Рябина для байкера - 3. Всё или ничего.

Главный парадокс жизни для меня заключается в том, что как только все налаживается: решаются все проблемы, здоровью ничего не угрожает, исчезают все возможные заботы и тревоги, - казалось бы, живи и радуйся! Но нет! Именно тогда, когда дни наполнены покоем и умиротворением, когда не нужно рано вставать, куда-то бежать, решать какие-то важные задачи, - и становится невыносимо скучно. И, думается, что лучше бы не заканчивались эти передряги, - они, по крайней мере, позволяли быть в тонусе и не расслабляться. С того момента, как мы все побывали в пещере Мейса, освободили Чарли и благополучно вернулись домой, прошло уже несколько недель. Чарли стремительно шла на поправку, и, сказать по правде, я восхищалась ее внутренней силой и мужеством. Ей пришлось пережить сущий кошмар, не идущий ни в какое сравнение с моей «отсидкой» на Плутарке. Она пострадала физически, причем, основные повреждения пришлись как раз на лицо, что для любой женщины – трагедия. Винни рассказывал, как она, впервые увидев себя в зеркале, застыла перед своим отражением. Она не закричала, не заплакала, просто молча провела рукой по всем этим многочисленным бинтам и лейкопластырям, покрывавшим ее лицо на тот момент, как маска. Никто не говорил об этом вслух, но про себя каждый сильно переживал за нее: возможно ли полное восстановление ее лица до прежнего состояния или нет. Однако, благодаря стараниям Сильвии и Винни (надо отдать им должное!) Чарли, день за днем, становилось все лучше. Сильвия постепенно снимала повязки, и мы видели, как под ними появляется знакомая нам Чарли. Раны быстро заживали на ее молодой коже, синяки проходили, и она возвращалась к своему прежнему облику. Глаза снова сияли изумрудным блеском, а на губах все чаще появлялась счастливая улыбка. Вскоре, в качестве напоминания о том, что произошло, остался только маленький шрам над бровью, который ничуть не портил ее симпатичное личико. Винни практически не отходил от нее ни на шаг, помогая ей и предугадывая все ее желания, при этом стараясь не быть назойливым, понимая, что ей необходим покой и возможность побыть в одиночестве. В такие минуты он присоединялся к нам или занимался мелкими домашними делами. Надо сказать, что после всего этого мыши взяли бессрочный отпуск и практически не появлялись в штабе, за исключением нескольких раз, когда их вызывали на плановые совещания. Все остальное время они находились дома, с нами. По правде говоря, дом, в котором мы жили, был несколько тесноват для шестерых. Изначально он был рассчитан на троих мышей. Потом к ним присоединилась Чарли, а теперь и мы с Сильвией. Первые несколько дней мы с Троттлом практически не покидали свою комнату, а если быть точнее – постель, но потом все же приняли решение несколько разнообразить свои дни и начали выбираться наружу. Мне было хорошо с ним, как ни с кем и никогда раньше. Он был необыкновенный: страстный, чувственный, нежный. При этом с ним было так интересно общаться, что за разговорами время пролетало стремительно быстро. И я бы, наверное, хотела провести остаток жизни рядом с ним, если бы не одно «но»: мне было нужно вернуться на Землю. С каждым днем я думала об этом все чаще и чаще, рисовала в своем сознании картины жизни в Чикаго, но каждый раз возвращалась в своих мыслях к Троттлу. «А как же он? – думала я. – Как же я его оставлю? Как скажу ему об этом?» Кстати, я часто слышала в последнее время, что Сильвию планируют отправить на Землю через нуль-переход, потому что у нее там ребенок, и ей нужно к нему, вернее, к ней. Модо, конечно, сильно грустил по этому поводу, однако относился с пониманием неизбежности ее возвращения. «Если Модо все понимает и готов ее отпустить, то почему бы и Троттлу не отпустить меня?» - думала я, косясь на своего рыжего друга. Правда, от одного только взгляда на него мне самой не хотелось никуда уезжать. Как я могу оставить этого невероятного парня, как смогу жить там без него, без наших сумасшедших ночей и дней? Однако… Мне было нужно. Во-первых, я боялась представить, что сейчас происходит с моими родителями. Как они смогли пережить новость о совершенном мною преступлении против государства с последующим исчезновением? Мне хотелось их успокоить хотя бы тем, что я жива. Во-вторых, не только полиция штата, но и интерпол хотели бы со мной пообщаться, а мне было что им сказать! Вот только поверят ли они мне? Если нет, тогда я до конца своих дней просижу за решеткой, а если да, то я верну себе свое доброе имя, а Лимбургер… Ноги его больше не будет в Чикаго! - Хочешь прокатиться? – Троттл вывел меня из моих размышлений, потеревшись носом об мою шею. Это было лучше, чем сидеть целый день дома, тем более, что мы оба обожали гонять на его мотоцикле. Мы объехали уже все окрестности в радиусе, наверное, ста миль от дома, поэтому я даже не представляла, куда он повезет меня в этот раз. Однако ему вновь удалось меня удивить: мы прибыли на берег небольшого озерца, которое было, по истине, оазисом в этой мертвой красной пустыне. И вот на берегу этого прелестного водоема я решилась поделиться с ним своими мыслями. Точнее, он сам вызвал меня на этот разговор. - Роуан, что происходит? – спросил он, беря меня за плечи и призывая посмотреть на него. – Я вижу, что ты чем-то расстроена. Или я ошибаюсь? Ты все время о чем-то думаешь, витаешь где-то далеко отсюда… - Мне нужно домой, - сказала я и зажмурилась, боясь его реакции. - Домой? – переспросил он и отпустил руки. – Ты имеешь в виду, в Чикаго? Я кивнула. Он опустил голову и сделал несколько шагов в сторону, затем остановился и снова посмотрел на меня. - Ты, я так понимаю, уже все решила… - Троттл, понимаешь… - начала я и запнулась, подбирая нужные слова. Я столько времени готовилась к этому разговору, но сейчас все вылетело из головы. Он выжидающе смотрел на меня, не произнося ни слова, и от этого мне было еще тяжелее. Я чувствовала, что творится у него на душе, поэтому и мне было не по себе. Но раз уж начала, нужно идти до конца. - Я люблю тебя. – Я решила начать с главного. Он не должен сомневаться в моих чувствах. – Ты очень много значишь для меня, и я надеюсь, что ты всегда это чувствовал. По крайней мере, я старалась доказать тебе это… - Однако ты хочешь уехать. - Я не хочу, но я должна, - сказала я и подробно изложила все свои мысли по этому поводу. Он молча выслушал меня, и я поняла, что он остался недоволен моими объяснениями. - Я не понимаю, Роуан, - медленно произнес он, - ты говоришь, что тебя посадят в тюрьму, если не найдется достаточного количества доказательств твоей невиновности. Неужели перспектива провести остаток жизни за решеткой для тебя наиболее привлекательна, нежели остаться здесь со мной? Я понимала всю резонность его вопроса и сначала даже не нашлась, что ответить ему. - Если тебе очень нужно, то я, конечно, не могу тебя силой удерживать здесь, но ты должна знать, что я бы хотел, чтобы ты осталась. - Я знаю это… - тихо проговорила я и попыталась его обнять. – Троттл… Пожалуйста, не сердись. - Я не сержусь. Я недоумеваю. Но по его голосу я слышала, что он сердится – и еще как! Но что мне было делать? - Троттл… - я обняла его, но он продолжил стоять неподвижно, не желая, видимо, обнять меня в ответ. - Роуан, ты понимаешь, что слетать на Землю – это не то же самое, как слетать из Чикаго в Детройт? Тем более, если тебя арестуют… Я вряд ли смогу чем-нибудь тебе помочь. Поэтому я считаю, что возвращаться в Чикаго – полное безумие. Его голос звучал спокойно, ровно. Он меня уговаривал. Он не хотел со мной расставаться. Он боялся меня потерять. Он любил меня… - Может быть, мы когда-нибудь встретимся снова… - проговорила я, но ком встал в горле, и я замолчала. - Едем домой, - сухо бросил он и направился к мотоциклу. Я поспешила за ним. Дома он сразу же ушел в свою комнату, а я осталась сидеть в гостиной с Модо и Сильвией. Я сообщила им о своем решении, и они тоже его не одобрили. Однако Сильвия сказала: - Если будет нужно, я смогу выступить на суде в качестве свидетеля и рассказать обо всем, что мне известно. - Это было бы замечательно! – согласилась я. – Когда запланировано твое возвращение? - Завтра. - Завтра?! Уже завтра? – Это означало, что у меня совсем мало времени. Успею ли я еще раз поговорить с Троттлом? Могу ли я надеяться на то, что в этот раз он меня поймет? Я нашла его в комнате лежащим ничком на кровати. Присев рядом, я погладила его по спине. - Троттл… - позвала я его. Он не ответил. Я позвала его снова, но он опять не ответил. Я разделась и легла рядом с ним, глядя в потолок. - Прости меня, Троттл… Пожалуйста, прости… - прошептала я и тихо заплакала. Я очень долго ждала, что он скажет хоть слово или жестом даст знать, что слышит меня, но он молчал и не двигался, и тогда, потеряв всякую надежду, я погрузилась в сон. Утром, когда я проснулась, его уже не было рядом. Я встала, оделась, собрала свои нехитрые пожитки и вышла из комнаты. В гостиной были только Модо и Сильвия. Они ждали меня. - Ты не передумала? – спросила Сильвия. Я отрицательно покачала головой и оглянулась по сторонам. - А где Троттл? - Он еще утром куда-то уехал, - ответил Модо. – Винни отвезет тебя в штаб. «Он не проводит меня…» - подумала я с тоской. Дальше все было словно в тумане: мы прибыли в штаб, там нас встретили Стокер и Карабин и проводили к порталу. Через несколько минут мы уже могли отправиться на Землю. До последнего мгновения я ждала, что он вот-вот появится, но он не пришел. И вот я снова в лаборатории Лимбургера. Быстро покинув ее, мы с Сильвией отправились каждая в свою сторону. Я села в автобус и «зайцем» доехала до своей остановки. Добежала до дома, зашла в знакомый подъезд, поднялась на этаж, где осталась моя квартира, и уже почти повернула ключ в замке, как вдруг услышала за спиной громкий голос: - Роуан Мейфейр! Вы арестованы по обвинению во взломе системы безопасности государственной казны и крупном хищении. Вы можете хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас… Я закрыла глаза и завела руки за спину, позволив надеть на себя наручники. Это был конец.