* 2 недели спустя*
Я открываю глаза, вижу толлько белый потолок, который заставил меня снова закрыть глаза. В нос ударил сильный запах медикаментов, а на слух давило пикание. Только по этому я поняла, что нахожусь в больнице. Немного привыкнув, я вновь открываю глаза и осматриваю комнату. Простая палата на одного человека, ничего необычного… Только вот мою ладонь в своей сжимал Марк, который мирно спал, уложив голову на вторую руку. Меня это всё очень шокировало. Но моя голова напомнила о себе и не дала мне нормально подумать, покрыв всё адской болью. Я не осмеливалась будить Марка. Просто лежала и старалась вспомнить, что же всё-таки произошло. Кто и чем меня так смачно приложил по голове? ЛЕжать и думать, вот так вот, в тишине, если не учитывать пикание аппарата, мне пришлось не долго. Через минут пятнадцать, после моего пробуждения, пришёл доктор, в сопровождении нескольких медсестёр. От такой неожиданности, я прикрыла глаза и притворилась спящей. — Кажется, — раздался женский голос, — она ещё не пришла в себя. — Видимо да, — сказал мужчина, а потом я услышала шорох. Я медленно поворачиваю голову и издаю странные звуки, говорить у меня не получалось, было так неприятно и непривычно… — Доктор, — вскрикнула блондинка, — она очнулась. А Марк спал, как убитый. Его даже шум вокруг не побеспокоил, он продолжал так же сладко спать. — Пациентка, Им Наён, как вы себя чувствуете? — обратился ко мне достаточно молодой доктор. Я просто кивнула, так как выговорить хотя бы слово было ещё сложно для меня. — Вы две недели были без сознания, — начал констатировать факты врач. — Некоторое время вам будет тяжело говорить, ходить и вообще делать какие-то физические усилия. С разговорами всё проще, через пару дней это пройдет, а вот всё остальное пройдет где-то через месяц, возможно немного больше. — Ага, — это всё, что я тогда могла выговорить. После моей попытки заговорить проснулся Марк. — Ты очнулась! — Вскрикнул парень, а его лицо расплылось в улыбке, на уголках его глаз образовались небольшие капельки слёз, которые парень старался сдержать и, буквально через мгновение, он меня обнял. — Я так волновался за тебя, — прошептал мне тот на ухо. — Господин, — начала неуверенно медсестра, — я, конечно понимаю, что вы волновались за свою девушку. Что вы практически жили в этой палате, но не стоит так бурно реагировать. — «Что? Жил?» — пронеслось у меня тогда в голове. — Нет-нет-нет, — затараторил смущенно Марк. — Вы неправильно поняли. Она не моя девушка, — он улыбнулся. — Правда? — шепнула себе под нос медсестра, которая меняла мне капельницу, а потом так хищно зыркнула на Марка, что мне аж страшно стало. Марк с доктором вышли из палаты, а за ними и вся оставшаяся свита. Я осталась одна в большой, белой палате наедине со своими мыслями. На самом деле, мне было приятно услышать, что Марк присматривал за мной, заботился… Это потому-что он чувствует вину за случившееся или у него есть и другая причина? Или он думает, что я лежу здесь по его вине? Через минут пять меня из мыслей вырыват Марк, который вернулся в палату. Он потирал свои глаза и как-то слишком жалостливо смотрел на меня, пытался извинится только одним взглядом. Меня взбесили эти щенячьи глазки! — Не смотри на меня так, — кряхтя приказала я. — Как? — он вынырнул из транса. — Меня бесит этот твой «жалостливый» взгляд. — Но… — Что «но»? — я перебила его. — Но ведь это моя вина. Только из-за меня ты тут. Прости… Мне жаль… Я чувствую себя очень паршиво из-за этого. Меня раздражает то, что девушка пострадала по моей вине. Меня бесит то, что ты заступилась за меня в тот день. А ещё бесит тот факт, что ты занимаешься боевыми искусствами. — Посмотри на это с другой стороны, — перебила я парня. — Если тебя бесит твоя слабость, то стань сильным; бесит, что я вступилась за тебя тогда, вини в этом только себя. Ведь именно ты был слаб. — А что делать с последним? — Марк пронзительно посмотрел мне в глаза. — А что ты хочешь сделать? — Заставить тебя бросить. — Невозможно! — возразила я. — Почему? — Потому-что. — Почему ты начала этим заниматься? — Это длинная история, — мне стало легче говорить. — У нас много времени. И я хочу знать причину, по которой такая милая девушка начала заниматься именно этим видом спорта. Слова парня меня немного смутили. — Мой отец некоторое время работал в отделе полиции специального назначения. Он посадил за решетку ни одного и не двух отморозков. Когда они выходили или же их сообщники, которые не видели небо в решетку мстили моему папе. Была одна неприятная история, когда мне было восемь лет… Я до сих пор помню этот ужасный деталях. Мы с мамой шли их магазина, о чём-то разговаривали, а папа в это время был на работе. Мы уже были совсем недалеко от дома, как к нам подошло три здоровых мужика. Я не понимала, что они говорили моей маме, мой мозг отказывался воспринимать звуковую информацию, и я спряталась за маму. Один из этих мужиков, — на глаза навернулись слёзы, — пырнул маму ножом. В тот раз они меня не тронули, а перед уходом кинули: «Ты следующая». Я кричала и звала на помощь, но мне было сложно из-за того, что я постоянно плакала. Я нашла у мамы в сумке телефон и каким-то чудом смогла вызвать скорую. Врачи быстро приехали, и только благодаря этому мама всё ещё жива. Этих мужиков так и не нашли, а я год не могла говорить. Я побывала у множества психологов, но они не могли мне помочь. Тогда мой папа и решил отдать меня на секцию, где я и встретила Джексона, ЧонСока и остальных. Благодаря им я снова смогла говорить. Можно сказать, что они были моим спасительным кругом. — Ужас… А как же подруги? — У меня нет подруг, да и никогда не было. Я росла в окружении парней, поэтому и стала, такой себе, пацанкой. Я не ношу то, что носят нормальные девушки, не делаю того, что делают они обычно. Терпеть не могу платья и каблуки… — Но ты же такая красивая, — парень вогнал меня в краску. — У тебя красивая фигура, волосы. Почему ты всё это скрываешь? Я долго не могла ответить на этот вопрос. Сначала я смущалась, а потом действительно задумалась над этим. — Платье не очень удобно, когда на тебя нападают, так же как и каблуки. Меня никто и никогда не защищал, я всегда сама со всем справлялась. У меня никогда не было человека, который бы заступился за меня, который бы заслужил увидеть меня в платье. — Нет? — Нет у меня таких людей. В младшей, средней и старшей школах надо мной всегда издевались. А все, кто в этом не участвовал, то просто смотрел и ничего не предпринимал. Разве что Джексон… Но ему не нужно было видеть меня в платьях и на каблуках. Нам и такой стиль подходит. — Тогда я стану тем человеком, который будет защищать тебя и заслужит увидеть тебя в платье. — Зачем тебе это? Это всё чувство вины? — Да… — Тогда не стоит. Мне не нужна жалость. — Но это не единственная причина. — Не единственная? — переспросила я.To be continued