому же пагубное для хрупкой психики неподготовленного к такому человека. Разочарование и безнадёга сбили его не только с, казалось бы, верного пути, но и с ног. Под интервью Огуро Исаши Канеки в полубреду лежал среди этого безумия, буравя помутневшим взглядом потолок, еле удерживая себя в сознании. Кавардак на кухне и бесчинство в ванной долгое время будут стоять у него в голове, пока это впечатление не затмится чем-то поистине ужасающим. И во время всей этой процессии животного страха и липкого ужаса, он и сам не замечает, как переходит на следующий этап принятия «новой» жизни. Ну, или не принятия, а даже правильнее будет сказать, смирения с ней.       Когда Мачида впервые пришла к нему в дом, он почувствовал её ещё на лестнице. Сперва подумал, что это новый почтальон — запах старого он уже успел запомнить — но потом в нос ударил знакомый аромат кремов и он не на шутку перепугался. На мясо, которое получил прошлой ночью, Канеки даже не смотрел, то валялось в опустевшем холодильнике совершенно без дела. Если Юкина его увидит, у неё могут возникнуть вопросы, на которые у него нет ответов. По крайней мере, тех, которые можно озвучить и не увидеть испуганное лицо в ответ. Тем более его и самого не стоило сейчас видеть — бледный, уставший и голодный юноша слабо себя контролировал. Вишенкой на всём этом торте был активированный от голода какуган, который никак не хотел исчезать, сколько бы парень себя не заставлял. Из соображения безопасности ей вообще стоило сейчас же поворачиваться на 180 градусов и бежать отсюда прочь, по пути забывая дорогу. Но вместо этого уши Канеки поразило приглушенной под одеялом трелью звонка и последующим стуком в дверь.       — Канеки! Ты дома? Это я, Юкина, с тобой всё в порядке?       От её крика по телу прошлась жгучая волна мурашек, от которой он скованно поёжился. Непривычно слышать знакомый голос спустя стольких дней осознанного одиночества. Последние же несколько часов Канеки так вообще прятался от окружающего мира лёжа на постели, почти не вылезая из-под своего одеяла. Ничего не изменилось с того момента, как он в последний раз говорил с товарищами по несчастью. Есть человеческое мясо ему всё ещё претило, а прийти хоть к какому-то иному способу дальнейшего существования без этого не удавалось.       — Канеки! Ау, ты там? — в дверь снова постучали, но на этот раз затрещала и ручка. Вероятно, она думала, что у него открыто, однако это было не так.       Вообще-то ему не хотелось ей открывать: было бы прекрасно, если бы она решила, что его здесь нет и ушла восвояси. Канеки не был готов принимать гостей, тем более вести себя как ни в чем не бывало. К тому же и сам дом был не в надлежащем состоянии, здесь требовалась уборка и более менее нормально настроение. В жизни отшельника, несомненно, есть свои плюсы, например полное право игнорировать попытки окружающих влезть тебе в голову со своими проблемами. Но и с остальными минусами тоже приходится мириться, а это занятие не из самых приятных.       Открывать дверь ему определённо не хотелось. Только выдержать пытку тишиной с его совестью тоже не представлялось возможным. Недовольно скорчив лицо, парень напоследок сильнее закутался в одеяло, прежде чем яростно выпутаться из кокона и посеменить к затихшему коридору. Запускать девушку в это убогое ложе он не планировал, надеялся отвадить её своим болезненным видом и скорее вернутся обратно в постель.       — Эй, Мачида! — когда из его квартиры раздался характерный щелчок замка, девушка уже приближалась к лестнице.       Обернувшись на хриплый, как будто не привыкший к голосу, оклик, она удивленно смерила друга взглядом. Первокурсник выглядел как нельзя плохо: уставшее лицо и непонятного вида майка подсказывали, что тот впервые за день удосужился встать с кровати. Он натужено улыбался и, прикрывая один глаз рукой, свисал с порога своей квартиры. Выходить парень явно не собирался.       — Ох, Канеки, я так и знала что ты там! — воскликнула та, быстро нагоняя собеседника. — Ты как? Всё ещё переживаешь из-за того происшествия? Понимаю, это, наверное, трудно пережить...       — Не сказал бы, что переживаю, просто слегка приболел, — тут же перебил её тот, лишь бы не уходить в дебри. — Ты что-то хотела?       Юкина осеклась и жалостливо на него посмотрела: за её спиной болтался небольшой магазинный пакетик, который она почему-то не стремилась ему передать. Скорее всего, он смутил её своей конкретикой, отчего ей пришлось собраться с мыслями, прежде чем продолжить диалог.       — А, эм, я просто хотела узнать как у тебя дела. После выписки ты куда-то пропал и до тебя не дозвонишься, вот и пришла лично узнать, — проговорила она, стараясь не соскальзывать взглядом за его спину. Он заметил это и сильнее прикрыл дверь, закрывая и обзор на свою домашнюю одежду. — У тебя что-то с глазом? Почему ты его закрываешь?       Именно таких вопросов он и ожидал услышать, и именно поэтому не желал открывать. С этим завалом проблем времени придумывать себе железобетонные отмазки совершенно не было. Пришлось импровизировать:       — Ничего страшно, просто от температуры немного больно смотреть на свет, — усмешка, которая по идее должна была разбавить обстановку вышла неловкой и нервной.       — Может, я посмотрю, а то...       — Нет-нет! Не стоит, я лучше пойду приму лекарства и лягу спать. Я скоро приду в себя, не беспокойся! — проговаривая последние слова он сделал шаг назад, пытаясь закрыть за собой дверь, но девушка схватилась за неё рукой, притормаживая его порыв.       — Стой, возьми хотя бы продукты!       — А... Э... Спасибо, увидимся! — неаккуратно выхватив протянутую провизию, он всё же хлопнул дверью прямо перед её носом.       Юкина слегка отшатнулась, удивленная его поведением. Когда Хиде говорил, что Канеки немного нервничает после выписки из больницы, она и не предполагала что всё настолько плохо! По нему было заметно, что на разговор парень не настроен и явно чем-то обеспокоен — выпытать чем именно, увы, не удалось. Канеки точно не собирался с ней общаться, даже не дал нормально попрощаться. Более оставаться здесь не имело смысла. Раздосадовано окинув взглядом его квартиру, девушка поплелась прочь, раздумывая над произошедшим.       Этим же вечером Юкине удалось развести парня на диалог, впоследствии чего они оба провисели на проводе около двух часов. Таким образом, точка невозврата была определена и после их разговоры приобрели более откровенный характер, затрагивая личные проблемы каждого из них.       — Канеки! Ты куда это собрался? Сегодня твоя очередь, как у новенького, убирать в главном зале, — Тоука застала официанта в комнате персонала, когда уже собиралась идти домой.       День подошёл к концу и пару минут назад она торжественно замкнула парадный вход, перевернув табличку с «open» на «closed». В целом, всё было как обычно, даже можно сказать хорошо, если исключить нелепое утреннее представление его друзей. В остальном парень был весьма послушен и покладист, запоминал все её подсказки и почти не косячил у неё за спиной. А теперь в кафе они остались вдвоём, и всё, что ей оставалось сделать, так это передать ему ключи, отправившись со спокойной душой восвояси.       «Не забывай кушать!» — аккуратным почерком было выведено на небольшой картонной коробочке со свежими вагаси. Он нашёл это в кармане куртки, когда выходя случайно задел вешалку, и она чуть не повалилась на пол. Это была Мачида, вне сомнений. Непонятно только как она сюда попала и когда успела? Вероятно, когда они отходили в подсобку за кофе. Тогда она сильно рисковала попасть под горячую руку Тоуки и услышать их словесную перепалку.       — Это что? — поинтересовалась официантка, заглянув ему за плечо.       Канеки слегка вздрогнул, но тут же пришёл в себя, удовлетворив её любопытство:       — Это Мачида оставила, хочет, чтобы я чаще ел...       — Чего?! — возмутилась та, не впечатлившись его откровенностью. — Какого чёрта, а?! — она отвесила ему подзатыльник. — Ты забыл о чем мы говорили утром? Не позволяй своим друзьям переходить грань дозволенного, придурок!       — Ай! Да я же не хотел, это...       — Ведро и тряпка там, чтобы завтра всё блестело, — шикнула брюнетка, тыкая пальцем сначала в сторону кладовки, а потом ему в грудь. — Дверь за собой закроешь, и вали отсюда на все четыре стороны.       Стянув с той же вешалки пальто, она бодро в него завернулась и сверкнув на прощание злым взглядом, исчезла за дверью чёрного хода.       Вот так, без суда и следствия вершит правосудие хрупкая девушка, которая была к тому же ещё и младше его. Сказать что-то против он, конечно, не мог, потому что боялся получить и не имел здесь веса. Да и жаловаться на тех, кто помог и «приютил» тебя не самое благородное занятие. Так что, радуясь подарку и отсутствию цербера, он спокойно двинулся за инвентарём, собираясь привести приказ в действие. На этом первый рабочий день обещал быть оконечным, а ему предстояло ещё и обдумать его, после, обязательно, пересказав свои впечатления влюблённой подруге.