Принц Х Царевич - 1

Идти оказалось на удивление легко: земляной пол был ровный, уезженный змеиными брюхами. Царевич, как слепой, вел рукой по стене, пальцы скользили по гладкой поверхности, на ощупь напоминающей рельефные глазурованные изразцы. Похоже, от огненного дыхания почва сплавилась в крепчайшую твердую корку, хоть молотом долби. Кстати, против ожидания, сыростью или плесенью в норе не пахло, скорее гарью, как бывает на кухне, когда кухарки полотенца спалят… Надо признать, довольно уютная землянка. Вот разве темновато… Но огненным змеям факелы и лампы были ни к чему. Пройдя через «сени», Пересвет оказался в просторной «спальне» змеиного жилища. Округлый зальчик с невысоким потолком заливало мягкое золотистое сияние – исходившее от самой змеихи, а также от рассыпанных по полу осколков яичной скорлупы. Похоже, змееныши вылупились совсем недавно. Оттого ли не видно было над Заполошной горкой огней, что змеиха на гнезде сидела все эти годы?.. В темноте подземелья стало отчетливо видно то, что скрывал дневной свет: всполохи огня, - светилось изнутри что ли, под шкурой ли? - пробегали волнами по кольцам. Зрелище было волшебное, завораживающее… Но кольца туго свивались вокруг «приглашенного в гости» нихонца. Змеиха была сыта и явно готовилась улечься спать – в обнимку со своим новым другом. - Ты живой? – всполошился шепотом Пересвет. - Сугой! - приглушенно фыркнул смешком принц. [Большая!] Кириамэ хоть и был слегка потрепан, но выглядел счастливым. - Тебе всё сугой! – проворчал Пересвет. [здесь = круто, здорово] Но Ёж приложил палец к губам, попросив помолчать. Только когда змеиха перестала ворочаться и уложила голову на кольца, принц протянул руки царевичу: - Таскетэ, кудасай, - шепотом попросил. - Хай, хай! - отозвался тот. Пересвету пришлось поднапрячься, чтобы выдернуть жениха из тугих объятий. Чуть половину хакамы на шипастом гребне не оставили! - Тянем-потянем! Репка ты нихонская… - приговаривал царевич натужно. Отлетели кубарем к дальней стене пещеры. Змеиха недовольно заворчала сквозь дрёму, но глаз не открыла. Видно, слишком сытными оказались жилистые шиноби. - Пересвет-кун, корэ ва нан дэс ка? [Что это?] – указал Ёширо куда-то в сторону. Поднялся с царевича, в нетерпеливом любопытстве небрежно перебросил мешающие волосы через плечо… Пересвет выдохнул шумно. Вроде бы и несильно головой о стену стукнулся, а на мгновение как будто памяти лишился! Привиделось ему, будто прильнула к груди красавица из грёз. Лежит на нем, прижимаясь всем трепетным телом, с худеньких плеч одежда сползла, волосы длинные кожу ласкают… Смотрит на него призывно, как принцесса на рыцаря, победившего страшного дракона… Черт, видимо, действительно крепко черепом приложился! Ёширо меж тем и не подозревая о сумрачных видениях, вызванных его распустившимися до пояса волосами, с энтузиазмом обыскивал обнаруженную в углу пещеры гору хлама. При ближайшем рассмотрении эта куча оказалась сокровищницей. Змеиха, дремавшая в полглаза, возражений против столь бесцеремонного поведения гостя не высказывала. И слава богу. - Кавайи, дэс нэ? – обернулся к царевичу Кириамэ. Тот с трудом сосредоточил взгляд, норовящий ускользнуть на обнаженную шею и в распахнутый ворот – на предмете в руке принца. Предметом была шкатулочка, ярко расписанная под хохлому. - Что это? – непонятливо переспросил царевич. Взял. Повертел в руках. Открыл. «Активация… Ак-ти-ва-ци-я…» - загундосил явно колдовской голос. От неожиданности Пересвет чуть шкатулочку не выронил – Ёж едва перехватил. Так и замерли, за руки взявшись. Даже сонная змеиха приподняла голову. Яркими всполохами нарушив мягкое золотистое мерцание, наполнявшее змеево логово, перед замершими парнями спроецировались прямо в воздухе две симпатичные барышни: - Обе из коробчонки… - …веселые девчонки! - заорали барышни, растопырив руки и встав в заученную стойку, спиной к спине, словно сейчас в пляс пустятся. - Две из ларца, одинаковы с лица? – невольно выдал царевич. Девчонки и впрямь были совершенно одинаковые, как близняшки. Даже рыжие косы одной длины – до колена. Только сарафаны разного цвета: у одной лазоревый, у другой васильковый. - Что? - Новым? - Хозяевам? - Будет? - Угодно?! – наперебой протараторили девчонки. Разглядев обалдевших хозяев, барышни прыснули смешками в кулачки, сказали друг дружке: - Какие нам нынче хорошенькие господа попались! - Просто милашки! Не теряя времени, одна подскочила к Пересвету, обняла, поднырнув под руку: - Чур, этот будет мой! - А этот – мой! – вторая не отстала, пристроилась к принцу. - Вы кто такие, сударыни? – вернулся дар речи к шокированному царевичу. - Я – Марья-Затейница! – представилась та, что у него под мышкой. - А я – Марфа-Забавница! – объявила другая, с любопытством ухватившись за мечи нихонца. - И что вы тут делаете? – продолжал тупить Пересвет. - Вас ждем! – хором пропели хохотушки. - Яхари. Аякаши дэс ё, - сказал Ёширо. И что-то еще добавил быстрой скороговоркой. [Так я и думал. Это нечисть.] - «Это волшебные духи, заключенные в шкатулку», - синхронно перевела Марфа, подправив чуток оттенок смысла. Пересвет только глазами похлопал. - Вы нихонский язык знаете? - Мы всё знаем! – отозвались барышни. – И всё умеем! Чтобы не быть голословными, Марфа в один миг соорудила из неприбранных волос принца высокую прическу, украсив невесть откуда взявшимися пионами. В добавок порванную хаори заштопала в секунду – да так, что только вышивка на шелке краше стала. Пересвет решил присесть. Хорошо, змеиха была не против побыть диванчиком. Как выяснилось из сумбурного разговора с барышнями – причем тараторили все четверо, на двух языках, - огненные змеи действительно любили собирать в свою нору всевозможные диковинки. Может быть, аромат волшебства был для них не менее соблазнителен, чем банальные юные девы. Кстати, этот феномен болтушки тоже объяснили весьма просто: огненные змеи игривы и общительны по своей природе. Будучи малочисленным видом, они поневоле вынуждены тянуться к людям. Однако при этом терпеть не могут грубых запахов – например, пота! Исходя из этого неудивительно, что для игр они предпочитали компанию молоденьких девушек. Пересвет глубокомысленно покачал головой. Теперь понятно: принца змеи полюбили не за миловидность, длину волос или одежду, а за нихонское пристрастие к чистоте. Без году неделю живет в дворцовом тереме, а уж вся прислуга стонет, что нихонцы слишком грязная нация, раз моются по два раза на дню, а не раз в неделю по субботам, как положено добрым людям… А вот Пересвета едва не сгубил жаркий бархатный кафтан. Поистине – не угадаешь, из-за чего смертушка подстеречь может! Так вот, услышав о коллекции волшебных вещиц, Кириамэ вспомнил о цели своего путешествия. - Конечно, вот оно! - Барышни извлекли из вороха вещей что-то белое. Пересвет отшатнулся: Марья радостно сунула ему под нос руку скелета. Точнее – кисть с хрупкими косточками. На одном из тощих пальцев красовался массивный перстень с самоцветами. Ёширо забрал обглоданную конечность, хладнокровно сломал косточку, освободив сокровище, а обломки небрежно выкинул. - Какое в нем заключено волшебство? – перевела его вопрос Марфа. И сама же ответила, поочередно тараторя то понятно, то по-нихонски: - А кто ж его знает? Дремлет тут какая-то сила, это точно. Не сила – силища! А что за сила – не разберем, сколько тут ни сидим уже. Вот скатерть-самобранка – знаем, как работает. Вот шапка-невидимка. Вот сапоги-скороходы… - Барышни поочередно доставали из груды сокровищ названные артефакты, как коробейники на базаре. – Вот даже к мечу-кладенцу инструкцию пользователя знаем! А что с перстеньком этим делать – того не ведаем. Хитрая диковинка. Девчонки даже расстроились, что так скоро открылась новым хозяевам граница их безграничных знаний и возможностей. - «Ничего, сами разберемся», - перевела Марфа слова принца. Ёж подумал – и надел перстень себе на руку. Пересвет ойкнул, но не успел удержать – мало ли какое волшебство могло вырваться!.. Кириамэ на ойканье бровью не повел. Перстень оказался великоват, пришлось поменять палец. Хотя, если подумать, прабабка же Пересветова носила – и ничего не случилось с ней плохого, если не считать налета огненных змеев… - «Примеришь?» - предложил принц, протянув волшебное украшение Пересвету. У царевича по спине мурашки пробежали - понял, наконец, что именно этот перстень станет его обручальным кольцом! Но всё-таки протянул руку, не хотелось выглядеть трусом перед колко захихикавшими девчонками. Ёж надел ему кольцо на палец. Внимательно всмотрелся в лицо, ожидая неожиданных последствий. Но Пересвет ничего необычного-волшебного в своем состоянии не ощутил. Было неловко, что принц держит его за руку и пристально смотрит в глаза… а девчонки хихикают за спиной… Кириамэ пожал плечами и на время потерял к перстню интерес. Далее среди разнообразия предметов колдовства, принца заинтересовала своими возможностями скатерть-самобранка. С помощью девчушек он быстро освоил управление и для начала наколдовал огромный вяленый окорок – угостил проснувшуюся от вкусного запаха змеиху. Та от деликатеса не отказалась, запихнула в пасть целиком и снова улеглась дремать, причмокивая и посасывая, как леденец. Кириамэ не удержался – заказал у чудо-скатерти блюда нихонской кухни. Видимо, соскучился по родине. Скатерть на миг покрылась дымкой – и появились забавные квадратные блюдечки со странной на взгляд Пересвета едой, еще более странные дощечки с кусочками сырой рыбы, малюсенькие чашечки с соусами. Вооружившись палочками, девчушки охотно присоединились к трапезе, ловко сменив сарафаны на цветастые кимоно, а косы с кокошниками – на высокие прически, украшенные всякой дребеденью. Рассевшись вокруг скатерки на наколдованных подушках, подобрав под себя ноги, барышни заворковали по-нихонски да стали обхаживать принца, будто заправские гейши. У Пересвета тоже аппетит проснулся. Время-то давно уж не обеденное, а все припасы остались при лошадях, в сумках… (Кстати, на высказанное беспокойство Марья охотно просканировала местность - и заверила, что коням ничего не угрожает, в змеевом лесу ни хищников, ни конокрадов не водится.) От предложения отведать осьминожье щупальце царевич вежливо отказался. Предпочел сделать отдельный заказ, попроще – кувшин кваса да горку пирожков с мясом. Скатерть так и выдала – огромное блюдо с горой пирогов. Возникшая выпечка спихнула с места хохочущую Марью в объятия принца. Но царевич не пожалел, что пожадничал – поделил пироги между змеенышами, продолжавшими резвиться на свежем воздухе, точно шаловливые дети, которых домой обедать не дозовешься. А пока скармливал, отметил, что солнце уже начало клониться к вечеру. Если даже поторопятся – вернутся в столицу только глубокой ночью. Впрочем, так скоро уезжать от змеиного логова царевичу уже отчего-то совсем не хотелось. Кириамэ тоже с радостью согласился задержаться до утра. Потому остаток дня они провели за играми с неугомонными змеенышами. Потом, когда детишки наконец-то утомились и отползли к мамаше под бочок, с помощью барышень долго разбирались в чудесной сокровищнице. Пытались испытать и заветное кольцо. Да только каких ритуалов ни придумывали, чтобы пробудить его неведомые силы, какие заклинания ни сочиняли, одно нелепей другого – ничего у них не вышло. Даже девчушки устали с упрямым артефактом бороться, зевая во весь рот, обратно в свою шкатулку запросились. Пересвет, как на завалинку, уселся у входа в нору, и было ему позитивно. В высоких кронах мягко шумел ветерок. Сквозь ветки виднелось вечернее небо – пятнистое, розово-бирюзовое от закатного зарева на рваных облаках. Кириамэ сел рядом, протянул большую пиалу с горячим чаем. Теплый аромат смешался с прохладными запахами трав, лесной земли. - Не думал я, что из этой поездки выйдет что-то путное, - произнес Пересвет, шумно отхлебнув горьковатого чайку. – Сказки наяву… Просто в голове не укладываются все эти чудеса. Кириамэ промолчал в ответ, лишь улыбнулся загадочно, грея руки о пиалу. Холод был явно ему не по вкусу, он то и дело ёжился от порывов ветерка, но почему-то не уходил. Так и просидели во взаимном молчании до поздних сумерек, пока не расцвели на синем небе россыпи звезд. - Оясуми, - поднялся с места Ёширо. - Спокойной ночи, - кивнул царевич. Принц предпочел ночевать в пещере, уже совершенно не опасаясь огненного семейства. Конечно, в обнимку со змеихой было гораздо теплее. Однако Пересвет не был готов к настолько доверительным отношениям с редкими гадами – он твёрдо решил, что глаз не сомкнёт и останется на страже всю ночь напролёт… Проснулся царевич на рассвете, задыхаясь от томительных эротических снов. И откуда только у него в голове эдакое бесстыдство взялось?! Самому перед собой совестно, аж уши горят… Но полностью стряхнув прилипчивые вязкие грёзы, царевич понял, что жарко не только его ушам, раскрасневшимся от горячего дыхания змеенышей, но и всему телу томно, стиснутому в клубке елозящих и трущихся колец. Змееныши сладко спали невинным сном младенцев, обнимая и согревая своего нового друга – а ему пригрезилось чёрте-что!.. Стыдно было в глаза нихонцу взглянуть, когда тот нашел царевича у входа в нору в таком беспомощном положении - и со смехом принялся выкорчёвывать из-под упрямых золотых колец под бодрый хор утренних птичек. Хорошо хоть девчушки-хохотушки такое зрелище пропустили… По взаимному согласию все найденные сокровища (кроме, разумеется, перстенька) так и оставили на хранение змеям. Если возникнет нужда – можно будет приехать и позаимствовать. Однако везти что-то в город было признано нецелесообразным. Ни к чему народ такими чудесами дразнить, мало ли охотников найдется из дворцового терема диковинку выкрасть? Тот же меч-кладенец, попав в недобрые руки, много бед натворить может! Под присмотром у змей безопаснее. Девчушки, правда, обиделись, что их в столицу тоже взять отказались. Скучно же жить столько лет безвылазно в лесу дремучем, с гадами! Но против приказа не поспоришь: велено присматривать за змеенышами, значит, будут присматривать. Пользоваться по мере надобности скатертью-самобранкой, чтобы змеям не приходило в голову на стада в соседних деревеньках заглядываться? – Вакаримаста!.. И долго еще девчушки стояли грустные, на лесном пригорке, махали вслед бессердечным хозяевам кружевными платочками. Пересвет подъехал к городским воротам аккурат около полудня. Вторая лошадь, без всадника, плелась в хвосту у первой, привязанная поводьями за луку седла. - Ты где жениха потерял, мать твоя царица?! – заорал Берендей Иванович, едва не свалившись с дозорной башенки кремля. Он всё утро тут околачивался – бегал взад-вперёд по стене, мешая стражникам, сбивая дозорных с мерного шага своим нервным мельтешением. - Скоро будет, - флегматично пожал плечами царевич. – Вели трубить народный сбор на площади. - Зачем? – всполошился царь. - Сюрприз! – хмыкнул Пересвет, к месту применив импортное словечко. Царь такое слово в активном лексиконе не держал. Подхватился и скатился со стены, как ужаленный. Народ на площадь сбежался, как на пожар. Впрочем, огненное зрелище горожанам было обеспечено. Шепчущаяся толпа затихла, забыв рты прикрыть – едва над горизонтом заискрилась непонятная золотая точка. Точка стремительно приближалась, увеличивалась, удлинялась… По толпе пронёсся гул изумления и ужаса: над городом, вихрем в чистом небе, закружился огненный змей! Точнее – змеиха. Даже Пересвет с трудом глазам своим поверил, что уж говорить о простом люде – но оказалось, змеиха действительно умела летать! Как ей это удавалось – без крыльев, без плавников и не надуваясь, как воздушный шарик – царевич и гадать не пытался. В природе чудес непонятных полно! Вот и еще одно нашлось, чудесней некуда. Толпа замерла и только охала. Змеиха в небе над городом выписывала восьмерки длинным гибким телом, чертила круги и спирали, рассыпая по лазури искры, ослепляла всполохами. Даже пару раз пыхнула огненным дыханием – едва не запалив крышу колокольни. Царь матюгнулся от переизбытка чувств, но всё обошлось, государственное имущество не попортили. Змеиха плавно, точно пружинка, опустилась в центре площади. Народ волной шарахнулся в стороны, чуть не подавив друг дружку. И все, кто не зажмурился от страха, увидали, что на огненном чудище прибыл ни кто иной, как нихонский принц. Пересвет даже некоторую гордость ощутил – до чего хорош был в этот славный миг его суженый, просто былинный герой! Спустив Кириамэ на землю, змеиха мгновенно взметнулась вверх – и словно в солнечном свете растворилась. - Ну зятёк даёт! – крякнул Берендей Иванович. Василиса Никитична только охала и мелко крестилась. Пройдя сквозь живой коридор шепчущийся толпы, Кириамэ с поклоном вручил царице загаданный перстень. - Тот ли самый? – не без ехидства уточнил царь. - Кабы я знала, - растерянно вздохнула Василиса Никитична. - Если вам змея огненного в доказательство не достаточно, даю вам моё слово, - хмыкнул Пересвет. – Прабабкин это перстень, как заказывали. - Шестое испытание объявляю успешно пройденным! – пришлось признать царице. Толмач перевел, и принц вновь почтительно поклонился государыне. - Вечером перед ужином состоится последнее испытание, - со вздохом сказала царица. – Но раз уж вы с этим шутя справились, отгадать последнюю загадку вам вовсе труда не составит. Кириамэ вопросительно взглянул на царевича, но тот пожал плечами. Пересвет и сам уже порядком устал от этих заданий, поскорей бы уж всё закончилось… - Соколы мои! Красавцы! – не мог уняться довольный царь, сграбастал в объятия сразу обоих. – И как же вам удалось со змеями-то страшными сладить? В логово к гадам забрались! Приручили! Чем очаровали чудо-юдо? Принц с царевичем заговорщицки переглянулись. - Лаской, батюшка, - со смешком ответил Пересвет. – И чистотой помыслов! Оказалось, что в последнем испытании (которое, впрочем, уже ничего не решало) требовалось участие самой невесты. Пересвет с большим удовольствием бы отдохнул, вздремнул бы после дороги. Но что поделать, пришлось подчиняться. Пока его мучили служанки, готовили да снова наряжали, матушка с горестными вздохами поведала, как в их отсутствии царь с послами торги вёл. Не хотелось царице сына замуж отдавать, да ничего уж не попишешь. Берендей Иванович такую сделку провернул, что отступать смерти подобно. Согласно брачному контракту, молодожёны оставались жить у родителей невесты, а не уезжали на родину жениха, как у обычных людей было заведено по порядку. Таким образом нихонец впрямь становился заложником мирного соглашения, а Нихонская империя признавала Тридевятое царство своим важным союзником, экономическим и стратегическим партнёром. В качестве приданого за невестой отдавались пустынные восточные острова, обустроить которые у государства ни в век руки не дойдут. Но к соседней империи эти земли отойдут лишь в случае рождения у царевны Пересветланы наследника мужеского полу (чего, как доподлинно знала сторона невесты, никогда не случится). Жених обязывался регулярно выдавать на содержание жены такую сумму в золотых, что Пересвет в кружке кваса утонул, едва услышав. Кроме того, на представителей жениха перекладывалась обязанность по переговорам с кадайской державой касательно государственного долга Тридевятого царства. И ежели в итоге переговоров общая сумма превысит признаваемую Берендеем, то разница пойдет из средств нихонской стороны! Каким образом царю удалось прописать этот пункт в контракт – все только диву давались. - Прости, сыночек! – рыдала царица, обняв невесту, размазывая своими горючими слезами свекольный румянец поверх белил. – Продали мы тебя за долги-и-и! как агнца безвинного возложили на алтарь международной экономики-и-и!.. - Но ничего, ничего, - бормотала она, успокаивающе гладя дитятко по головке, не замечая, что «агнец» начал выходить из себя от долгих причитаний и горестных завываний в самое ухо. – Ничего, не бойся. Я придумала, что нам делать с первой брачной ночью. - С чем?!! Конечно, царевич был уж не маленький и понимал, что гипотетически за свадьбой с венчанием должна последовать так называемая брачная ночь. Но до сего момента он как-то не думал об этом. А если и думал, то картинки в воображении рисовались слишком отвлеченные от реальности, имеющие мало общего с настоящим положением дел… Скорее, наоборот противоречащие суровой реальности… Мда, фантазия у начитанного царевича была богатая и в данном конкретном вопросе пошла явно не на пользу. Теперь же, когда царица со скорбью обозначила проблему, сложившаяся ситуация предстала перед глазами Пересвета с ужасающей ясностью и смертельной четкостью: - Да он же меня убьет!.. Царица, разрыдавшись пуще прежнего, повисла на шее сына, без лишних слов подтвердив справедливость данного опасения.