Прошло шесть месяцев
— Вау! А ты знал, что здесь есть потайная дверь? — восторженно проговорил Корт, тыкая пальцем в открытую дверь, которая и действительно вела в какую-то небольшую комнатушку. Прежние хозяева залепили и её, и парочку других комнат обоями, которые парням пришлось сдирать, и делали они это самостоятельно, ведь, как выразился Корт, «Хрен ли я должен платить за то, что они будут обои старые обдирать? Да я сам это сделаю, причем бесплатно. Для этого и мои руки из жопы подойдут!». Впрочем, занимался этой работой в основном Микки, а Корт бегал по комнате и изучал некоторые надписи, которое тоже достались им от прошлых хозяев. Проще говоря, пинал хуи, как выразился Микки. Прошло около двух часов, и Корту, как бы странно это не звучало, наскучило ничего не делать и он решил присоединиться к Микки. Время он выбрал ну очень подходящее, ведь Микки почти закончил, но помощь все же принял охотно. — У тебя телефон близко? — спросил Корт. — Ну… Относительно, а что случилось? — Время посмотреть. — Что, уже устал? — с наигранным сожалением поинтересовался Микки. — Да иди ты, — фыркнул Йегон. — Тебе завтра на работу, стебщик-журналист. — И? — Если ты ляжешь позже полуночи и встанешь в пять, то интервью сможешь взять только у своего отражения, да и то испугается. — Да ты издеваешься, — протянул Микки. — Так рано я не лягу. — Ляжешь, — Корт для, большей убедительности, упер руки в бока. Получилось не очень грозно, хоть парень на это сильно надеялся. — Ну хорошо. Корт удивленно уставился на парня. — Ну что тебе опять не нравится? — засмеялся Микки. — Слишком легко ты согласился… В чем подвох? — Ни в чем. Микки пожал плечами, возвращаясь к работе. Корт немного постоял рядом, подозрительно пялясь на Кеннета, но как только он понял, что жест этот бесполезный и по достоинству его все равно никто не оценит, парень направился бороться с жаждой — пить чай. — Ты на кой-хрен термос сюда приволок? — Микки таки отвлекся от работы, вопросительно вскинув брови. — Пить хочу… — скорее не ответил, а удивился парень. — Два крана, Корт, в доме два крана. Я уже не говорю про бачок унитаза. — Сам пей оттуда, — поежился Корт. — Надо же, какой брезгливый! — засмеялся Кеннет. — Да вода там, чтоб ты знал, намного чище, чем… — Вот и пей свою кристально чистую воду, — перебил его Корт. — Я чаем обойдусь. А ты давай работай, солнце еще высоко. В действительности же оно давно уже заползло за горизонт, но Корта это, видимо, ничуть не смущало. — Ну и ладно. Раньше закончу — раньше спать лягу, верно? — улыбнулся Микки. — Да так верно, что аж не верится, — хмыкнул Корт. А тем временем Микки продолжил: — Лягу, если ты дашь мне уснуть, — парень чуть ли не простонал последнее слово, а после закусил губу. И добился же нужного эффекта — чай Корта мгновенно выплеснулся на пол. — Да ты с ума сошел?! — заорал Корт, испуганно пытаясь убрать пятно рукой. Вот только он не совсем учел, что если пытаться затереть его голой рукой, то пятно еще больше станет. Сколько бы парни не были вместе, Корта до сих пор можно было зацепить подобными фразами. Микки такие выражения не очень любил, хотя реакцию Корта на них он просто обожал, хоть Йегону это сильно действовало на нервы. — Повод еще и пол отремонтировать. — Но меня и этот устраивал! — все еще не мог перестать орать Корт. — А мне нет, — продолжал смеяться Кеннет. — Ненавижу тебя! — прорычал Корт и зло топнул ногой. — А я люблю, — улыбнулся Микки, зная, что эта фраза всегда действует обезоруживающе. — Даже не пытайся подлизываться, — фыркнул Йегон и отвернулся, продолжая всё так же срывать обои, но теперь делая это намного быстрее и яростнее. Возможно, для того, чтобы показать Микки, какой он злой. — Да брось, ты же улыбаешься. — А вот и нет! — Я всё вижу, не забывай.***
Прошло два с половиной года
На ватных ногах я вышел из больницы. Да, профессию я выбрал ту ещё. Спасать людей, как же… И каким образом спасать их, когда на тебя постоянно орут, ведь что-то да ты точно сделаешь не так? Даже температуру я меряю не так, видите ли. Видимо, не стоило тогда так грубо высказываться о вызывающем поведении своего коллеги… Хотя, сейчас всё равно уже поздно высказываться насчёт этого, а думать так вообще нужно было раньше. Вот теперь и отдувайся — жизни спокойной мне он точно не даст. [Корт/17:33] Ты дома уже? Хоть мы давно вместе и уже можем или позвонить, или банально кинуть смс-ку, мы всё же предпочитаем тот старенький чат, который в свое время свёл нас вместе. Я никогда не был романтиком, — разве что иногда, после просмотра слезливого фильма, — но Микки был им от головы до пят, что выяснилось уже на втором месяце нашего общения «вживую». Да что там романтик — он же каждую дату записывал, причём даже самую незначительную. Кто вообще будет запоминать и после отмечать день первой совместной готовки? Первой совместной покупки? Первой оплате счета за квартиру? Вот Микки страдал подобным, и если изначально я этого не понимал и отказывался отмечать, то после пары истерик всё же свыкся. Порой я даже сомневаюсь — почему роль пассива досталась именно мне? Да, не спорю, что, быть может, всё дело во внешности и телосложении, но характером-то я каноничный актив! Верно же?.. Свернув с главной улицы, я вышел прямо к высокой многоэтажке — месту, в котором мы с Микки уже год как проживаем. Или два?.. Вот это тоже нужно будет у него спросить, он же у нас главный по датам. Уже в подъезде у меня появилось плохое предчувствие из-за сомнительного запаха гари, а когда прямо возле нашей двери я обнаружил маленькие клубочки дыма, это предчувствие плавно перетекло в панику, а затем и нарастающую истерику. Дважды уронив ключи, я все же открыл дверь, пулей влетая в квартиру, а затем на кухню — источник дыма. Застав там спокойно сидящего за столом парня, я начал подозревать, что он просто накосячил, так что можно не вызывать спасателей на тушение нашего дома. К слову, через несколько секунд я все же начал жалеть, что это был не пожар — на белоснежных стенах осело что-то черное (благо, пальцем оно отскребалось), плита была залита сомнительно выглядящим и пахнущим нечто, а в углу комнаты тлела штора. Да, Микки умудрился сжечь овсянку. И штору. В тот день мы решили больше не подвергать риску нашу прекрасную кухню и просто заказали еду. Получив ответ, что еда наша будет готова минимум через полчаса, мы оба, не сговариваясь, пошли в зал, плюхнулись на диван и начали пялиться в потолок, поочерёдно вздыхая. — Мы можем посмотреть что-нибудь? — уже с некоторым раздражением ответил Микки. Он уже минут десять подряд пытался предложить какие-либо развлечения, но всё это время натыкается лишь на отрицательное питание. — Мы бы могли сходить в кино, — отозвался я. Мы сочли эту идею не такой уж и плохой, поэтому сразу полезли смотреть афишу. — Две романтоты и ужастик… не густо. Романтику не любим, тогда погнали на хоррор? — Может, посидим дома? — не слишком бодро ответил я. Перспектива идти на такое, а потом ссаться кипятком только от того, чтобы дойти до кухни и выпить воды? Нет, пожалуй, я обойдусь. — Чего это? — Да лень как-то, да и сюжет что-то не очень. — Ну да, сюжет, — хмыкнул Микки, улыбаясь с каждой минутой все шире и шире. — Одно сплошное клише, лучше уж звонок по пятому разу пересмотреть, — «а воды я заранее наберу». — Да ты же просто ссыкуешь! — пришёл к, чтоб его, правильному выводу Микки. — С чего такие доводы? — нахмурился я, мысленно проклиная свою великую способность «попалиться сразу же после того, как соврал». — Ходили мы как-то на хоррор, так ты потом домой чуть ли не на четвереньках полз, а в подъезде предлагал мне облить квартиру нашей соседки святой водой, которой у нас, кстати не было. — Ой, не напоминай. — И все из-за чего? — не унимался Микки. — А все потому, что ее дверной глазок напоминал тебе какую-то спиритическую хрень, а из квартиры доносились «нечеловеческие вопли»… Напомнить, чьи? — Не утруждайся. — Кота, Корт, кота! Перестать уже бояться и пошли, нытик.***
Я сопротивлялся ещё довольно долго, но на тридцатой минуте всё же сдался. Журналист на то и журналист, чтобы впиваться в твой мозг своими лапками и скрести его до тех пор, пока оппонент, наконец, не примет поражение и согласится с ним. Обычно Микки после таких споров ничего не мешало, но в этот раз судьба, видимо, была на моей стороне — лифт отказался ехать, а парадная дверь размагнитилась и не открылась. — Через окно я снова не полезу, — предупредил я, вспомнив тот день, когда я забыл дома ключи и лез в квартиру через балкон. — Да я понял уже. Ладно, твоя взяла. Честно — у меня даже камень с души свалился. Может, по мне и не скажешь, но ссыкун я ещё тот. Если ночь на улице, то и своей тени могу испугаться. — Ты не думай, что от совместного просмотра отделался, — предупредил меня парень, плюхаясь рядом со мной на кровать. — В смысле? — Компухтер тащи. — Э-э-э… — Да не смотри ты на системный блок, чудик, — прыснул он. — Я за хавчиком, а ты дуй за ноутом. — Так бы сразу и сказал. Преодолев длинный спор по поводу того, какой фильм мы будем смотреть, выбор наш остановился на стереотипной комедии, на середине которой нам стало невероятно скучно… …было бы скучно, да чувство это развела рука парня, которая настойчиво легла на мой пах. Честно, привыкать к подобному мне пришлось ну очень долго, учитывая, что полноценного секса до этого у меня толком-то и не было. Я, неуклюже перевернувшись к Микки, поймал его нижнюю губу, предварительно проведя по ней языком. Сколько бы подобное не происходило, но дыхание и пульс у меня сбивались каждый раз. Сердце, казалось, билось уже не в груди, а где-то в висках, настойчиво переводя другие звуки на второй план и полностью переключая мой слух на себя. Прошло некоторое время, — а может и несколько секунд, — и я стал задыхаться. Воздуха из-за такого напора парня не хватало, поэтому я попытался отстраниться, чтобы отдышаться. Но как только я попытался сделать это, руки Микки, перекочевавшие мне на талию, настойчиво прижали меня к нему, явно не желая прерывать поцелуй. Тепло, разливающееся чуть ниже пояса, явно намекало на желание большей близости, нежели у нас была сейчас. Микки, тоже осознавший это, безо всяких лишних движений перевернул меня, придавив живот к кровати. Меня затрясло от нетерпения. Да, так происходило практически каждый раз. Как бы мне не было хорошо, чувствуя любимого человека в себе, привыкнуть к своей пассивной роли я смог едва ли. Не знаю точно, в чём же всё-таки дело. Возможно где-то внутри меня бунтовала маленькая часть такой же небольшой гомофобной натуры, которая яро протестовала, крича о том, что подобная связь противоестественна. …Микки, заметив дрожь, рукой подвинул мою футболку, начиная медленно покрывать спину поцелуями. Это меня успокоило, и не столько из-за того, что мне было приятно (хотя и это отрицать я не собираюсь), а потому, что я отчетливо знал: Микки — не фанат прелюдий и предпочитает всё делать быстро, игнорируя эту, как он выразился, бесполезную трату драгоценного времени. Стоит упомянуть, что в первый раз, а я имею в виду именно самый первый секс, он так же игнорировал любые прелюдии, а в конце и вовсе забыл о растяжке, и не будем вдаваться в подробности, как я позже пытался лечиться. «Не думал, что это нужно. Ты же не тёлка, смазка у нас и так есть» — сказал тогда Микки, чем чуть ли не довел меня до немой истерики Теперь же он, даже не смотря на то, что самому ему это не дает ровным счетом ничего, делает это только ради того, чтобы как-то расслабить меня, успокоить. Эта мысль всегда греет меня, это безумно приятно, так что он добивается нужного эффекта, и я окончательно расслабляюсь, успокаиваюсь и, так сказать, раскрепощаюсь, забывая о до этого преследующей меня скромности. Меня буквально трясло от нетерпения, как и моего партнёра, так что в тот момент, когда прямо перед началом кульминации зазвонил телефон и я дёрнулся, намереваясь ответить, — привычка, привитая мне ещё лет с десяти, — парень настойчиво развернул меня обратно к себе. Я же, спустя некоторое время убедив Микки в том, что ответить нужно, ведь там может быть что-то важное, с явным недовольством полез к телефону, а после удивлённо застыл. — Ну что не отвечаешь? Вдруг там что-то важное? — передразнив меня, парень подполз ко мне, а после с таким же удивлением начал пялиться на экран. — Да, мам?***
Родители Микки жили в другой стране, но даже при таких условиях я давно успел познакомится с ними, пусть это и было случайным образом и по скайпу, но его родители, как передал Микки, одобрили выбор сына, что, безусловно, мне невероятно польстило, да и мне его родители понравились — без загонов, милые, нормальные и адекватные люди, которые, пусть и поначалу с некоторым волнением, но все же приняли тот факт, что их сын в отношениях с парнем и внуков им уже не понянчить. С моими же дела обстояли чуть посложнее — я просто боялся признаться им в этом. Какими бы любящими они не были, я, насмотревшись всяких видео с неудачными каминг-аутами, не был на сто процентов уверен, что они с такой же теплотой отнесутся и к моему выбору. И если с матерью все было хотя бы более-менее ясно — твердо следовала убеждению, что человек, прежде всего, должен любить человека, а то, что, как она выразилась, болтается или не болтается между ног — уже дело десятое; вот с отцом дела обстояли по-другому, так как под его влиянием мать могла бы даже мнение свое поменять — папа мой обладал просто нечеловеческим даром убеждения. Точного его отношения к людям с нетрадиционной ориентацией я не знал, потому и признание мое затянулось на столь долгое время. Ну хоть Микки меня не торопил с этим, и на том спасибо. — Привет, сынулик. Как дела у тебя? — торопливо начала разговор она. Чересчур торопливо. — Привет, — слова давались с трудом, я пытался говорить медленно и четко, стараясь скрыть одышку. — Хорошо все, у тебя как? Случилось что? Ты же обычно не звонила позже девяти вечера. — Да мы… Короче, мы тут в твой город по работе приехали, но остановится нигде не можем. Как насчет того, чтобы приютить своих родителей на ночь? Я нахмурился, пытаясь вспомнить, когда мне в последний раз проверяли слух. Приехали по работе? Что-то тут явно не так. Просто чувствую это. Тем самым местом, которое несколько минут назад осталось без должного внимания, и чувствую. — Ну… Да? — Это вопрос или утверждение? — Утверждение, конечно. Ждём, когда вы приедете, — сказал я и показательно посмотрел на испуганного Микки. — Когда ждать вас? — Думаю, успеем подготовиться, — прошептал Микки, окинув взглядом комнату. — Ч…через минут двадцать? — попугаем повторил я за родительницей, теперь вытаращив на парня глаза так, будто она только что оповестила меня о приближающемся метеорите. Через секунду Микки повторил мой жест. Теперь мы таращились друг на друга вместе. — Не успеем… — опять прошептал Кеннет. Когда я повторил ей свой адрес и положил трубку, мы, не сговариваясь, вскочили с кровати и заметались по комнате, трогая первые попавшиеся вещи и прибывая в полном неведении, что из них нужно убрать, чтобы произвести впечатление не гей-пары, а двух живущих вместе друзей. Таких предметов оказалось много. Взять к примеру многочисленные «игрушки», которых у нас было просто навалом. — Может, в шкаф их засунем? — предложил я. — Ага, фильмов мало смотрел? Чтобы после того, как мы устроим мирное чаепитие, на твою маму из шкафа вывалился резиновый ху… — Ладно, я понял. — Или чтобы кому-нибудь из нас в чашку прилетел анальный шарик? — Фу! Прекрати, это мерзко, — поморщился я. — Ну и что ты предлагаешь? — В потайную комнату твою запихнуть. Она же на ключ запирается. А если спросят, что там, то ответим им, что…что… что там обычные бытовые принадлежности, но такой бардак, что показать стыдно. — Не думаю, что они будут интересоваться такими подробностями, но предосторожности никогда не помешают.***
В тот день мы за десять минут чуть ли не глобальную перепланировку сделать успели, пока не раздался звонок в дверь. — Может, с какой-нибудь пироженкой к ним выйдем? Ну, чтобы гостеприимней показаться, — предложил Кеннет. — Ты ещё хлопушки и каравай притащи, ну. Встретим, как обычно, это явно лишним будет, — веселился я, хотя смех больше был похож на по-медленному подступающую истерику. Если бы не сильный подзатыльник, коим щедро одарил меня Микки… — Спасибо, — будто протрезвел я. — Обращайся. Зря мы переживали. Всё прошло более чем хорошо: чай мы выпили без всяких там сюрпризов в кружках, немного поговорили о жизни и начали смотреть сериал, что продолжилось часов до четырёх утра, пока мы просто не вырубились от усталости. Микки произвел на них более чем хорошее впечатление, особенно на маму, которая чуть ли не с порога успела с ним закорешиться и найти общие интересы. Папа же первое время подозрительно поглядывал то на меня, то на моего сожителя, держался немного отстранённо и холодно, но оттаял уже часа через два, чем очень сильно меня обрадовал и даже немного удивил. Но самое главное меня ждало тогда, когда все уже вышли к машине на улицу, чтобы провести родителей, мама вдруг вспомнила, что забыла у нас на тумбочке свой телефон. — Микки, солнышко, не сходишь со мной? — предложила она, после чего они скрылись за дверью подъезда. Но вот когда они вышли, видок у них был тот ещё: мама выглядела более, чем довольно, в то время как от Микки так и веяло озадаченностью и удивлением. Спросить, в чём дело, я смог лишь тогда, когда мы зашли в квартиру и облегчённо вздохнули. Ответ удивил меня до такой степени, что я после этого ещё несколько минут корчился в углу, «радуя» Микки своим истерическим смехом. — Они всё знают, просто приехали, так сказать, посмотреть на меня. Миссис Йегон просила передать, что будет сильно на тебя обижаться, если ещё раз не расскажешь ей что-то настолько важное. А, ещё она сказала, что отец твой изначально был против всего этого и хотел серьёзно с тобой поговорить и убедить бросить меня и начать нормальную жизнь. Кстати, когда твоя мама рассказывала мне этот момент, я не на шутку испугался. Но потом она, видимо, обратила внимание на моё испуганное лицо и добавила, что даже твой отец мнение насчёт меня поменял. Потом она мне ещё столько всего наговорила о том, какой я прекрасный, милый и хороший. Так что, давай, целуй своего распрекрасного. Нервно посмеивался после этого я еще долго, но потом всё-таки исполнил пожелание Микки. Ну… как, «исполнил»… Скорее, наполовину. Вместо этого мы закончили то, на чем нас прервал вчерашний звонок.***
Прошло три года
Домашние обязанности мы распределили равномерно и даже составили график уборки. Это дело терпеть не могли мы оба, а потому график оказался очень кстати, так что убирались мы пусть и нехотя, но по очереди. Самым адским делом для нас оказалась готовка, один раз даже подрались из-за этого, как бы глупо это не звучало. При чём драку эту начал я, что звучит даже глупее предыдущего заявления. Будь мы парой, которая состоит из парня и девушки, не думаю, что подобное когда-нибудь произошло бы, но так как мы и в этом плане отличились, мутузили мы друг друга достаточно долго, пока не сошлись на ничьей. После этого мы ещё долго вспоминали, из-за чего все это началось, но как только взгляд Микки упал на кастрюлю с вареной (хотя теперь она больше походила на распухшее и почерневшее — Микки умудрился засунуть её так, что «нога» торчала наружу и все время готовки преспокойно догорала — нечто) курицей, а после этого хорошенько меня пнул. Мы спорили насчёт этой несчастной готовки неделю точно, пока не поняли, что лучше учиться, чем помереть голодной смертью. Для начала, решили начать с простого и остановились на яичнице. Что ж, хотели пожарить яйца, а в итоге как следует отжарили не мы их, а Микки меня. Какая ирония. К слову, учиться готовить нам все же пришлось, но заниматься этим мы решили по-отдельности. В то время, как я одно за одним выбрасывал в мусорку подгоревшие блюда и бурчал что-то о переведенных зря продуктах, Микки значительно преуспел в кулинарии. На радость мне, ибо обязанности готовки с меня сняли ввиду сильно развитой рукожопости. Но ни одни отношения не обходятся без каких-либо проблем, и это давно всем известно. А если это еще и не гетеросексуальные отношения, то жизнь становится ещё сложнее. Знаете, у любого человека в жизни хоть раз, но возникали мысли о детях. С одной стороны, их я не очень любил, но иногда инстинкты всё же брали своё, и тогда мне становилось страшно. Почему? Я боялся, банально боялся. Матки у меня нет, как ни крути и под каким углом не разглядывай, но я знаю, что если в нашей стране к геям относятся более-менее лояльно, то можно и взять ребенка из детского дома (вернее, не знаю, а слышал, да и не уверен, что источник был надёжным). И себе счастье, и доброе дело, вроде как, сделал. Но тут опять меня окутывал страх и паника. Я не хотел ломать жизнь ребенку. Мы с Микки всегда можем соврать о том, что мы братья, и благодаря этому избежать косых взглядов, но что делать ребенку? Маленькому человеку, который недоумевает, почему у всех есть мама и папа, но вот только у него папа и папа? Над ним могли издеваться, что тоже возможно, ведь не все люди спокойно относятся к таким семьям. Да, я часто думал об этом, но с парнем своим на эту тему ещё не говорил. Боялся, наверно. Думал, что мои опасения подтвердятся, было страшно услышать правду из уст Микки, а не со своих доводов. Высшего пика моя истерика по этому поводу достигла в тот день, когда Микки задержался в своём издательстве, где стал работать сравнительно недавно. После того, как он устроился туда, он стал часто задерживаться там. Обычно меня это не беспокоило, ведь к новым сотрудникам обычно относятся более требовательно, но тогда мне стало не по себе. Чем чаще я размышлял над этим, тем чаще стал замечать,как Микки смотрит на детей и с какой добротой он в ответ улыбается малышу в коляске, который решил улыбнуться «незнакомому дяде». Меня буквально выворачивало наизнанку. Стало казаться, что для своего парня я просто обуза и совсем скоро он бросит меня, найдёт себе девушку и проживет с ней всю оставшуюся жизнь, счастливую старость. В глубине души я понимал, что отношения у нас складываются идеально, несмотря на мелкие ссоры, но моя паранойя прогрессировала и увеличивалась чуть ли не в геометрической прогрессии. Я ломаю ему жизнь, всё порчу. Ему нужна нормальная семья, разве ты этого не понимаешь, Корт? Ты — самый настоящий эгоист, который ломает жизнь нормальному человеку. Вернее, может сломать, если не остановится сейчас. Люблю Микки, и всегда буду любить. «Если любишь, то сможешь отпустить» — кажется, когда-то я слышал что-то подобное. Когда мой парень пришёл домой, я был бухой, и находился между состоянием «в хлам» и состоянием «сон». Когда границу между ними я собирался пересечь, явился он. — Тебе не кажется, что пить одному это как-то… Ты как алкаш уже, честное слово, — засмеялся он, вешая одежду на вешалку и устало потирая кисти рук. — Я…е…олж ы-ы-л… — промямлил я, но быстро понял, что даже говорить у меня получается плохо, поэтому решил залить всё это очередной порцией алкоголя. — Э-э-э… — протянул Микки. — Что, прости? — Я не должен был насильно удерживать тебя, — я набрался сил и наконец сказал то, что вынашивал в голове уже несколько…минут. — Ч…что? — оторопело уставился на меня парень, застыв на месте. Видимо, он всё понял именно в том смысле, который подразумевал я. Вот и отлично. — Прости, теперь ты сможешь создать семью… — Что ты несешь? — будь я потрезвее, давно бы понял, что пора остановиться. Микки произнёс вопрос чётко, с каждым словом будто становясь всё злее. Самым ужасным, что с такой же скоростью, с какой его тон становился более злым, расстояние между нами заметно сокращалось. — Найти девушку, обзавестись детьми. Я…желаю тебе счастья, — продолжал бубнить я, теперь уже заливаясь слезами. Сложно отпускать любимого человека, но… Всё это ради его же блага. За своими раздумьями я и не заметил, как Кеннет оказался всего в нескольких сантиметрах от меня. А затем всё как в замедленной съёмке: вопрос «Ты что, шутишь?», за ним ещё один «Ты себе бабу нашёл или что?», отрицательный ответ на его второй вопрос и боль, которая растеклась от левой скулы по всему телу и немного отрезвила меня. — Ты… чего? — оторопело уставился я на злющего парня, потирая щёку. Удар был не столько сильным, сколько громким. Да до такой степени, что из соседней комнаты прибежал спящий до этого и чересчур напуганный Пуф, который сразу же после этого подбежал к Микки и начал тереться о его ноги. Предатель! Жертва тут я, ничего? — Идиот, не решай ничего за других, — сказал Микки, заметно успокоившись. Пуф всё же помог мне, никогда не сомневался в этом комке шерсти! — Какая баба? Какой ребёнок? Нет у меня никого и не будет. Если я сказал, что люблю тебя и плевать я хотел на твой пол, значит так оно и есть. Ребенка хочешь? Да, двум геям лучше не брать никого из детского дома, но… Не знаю, если ты так сильно хочешь о ком-то заботиться, то мы можем завести собаку. Ну или макаку. Они на людей похожи больше всех животных, будет тебе ребёнок. И даже лучше, у обезьян подросткового возраста не бывает. Вроде… — Ты… — я шмыгнул носом, отодвинув (!) бутылку в сторону, — точно меня любишь? — Точно, — кивнул парень. — Точно-точно? — и верно, зачем ему баба, если у него есть я? Мозги долбу похлеще женщин, и это уже давно доказано. — Точно-точно, — вздохнул он. — Точ… — Так, хватит, — решил прервать этот бессмысленный диалог Микки. — Ну, тогда докажи свои чувства ко мне! — гордо проговорил я, еле ворочая языком. При этом я решил придать себе самый важный вид, на который я только способен. Получилось, скорее, глупо, но я остался доволен. — О Боже, послали же мне такого идиота, — проговорил Микки куда-то в сторону. Со стеной разговаривает, что ли? К слову, после этого у него был такой вид, будет к нему только что снизошло озарение. — Я, вообще-то, хотел сделать это более красиво и торжественно, но если тебе «доказательства» нужны… — так! Слышу в голове сарказм. Издеваться? Возможно! — Жди здесь, чудик. Он ушёл в другую комнату. А когда вернулся, то удивил меня до такой степени, что я, казалось, протрезвел окончательно. Именно в тот день и в такой напряженной обстановке Микки сделал мне предложение.