* * *
В себя он приходит далеко не сразу. Отвратительно-оглушающий писк в ушах и боль в затылке и руке дают осознать, что он хотя бы жив. Уже неплохо. Значит, и выбраться сможет. К слову, а где он? Лэнс разлепляет пересохшие губы и вдыхает, приоткрывая тяжелые веки. Моргая и пытаясь сфокусировать плывущий взгляд, он с трудом приподнимает левую руку, прикасается пальцами к затылку и морщится. Больно. Чувствуя корочку на волосах, подковыривает ее ногтями и подносит ладонь к глазам, пытаясь рассмотреть хоть что-то при таком отвратительном свете. Он видит засохшую кровь и чертыхается. Смачно, конечно, приложили. Нечего сказать. Лишь бы сотрясение не тяжелым оказалось. Но Лэнса вроде бы не тошнит, так что все даже лучше, чем могло быть. Лэнс вздыхает и приподнимается, опираясь на локоть левой руки, чтобы осмотреть себя на наличие каких-либо ранений. Его доспехи сняли, оставили только черную форму. Не то чтобы от нее было много толка, но всяко лучше, чем совсем ничего. Он, конечно, любит свое тело, ему есть, чем гордиться, но сидеть совсем голым в камере его не особо прельщает. Кроме болезненно ноющего правого предплечья, которое в лучшем случае следовало бы излечить алтеанскими мазями, но в его ситуации полезной была бы даже перевязка какой-нибудь тряпкой, оказывается, что на теле еще множество синяков и царапин, которые теперь уж точно не стоят дальнейшего внимания. Само заживет. И хорошо, если следов не оставит. А вот с рукой могут быть серьезные проблемы. Лэнс оглядывает небольшую камеру на наличие каких-либо тряпок, но ничего не найдя, прислоняется спиной и ноющим затылком к холодной металлической стене, прикрывая глаза. От движения голова кружится, а к глотке подкатывает тошнота, но альфа сглатывает мерзкий комок и сжимает пальцами левой руки переносицу. Видимо, сотрясение все же далеко от легкого. Внутренний волк устало зализывает свои раны и сдавленно скулит. Лэнс не знает, сколько так сидит. Может, вообще все это время проспал, он не помнит. Желудок громко требует еды, во рту сухо, как в пустыне, а голова уже, вроде бы, не так сильно и болит. Или так кажется, потому что он не двигается. Лэнс пытается подняться, но ногу резко сводит судорогой, и он с глухим стоном валится обратно на пол, понимая, что придется повременить со всякими передвижениями по камере и привести конечность в относительный порядок. Пока Лэнс разминает здоровой ладонью икры, то пытается заодно прислушаться к посторонним звукам, но вокруг тишина, если не считать тех шорохов, которые создает он сам. Не ходят ни дроиды-часовые, ни кто-либо еще. Лэнс прекрасно понимает, что это не тот же корабль, который они атаковали. Хотя бы потому, что тот, скорее всего, взорвался. Лэнс не спешит утверждать со стопроцентной уверенностью, но понимает, что в ином случае его бы давно отсюда вытащили. А так... он, наверно, здесь уже долго. И как далеко он от команды? Чем они сейчас заняты? Ищут ли его? Из этого места необходимо выбираться всеми возможными способами. Желательно, живым. Он поднимается на ноги и подходит к двери. За ней все также тишина. Лэнс хмурится, ищет какие-то неровности или щели, но ничего. Все настолько идеально построено, что он рычит от злости, несдержанно пиная темный металл ногой, и тут же взвывает уже от боли, прострелившей колено. Черт бы побрал эти новейшие инопланетные технологии и его избитое тело. Лэнс отходит от двери и садится напротив нее, прислонившись спиной к стене. Решив не терять время впустую, он начинает придумывать разные пути побега. Ему нужен план. Желательно несколько. Все планы летят к чертям, как и ожидалось. Хотя бы потому, что ни в одном его плане не было ведьмы. Он не помнит, как засыпал, но просыпается точно не в камере. Его тело по рукам и ногам приковано к какой-то металлической пластине и, если честно, мгновенная ассоциация с операционным столом спокойствия не прибавила. Он не чувствует себя защищенно, его внутренний волк рычит предупреждающе, и Лэнс поднимает голову, чтобы оглядеться. Он не понимает, что это за помещение, он подобных еще не видел. Оно небольшое по площади, но с высоким потолком, у стен полки с какими-то книгами и колбами. Черт возьми, где он? — Самоуверенный человеческий отпрыск. — Раздается негромкий скрипучий голос, и Лэнс вздрагивает, поворачивая голову направо. В метрах трех от него стоит Хаггар, сверкая из-под капюшона плаща желтыми глазами. Она смотрит на него так, что стремление агрессивно сопротивляться до последнего вздоха, немного утихает. Он понимает, она сильнее. Она убьет его, стоит ему только попытаться что-то сделать. Лэнсу это не нравится, его натура альфы противится подобному подчинению, и он тихо рычит, скаля зубы. — Какой дикий, — равнодушно роняет она и отворачивается, открывая книгу, которую до этого держала в руках. Словно и не с ним разговаривает. — Такая молодая раса, такая несовершенная, как младенцы. Ваша природа столь же молода и глупа. Она настолько бессмысленна, что создала вторичный пол. Не иначе, как для того, чтобы сделать вашу и так никчемную жизнь еще более жалкой и невыносимой. Альфы, омеги, беты. Как глупо. А вы это преподнесли, как дар свыше, возвели в абсолют, как единственный критерий, обозначающий вашу значимость в маленьком мирке. На последнем слове она захлопывает книгу и ставит её на полку. Бесшумно, словно плывет, подходит к столу и смотрит на Лэнса, раздумывая над чем-то. Тот сверлит ее твердым взглядом, уж точно не собираясь проигрывать и подчиняться этой ведьме. — Своенравный и наглый альфа. — Хрипит она, склонив голову к плечу. — Нога Вольтрона? Опора? Интересно, а если он начнет хромать? Долго протянет? Если кто-то, кто слишком сильно отдается выбору глупой природы, потеряет то, что та подарила? — Больная сука, чт-.. — Злобно рычит Лэнс, пытаясь вырваться и свернуть этой чертовой Хаггар шею, но та сама хватает его за шею, резким движением придавливая обратно к столу. Лэнс хрипит, смаргивая яркие звезды перед глазами и пытаясь глотнуть воздуха. — Ты на волоске от смерти, но все никак не поймешь этого... Ген альфы не позволяет? Или это все человеческая глупость? — она сжимает шею чуть сильнее, царапая когтями тонкую кожу, после чего отпускает. Лэнс кашляет и пытается вдохнуть, в то время, как ведьма уже проводит по напряженному торсу Лэнса острыми ногтями, и когда парень дергается, она больно впивается ими чуть выше пупка. Не для того, чтобы вспороть, но для крови и боли, чтобы оставить шрамы. Лэнс шипит и рычит сквозь плотно сжатые зубы. Ведьма растирает между пальцами выступившую кровь и с усмешкой выставляет ладонь над животом. В ней собирается искрящаяся энергия, которую она направляет в тело паладина, с удовольствием наблюдая за последовавшей реакцией. Лэнс оглушительно кричит, извиваясь, словно хочет убежать от этих ужасных ощущений. Его тело искрится, горит, пылает, как будто его заживо раздирают на части. Больно, больно, адски больно. Он бьется в конвульсиях, разум застилает пеленой невообразимой боли, сердце работает на пределе своих возможностей. Лэнса кидает по столу, как тряпичную куклу. Он то приходит в сознание, то теряет его. Боль не утихает ни на тик, он чувствует, будто живьем снимают кожу, лоскут за лоскутом, поливая все тело кислотой, чтобы все ощущалось еще острее. Металлические кандалы до крови впиваются в руки и ноги, оставляя глубокие царапины. Слезы затекают в уши, Лэнс срывает голос и может теперь только хрипеть, подергиваясь в судорогах. Он не понимает, сколько это длится, для него исчезает время и пространство. Остается лишь ощущение боли, разрывающей тело изнутри. Адской боли, сводящей с ума и ломающей пополам. Когда Хаггар останавливается, Лэнс все еще дергается, всхлипывая, едва дышит и скулит, как побитая до полусмерти собака. Его рот окровавлен из-за прокушенных губ и языка, он прерывисто глотает воздух, как вытащенная на берег рыба, не в состоянии протолкнуть в легкие хоть немного кислорода. С запястий и щиколоток содрана кожа, правое предплечье горит из-за открывшегося пореза, а на торсе несколько неглубоких следов от острых когтей. Раны сочатся кровью и сукровицей, а живот тянет так неприятно, что впору свернуться, уткнувшись лицом в колени, и взвыть. Волк внутри не отзывается на отчаянный зов. Хаггар смотрит на него, такого жалкого, с усмешкой и зовет солдат. В помещение заходят двое галра, освобождают Лэнса из кандалов и, грубо хватая за предплечья, тащат отсюда. — В камеру его.* * *
Лэнсу плохо. Мерзко, ужасно, отвратительно. Он медленно приходит в себя и стонет, хватаясь за живот. Все болит, ему чертовски жарко несмотря на то, что его трясет от озноба. Или это не озноб? Он не понимает, он никогда в своей жизни не чувствовал что-то подобное. Волосы на висках влажные от пота, голова ватная, и он не может сфокусировать взгляд, все буквально плывет перед глазами. Чтобы хоть немного прийти в себя, он с трудом поднимается на руках и подползает к стене, прижимаясь щекой к холодному металлу. Жарко. Душно. Ему нечем дышать. На руках и ногах он чувствует стягивающую кожу присохшую кровь. Лэнс не понимает, что происходит. Он никогда не чувствовал себя так беззащитно, так жалко. Он же альфа! Или... что тогда имела в виду ведьма?.. Неужели она? Такое возможно вообще? Дрожащей ладонью он касается внутренней стороны бедер и, сам того не ожидая, всхлипывает, крупно дрожа. Мокро. Ткань пропиталась насквозь. Он надеется, что это не то, что это раны, что это кровь. Но когда Лэнс подносит испачканную ладонь к глазам, то видит, что на пальцах осталась полупрозрачная смазка, какая бывает при течке у омег. Нет-нет-нет. Это неправда. Он спит. Это чертов страшный сон. Это не может быть реальностью. Лэнс остервенело вытирает руку о костюм, тихо всхлипывая, и с нарастающим отчаянием мысленно пытается дозваться до своего волка. Но ничего, в душе нет даже малейшего отклика. Ему страшно. Так, как никогда в своей жизни. Он дрожит от страха и чего-то еще, чему боится дать название, что боится принять. Лэнс всхлипывает, со всей силы впиваясь дрожащими пальцами в костюм на животе. Предательское тело желает партнера, а Лэнс желает никогда не чувствовать такой прожигающий стыд. Этого не должно быть. Не с ним. Паладин обхватывает свои плечи руками, стискивая до боли, до синяков, и забивается в дальний угол камеры. Стены холодные, но это совершенно не помогает, и Лэнс не хочет, совершенно не хочет думать о том, что могло бы помочь ему в этой ситуации. Потому что это мерзко, это отвратительно, хоть возбужденное тело и пытается убедить в обратном. Он альфа, сильный и независимый, а не течная, жалкая омега, которая покорно прогибается под своего партнера. Только вот убедить самого себя в этом становится почти нереально, потому что именно такой он и есть. Искалеченный и униженный, отчаянно скулящий и нуждающийся. Тихо плачет и размазывает слезы по щекам, не понимая, что ему теперь делать. Ему кажется, что он чувствует легкий, едва слышимый запах леса. Он такой манящий, такой знакомый. Лэнс прижимает колени к груди, когда начинает задыхаться, обхватывает их руками и вжимается носом, лишь бы перестать чувствовать, потому что тело слишком отзывчивое, и это сводит с ума. Запах усиливается, и кажется, будто снаружи что-то происходит, но он совершенно не способен сейчас думать, чтобы предположить, что это может быть. — Лэнс! Где ты, Лэнс? — он слышит голос Кита, и его словно прошибает. Это его запах. Только в несколько раз сильнее, чем он обычно мог чувствовать. Лэнс старается дышать ртом и забиться подальше в угол, но дальше некуда, а запах Кита достигает максимума по своей слышимости, когда тот подходит к двери и пытается ее открыть. — Лэнс! Ты здесь? Кто там еще с тобой, я чую что-то странное! Пидж, помоги. Лэнс сдавленно стонет от его голоса и кусает губы до крови, впиваясь ногтями в плечи. Это ужасно, какая мерзость. Он течет от Кита. Лэнс бы сблевал от отвращения к самому себе, но, увы, он не помнит, когда вообще последний раз ел. Снаружи раздается неприятный скрежет и дверь насильно раскрывают. — Лэн... ох, блять. — Кит, видимо, хочет забежать, но спотыкается буквально на пороге, смотря по сторонам широко раскрытыми глазами и, видимо, пытаясь не дышать. Понимая, что здесь только забившийся в угол Лэнс, который закрывается от Кита руками и будто пытается уменьшиться в размерах, Кит ошарашенно пялится на него несколько тиков, а затем на дрожащих ногах вылетает за пределы камеры. — Пидж, у нас проблемы. Я не зайду. — У Кита такой голос, будто его заставляют говорить и это дается с очень большим трудом, а каждое слово причиняет ему физическую боль. — Что? Какого хрена, Кит? У нас нет времени на твои очередные закидоны! — Пидж громко возмущается, провожая Кита взглядом, и забегает в камеру, тут же кидаясь к Лэнсу. — Хей, Лэнс? Это я, ты в порядке? Лэнс поднимает на нее заплаканное, красное лицо, и Пидж, никогда прежде не видевшая друга в подобном состоянии, замирает в замешательстве. Она хмурится, но быстро берет себя в руки и разворачивает лицо Лэнса к себе, заставляя смотреть в глаза. — Я так рад тебя видеть... — хрипло говорит он на грани слышимости, и не будь в шлеме Пидж встроен усилитель звука, она бы ни слова не разобрала. — Ох, потом будешь "спасибо" говорить. Можешь подняться? Лэнс молчит и смотрит на нее, медленно переваривая информацию, а затем неуверенно, заторможенно кивает и пытается встать. Пидж маленькая, но в ней столько силы, что можно позавидовать. Она поддерживает, даже почти сама же и тащит Лэнса, потому что тот едва стоит на ногах и выглядит так ужасно, что страшно представить, что с ним случилось. Пидж смотрит искоса на пылающее лицо МакКлейна и не понимает, почему Кит вылетел из камеры так стремительно и с таким потерянным лицом, будто не понимал, что вообще произошло. Пидж — бета и не чувствует запахов, которые есть у альф и омег. Для нее Лэнс сейчас пахнет потом и кровью, хотя Широ когда-то мимоходом упоминал, что от Лэнса исходит легкая морская свежесть. Но Кит никогда прежде так не реагировал на Лэнса. Когда Пидж с Лэнсом на спине выходит из помещения, она видит, как Кит, наворачивающий круги неподалеку, резко тормозит и смотрит на них нечитаемым взглядом. — Он полетит на твоем Льве, Пидж. Или с Ханком. — Что? Да что с тобой не так? — недовольно спрашивает Кэти, начиная раздражаться. Нет, она, конечно, не против забрать Лэнса на Зеленой, но черт возьми! — Со мной все так! А вот с ним... Я не знаю, что с ним делали здесь, но он течет, как омега! — Кит кричит, указывая ладонью на Лэнса и отходя от них еще на шаг. Пидж широко распахивает глаза, быстро осознавая происходящее. — Он, извиняюсь, что?! — Вскрикивает в ответ Пидж, и Лэнс, словно в подтверждение его слов, почти падает, прикусив губу до такой степени, что по подбородку течет капля крови, и хрипло стонет. Пидж испуганно сглатывает и бледнеет, кидая косые взгляды на наваливающегося на нее всем своим немалым весом Лэнса. Она делает шаг в сторону, чтобы удержать равновесие, потому что парень выглядит так, будто сейчас хлопнется в обморок. — О, боги... Что мне с ним делать прикажешь? Я одна не справлюсь, Кит. Я-я с таким не сталкивалась. В взгляде Пидж чистая, неподдельная паника. Среди ее знакомых и родственников нет омег, и она понятия не имеет, что ей делать. Кит видит это, он хочет помочь, но он даже вдохнуть не может нормально. Этот запах оседает в легких, и это так странно. Лэнс — альфа, с которым у него выстроились хорошие приятельские отношения, в один момент предстает перед ним омегой, да еще и течной. У Кита конкретный такой разрыв шаблона, он в шоке от всей ситуации в целом, и разрывается сейчас между двумя огнями. — Хорошо, я помогу. — В итоге рычит Кит и подходит к Лэнсу, подхватывая его на руки, стараясь не обращать внимания на промокший насквозь костюм парня и на то, каким концентрированным становится аромат, когда он так близко. От него чешется нос и дрожат руки, но Кит продолжает уверенно идти за Пидж, которая быстро петляет между бесконечными одинаковыми коридорами. Лэнс скулит у него на руках и, уже совершенно ничего не соображая, утыкается носом в шею Кита. Жарко выдыхает, касаясь открытой кожи влажными от крови губами. И вообще он весь слишком горячий, от него жарит, как от печки, и это невыносимо. Кит думает о том, чтобы полностью закрыть шлем, но велика вероятность, что он двинет нижней частью Лэнсу по зубам, а тот и так паршиво выглядит, не особо хочется усугублять. Кит дышит ртом, но так даже не легче, запах словно остается на языке, и он молится всем возможным и невозможным богам, чтобы выход был близко. Пидж переговаривается с Ханком по коммуникатору и просит подхватить их на Желтом, потому что Зеленая слишком далеко от этого выхода, а у Лэнса нет снаряжения. Широ подключается по связи к Киту и говорит о том, что нашел доспехи и баярд Лэнса, но отдать их сможет только в Замке. Лэнс же все это время находится в каком-то полуобморочном состоянии, он ничего не слышит и не понимает, лишь с упоением вдыхает приятный хвойный аромат, а через какое-то время и вовсе отключается.