Фавориты беды

       Не самое далёкое будущее.        Космический корабль профиля Ф-400 «Фобос», 725 км над Землёй.       — Опричника нужно было вытаскивать ещё десять минут назад.       — Без тебя знаю.        Макс огрызнулся на друга и по совместительству техника не сколько от злости или нарушения субординации (какая, нафиг, субординация, когда они трое вечно друг другу «тыкают», наплевав на разность статуса и капитанские нашивки у Макса на кителе), сколько от того, что сам переживал за Федьку, который эти самые десять минут не выходил на связь. Тишина в эфире здорово напрягала и раздражала. С Басманова станется поиграть на нервах другу, но только не в критической ситуации и не на рейде.       — Я могу попробовать к ним подключиться, — Егор провёл по своим всклоченным вихрам с затылка ко лбу, от чего они не стали ни аккуратней, ни чище — казалось, на их меди лишь добавилось копоти. — Чисто теоретически… капитан.        Макс скосил глаз с приборной панели на техника.       — С каких пор ты переквалифицировался в хакеры? Это частично Федькин профиль, но не твой.       — Да ну тебя к чёрту, я хотел как лучше.        Тревожный красный свет лампочки эфира вспыхнул и погас.       — …мать вашу, — лаконично проскользнул в прямом эфире возглас Фёдора, но картинка, как и звук, тут же пропала, потом появилась, но добрых пять секунд хакер, навигатор и просто красавец беззвучно шевелил разбитыми губами. — …уходите.       — Фёдор…       — Убирайтесь! Улетайте без меня, у вас меньше пяти минут, живо!        В фокусе переносной камеры за плечами изрядно помятого и побитого навигатора вспыхнуло пламя.       — Мы тебя не оставим!        Припухшие окровавленные губы изобразили удивительно нежную и несоответствующую ситуации улыбку.       — Прощайте, братцы.        Пламя словно бы превратилось в реку, по крайней мере жидким потоком огня хлынуло на камеру, и картинка со звуком пропали.        Тишина, осязаемая и густая, на капитанском мостике, в холодной космической темноте заполнила собой всё пространство. Макс не дышал и не моргал, боялся, что лишним движением спугнёт малейшее изменение и Фёдор не пробьётся в эфир, не захохочет издевательски, но очень заразно и не сведёт всё к шутке.        Капитан очнулся, только когда техник сжал ему плечо, и сипло выдал, отводя глаза:       — Надо уходить. Мы уже не поможем.        Макс отдавал приказы как в тумане. «Фобос» перестраивал систему двигателей и с глушащей тяги переходил на рывковую, а ему хотелось развернуться и открыть залп по длинному телу хищного вражеского крейсера, чтобы эти суки даже не успели век прикрыть, а их бы затопил жидкий огонь взорвавшихся баллонов с иззором, вступившим в реакцию с кислородом. Такой же, как слизал его Федю, его чёрное вихрастое солнце, которому он так и не сказал, что уже пять лет не является ему просто другом. Не только другом.        Егор подозрительно шмыгнул носом, но зло и решительно вытер глаза жёсткой рабочей перчаткой. Правильно. Скорбеть они будут чуть позже. Сначала нужно спасти полсотни душ, запечатанных в их маленьком небесном доме. А уж после… От этой вытянутой консервной банки не останется даже ржавого остова.

***

       Огонь лизал сапоги, но никак не мог добраться до тела, а жаростойкой материи скафандра на пламя, даже жидкое, было плевать.        Фёдор чуть откинул голову и сглотнул всухую. Кровь из разбитых губ и порванных лёгких исправно смачивала ему глотку, но в ней всё равно было сухо и как-то шершаво. Левый глаз не открывался, ресницы слиплись от крови, обильно изливающейся из разбитого виска и лба, воздух выходил с хрипами, из груди торчали два не то штыря, не то обломка, нутро корабля порядком вывернуло от взрыва, да и его самого потрепало, а взрывная волна отбросила. Чудо, что не убила. Пока.        Правым глазом навигатор оглядывал то, что ещё мог оглядеть. Огонь, груды раскалённого металла, оголённые контакты и тревожно мигающие значки голограмм. Сирена верещала о разгерметизации. Что ж, и то хлеб… Он не умрёт от кровопотери и боли (чёртов болевой порог оказался так высок, что его ничего не взяло: ни дыры в лёгких, ни расквашенная голова, ни множественные ушибы), но быстро и сравнительно безболезненно скончается от холода — он скуёт тело даже быстрее, чем оно почувствует нехватку кислорода.        На полу жалко пискнул коммуникатор. Предатель. По нему всего-то попали из бластера, а он решил отдать богу душу. Благо удалось связаться с ребятами. Те, если совсем не дураки, уже недосягаемы для пушек крейсера. Хотя… Благородство Макса сравни дурости. Капитан, чтоб его… Бестолочь шведская…        От шведа в Максе было не больше, чем в самом Фёдоре от опричника, — то же самое прозвище от фамилии, только у хакера роль сыграло ещё и имя, а у капитана внешность, уж очень «скандинавскими» казались окружающим льдисто-голубые глаза и золотистый ёршик волос вкупе с фамилией Берг. Было хорошо только то, что рядом рассудительный (по большей части таковой) Егор. Уж Рыжий-то точно вправит кэпу мозги. Хотя бы временно.        Тело стало неметь, но вместо холода появилось чувство теплоты и сонливости. Умирающий организм забавно реагировал на кислородную недостаточность.        Зрение поплыло, и бывший навигатор закрыл глаз. Голова его безвольно откинулась набок, и кое-как привалившееся к стене тело рухнуло на пол, соскользнув со стальных штырей. Осознание падения мозга уже не достигло.

***

       Егор ругался в машинном отделении. Даже не так, он матерился самым грязным образом, не стесняясь в выражениях. Самый культурный в их чёртовой троице Федька давно бы уже надавал ему по шее и прочёл лекцию, что маленьким ругаться нельзя, да только у него больше не получится. И подтрунивать на пару над Максом они больше не смогут. И в играх с командой больше никто не будет так милостиво забирать себе все неудобные карты, оставаясь «в дураках», позволяя сорвать ему куш.        Слезы шипели на горячем металле, в мгновение ока превращаясь в пар. Впрочем, пот делал то же самое и так же ел глаза, несмотря на защитные очки. Техник даже не мог поручиться, отчего он плачет — от боли потери или оттого, как вокруг разверзается ад и его обожаемый двенадцатиступенчатый двигатель стремительно превращается в кусок расплавленного металлолома, диодов и частично человеческой плоти. Ни он, ни помощники не справлялись. Чёртов крейсер плюнул им лазерной очередью прямо по главному двигателю, а два боковых их не унесут. Не дадут грохнуться с орбиты на землю и расплющиться, как подгнившая изнутри тыква, но о бегстве не может быть и речи. Хотя им тоже несладко — всё левое крыло заливает рыжим, а значит, горят, да только, прежде чем сдохнут, утянут с собой. Гады, сволочи, сукины дети!        Закрепитель не просто сорвало с резьбы, а с огоньком и нехилой такой силой. По крайней мере, её хватило, чтобы злосчастная деталь раскроила технику череп и оставила вмятину в стене далеко позади него. Этого Егор уже не видел. Он вообще уже ничего не видел.        К тому моменту, как мозг перестал агонизировать, щуплое и невысокое тело Рыжего проглотил огонь.

***

       «Фобос» пал за двадцать минут. Капитан умер на мостике, глядя в потолок льдисто-голубыми глазами. От трёх лазерных ранений в грудине тянуло дымком и запахом палёной плоти.        Крейсер продержался двадцать одну минуту. На двадцать второй его разорвало, и всё, что ещё оставалось, раскидало по близлежащей территории космоса. Атмосфере Земли досталось больше всего, но та поступила так же, как поступала всегда, когда в её пространство вторгались чужеродные объекты, — спалила всё в верхних слоях. Останки «Фобоса» исчезли сразу же после того, как сгорел фрагмент обшивки крейсера, на котором красовалось размашистое и аляповатое «Деймос».