Исцели меня

      Академия Юуэй. Тодороки никогда не понимал, почему ее считают такой особенной и престижной, до тех пор, пока сам туда не попал. Самые обычные и скучные занятия по самым обычным предметам, которые проводились на всех курсах, перемежались со специальными геройскими курсами, изнурительными тренировками в условиях различных чрезвычайных ситуаций и стажировкой у про-героев. Все это не казалось Тодороки чем-то сложным, в конце концов, стоило лишь приложить немного усилий, и все тесты и зачеты становились вполне себе посильными. Он искренне недоумевал, когда его одноклассники, не блистающие хорошими баллами и оценками, в один голос выли о том, что снова завалят предстоящие тесты. Пятый по успеваемости в 1-А классе, он не понимал их трагедии и спокойно игнорировал весь этот цирк. А ведь скоро еще и спортивный фестиваль Юуэй начнется — еще одна фишка академии, — и нужно не только конспекты перечитывать, но и физические тренировки не забрасывать.       Тодороки подпер голову кулаком и окинул взглядом гетерохромных глаз весь класс. Девятнадцать человек, включая его, занимались своими делами: кто-то весело болтал, кто-то читал конспекты, кто-то так же, как и сам Тодороки, потерялся в собственных мыслях и просто сидел на месте. Девятнадцать человек, хотя по всем спискам в их классе должно быть человек двадцать. Одна из парт первого ряда пустует с самого начала учебного года, и многие задавались вопросом, почему же тот самый двадцатый ученик все еще не появился в их классе. Айзава Шота, их классный руководитель, на все вопросы о нем тактично отмалчивался. Известно только то, что его фамилия Мидория, и он поступил сюда по рекомендациям сразу нескольких профи. Значит, он должен быть так же силен, умен и амбициозен, как и Тодороки с Яойорозу, и это интриговало.       Прозвенел звонок, и староста, Иида Тенья, размашисто жестикулируя (его движения были подозрительно похожи на движения какого-то мультяшного робота, которого Шото видел недавно в какой-то рекламе), начал призывать всех к тишине и порядку. Как только все расселись по местам, дверь кабинета открылась, и в кабинет зашел как всегда не выспавшийся учитель Айзава, попивающий свой любимый энергетик. Как ими только свое здоровье еще не загубил.       — На следующей неделе начнется спортивный фестиваль, — с места в карьер начал классный руководитель, вставая за трибуну. Ученики тотчас же взбудоражено зашептались, делясь своим мнением с остальными, но жесткий взгляд воспаленных с лопнувшими капиллярами глаз вмиг успокоил их. — Это одно из крупнейших событий страны, вся Япония будет наблюдать за вами. Я надеюсь, что все вы покажете высокие результаты, потому как это необходимо для вашего будущего.       — За нами наверняка будут наблюдать и про… — пробубнила Момо. — Они наверняка захотят взять к себе кого-нибудь в напарники!       — Это круто! Надо постараться, чтобы после выпуска попасть в напарники к какому-нибудь крутому и популярному герою! — Каминари откинулся на спинку стула и тут же получил подзатыльник от Джиро.       — Многие так и остались всего лишь напарниками крутых и популярных героев, — сказала она, подперев щеку рукой. — Ты как раз достаточно туп, чтобы застрять в напарниках, Каминари.       — Что ты?..       — Повторюсь, этот фестиваль — крупнейший в Японии, затмивший собой даже Олимпийские игры. Каждый из вас может засветиться на них и вызвать к себе интерес, а если попадете в отряд знаменитого героя, то это сразу поднимет ваш статус и даст опыт. Но ваше время ограничено. У вас будет всего лишь три попытки. Если хотите стать героями, то это событие вам нельзя игнорировать!       Тодороки нахмурился. Шанс засветиться? Многие про-герои будут наблюдать? Значит ли это, что дрянной старик тоже будет смотреть, как его «совершенное творение» будет участвовать в фестивале? Хотя, что за глупый вопрос, конечно, он будет. Наверняка будет сидеть чуть ли не в первых рядах и медленно вскипать из-за того, что его чадо не использует всех своих сил. Шото уже не терпится посмотреть на его недовольную рожу.       — Еще кое-что, — Айзава несильно ударил костяшками пальцев по трибуне, привлекая внимание шушукающихся студентов. — С сегодняшнего дня с вами будет учиться еще один ученик, — сказал учитель и повернулся к двери. — Входи.       Дверь кабинета снова приоткрылась, пропуская внутрь паренька. Он был похож на… на брокколи. Зеленые вьющиеся волосы, зеленые глаза. Еще бы зеленую форму ему… Парень при одном взгляде на остальной класс зажался, сглотнул, что было видно по его дернувшемуся кадыку, и неровной походкой направился к учителю. Парень молчал. Класс тоже. Учитель медленно вскипал.       — Представься уже, — поторопил паренька Айзава, когда неловкое молчание начало затягиваться.       — М… — парень издал непонятный звук, прикрыл рот кулаком и прокашлялся. — Меня зовут М-мидория Изуку. Геройское имя — Деку. Прошу, позаботьтесь обо мне!       Мидория резко поклонился, чуть не полетев вперед, и так же резко выпрямился. По классу прошлись тихие шепотки и тут же растворились, когда учитель вновь обратил свое внимание на учеников.       — Знакомьтесь тут, особо не шумите. А я пойду, — пробубнил Айзава и вышел из кабинета, оставляя новенького на съедение класса. Именно на «съедение».       Как только дверь за классным руководителем закрылась, к парню подлетели Хагакуре и Мина, остальные подсели чуть поближе, чтобы внимательно рассмотреть новичка и услышать все его ответы на каверзные вопросы девчонок. Тодороки заинтересованно стрельнул глазами в его сторону, но с места вставать не собирался. Лезть к этому парню не было никакого смысла.       В это время новенького уже заваливали тоннами вопросов. Мидория пытался отвечать, как мог, часто заикался и глупо смеялся, натягивая на лицо нервную кривоватую улыбку. Шото никак не хотел вникать во все это, но он слышал его и нехотя запоминал. И все больше изумлялся.       — Я не видела тебя на вступительных экзаменах. Ты сдавал их отдельно? — спросила Момо, и ее вопрос показался Тодороки вполне резонным. Поступающие по рекомендации тоже проходят вступительные экзамены, но этого парня он совсем не помнит. Хотя… Справедливо было бы заметить, что Шото не помнит никого, кто был с ним на вступительных.       — Меня рекомендовали сразу несколько героев, и из-за моей причуды я сдавал другие экзамены, — кое-как проговорил Изуку, вжимаясь спиной в учительский стол. Одноклассницы напирали на него все сильнее и все сильнее тем самым смущали, вынуждая время от времени делать небольшие шажки назад до тех пор, пока на его пути не оказался чертов стол.       — А кто тебя рекомендовал? — спросила на этот раз Асуи, приложив к подбородку указательный палец и забавно наклонив голову вбок.       — Исцеляющая девочка, Рьюкью, Древесный Камуи и… — парень снова сглотнул и покраснел до кончиков ушей. — Всем-могущий.       По классу прошлась волна восхищенных вздохов, и теперь даже Тодороки соизволил обратить все свое внимание на новенького. Рекомендован сразу несколькими героями, причем некоторые из них занимают места в первой десятке чарта топ-героев? К черту экзамены, да его взяли бы на геройский факультет любой школы с руками и ногами и лелеяли бы его так, будто он — хрупкий умирающий цветочек в зиму. Еще и Всемогущий… Шото незаметно для самого себя отчего-то разозлился.       — У тебя даже геройское имя уже есть! — продолжала напирать Мина, тряся перед собой кулаками от нетерпения. — А мы еще не выбрали! Почему?       — Я просто… Я уже имел дело с героями и… — его ответ захлебнулся в новом потоке слов Ашидо, которая продолжала то ли восхищаться, то ли возмущаться тому, что у парня уже есть свое кодовое имя.       — А почему тебя не было с нами в начале учебного года? — задала вопрос Урарака, кое-как отпихнув от бедного паренька черноглазую девушку.       — Я… У меня были тренировки… Особые… Это секрет, если честно, — отчаянно краснея, пробормотал парень, все еще пытаясь отступить назад, да только стол все еще никуда не делся.       — Секрет? То есть у тебя были специальные уроки из-за особенностей твоей причуды? — неожиданно влился в разговор Иида, уже привычно (но все еще странно) размахивая рукой. — Что и ожидалось от Юуэй! Учителя академии находят индивидуальный подход для каждого ученика, чтобы раскрыть весь их потенциал!       Теперь Мидория пытался отступить назад из-за странного старосты. Бедняга. Шото стало его даже немного… жалко?       — А какая у тебя причуда? — неожиданно спросил Киришима, который до этого тихо сидел за партой, положив голову на сложенные руки.       Парень, казалось, сейчас лопнет подобно воздушному шарику, а все в классе смолкли и во все глаза уставились на новенького в ожидании ответа. Даже Тодороки выпрямился и посмотрел прямо на паренька. И правда, а какая у него причуда? Он не выглядит сильным, умным или хотя бы уверенным. Если уж сравнивать, то он — самый настоящий пугливый кролик: прямо сейчас упрыгает куда-нибудь, где тепло, светло и тихо, прижмет ушки к голове и крепко-крепко зажмурит глазки, чтобы никто его не видел, не слышал да не трогал. Но первое впечатление бывает обманчивым — Шото об этом знает сам не понаслышке, — и пугливость и нервозность Мидории может с лихвой компенсировать его причуда.       Причуда. Какая же у него причуда?       Только Изуку открыл рот, чтобы что-то сказать, как вдруг прозвенел звонок. Парень чуть ли не подпрыгнул на месте от испуга и, крикнув что-то о том, что очень-очень сильно куда-то торопится, выбежал из класса. Весь 1-А класс остался на своих местах, изумленно хлопая глазами.       — Вот черт, сбежал! — первой пришла в себя Мина. Она вскинулась и гневно прокричала что-то еще. Вместе с ней негодовали Очако и Тору, что-то недовольно проворчал Каминари. Остальные только пожали плечами. Не хочет говорить — не надо, все равно узнают на одной из тренировок, или на следующей неделе. Спортивный фестиваль же, каждый должен будет себя проявить. Тодороки тоже почувствовал какой-то укол внутри из-за неудовлетворенности. Стоило ему только всерьез заинтересоваться парнем (которого порекомендовал сам Всемогущий!), как его оставили без всякого внятного ответа.       Один только Бакуго все это время смотрел на Мидорию, как на врага народа и вел себя подозрительно спокойно, лишь под конец раздражено фыркнув: «Чертов Деку». Но на него никто внимания не обратил.       К сожалению большей части класса, о причуде новенького они могли только догадываться. Мидория сидел с ними на лекционных занятиях, а вот на практических куда-то исчезал. Некоторые пытались проследить за ним, но парень с зелеными кудрями буквально растворялся в толпе — уследить за ним не смогли даже Джиро и Шоджи, которые считались лучшими из 1-А класса в области разведки. Кьека, пытаясь уловить звуки Мидории, лишь изумленно хлопала ресницами и пожимала плечами. Мезо тоже мотал головой: даже его репликанты (и репликанты его репликантов) (жуткое зрелище, конечно) не смогли заметить зеленую вихрастую макушку в толпе или услышать его смятый запинающийся голос.       Уже к концу недели, когда им предстояло практическое занятие на поле гамма, Урарака Очако буквально подлетела к своим одноклассникам и, еле-еле отдышавшись, уперев ладони в колени, вскинула голову и громко заявила.       — Я видела!       На нее тут же все обратили внимание, и чуть ли не через мгновение ее уже окружили заинтересованные одноклассники.       — Что ты видела? Ну? Ну же, говори! — трясла ее за плечи Ашидо. Урарака прокашлялась, глубоко вздохнула, полностью восстанавливая дыхание, и так же громко продолжила.       — Мидорию-куна! Я его видела!       Тодороки, который стоял чуть поодаль от остального класса, заинтересованно стрельнул глазами на торчащую в толпе каштановую макушку. Из-за того, что имя «Мидория Изуку» все еще оставалось для них загадкой, и сдружиться с ним толком никто не смог, любая новость о новеньком вызывала огромный интерес всего класса и яростные дискуссии. Вот и сейчас.       — Я видела, как он и Всемогущий вчера были в лазарете! — продолжала Очако, размахивая руками на манер старосты (дружба с ним не идет ей на пользу) (но получается у нее гораздо лучше, более плавно что ли?). — Они зашли туда, потом заперли дверь и разговаривали о чем-то с Исцеляющей девочкой! А сегодня они снова пошли туда!       — Может, он все это время болел и из-за этого не мог заниматься с нами? — предположила Яойорозу, приложив указательный палец к щеке. Внимательная ко всем и постоянно несущая на себе ответственность за что-то (или кого-то), она уже наверняка начала волноваться за новичка.       — А сейчас тогда что? И зачем там нужен Всемогущий? — завозмущался Минеда.       — Из-за его причуды? — подняла руку и высказалась Асуи. — Что, если он тяжело болел все это время, а сейчас ему стало легче, поэтому он ходит на лекции, но все еще пропускает практику.       — Мы даже не знаем, какая у него причуда! — Хагакуре встала рядом с Миной и сердито сложила руки на груди. — Его рекомендовали сразу несколько крутых героев, вот он и зазнался настолько, что пропускает уроки!       — Но вы же видели рейтинг учеников по успеваемости, — неожиданно вступил в дискуссию Серо. — Он четвертый в списке, а значит оценки у него ничуть не хуже, чем у Яомомо или Тодороки. А ведь они тоже по рекомендации поступили.       — Все равно это нечестно! — снова взвилась Хагакуре.       Всеобщий пыл погасил Бакуго. Этот парень предпочитал держаться в стороне от этих обсуждений, постоянно огрызаясь на любого, кто спрашивал его мнение о новеньком. Вот и сейчас он все это время сидел поодаль на скамейке и только-только соизволил встать.       — Тупые ублюдки, — пробормотал Катсуки, пнув подвернувшуюся под ногу железку, которая, видимо, осталась тут с тренировки другого класса. — Тупой Деку.       Одноклассники в полной тишине проводили его взглядом, никак не понимая взрывного парня. Ни для кого не было секретом то, что он ненавидит почти все (или не почти, а все, но никто еще не смог доказать ни первое, ни второе), но ненависть, которую тот излучал в отношении новенького, была чересчур сильной и яркой. На всех лекциях тот постоянно огрызался на Мидорию, злобно зыркал ему спину, когда парнишка со всех ног выбегал из класса, и не упускал ни одного шанса напомнить ему, насколько он жалок, слаб, туп и вообще в Юуэй ему не место. Киришима старался урезонить «друга» (Катсуки без зазрения совести называет его дерьмоволосым, и Шото, пусть он и не обладает должными знаниями и опытом в сфере межличностных отношений, особенно дружеского и более интимного плана, сомневается, что это можно назвать проявлением дружелюбия). Пытались угомонить его и староста с Яойорозу. Даже учителя уже делали ему замечания, когда тот смело и не очень культурно высказывался в адрес явно напуганного Мидории. Не помогало ничего. Беспричинная (наверное) ненависть полыхала в Бакуго так же ярко, как солнце в ясную погоду.       — В этом весь Бакуго, — неловко почесал затылок Киришима, чем снова привел класс к оживлению.       Потом пришел учитель, и началось очередное геройское занятие, которое требовало высокой степени концентрации на условиях его выполнения, но Тодороки так и не смог сосредоточиться. Он все еще думал о том, что поведала им сегодня Урарака. Мидория часто видится с Всемогущим? Ну, возможно, это и неудивительно. Символ мира был ведь одним из тех, кто рекомендовал его (и почему именно его?) на поступление в Юуэй, верно? Очевидно, что они знакомы и связаны как-то. Возможно, герой №1 смог увидеть в пугливом парнишке то, что не увидели другие (за исключением еще нескольких про-героев, конечно, его ведь рекомендовали еще трое).       Где-то в глубине души зашевелилась зависть. Шото уважал Всемогущего, нет, он был его фанатом и желал следовать по тому же пути, что и величайший герой, который спасает всех и каждого, смеясь всем опасностям в лицо, а тот рекомендует к поступлению Мидорию Изуку, а значит, видит в нем потенциал и признает, что тот достоин стать героем. А вот Шото рекомендует только его отец, Старатель, причем не из благих намерений, а чтобы его сын проучился, получил лицензию и диплом и стал таким героем, какой превзошел бы самого Всемогущего. Зависть не только проснулась, но и начала подгрызать привычную холодность и отчужденность, толкая на неразумные поступки. Один из таких он совершил прямо перед спортивным фестивалем.       Одноклассники продолжали строить догадки насчет того, чем может заниматься Мидория в то время, пока пропускает практику, а Тодороки, который все эти догадки слышал, не находил себе покоя. Кем же все-таки является этот Мидория Изуку? Может, ему повезло, и он смог выделиться из-за своей причуды в присутствии Всемогущего, и тот обратил на него свое внимание? Или родители Мидории как-то знакомы с Рьюкью или Древесным Камуи, а те, в свою очередь, познакомили их с Всемогущим? Или… О боже, нет… Он — родственник Всемогущего? Но как?! Они ведь не имеют никакого сходства! Хотя, подождите. Ребенок не обязательно ведь должен быть похожим на обоих родителей, он мог пойти внешностью в мать, а вот причудой, например, в отца. У Мидории причуда, похожая на причуду Всемогущего?       Тодороки не замечает, как его рука покрывается тонким слоем инея. Завидно, как же завидно. Ему повезло быть ребенком Всемогущего, героя №1, повезло иметь такую же причуду, повезло поступить в Юуэй. Ему повезло во всем, в чем так не повезло самому Шото. Слой инея становится толще, кожу покалывает от холода, и только теперь Тодороки обращает внимание на свою руку, растапливая иней и согревая руку.       Это судьба. Что же это, если не она? Сама судьба велит им, детям героев №1 и №2, непримиримым соперникам, схлестнуться на грядущем спортивном фестивале. Шото смахивает пот со лба и продолжает тренироваться еще усерднее. Он должен победить, нет, не так, он обязательно победит, сразит своей ледяной причудой Мидорию и покажет всему миру, что ему под силу одолеть любого противника и без силы отца.       Он победит.       И это он говорит Изуку прямо в комнате ожидания перед началом фестиваля. Говорит, что, раз ему покровительствует сам Всемогущий, герой №1, то Тодороки просто обязан бросить ему вызов и победить. Мидория выглядит сконфуженным, он старается стоять в стороне, но одноклассники никак не дают ему покоя и постоянно заваливают его вопросами, поэтому он несколько секунд удивленно хлопает глазами (большими глазами с радужкой глубокого зелёного оттенка) (красивые и выразительные), а потом сжимает руки в кулаки до побелевших костяшек и говорит то, чего Тодороки не ожидал.        Он бросает ответный вызов. Образ пугливого кролика вмиг растворяется в стальном блеске изумрудных глаз и сжатых в тонкую полоску губах.       Первым испытанием оказывается кросс вокруг стадиона с препятствиями. С немного необычными, но вполне посильными, особенно для кого-то с такой сильной причудой, как у Тодороки, препятствиями. Он легко расправляется с роботами, не обращает никакого внимания на каньон. Он уверенно бежит вперед, ничуть не сомневаясь в своей победе. Как оказалось, самоуверенность — штука непостоянная и весьма вредная. На минном поле его с легкостью догоняет Бакуго Катсуки. Он рычит что-то наверняка гневное и некультурное, Шото не особо обращает на него внимание. Он старается придумать, как обогнать этого взрывного придурка и не дать фору остальным, как вдруг позади раздается оглушительный взрыв. Все оборачиваются назад, напуганные и/или удивленные, и видят, как на каком-то куске железа вырывается вперед никто иной как Мидория. И Бакуго, и Тодороки вмиг забывают друг о друге, намереваясь обогнать внезапно вырвавшегося вперед Изуку, но все их старания все равно пропадают зря. Уже добежав до стадиона, Шото видит спину Мидории, который машет одной рукой публике, а другой размазывает слезы по лицу. Катсуки тоже прожигает взглядом его спину, он почти трясется от злости, но ничего с нею поделать не может.       Они оба проиграли противнику, который своих сил-то не использовал. И свидетель тому — вся страна.       Вторым испытанием становится битва конниц, и Тодороки уже знает, кого взять к себе в команду. Он замечает, как Мидория пытается позвать к себе хоть кого-нибудь, но из-за пугливости и того, что с ним никто особо не знаком, никто не хотел идти к нему. Десять миллионов, конечно, залог бесспорной победы при условии, что их смогут защитить, но с темной лошадкой дел иметь никто не хотел, разве что…       — Деку! — Урарака неожиданно подлетела к парню, сверкая своей радостной улыбкой. — Я хочу к тебе присоединиться!       — Урарака-сан! — из глаз Мидории чуть ли не фонтаном брызнули слезы. Он настолько счастлив? Примеру Очако последовала и девушка из факультета поддержки, и они стали что-то бурно обсуждать. После Мидория уверенным шагом направился куда-то и положил руку на плечо… Токоями. Шото про себя хмыкнул. Две темные лошадки, о способностях которых ничего толком неизвестно, Урарака с ее нулевой гравитацией и девушка из факультета поддержки, у которой с собой множество разных приспособлений. Это даже звучит интересно.       Битва началась очевидно с охоты за заветными десятью миллионами очков. Команда Мидории, стоит им отдать должное, прекрасно уворачивалась от атак и сбегала от преследователей. Тодороки надел на шею очередную повязку. Пока все шло по плану. Иида обеспечивал им высокую мобильность, Яойорозу и Каминари защищали их команду с флангов, да и сам Тодороки не стеснялся воспользоваться своей причудой, чтобы обездвижить соперников. Проблема заключалась только в том, как поймать вечно убегающего подопечного Всемогущего.       Впрочем, очень скоро и эта проблема решилась сама собой. Оторванные от остального стадиона ледяной стеной, они стояли друг напротив друга. Победа близко, Шото может протянуть руку вперед и коснуться ее плеча, но вот уже прошло пять минут, до конца осталось совсем немного, а чертова повязка с десятью миллионами все еще на зеленоволосой голове. Мидория вечно держится слева (Тодороки со злостью осознает, что этот мелкий проныра, кажется, прознал про его «слабость»), Яойорозу бесполезна, а Каминари никак не может справиться с темной тенью Токоями. Мидория умен, он сходу продумывает наиболее оптимальную стратегию и пользуется ею, не оставляя Шото ни единого шанса поймать себя. Это злит, злит, злит. Неужели Тодороки не сможет обойти новенького?       — Ребята, — вдруг подает голос Иида. — У нас мало времени. После этого я буду бесполезен. Рассчитываю на вас.       — О чем ты? — не успевает даже договорить Шото, как вдруг они резко срываются с места на огромной скорости, а его оглушает криком «Хватай повязку!». Рука сама инстинктивно дернулась, вцепляясь в полоску мягкой ткани на голове Мидории, когда они оказались очень близко.       — Черт! За ними! — вскидывается Изуку.       — Потеря времени, — пытается вразумить лидера своей команды Токоями. — Может, лучше попытаться взять у другой команды?       — Не имеет смысла! Я понятия не имею, сколько очков у остальных!       — Тогда сделаем это! — внезапно поддержала новенького Урарака, и взгляд ее донельзя уверенный. — Давай, командуй, Деку!       Тодороки видит, как Мидория еще сомневается, но после жмурится и смотрит на Шото. Глаза в глаза, секундный контакт, но его вполне хватило, чтобы один из них засомневался, а другой — набрался смелости.       — Вперед! — командует Мидория, и его команда тут же устремляется к противнику. Они все еще держатся слева от Тодороки, это опасно. Ленты на его шее перевернуты и перемешаны, все должно быть в порядке, но сын Старателя почему-то начинает волноваться. Не из-за того ли, что в зеленых глазах он увидел то, чего не ожидал увидеть?       Не просто желание победить. Адская смесь непонятных ему эмоций, заставляющая трепетать. Тодороки помнит это ощущение, эту ауру, плотным коконом окутывающую веснушчатого. То же самое он чувствовал, когда стал свидетелем битвы какого-то преступника и…Всемогущего.       Это понимание выбивает из колеи. Команда Мидории оказывается неожиданно близко — Тодороки ничего не успевает скомандовать, даже придумать что-то для защиты не может, поэтому он только прикрывается левой рукой и запоздало понимает, что на ней пляшут языки рыжего пламени. Испугавшись самого себя, он тушит пламя и пропускает момент, когда Мидория срывает с его шеи одну из верхних повязок. Шото помнит, что очков на ней меньше всего, и все же ему не по себе от своей собственной слабости. Мидория даже ни разу не использовал свою силу за весь фестиваль, а Тодороки неосознанно хотел воспользоваться тем, чем клялся не пользоваться никогда в жизни.       Тодороки уже почти ничего не понимает, он ошалело смотрит на свою левую руку, а затем на Мидорию. Тот собирается напасть на него еще раз, да времени в обрез. Откуда не возьмись появляется Бакуго, который кричит что-то и… На весь стадион гремит гудок и голос Сущего Мика, оглашающего конец битвы конниц. Тодороки слезает с их «конницы» и краем глаза наблюдает за своим «кровным» соперником. У Мидории глаза на мокром месте, он извиняется перед своей командой, пытается оправдаться. Сущий Мик в это время оглашает результаты.       Первое место — команда Тодороки.       Второе место –команда Бакуго.       Третье место — (неожиданно, но) команда Шинсо (кто это вообще?)       Четвертое место…       Тодороки удивленно наблюдает за тем, как Токоями улыбается, а его темная тень держит еще одну повязку, его повязку (как он вообще забыл о ней?!), которая была на его голове. Мидория не просто плачет, он почти рыдает, слезы чуть ли не фонтаном льются из его глаз.       Четвертое место — команда Мидории.       После оглашения результатов одноклассники хотели снова накинуться на новенького с вопросами, но на этот раз им помешал Тодороки. Он попросил Изуку уделить ему немного времени для разговора и, даже не выслушав ответ, пошел в сторону комнат ожидания для участников фестиваля. Сейчас перерыв на обед, и там наверняка никого нет. Мидория волнуется, он мнет свои пальцы, его поджатые губы немного подрагивают. И как он вообще смог пройти первые два испытания фестиваля, не используя и капли своей силы?       — Все уже заметили, что тебе покровительствует сам Всемогущий, — после недолгого молчания начинает говорить Тодороки, когда тот робко интересуется, о чем же хотел поговорить двупричудный. — Я долго думал, в чем может быть причина и решил, что между вами должна быть какая-то связь. Признайся, ты — внебрачный ребенок Всемогущего?       — Нет! Ты ошибаешься! — слишком резко вскидывается Мидория, начиная махать руками. — Разумеется, даже если бы я и был им, я бы отрицал это точно так же, но в любом случае дело не в этом и… — он глубоко вздыхает и несмело поднимает свой взгляд на Шото. — Почему ты… То есть, почему я?       Почему он? Он еще спрашивает? Что-то внутри обрывается, и Тодороки вновь поддается своим эмоциям, совершая еще один неразумный поступок. Он рассказывает все о своей семье и детстве. Чуть ли не подробно расписывает все «прелести» своей жизни до академии. Абсолютно все. Тодороки даже не смотрел на собеседника, продолжая выдавливать из себя все наболевшее и неосознанно прикрывая рукой шрам на лице. Хотел он демотивировать его? Наверное. В конце концов, это война, а на войне все средства хороши, вот только Изуку, если и был сбит с толку и несколько напуган, то проигрывать все еще не собирался.       — Знаешь, Тодороки-кун, — сказал он, опустив глаза в пол. — Я оказался здесь только потому, что мне все время помогали. А Всемогущий… Я всегда хотел быть похожим на него, таким же крутым героем, который спасает всех с улыбкой на лице. Пусть мои мотивы и кажутся пустяковыми по сравнению с твоими, но я… — он смолчал и сжал руки в кулаки. — Пусть я принял твой вызов, я не могу… ничего обещать.       Тодороки кивнул и ушел, оставив Изуку одного. Он все еще не понимал смысла его последних слов, пока не случилось это. Сразу трое прошедших в третий тур фестиваля учеников отказались от участия. Среди них Оджиро, кто-то из класса Б и Мидория.       — Мне очень повезло, что я смог зайти так далеко, — говорит он, и Шото действительно не понимает (никто из присутствующих не понимает) его слов. Повезло? Он считает, что ему просто невероятно повезло? — Все, кто стоит сейчас рядом со мной, невообразимо сильны. Я не знаю, смогу ли сравниться с ними. Моя сила не предназначена для битв, она подходит только для того, чтобы спасать людей и избавлять их от страданий. Именно поэтому… — Изуку как-то кривовато улыбнулся и сжал правую руку в кулак перед собой. — Я отказываюсь. Я хочу уступить свое место кому-то более достойному. А я в это время буду помогать всем, кто в этом нуждается, ведь это то, для чего я подхожу больше всего!       Ни у кого не осталось сомнений, что госпожа Полночь, имеющая огромную слабость на вот такие вот речи «от чистого сердца», одобрит его прошение.       Тодороки, наблюдая за тем, как спина Изуку растворяется в слабом освещении коридора, ведущего к комнатам ожидания, чувствовал себя так, будто его предали. Грубо кинули, как какого-то идиота. Он подошел к Мидории с чистым сердцем, бросил ему вызов чести, который значил так много для самого Шото, выдал свою трагедию. А Изуку… для него все это было чертовой шуткой?       Как бы Шото не старался найти Мидорию до начала третьего раунда, у него ничего не получилось. Надо же, а он уже и успел забыть о том, что новичок — мастер исчезать и прятаться где-то. Переполненный злобой из-за этого, а еще из-за встречи с отцом (и как только этот больной придурок посмел показаться ему на глаза?), Тодороки вынес своих первых двух противников с одного удара: Серо Ханта превратился в громадный ледник на половину стадиона, а Хоненуки Джузо (какой-то чел из класса Б, которого взяли вместо Мидории) оказался за пределами поля уже через секунду после начала их боя.       Он зол, зол так сильно, что не может контролировать своих сил, но именно это и сыграло с ним злую шутку. Он проиграл. И проиграл не кому-то, а дрянному, черт его дери, Бакуго Катсуки. Не это ли позор? Уже лежа на обломках льда у стены стадиона и теряя сознание, Тодороки проклинал всех, кого так сильно ненавидит: отца, Бакуго и Ми…       — Мидория?       Шото еле-еле открыл глаза. Почти все тело болело от последствий взрывов того ублюдка и из-за удара об стену. Кожа во многих местах воспалена. Плюсом он еще и переохладился из-за того, что так много пользовался ледяной причудой — температура тела скакала от низкой к высокой, и стабилизировать ее было как никогда тяжело. Рядом с койкой медкабинета, на которой он лежал, сидел никто иной как Мидория Изуку.       — Привет, Тодороки-кун. Поздравляю тебя со вторым местом, — робко улыбнулся он.       — Пошел к черту, — хрипло выдавил из себя Тодороки. Он бы встал прямо сейчас и ушел или хотя бы отвернулся бы, да вот только боль мешала, жестко придавливая к койке.       — Как я и думал, — вздохнул Мидория. — Ты злишься. Ты выглядел таким печальным и разгневанным там, на стадионе.       Изуку отложил в сторону аптечку первой помощи. Он сел прямо, повернувшись к Шото, и робко протянул руку к его лицу, откинув двуцветную челку со лба.       — Ты сильно ранен. Каччан не пожалел тебя, — Каччан? Кто это? Это он так называет Бакуго, что ли? — Исцеляющая девочка сейчас занята в другом месте, поэтому… Поэтому я заранее прошу прощения за то, что сейчас сделаю, но, знай, это необходимо, и я должен, нет, я хочу помочь тебе, честно, поэтому, прошу, не злись больше, и…       — Прекрати, — остановил разогнавшегося Мидорию Шото, а тот вдруг резко наклонился и прижался своими губами к его холодному лбу.       Тодороки удивленно распахнул глаза. По его телу заструилось непонятное, теплое нечто, и там, где, он чувствовал этот поток странной энергии, боль медленно угасала и вскоре пропадала. Гиперемированная кожа медленно приобретала здоровый оттенок, царапины заживали на глазах, и ушибы с синяками пропадали. Изуку отстранился и слабо улыбнулся, прикрыв зеленые глаза.       — Что ты?..       — Это моя причуда, — в ответ Мидория склонил голову вбок, не прекращая улыбаться. — Исцеление. Когда я целую человека, я передаю ему часть своей жизненной силы, которая ускоряет регенерацию и способствует излечению от некоторых болезней. Чем дольше контакт, тем быстрее человек выздоравливает. Именно поэтому я отказался от участия в боях. И именно поэтому я не смог ответить на твой вызов. Я не смог бы выложиться так же, как и ты, у меня просто нет сил для этого. В конце концов, ты очень силен. Прости меня, Тодороки-кун.       — Но Всемогущий…       — В прошлом году недалеко от Мусутафу была большая катастрофа, и я был неподалеку. А еще там были Всемогущий и Рьюкью. Рьюкью эвакуировала людей, а я из-за своей причуды вызвался помощником. Я оказывал людям первую помощь и помогал укладывать их в машины скорой помощи. После того, как та ситуация была урегулирована, Всемогущий похвалил меня и сказал, что с такой причудой я просто обязан стать врачом или героем, и познакомил меня с Исцеляющей девочкой, которая стала меня обучать. Потом произошло еще несколько случаев, когда я помогал профи, а после узнал, что многие из них написали для меня рекомендации в Юуэй. Я не приспособлен к боям, и Всемогущий решил, что он ответственен за то, что я не могу учиться по обычной программе геройского факультета, поэтому директор назначил его и Исцеляющую девочку моими практическими кураторами. Вот и все. Все это время у меня тоже были практические занятия, но немного другого плана.       Дурак. Каким же дураком он был, раз сделал столько поспешных выводов? Шото очень сильно захотелось ударить себя по лицу или сбежать отсюда. Жгучий стыд опалил щеки слабым румянцем и посеял в душе множество сомнений. Дурак, дурак, дурак. Поддался собственным догадкам и зависти, позволил собственной злости взять себя под контроль и совершил так много глупых поступков. Это не Мидория предал Тодороки, а наоборот, Тодороки повел себя, как бестактный придурок. Что же чувствовал Изуку, когда они разговаривали после битвы конниц? Ох, черт, даже думать об этом не хочется.       — В любом случае, — Мидория робко тянется одной рукой к своим волосам и наматывает на палец вьющийся локон. — Если ты не против, я бы не хотел, чтобы ты говорил кому-то о моей причуде. Людей с исцеляющими способностями очень и очень мало, поэтому учителя решили держать в секрете мое обучение здесь. Они считают, что я могу стать приоритетной целью для преступников, которые хотят ослабить геройское сообщество. Ты… — он тянется дрожащими руками к левой прохладной ладони Шото и мягко берет ее в свои. — Ты обещаешь?       — Только с одним условием, — сам того не понимая, озвучил первую пришедшую в голову идею Тодороки. — Ты будешь лечить меня?       Мидория, залившись краской, неуверенно кивнул, а потом еще раз, но уже более смело. Тодороки почему-то почувствовал себя немного легче из-за того, что Изуку не отказался. Веснушчатый вымолвил слова благодарности за то, что Шото пообещал не распространяться о его причуде, и, заметив, что тот все еще как-то подозрительно бережет правую руку, на пару секунд прижался теплыми полноватыми для парня губами к плечу чуть выше локтевого сгиба. Горячее дыхание приятно щекочет чувствительную кожу, горячие волны неведомой силы прокатываются где-то внутри, и это все-таки приятно, пусть и смущает до покрасневших кончиков ушей. Шото не краснеет. Он не умеет. Единственное, что он делает, пока Мидория, не отрывая губ от плеча, смотрит на него снизу-вверх, так это отворачивается в сторону, ничуть не меняясь в лице, но поглядывая искоса на целителя.       На награждение Тодороки выходит уже полностью здоровый, без единой царапинки и синяка, в отличие от побитого Бакуго, который уже стоял на пьедестале. Этот придурок все-таки занял первое место.       Мы еще посмотрим, кто победит в следующем году, зазнавшийся урод.       Спортивный фестиваль закончился, и Тодороки замечает, как мир вокруг него немного меняется. Нет, никаких резких изменений нет. Он просыпается в то же самое время, что и обычно, умывается, одевается, скудно завтракает, вяло натягивает обувь и выходит из дома. Дорога до академии точь-в-точь такая же: дойти до станции, дождаться нужного поезда, занять наиболее свободное от людей место, потупить какое-то время в окно, выйти на нужной станции и дойти до ворот Юуэй, встретившись по дороге с одноклассниками, но проигнорировав их приветствия. Все, кроме одного.       — Доброе утро, Тодороки-кун! — рядом с ним внезапно оказывается Мидория. Шото кивает, как бы отвечая взаимностью, и они вместе в полной тишине идут до самого класса, где рассаживаются по местам. Сначала Мидория раскладывает свои принадлежности на парте, потом здоровается с Ураракой и Иидой, с которым невесть как умудрился завязать неплохие отношения на фестивале, разговаривает с ними о чем-то.       Шото в это время не отрывает своего кажущегося безразличным взгляда гетерохромных глаз от Изуку. С каждой секундой простой на вид парень кажется ему все более необычным. Мидория Изуку (удивительно подходящее для него имя, стоит отметить) не очень высок и на полголовы ниже самого Шото. У него забавные кудрявые волосы, которые торчат во все стороны (погода вроде бы не такая уж и влажная, чтобы волосы были настолько непослушными) и отливали зеленым (надо будет спросить, красит ли он волосы). Веснушчатые щеки («целованный солнцем» — так называла мама Тодороки таких людей) полноваты, на них появляются милые ямочки, когда Изуку скромно улыбается. Большие зеленые глаза, кажется, смотрят прямо в душу, вмиг стирая все плохое и оставляя внутри лишь тепло и непонятную легкость.       Мидория необычный. Он улыбается по поводу и без, постоянно пытается помочь любому, в ком заметит хоть намек на грусть и тоску. Прежняя пугливость и нервозность стали понемногу исчезать, зато появилось прежде незамеченное за ним стремление дружить. Он смог подружиться почти со всем классом, а исключением стал, очевидно, Бакуго. Оказалось, что эти двое были в далеком прошлом друзьями, а затем их дороги почему-то разошлись: Бакуго подался в местные хулиганы, а Изуку предпочел остаться милым и послушным мальчиком.       Мидория очень умен и одновременно слеп. Способный решить сходу любой сложный математический пример или ситуационную задачу с геройского курса, он не замечает, как Очако смотрит на него непонятным взглядом, а потом резко начинает мотать головой, заливаясь краской. Тодороки видит это и начинает понимать, почему Урарака подошла к Изуку на спортивном фестивале. Она первая из всех смогла разглядеть в нем необычную простоту и доброе сердце. Интересно, а Изуку «лечил» ее?       Подивившись своим мыслям, Тодороки опускает взгляд на собственную тетрадь. На ней лежит небольшой листочек, вырванный из блокнота (на уголке листочка с обратной стороны карандашом нарисовано забавное лицо Всемогущего), на котором написаны цифры. Номер телефона Изуку.       — Насчет нашего уговора, — подошел к нему до уроков Мидория, протягивая в руках листок. — Это мой номер телефона. Ты можешь позвонить или написать мне, если тебе понадобится... медицинская помощь.       — Буду иметь в виду, — говорит Тодороки, понимая, что его, наверное, стоило поблагодарить, но, когда слова благодарности уже вот-вот должны были сорваться с его губ, Мидория улыбается и уходит обратно к своему месту, у которого его поджидают Урарака и Иида. Без разницы. Мидория и так прекрасно его понял. Он очень проницателен и почему-то может понять истинные чувства Шото с полуслова. Вот и сейчас, судя по тому, как Изуку мельком улыбнулся ему, он наверняка смог расслышать сквозь суховатое «буду иметь в виду» банальное, но приятное «спасибо».       Дни стажировки наступают неожиданно. Тодороки по совету Мидории, переступив через свою глубокую неприязнь и ненависть, выбирает агентство отца. Он должен увидеть, почему Старатель все еще считается героем, несмотря на сволочной характер. Сам Деку о своем месте стажировки загадочно умалчивает. Говорит только, что она поможет ему увеличить свои резервы жизненной энергии (это вообще возможно?), что, следовательно, позволит ему пользоваться своей причудой чаще и эффективнее. Тодороки не настаивает, только кивает, получая в ответ улыбку. Он очень хочет узнать, но молчит и давит в себе глупое любопытство. Если Мидория счел бы это важным, он несомненно сам поведал бы об этом Шото. Если он не говорит, то на это наверняка есть причины.       Первые дни стажировки проходят спокойно, даже скучно, но вскоре это спокойствие привычных будних дней будто ветром сносит. К счастью ли, или все-таки к несчастью, Тодороки отбивается от своего отца во время срочного вызова и натыкается на преступника, наделавшего в последнее время достаточно много шуму. Убийца героев Пятно. И все бы было не так уж и плохо, если бы не лежащие неподалеку Иида и один из про-героев. Шото не может придумать ничего другого, кроме как быстро разослать свои координаты всем своим контактам (коих не очень много, к сожалению), и пытаться защитить себя и двух обездвиженных с помощью льда.       Убийца героев быстр и ловок, у него полно холодного оружия, и он уже успел задеть выкидными ножами плечо и лицо Тодороки. И сразу после этого Пятно подобрал эти ножи и облизнул их своим почти змеиным языком. Тело немного потяжелело, стало каким-то неповоротливым. Это его причуда? Стоп, он ведь облизнул его. Кровь?       — Иида! — пытает докричаться до старосты Шото, прикрываясь очередной ледяной стеной. — Что он сделал, когда ранил тебя?       — Он… Он слизал кровь с клинка! — отвечает Тенья. Его состояние на грани, под ним собирается уже достаточно приличная лужа крови, но он держится и держится хорошо. Осталось только дождаться подмоги, это все, на что они сейчас способны. Совсем неподалеку слышны чьи-то спешные шаги, Тодороки краем глаза замечает чью-то зыбкую тень…       — Тодороки-кун! Что случи… — Мидория, черт его дери, Изуку собственной персоной стоит прямо у поворота в переулок. Он с ужасом смотрит на раненного Коренного героя и Ииду, переводит взгляд на Тодороки и заметно сглатывает.       — Мидория, уходи отсюда! — кричит Шото и создает еще одну стену. Не успевает всего лишь на секунду — очередной выкидной нож пролетает по касательной к правому бедру, прорезая костюм и вспарывая кожу. Ткань мгновенно пропитывается алыми каплями крови. — Позови подмогу!       — Уже! — отвечает Изуку, но вместо того, чтобы убегать, подбегает к старосте. Тот уже без сознания и, учитывая аспекты причуды Мидории, так даже лучше. — Я отправил твои координаты Всемогущему и другим профи.       — Откуда у тебя?..       — Не важно. Тодороки-кун, осторожнее!       Двупричудный снова концентрируется на защите. Его правая рука и щека уже покрылись инеем, он дрожит от холода, еще и двигаться тяжело. Еще немного и он исчерпает свой лимит.       — Мидория, бери Ииду и коренного и уходи отсюда, — говорит еле слышно Тодороки, готовясь выдать все, что у него осталось.       — С тобой что-то не так? — спрашивает в ответ Мидория, отстранившись от лба Ииды. Староста уже выглядит гораздо лучше. Глубокие ножевые раны почти зажили, и кровотечение остановилось. Он будет жить.       — Все нормально, — бессовестно врет Шото. Один удар. Его хватит ровно на один удар.       — Не нормально! — возражает Изуку. — Ты дрожишь и покрылся льдом!       — Все нормально…       — Послушай меня уже! — кричит Деку. Тодороки оборачивается назад. С уголков зеленых глаз вот-вот сорвутся слезы, и Мидория выглядит так… Так… У Шото в груди что-то неприятно сжимается и поднимается к горлу, перекрывая дыхание. — Я знаю, что ты ненавидишь огненную причуду, но пора отбросить это! Мы в опасности, мы можем умереть, Тодороки-кун, поэтому пожалуйста, ради нас выложись на полную, используй обе свои стороны! Пожалуйста! Хотя бы ради меня!       Шото сам не замечает, как его левая сторона мгновенно вспыхивает, словно спичка, освещая все вокруг. Ледяные стены тают под напором дикого пламени (как же тяжело его контролировать!), становится гораздо легче, температура тела резко повышается, от этого немного мутит (прямо как в детстве, когда его рвало на пол из-за резкого перегрева), но сейчас, в критической ситуации, он не обращает на это внимания. Стараясь никого не задеть, он на пробу ударяет мощным потоком пламени, вынуждая убийцу героев отойти назад. Таким образом он сдерживает преступника еще минут пять, и к тому времени к ним на помощь успевают прийти Старатель, еще какие-то герои и даже Всемогущий. Они быстро нейтрализуют Пятно, связывают его по рукам и ногам, изымая любой колюще-режущий предмет. Иида лежит без сознания, но вполне уже здоровый. Коренной герой от лечения отказался. В конце концов Мидория подошел к Тодороки, который зажимал левой ладонью рану на бедре, пока правой пытался достать что-то из своей аптечки первой помощи. Получалось не очень хорошо. Не использовавший свою огненную сторону достаточно долго (почти всю свою жизнь, если быть точным), он все же не удержал контроль над собственным пламенем, и оно обожгло своего хозяина — на правой руке красуется несколько ярко-красных пятен-ожогов.       — Дай-ка я, Тодороки-кун, — мягко предлагает Изуку, слабо улыбаясь. На его щеках все еще блестят влажные дорожки, он напуган, но держится и пытается приободрить окружающих. И, если быть честным, от его улыбки действительно становится легче. Шото позволяет грубоватым дрожащим ладоням приобнять свое лицо (когда кончики чужих пальцев касаются спутанных следов старого шрама, становится немного страшно и стыдно, но лишь на секунду). Изуку улыбается еще шире, его глаза наполняются слезами (он поспешно их закрывает, чтобы прямо сейчас не разрыдаться от облегчения), и он осторожно касается губами щеки половинчатого, почти задевая уголок его губ.       Тодороки расслабляется, тает в чужих руках от приятного тепла, волнами скатывающегося сверху-вниз по всему телу. Изуку долго не отстраняется, опускает одну руку на бедро Шото и оглаживает пальцем то место, где еще несколько мгновений назад был неглубокий, но обширный порез. Раны в других местах тоже исчезают, как и свежие ожоги. Старатель замечает это «непотребство», собирается сказать что-то, но его останавливает Всемогущий и говорит что-то (наверняка пытается втолковать ему, что это всего лишь акт лечения, а не что-то, о чем он успел подумать). Огненный герой фыркает, но разворачивается и уходит в другую сторону.       — Теперь ты в порядке, — чуть подрагивающим голосом говорит Изуку, отстраняясь. Он хотел убрать ладони с лица Шото, но тот накрыл их своими руками.       — Мидория, — тихо зовет Тодороки. Внутри все еще тепло от исцеляющей энергии Изуку, на щеке горит невидимый след от его мягких обветренных губ. — Мне больно.       — Но ты уже…       — Мой шрам, — говорит Шото, и Деку затыкается. Слова даются тяжело, но сейчас он пытается быть предельно честным. Ему действительно больно. Уже на протяжении почти одиннадцати лет. — Исцели его. Исцели меня.       Мидория приоткрывает рот, порываясь сказать что-то, но затем закрывает его. Он смотрит долго прямо в гетерохромные глаза, ищет в них что-то, и в конце концов, выдохнув тихое «хорошо», прижимается губами к шраму чуть ниже глаза. Тепло, тепло, тепло, так невообразимо тепло. Тодороки тает еще больше, он чувствует чуть ли не физически, как вся застарелая боль стирается волнами энергии Изуку, оставляя после себя непривычную пустоту.       — Я исцелю тебя, Тодороки-кун, — произносит Деку тихо-тихо, лишь на секунду оторвавшись от чуть шероховатой поверхности шрама. — Я обещаю.       Этих слов вполне хватило, чтобы сердца обоих забились чуточку чаще.