Принц Х Царевич - 1

Принц и царевич поехали вдвоем. А куда Пересвету деваться? Оба нихонца из свиты сопровождать их отказались, сославшись на тяжкое похмелье. А скорей всего им Ёж запретил, всё еще злился на них. Поэтому в дороге без толмача вынужденно молчали, каждый погруженный в собственные невеселые размышления. Пересвет ехал впереди. Не то чтобы дорогу показывал, а, честно сказать, лишний раз боялся на спутника взглянуть. В сиреневом коротком кимоно, расписанном фиолетовыми и белыми гроздьями глицинии, да в темно-фиолетовых штанах-хакама, похожих на широкую складчатую юбку, тот еще больше обычного напоминал прекрасную девушку из его мечты. Умом-то царевич понимал, что рядом с ним не чудесная красавица, а его будущий муж. Но сердцу-то не объяснишь, сердечко-то ёкало, глупое… С ними так и здоровались встречавшиеся по пути крестьяне: - Здрав будь, царевич! Доброго здоровьечка, боярышня! А потом мужики и бабы долго стояли на обочине и с сомнением пялились во след. Не то чтобы Пересвета всякий встречный-поперечный в лицо знал – в этих местах он и не бывал никогда. Просто одет он был соответственно титулу: кафтан алый бархатный, золотом шитый, сапожки сафьяновые, дорогущие. Иначе ведь не положено – по государевому поручению отправились как-никак… Не по жаре летней одет, одним словом. Страшно Пересвет завидовал широким штанам принца! И с удовольствием променял бы свои сапоги на сандалии, в таких в летний полдень не запаришься. Интересно, и как он их не теряет с ноги? Тем более верхом? На паре ремешков только держатся. Может, с дипломатической почтой и себе такие выписать? Пересвет представил, как он будет выглядеть в нихонском наряде… Мда, пожалуй, еще ужаснее, чем в парчовом сарафане. Это Ёжику всё к лицу, что ни наденет. Он, пожалуй, и в подвенечном кокошнике… Пересвет головой помотал, отгоняя видение. Господи, хоть бы поговорить с ним можно было по-человечески! Как парень с парнем. А то молчит, будто кукла фарфоровая, да глазами из-под ресниц сверкает. А поговорили бы – глядишь, и успокоилось бы воображение царевича, не лезло бы в перегревшуюся голову невесть что… Когда въехали в заповедный лес, Ёширо вдруг натянул поводья, окликнул царевича: - А-но… Пересвет-кун, маттэ-кудасай? - Нани? – обернулся тот, придержав лошадь. Покраснел, догадавшись, что спутнику просто в кустики приспичило. – Давай. Я подожду, - кивнул, забирая поводья коня. Принц ушел с тропки, точно в зелени растворился. Ни одной ветки не потревожил, ни птицы не спугнул. И хоть в кустики шел, а мечей с пояса не отстегнул, вот ведь привычка у нихонцев! Свой-то меч Пересвет едва дома не забыл. Вот он, к седлу пристегнут. А на себе два клинка таскать постоянно – то еще, поди, удовольствие! Пересвет вздохнул, вытер рукавом пот со лба. Жарковато что-то сегодня солнце печёт… Да и в животе разурчалось после щавелевых пирогов, поданных на завтрак. Тоже еще моду взяли матушка с кухарками: «Витамины! Свежие! Полезные!» Дождутся от царя вот… Дождались бы давно, кабы не экономия. Пересвет снова вздохнул. Лошадь всхрапнула согласно, хвостом с крупа мошкару обмела. Царевич прихлопнул комара на потной шее. В траве трещали кузнечики. В ветках, смыкающихся над тропой, переговаривались птицы… Со стороны кустов донесся приглушенный, как будто далекий, сдавленный хрип. Пересвет снова покраснел, отвернулся в другую сторону. Видно, щавелевые и капустные пироги для нихонцев пища сильно непривычная. Кириамэ заметил крадущиеся за ними тени, едва городские ворота миновали. Двое шиноби высшего разряда. Кадайцы не поскупились, когда оценивали голову нихонского принца. Такие мастера за травинкой спрячутся, за былинкой укроются. Но у принца глаз с младых лет на подосланных убийц был намётан, потому и жив до сих пор. Понятно, при царевиче нападать не хотят. Выжидают момент, когда цель одна окажется. В лесу – самое удобное место. Что ж, Ёширо сам предоставит им прекрасный шанс, чего ж встречу откладывать? Чтобы не пугать царевича, сослался на срочную необходимость. Отошел подальше от тропы, чтобы звуков драки не услышал. Встал посреди прелестной полянки, как будто земляничным ковром, под ногами расстилающимся, залюбовался. Но ладонь на рукояти. В вышине кукушка мгновения жизни отсчитывает. Сквозь изумрудную листву солнечное золото льется. У уха мошка вьется, гудит… Едва не прослушал из-за нее, когда тени вперед ринулись. Двое. До глаз в зеленые пятнистые одежки замотанные (пришлось вместо черных надеть под расцветку местного пейзажа). Подскочили одновременно. Один удавку из шелковой нити думал накинуть. Второй с парой отравленных спиц наготове. Схватка не была долгой. Долгая битва – прямой путь к смерти. Тем более шиноби – это не те противники, с кем стоит играть в рыцарские турниры. Одно движение – два касания сверкнувшим клинком. Простите, что не позволил вам выполнить свою работу. Отправляйтесь к предкам. Два трупа упали на земляничный ковер. И надоевшая мушка тоже – оставшись вдруг без крыльев, рухнула сверху. - Гомэн, - улыбнулся Ёширо, вернувшись к царевичу. Тот улыбнулся в ответ, светло, золотисто, как солнце. - Ой, ты чем испачкался? – спросил, заметив капельки крови на манжете нижнего кимоно. Кириамэ забрал у него поводья своего коня - обменял на букетик спелой земляники. - А, так вот почему ты так долго! – засмеялся царевич. – Так от такого богатства у нас тут любая поляна алая! Поляна, красная от… Ёширо поёжился. Заскочил в седло. Нет, на этот раз он был аккуратен. Лес вокруг Заполошной горки был изрезан оврагами, будто гигантский крот нор нарыл, да половина осыпалась. Сосны на этих траншеях стояли в раскорячку, кто куда накренившись. Некоторые вовсе упали, с корнями вывороченные, земляной зев распахнув, будто пасть чудовищную. Хотя солнышко светило по-прежнему жарко, а в высоких кронах пели птички, Пересвету на душе сделалось тревожно. А вдруг впрямь тут змеи невиданные водятся? Не все еще вымерли?.. Все – не все… А ему и одной выжившей чудо-юды хватит, чтобы заиканием с испугу захворать, ей-богу! Вот же угораздило матушку придумать такую задачку! Будто ничего попроще загадать не могла? Пересвет тревожно вглядывался в безмятежно зеленеющие кусты, явственно представляя, как оттуда на него набросится вдруг огромный змей… Долго ли, коротко ли они ехали, однако никакие огненные змеи им навстречу выползать не торопились. Пересвету уж и бояться, честно сказать, наскучило. - Значит, и впрямь вымерли, - решил царевич. И как-то ему не пришло в голову задуматься, откуда в заповедном лесу могли взяться такие широкие, протоптанные, расчищенные тропинки, всё глубже и глубже уводившие в чащу. Лошади, настороженно прядавшие ушами и тянувшие ноздрями лесные запахи, у очередного оврага почуяли что-то совсем недоброе и встали как вкопанные, наотрез отказались идти дальше. Пришлось оставить их на полянке с сочной травой, а экспедицию продолжить пешком. Часа три по буеракам гуляли! Пересвет устал дивиться, откуда в нихонце столько упрямства: под каждый, считай, выворотень заглядывал в поисках норы мифического змея. И будто знал, где искать-то надо! Целеустремленно то вверх, то вниз карабкался, то на взгорок, то в овраг спускался. У Пересвета от этих вверх-вниз лазаний уже вся рубашка взмокла. От усталости уже ерунда какая-то чудилась: то будто смешок тихий за кустом послышится, то блеснет что-то за деревом. А подойдешь - и нет ничего, травинка даже не колышется. И ощущение неприятное, словно бы кто-то в спину всё время смотрит! Всё смотрит и смотрит, как ни повернись… А кому смотреть-то, ежели весь лес уже исходили, а никого не встретили? Разве лешему?.. Додумавшись до такого, царевич уж ни на шаг от нихонца старался не отставать. Тому, кажется, никакие страхи были неведомы – приказано искать клад змеев, он и ищет. Весь лес вверх корнями перевернет, пока не удостоверится, что всё это сказки и… - Ой! - Ах?.. Пересвет не удержался на крутом склоне – зацепился ногой за подлый корешок и бегом скувырнулся вниз, захватив попавшегося на пути принца, протаранив его до дна оврага и впечатав спиной в ствол остановившей их сосны. - Ох… Царевич отлепил лицо от прохладного шелка. Поднял голову, прочертив носом по шее вверх, едва не ткнулся губами в висок, вызвав сдавленный вдох… Кириамэ искоса взглянул на него, ожег сквозь ресницы темным взглядом. Пересвет мучительно покраснел – в ответ на нежный румянец, тронувший бледные скулы. Царевича точно молния прошибла – понял наконец, что стиснул невольно в крепких объятиях своего жениха. А тот на ощупь оказался стройным, тонким и гибким, как юная девушка… Хотя откуда царевичу знать про девушек! Он никогда никого ни разу не держал в таких тесных объятиях! - Прости, ради бога, онэгай! – заорал царевич, отскакивая, точно ошпаренный. - Ииэ, ваташи ва камаимасэн, - пробормотал Ёширо, отпуская сосёнку как будто с сожалением. Или царевичу показалось? Чего только не почудится с перегрева! [Нет, я не возражаю] - Я, - пробормотал Пересвет, - пойду вон там еще погляжу. - Хай. Киоцкэтэ, - откликнулся Кириамэ, смущенно поправил ворот кимоно, разворошенный носом царевича. Кинув короткий сумрачный, непонятный взгляд, жестом показал, что тоже всё-таки дойдет проверить те заросли, показавшиеся ему почему-то подозрительными. [будь осторожен] Пересвет ломанулся через кусты, будто лось ужаленный. Да что ж такого случилось особенного-то?! Ну, подумаешь, оступился! Он же не нарочно. Да и что уж, один парень другого поддержать не может, в самом деле? Если бы Ёж упал – он бы его тоже подхватил! А тот бы его за шею обнял… Голову на плечо бы положил… Пересвет яростно помотал головой и потер ладонями загоревшиеся уши. Не похож нихонский принц на парня, не-по-хож! Вот если б попроще был, лицом бы не так пригож, да фигурой помужественней, не такие изящные движения… Черт, не к добру эти мысли, не к добру!.. Царевич уже на деревья налетать стал, совсем не видит, что у него на пути! Обнял березку за ствол, провел ладонями по шершавой коре. Руки, кажется, навсегда запомнили трепетное тепло под многослойным шелком… Царевич приложился лбом о дерево. И еще разок. Всё равно не помогло. Еще?.. Нет, всё-таки помогло, отпустило немного. До него дошло, что он куда-то не туда ушел. Точнее – сбежал со стыда, куда глаза глядели. А теперь вот не знает, куда возвращаться… Деревья-то в лесу все одинаковые, зеленые! И овраги – один от другого не отличишь. - Ёширо! Ёж! – позвал Пересвет. Несуразные глупости сразу из головы вылетели. Хорош же будет царевич, если заплутает в каком-то паршивеньком лесочке, от которого до столицы рукой подать! В лесочке, полном огненных змеев… Чтобы малость успокоиться, царевич еще разок приложился лбом о березу. И сквозь легкий звон в ушах услышал: - Пересвет-кун, кои! [подойди сюда] Царевич бросился на голос. К счастью, оказалось, что ослепленный раздумьями, он не так далеко и ушел… Снова едва не скатился кубарем по знакомому склону – и обомлел. Ёширо с улыбкой приложил палец к губам, чтобы царевич не шумел, как кабан весной. А тот при всём желании не смог бы ни закричать, ни убежать, до того окаменел от изумления. С первого взгляда показалось, будто принца охватило пламя. Едва же глаза чуть привыкли к ослепительному золотому сиянию, царевич разобрал, что это не огонь играет с одеждой принца. Это огненные змеи подвижными кольцами обвили руки и талию, исследуя всего, с головы до пят, забираясь за пазуху и вылезая из широких рукавов. - Корэ-ва… - еле выговорил Пересвет. – Это же… Огненных змеев было двое. Каждый толщиной с руку. Длиной в пять, а то и шесть аршин! Если не больше, сложно было разобрать: змееныши постоянно скручивались и извивались, шурша сверкающей чешуей. На головах – тупорылых, зубастых – вздымались игольчатые хохолки, от макушки перетекающие в гребень на загривке. Кончики хвостов украшали кисточки. От любопытства иголочки в гребне и на хвостах то вставали торчком, то опадали с костяным сухим треском. Против здравого опасения, змееныши не пытались укусить или поранить нихонца. Похоже, они наслаждались теплом человеческого тела. С удовольствием ползали по нему, с детским любопытством обнюхивая мечи в ножнах, пробуя на вкус волосы, забираясь под одежду, при этом немилосердно щекоча гладкими чешуйками. Ёширо не мог сдержать смеха, Пересвет впервые видел, чтобы он так открыто смеялся… Принц ласково погладил одного из змеенышей по голове, и тот трескуче заурчал, зажмурил ярко-зеленые глазёнки. Второй змееныш заметил – и тут же, прижав хохолок, сам поднырнул под ладонь. Ёширо поманил царевича подойти. - Ну уж, нет уж!.. – заворчал Пересвет, во все глаза глядя на урчащих ластящихся змеенышей. Ёширо сам сделал шаг вперед. И Пересвет едва наутёк не кинулся – так неожиданно взъерепенились оба гадёныша, вздыбили хохолки и, ощеряясь, страшно зашипели на царевича. - Ш-ш… Щимпай сун да, — Кириамэ успокаивающе погладил своих новых друзей-защитников. [не волнуйтесь] Те доверчиво пасти захлопнули и хохолки прижали. Но поглядывали на царевича с недоверием. Ёширо осторожно приблизился к царевичу, который стоял ни жив ни мертв. Ну не хотелось Пересвету ни за какие коврижки знакомиться с огненными змеями, будь они хоть трижды редкими и вымирающими! Может, они к Кириамэ ласкаются, потому что за девушку его приняли? Девушек-то они любят, это факт известный. А вот как к парням относятся – история тоже прецеденты сохранила! Проглотят и не подавятся. - Ты бы их отпустил уже? – предложил Пересвет. – Тяжеленькие, поди… Но Ёж голосу рассудка не внял. Поймал руку царевича и стиснул запястье, чтобы не вырывался! Змееныши снова зашипели было, но принц прошептал им что-то ласковое, и те… послушно, хоть и не особо охотно, переползли через рукав нихонца на локоть Пересвета. Царевич задрожал мелкой дрожью и ничего с собой поделать не мог. - Вот сожрут меня, - пробормотал он, клацая зубами, - так и скажу потом родителям, что это ты во всем виноват! Но хорошенько принюхавшись к царевичу, змееныши поняли, что он им тоже нравится. А уж как Пересвет-то был рад внезапно возникшей симпатии! Пусть на здоровье пробуют своими раздвоенными языками, только бы не ели! Принялись елозить по нему, да шустро так. У царевича в глазах замельтешило от сверкания чешуек. Впрочем, и Кириамэ они отпускать не собирались: обвязали их обоих своими телами, бесконечными хвостами, стиснули кольцами, золотыми, живыми, вздохнуть было тесно. Прижали друг к другу – оба поневоле краской залились, да вырваться невозможно… Пересвет глаза отводил, чтобы на губы приоткрытые не пялиться, с которых дыхание горячее срывалось. Очень уж, видать, змееныши крепко принца приобняли да защекотали до истомы, как их порода с девицами играть привыкла. У бедняги ресницы дрожали, дыхание срывалось, на скулах румянец разгорался лихорадкой. Пересвет собственным телом чуял, как по чужому телу дрожь волнами пробегает – следом за снующими под одеждой любопытными бесстыдными зверюшками… Вдруг оба змееныша головы высоко подняли, в одну сторону уставившись. И мигом стекли на землю, устремились к зашуршавшим кустам. Принц с царевичем едва вздохнули с облегчением, только отступили друг от друга, смущенно потупившись… А оглянулись на раздвинувшиеся ветки – и снова с испугу в объятия друг к другу бросились, прильнули, дрожа. А задрожать было отчего! Змееныши треск по всему лесу устроили, радостно встречая свою матушку. Мамаша неторопливо вползла на поляну. Подняла голову, размером с сундук, на мощной шее, обхватом с обычную сосну – и уставилась на замерших людей немигающим, прожигающим насквозь взглядом. Принц с царевичем дышать забыли. Змееныши, мелкие гады, возвращаться не торопились, ожидая материнского вердикта. Как примерные детки тихонько шушукались в сторонке, гадая, разрешит ли строгая родительница поиграть с новыми игрушками. Огненная змеиха приблизилась, внимательно оглядела людей, обнеся голову-сундук вокруг. Пересвет зажмурился, ощутив опаляющее дыхание затылком, и Кириамэ прикрыл ему голову широким рукавом. Царевич только успел подумать, что вот сейчас их сожрут - и так и не придется им пожениться. То ли жалеть об этом, то ли радоваться – он уж и не знал. Покрепче обнял принца, ограждая собою от трепещущего раздвоенного змеиного языка… Но змеиха тряхнула башкой и шумно выдохнула. Видать, унюхала на людях родной запах своих шаловливых детишек и посему посчитала чужаков не опасными. Отползла к радостно затрещавшим змеенышам. Раз гибель отменилась, царевич отцепился от принца, мелкими шажками ретировался подальше. - Пошли отсюда, Ёж. Скорее, пока она отвлеклась! Но Пересвет упустил момент, когда испуг в глазах жениха сменился любопытством, а там и восхищением. Теперь же, когда змеиха показала свое к ним равнодушие, принц смотрел на семейство едва ль не с восторгом! Пересвет понять не мог… Хотя нет, объяснялось такое поведение просто. Он же нихонец. А у них, да и у кадайцев тоже, такие золотые змеи на каждом халате вышиты. Правда, у вышитых зверюг еще лапы были с кривыми когтями, да рога с гривами. А эти же без лап. Но зато живые и настоящие! Хоть рукой потрогай… Что, похоже, Кириамэ и собрался сделать. - Ямедэ! – тихонько заныл Пересвет. Всё нутро справедливо протестовало, живот сводило от близости неминучей смертушки. [Не надо!] Между тем мамаша будто и думать забыла о людях. Урчанием подозвала резвящихся змеенышей – и срыгнула для них в высокую траву колбаску кровавого мясного фарша. - Фу, какая гадость! – скривился Пересвет. Змееныши обрадовались и с жадностью принялись за пюрешку. Змеиха же снова потрясла башкой. Выбрав дерево покрепче, принялась тереться мордой о заскрипевший, закачавшийся ствол, как будто у нее что-то в зубах застряло. И у Кириамэ хватило безрассудства протянуть ей руку помощи! - Да что ж ты вытворяешь-то? – застонал Пересвет, хватаясь за голову. Принц медленно, чтобы не напугать чудовище, подошел – и та смерила его взглядом, но позволила прикоснуться! Наклонила башку, дала положить на нос ладонь! Кириамэ нос этот золотой, крокодилий погладил, заворковал с ней нежно-ласково, а та как будто и понимала по-нихонски! Пасть раззявила, разрешила руку сунуть в горячий свой рот, полный острейших, как пилы, зубов. Придерживая широкий рукав, отворачиваясь от обжигающего дыхания, Ёширо по локоть в пасть залез. Пошарил там, в тягучей слюне извазякался… Но нашел-таки занозу! Выдернул застрявший в клыках кинжал – и показал довольно клацнувшей челюстями змеихе. Пересвет подходить и разглядывать не стал, ему и оттуда хорошо было видно, что кинжал явно не местный – похож на мечи принца, такая же форма клинка и обвязанная шнуром рукоять. Неужели змеиха вернулась из таких дальних краев? Неужели у нее норы в лесу настолько глубокие, что на обед сползать не лень до самого Кадая? Глядя на поблескивающие сквозь кусты кольца змеиного тела, Пересвет готов был поверить во что угодно. Кириамэ же кинжал, принадлежавший шиноби, признал с первого взгляда. Принялся ласкать и хвалить змеиху, точно кошку, принесшую крысу. А сытая и теперь уже совершенно довольная змеиха в ответ обвила принца кольцами поперек талии, подхватила, приподняв над землей – и поволокла в заросли. - Стой! Куда?! – всполошился Пересвет, кинулся догонять. Продравшись сквозь кусты, царевич замер: перед ним, под крутым обрывом склона оврага, разверзлась в каменистой земле огромная нора. Не нора – пещера. Представить страшно, как глубоко и далеко змея может утащить принца… В темноте мелькнул золотом хвост с колючей кисточкой. Перекрестясь со страху, Пересвет ринулся в неизвестность.