lirica 2.0

Целая неделя исчезла, протянувшись долгими днями бессмысленных экспериментов, которые не приносили никаких результатов. Из положительных событий было только одно - пришла экспертиза. Она постановила: энергия внутри Западной является космической, что подтверждало худшие опасения агентов формирования. Так или иначе, теперь осталось выявить причину ее возникновения в низшем существе. И сделать это никак не удавалось. Какие только немыслимые опыты на низшей не ставили, какие только безумные теории не проверяли - результатов не было совсем. С такого масштаба проблемой формирование столкнулось впервые. Но отчаяние никогда не было их уделом, в особенности же это касалось Икариима. Он шел куда-то своей дорогой, о которой еще никому не рассказал. В его глазах всегда сияла целеустремленность. И это убивало Западную более всего. Если она еще могла смириться с нечеловеческим отношением к ней со стороны других агентов, то привыкнуть к Икарииму не было никаких сил. Тот проводил с ней огромное количество времени, часто превышающее его рабочий день. Он много говорил, задавал такие провокационные и болезненные вопросы, на которые очень сложно было подобрать приемлемые ответы, и порой низшая схватывала мрачные замечания, заставляющие хоронить заживо все негативные эмоции. Икариим говорил столько колкого про факт любви к высшему, что так безумно хотелось высказать все свои контрответы, но приходилось молчать, и трупы всех мыслей переполняли разум, давя с невыносимой силой. Всему этому сопутствовало отвращение от вседозволенных прикосновений, которых с каждым днем было все больше. И противнее всего было понимать, что они вызваны лишь неким физическим влечением, потому как ничего, отдаленно напоминающего симпатию, высший не проявлял абсолютно. Страшно было думать, к чему все эти прикосновения могут привести, что окажется их пиком. Глубокое отвращение к личности Икариима увеличивалось с каждым новым вопросом, с каждым грубым касанием; это так доводило, что Джэ уже боялась оставаться с высшим один на один. И когда Восточный вновь приказал идти за ним, и они пришли в темную полупустую комнату, что была звукоизоляционной по всем признакам, сердце сжалось. С чего бы комнате быть звукоизолированной?.. Мысли разом отрубило, отрицание происходящего замедлило время. Сильный испуг застыл в глазах, не оставшись незамеченным. И ответом была ухмылка. О, Небесные, такая мерзкая, бесчеловечная ухмылка. Джэ по указанию медленно опустилась на низкое подобие кровати и остановила взгляд на садящемся рядом Икарииме, который запустил руку под ее футболку, вызвав холод, что пробежал по спине Западной. - Уже догадываешься, что я собираюсь сделать? - он смотрел прямо в испуганные глаза, ухмыляясь, он блаженно упивался ощущениями чужих страха и беспомощности. Низшая сдавленно молчала, чувствуя, как все тело сжимается от напряжения. - За что же судьба так жестоко обошлась с тобой, что ты родилась Западной? У тебя даже права на жизнь нет, - говоря все с теми же отвратительными усмешками, Икариим переместил свою руку вверх, к плечу, и резко склонил Западную к себе, заставив ту вздрогнуть. - Ты еще не прокляла судьбу за это? Зачем. Зачем он напоминал ей о низшем происхождении, подчеркивая беспомощность и неизбежность подчинения любым действиям? Зачем давить еще сильнее, когда сама ситуация уже сковала сознание? - Мне же напротив стоит благодарить мироздание, ведь я сейчас могу сделать с тобой что угодно, просто потому что хочу, просто потому что рожден высшим. Судорожный вздох и такой страшный, исполненный опустошения взгляд. Страшный, но только не для Икариима. - Забавно, что так происходит. Еще неделю назад ты была бы рада всем этим прикосновениям, исходящим от другого высшего, а сейчас дрожишь от страха. Тема любви опять уколола сознание, и Джэ просто не представляла, как выдержит все это. - Разве есть сильная разница, если подумать? - хотелось закрыть глаза, лишь бы не видеть это убивающе-насмешливое выражение лица. Разговоры про любовь еще никогда не набирали таких оборотов. - Ответь. Джэ сглотнула, с самого начала боясь такого расклада. Сам вопрос поднял волны внутренней злости, ведь разве эта разница не была очевидной? Как вообще можно спрашивать о таком? Все тело и так изнемогало от напряжения и страха, а теперь еще нужно было придумать ответ, прекрасно понимая, что он повлияет на ближайшие часы. - Если подумать, то нет, - она тихо проронила, опустив взгляд в пол, притворяясь опечаленной от осознания чужой горькой правоты. - Ты врешь, - строгий голос уничтожающе отдался в уши. Как, как он понял это? Джэ поднимает изумленные глаза, в которых еще больше ужаса. - А это очень плохо кончится, 9774. Такая фраза звучит еще губительнее, ведь в ответ на нее хочется прокричать - у низшей есть имя! Весь этот разговор уже превратился в невероятную трату душевных сил... - Нет, потому что он - это не вы, - осушенный голос звучит глухо и болезненно. - И в чем же существенное различие? Потребительское отношение к таким как ты у нас в крови, отличаются лишь формы. Удовольствие - главная цель, - он опять повел рукой по телу Западной, с плеча медленно переместив на талию. - Не согласен? В Западной беспрестанно роились мысли, а новая порция ощущений чужой руки на своей коже сбивала с толку, заставляя напрячься еще сильнее. Эти чертовы касания вели к растерянности, и лишь острая необходимость ответить насилу возвращала к мыслительным процессам. Убеждения Икариима были такими абсурдными и нелепыми. Как вообще можно судить о человеке, не зная его? Только по тому, что он принадлежит к определенному классу? Джэ так устала от этого мышления категориями, что злость на высшего вновь поднималась в душе, стремительно перемешиваясь с поселившимся там страхом. - Глупо считать, что все высшие одинаковые, - через секунду после своих прозвучавших слов она уловила яркое недовольство и поняла, что осеклась. - Глупо считать, что различия могут быть настолько разительными, - мрачный голос вновь оглушает, тараня ворота крепости принципов. - У нас почти одинаковое физиологическое строение, и психических различий так же мало. Да, конечно, ты хочешь верить, что тот высший особенный, что он отличается от остальных, что он действительно любит тебя. Я понимаю, низшим всегда нужно держаться за какие-то ложные надежды. - Но это правда, - тихо выслушивать уже не было сил; стены крепости сотрясались, и она должна была нанести ответный удар, чтобы не рухнуть под давлением. - Сейчас я не задавал вопросов и не приказывал отвечать, - голос опять на тон мрачнеет. И состояние все хуже. - Существует небольшая группа высших, которая влюбляется в низших, это действительно так. И главное тут - влюбляются. Они не любят. Эта влюбленность длится 3 или 4 года, потом их пламя начинает угасать, и низшие остаются ни с чем. Многие из таких высших сами не осознают, что ошибаются, принимая поверхностные чувства за любовь. Но высшие не могут любить низших, это закон, который работает для всех без исключений. Взгляд наполняется абсолютным отчаянием, но верить во все это абсолютно не хочется. Эти слова подвергают сомнению самое ценное в его жизни, то, за что он держится и ради чего живет, и низший не может вынести этого сокрушающего удара. - Но исключения есть на каждое правило! - внутри все кипит, а потом вновь сжимается, встречая раздраженный взгляд. - Если ты сейчас не заткнешься, то я увеличу количество твоей боли, которым хотел насладиться. Страх от угрозы поглощает, ужасая. Джэ убийственно разит пониманием того, что совершать ответные удары теперь невозможно, способность защищаться отобрана бесповоротно и окончательно. Она понимает, что все порывы возразить придется сдерживать в себе, а это ведь самое ужасное. И придется молча слушать, не имея возможности что-либо прояснить, не имея возможности даже просто закрыть уши. И вместе с этим сотрясает от ужаса факт, что Икариим находит удовольствие в чужих страданиях. Она уже стоит на краю, чувствуя, как боль заполняет душу. Этот высший собирается причинить ей столько боли лишь для своего удовольствия, и кроме этого низкого, омерзительного поступка, он ломает Джэ изнутри, нанося удар за ударом, снося ее могучую веру. Грохот раздается внутри, и к душе впервые ночной мглой подступает ненависть. Ненависть к целому миру, ко всей системе, ко всему сгнившему обществу высших. - Мы исследовали этот вопрос много лет назад. Эта тема актуальна всегда, поэтому исследования проводятся периодически каждым поколением ученых. Было проделано много статистической работы, детально исследованы принципы возникновения чувств, к высшим и к низшим. И было установлено, что чувства к низшим имеют другую энергетическую природу, они отличаются. И все люди, а это огромное количество высших, прекратили так называемые отношения с низшими спустя от 2 до 4 лет. Все, без исключения. Это было простым подтверждением наших выводов. Стало быть, причина невозможности любить низших объективна и скрыта в нашем устройстве. Понимаю, конечно, ты все это слышишь в первый раз, но все когда-нибудь узнают истину, - усмешка звенела по сознанию. Все внутри, и без того сломленное, сейчас дробили на кусочки. Слушать - невыносимо, и так же невыносимо осознавать, что это звучит, как правда. Но такого не может быть. Это ложь. Джэ действительно любили, она не может в этом сомневаться, он ощущала все это изо дня в день. Любовь - единственное чувство, что держит ее до сих пор. - Понимаю, что ты сейчас отрицаешь все это. Но я, как правительственный агент, знаю гораздо больше рядовых граждан. Поэтому моя информация вернее. Да и разве мне есть смысл врать тебе? Подумай сама: зачем? Было бы прекрасно, если бы тебя действительно любил высший. А я просто хочу открыть правду твоим наивным глазам. Таково устройство нашего мира, с ним можно только смириться, 9774. Джэ не оставляет попыток не слушать, но яд проникает в сознание, терзая и беспощадно убивая. Она все еще бьется в отрицании, как в агонии, ее душа уводит в память, где сохранено величие настоящих чувств, но разум говорит об обратном. Разум говорит, что не верить действительно нет причины. Разум говорит, что низшим правда свойственно цепляться за надуманные утешения. Джэ прекрасно знает устройство этого общества, знает от и до, и действительно глупо было верить, что что-либо может быть по-другому. Она просто обманута своими же мыслями и чувствами. Так больно обманута. Но чувства внутри все еще рвут эти убийственные для них мысли, душа вновь открывает потоки памяти, которые прорывают строящуюся плотину, и она думает о том, что все это было настоящим. Пусть даже влюбленностью, но Енкей проявлял ее так сильно, так глубоко и чисто, что Западная должна была быть благодарна лишь за это время. Образ любимого человека заполняет все существо, и Джэ понимает, что даже если все это правда, Енкей никогда не бросит низшую на произвол судьбы. Или бросит? Когда напалм чувств сойдет на нет и пропадет всякий интерес, зачем Западная будет нужна? Нет! Нет, так не может быть! Внутренняя борьба истощает сильнее усилившихся прикосновений по всему телу, и Джэ что есть сил бросает все эти мысли, судорожно возвращаясь к происходящему с ней. - Могу ли я сказать? - чувствуя, как чужие руки уже потянули ее футболку вверх, она хочет попытаться использовать весь свой ум и психологические навыки, чтобы хоть как-то облегчить ту боль, которую ей предстоит испытать. Она судорожно продумывает несколько вариантов, силясь выбрать один, но - Нет, я не позволяю. От неожиданности такого расклада слезы подступают к глазам, и Джэ бросает в дрожь от немыслимого осознания того, что мук ей никак не уменьшить, не избежать. - Столько удивления в твоих глазах, - низшая так ненавидит эту усмешку. - Так странно, что ты ожидала чего-то другого. Я не хочу больше разговаривать, я хочу перейти к действиям, и тебя это не должно удивлять. Ты, я смотрю, все никак не можешь вспомнить, что лишь кукла в руках высших. Футболка неаккуратно снята и небрежно отброшена в сторону. Сейчас она правда чувствует себя просто куклой, вещью, которую можно использовать по своему усмотрению, не считаясь ни с состоянием, ни с чувствами, ведь какие чувства могут быть у вещи. Ненависть усиливается, подпитываясь болью, ненависть ко всему этому миру. Она чувствует ее ветви внутри и пытается опровергнуть, отказаться, ведь в ее памяти доказательства, что не все, не все высшие такие. Пусть их даже меньшинство, но только из-за них она не может ненавидеть целый мир. Как она может ненавидеть целый класс, когда Енкей - его выходец? Душа вновь рвется к спасительным воспоминаниям, ими она пытается заглушить боль и отвращение, они обдают светом так сильно, что она не может ненавидеть целый мир. Она не может проклясть судьбу. Она не может отказаться от прежних принципов. Не может ли? Может; пора затмить свет ошибочного восприятия, пора разрушить воздушные замки сладких, но ложных надежд. Пора окунуться в черную, гнилую, но реальность. Пора перестать верить в то, что высшие могут быть другими, пора списать это на ошибочное впечатление. Но как она, как она может сделать это, помня обо всем, что связано со святой личностью Енкея? Нет, это предательство самой себя, это предательство и Енкея тоже, который столько сделал для низшей. Противоположные мысли рвут сознание на куски, принося муки, которые превосходят страдания от физических болевых ощущений. Она даже не сразу замечает момента, когда те прекращаются, оставляя за собой звук захлопнувшейся двери. От беспощадных боев, что продолжались целую бесконечность, сознание истощилось, а тело невозможно ныло от перенесенных мук, и скоро Западную заволокло пеленой частичного небытия, которое то и дело посещали обрывки самых разных мыслей и ощущений. Она вернулась в реальность, лишь когда ее выдернули из сонной дымки. Западная инстинктивно отпрянула, исполненная испугом и страшными мыслями о том, что это еще не конец. Но ей лишь протянули стакан с абсолютно точно противным содержимым. Сквозь воспаленность и разбитость ума ей все же удалось понять, что это одно из тех лекарств, что ранее помогали восстановиться после экспериментов. Только, по всей видимости, помощнее, раз они хотели привести в норму такое огромное количество систем. Она выпила, как всегда, залпом, и, протягивая стакан, даже не взглянула на Икариима. - Оденься, - единственное, что она услышала от принявшего сосуд. Западная осмотрела свое тело, действительно обнаружив его совершенно голым. Она все это время этого не замечала. Джэ медленно потянулась к своей разбросанной одежде, силясь не вызвать болевых ощущений своими движениями. Так же медленно надела, слыша хлопок закрывающейся двери. Осознавая, что все это время за ней наблюдали. Разум вновь возвращается к недодуманным мыслям, и Джэ тихо стонет, не выдерживая их тяжесть и гнет. Онп с силой заглушает их голоса оглушительно тихим ничем, лишь бы еще немного побыть в покое. Лишь бы восстановиться. Лекарство должно помочь. И оно правда помогает. Уже через час тело перестало ныть, исчезли следы на коже, затянулись раны и царапины, и гнет отчаяния отступал, снимая воспаление разума. Мысли вновь настигли ее, они анализировали все и вся и опять воевали друг с другом. Душа снова поднимала ее сильные чувства, и так как унижающая и ломающая боль отступала, Джэ легче им отдавалась. И чем глубже она погружалась в уже спокойный океан памяти, тем сильнее осознавала необходимости переступить через боль и ненависть. Ее не могут сломать здесь. Она обещала держаться, и она выполнит обещание. Что бы там ни было, ее все еще любят. Ее просили помнить о ежесекундной любви к ней. Вспоминая, она не может сомневаться. Как она вообще позволила себе сомневаться? Да, она все еще будет верить, и это неприкосновенно. Она никогда не будет воспринимать Енкея в негативном ключе, она будет верить до последнего, даже несмотря на то, что ненависть говорит об обратном. В низшей все еще нет сил победить ее, и в душе так и остается неопределенность. Как она будет воспринимать других, всех, кроме Енкея? Предвзято, будучи уверенной в том, что им на самом деле плевать на нее, или она сможет вернуться к своему прежнему восприятию, когда отношение определялось лишь характером конкретного человека? Боль, через которую она прошла, поддерживала обобщенную ненависть. Но память не позволяла закрывать глаза на любовь, что великодушно склоняла ко второму варианту. Опять потратив неисчислимое количество сил, Джэ так и осталась ни с чем. И через несколько часов вновь провалилась в сон, уже гораздо более крепкий и здоровый. Джэ открыла глаза, когда ее вновь начали будить. Сколько времени она уже лежит здесь, оставленная, как ненужная до определенного момента вещь? Джэ видит перед собой столь ненавистное лицо и опять сжимается от страха, что уже основался на уровне инстинктов. Она не знает, что будет дальше. - Встань, - неприятный грохот приказа отдается в ушах, что привыкли к тишине. Собирая последние силы, низшая поднимается. На этот раз Икариим пришел не один. Облик пришедшего с ним выглядит так же угрожающе. - Так ты изнасиловал ее что ли? - детально рассматривая Джэ, Абелард спрашивает будто о самой что ни на есть обыденной вещи. - Ага, - ответ высшего абсолютно такой же невозмутимый. Абелард усмехается, и кажется, что настолько ужасных вещей Западной еще не доводилось лицезреть. Ненависть вновь пускает корни, душа священное чувство любви. ... - Посмотри ее мысли за последние два дня, пожалуйста, - с такими словами на пороге крохотной комнатки, в которую вернули Джэ, появляются исследователи. Абелард подходит ближе, заставляя Джэ инстинктивно отползти вглубь кровати. Менталист остается стоять напротив, по всей видимости, активируя свои энергетические запасы. - Смотри мне в глаза. И Джэ смотрит. Через отвращение смотрит. Потому что больше ничего не остается. Абелард читает вслух, читает обо всей внутренней борьбе, обо всей возникавшей ненависти к высшим как к классу и конечной победе неопределенности, сомнений, невозможности предать любовь. Читает с огромным удивлением, ведь как можно мыслить не обобщенными классовыми категориями, а тем более так мыслить низшей? - Подожди, - закончив и отведя взгляд, обратился Восточный к Икарииму. - Это получается, то изнасилование и все вытекающее было экспериментом? - Так и получается, - он улыбается. - Учитывая то, что она полюбила высшего, что в ней не было предвзятости к другим классам, я решил проверить всю эту конструкцию, ища ключ к ответу в ней. Сначала я спросил, почему она любит его, делая акцент на том, что все чувства вызваны хорошим отношением, но она отвергла это очень уверенно, так что я понял весь масштаб этого дела, а также то, что ее чувства к высшему - болезненная точка для давления. Чаще всего я говорил именно об этом, попутно оставляя прикосновения сексуального подтекста, чтобы все больше подчеркивать ее беспомощность из-за принадлежности к низшим. По сути, все, что я делал, было сильным акцентом на ее классе. В час Х я довел ее ощущения до точки кипения, надломив принципы. Я столько всего для этого надумал, аж самому смешно. - Например? - Ну, придумал всякий бред про то, что якобы любви между высшими и низшими существовать не может чуть ли не по физиологическим причинам, придумал историю опытов, проверяющих это, ведя к тому, что ее высший может и влюблен, но не любит ее и непременно остынет. В конце концов, придумал свой образ садиста, поддерживая его такое долгое время. Абелард покачал головой, поражаясь такому нестандартному ходу товарища, удивляясь его сложности и продуманности. - Удивительнее твоего эксперимента лишь то, что конструкция 9774 выдержала, по большому счету. - Именно, это самая восхитительная вещь, за которой я когда-либо наблюдал. Она ненавидит меня, как человека, совершившего с ней столько ужасных вещей, а не как высшего. Это видно абсолютно ясно. И она все еще не знает, ненавидеть ли ей всех остальных высших или сохранить непредвзятое отношение. История ее борьбы впечатляет. Поистине сраженный рисующейся истиной, Абелард кинул взгляд на Джэ, затем быстро переведя его обратно на Восточного. - Хочешь сказать, такое мышление и есть причина появления энергии? - Думаю да. Я не видел такого мышления никогда за всю практику. Это действительно то, что отличает эту Западную от огромной массы остальных. И такую внутреннюю силу, при которой еще можно держаться перед вполне оправданным желанием ненавидеть большинство высших, я тоже наблюдаю впервые. Все это в совокупности рисует определенную картину. - Картину ментальной причины появления энергии, - Абелард подытоживает сраженно и тихо. - Запроси подробные данные о функционировании ее энергии за эти два дня, посмотрим на уровень ее активности и сделаем окончательные выводы, - предлагает Икариим, и высший незамедлительно делает запрос. Данные приходят быстро. - Так... Смотри, здесь кривая вниз... Это около двух. Какие мысли были, посмотри? Восточный разворачивается, вновь подходя к Джэ, детальнее просматривая информацию. - Формирование сильной ненависти ко всему миру. - Ну вот. А утром следующего дня энергия приняла значение уже гораздо более близкое к изначальному. - Именно тогда боль отступила и она решила не сомневаться в любви высшего к ней, оставляя обобщенную ненависть под вопросом, - все еще удивленно говорит Абелард. - Вот и все, теперь ментальная причина доказана цифрами, - Икариим довольно улыбается. - О, создатель, это просто невероятно. В ней содержится самая могущественная энергия нашего мира, и сейчас мы видим, что она возникла и развилась благодаря ее мышлению. Благодаря всем тем принципам равного отношения, изначальному отсутствию ненависти. Это просто революционно, Икариим. Уверен, и это открытие будет скрыто от общества, мы опять поступим вопреки фундаментальному закону. - Тоже в этом уверен. Луис хочет решить проблемы, которые еще не наступили, поэтому он все еще не дает обществу знать правду. Но он их не решит. Мир будет меняться в пользу низших, это уже очевидно. Абелард глубоко вздохнул. - Я организую собрание завтра к 5, ты успеешь написать завершающий отчет? - Конечно. Они уходят и оставляют Джэ лишь с одной мыслью: все это было лишь... экспериментом? Проверяющим ее устои на прочность? Она обнимает свои колени и опускает на них голову, пытаясь собрать все мысли в кучу, пытаясь успокоиться. Онп теряется в реальности, не понимая, что правда, а что ложь. Получается, весь этот огромный пласт ее мыслей и чувств был вызван искусственно? Высший говорил о том, что придумал историю с исследованиями - значит, Енкей правда мог любить ее? Эта мысль такая спасительная, она мгновенно освещает разум и успокаивает, и теплые воспоминания его образа заставляют плакать, плакать от облегчения, ведь любовь Енкея действительно настоящая, Джэ действительно может за нее держаться. Она корит себя за то, что сломалась и посмела предать это сомнениям. Чувство неясной вины разливается печалью по душе, и это ощущение лишь дает силы держаться дальше ради него. Светлые мысли возвращают к вопросу о ненависти в надежде победить ее. Но низшая понимает, что пусть садистский образ Икариима был игрой, высший все равно поступил безжалостно и жестоко, поставив над Джэ столь чудовищный эксперимент. Бросает в дрожь лишь от одной мысли о произошедшем. От того, как спокойно воспринял ее изнасилование Абелард. Высшим и правда все равно. Душа как прежде тянет вверх, к преодолению, указывая на то, что именно так энергия в ней разовьется еще больше, но боль и острое чувство несправедливости оказываются сильнее даже таких резких доводов. Сейчас она точно не сможет отпустить эту боль, перешагнуть через нее. Она все еще ничего не может поделать с неопределенностью. Следующий день встретил всех сотрудников формирования ошеломительным известием об открытии Икариима, и все с нетерпением ждали собрания, чтобы наконец услышать такую долгожданную истину. И, услышав, оказались сильно разочарованы. - То есть вы действительно заключаете, что благодаря выработке особому отношению к другим классам в низшей появились зачатки космической энергии Небесных? - чрезвычайно хмуро спросил председатель собрания. - Именно это и заключаем, - со всей уверенностью в своей правоте подтвердил Икариим. - Она работала над собой и решила для себя равно относиться ко всем, вне зависимости от класса. - Для нее главное, что из себя представляет человек перед ним, а не к какому классу он принадлежит, - дополнил Абелард друга. - Прекрасно, - явно саркастично заключил председатель. - Вы хотя бы понимаете, какое значение для общества несет это открытие? - Но это истина, - возразил Икариим. - Мы не можем отрицать истины, Луис. - Я прекрасно это понимаю, товарищи. Но только представьте, что станется с обществом, если эта истина ему откроется. Низшие, значит, могут выработать в себе самую могущественную энергию, если поменяют мышление. А если они научатся ей пользоваться? Имея такую силу, они уверенно начнут выступать за свое освобождение, за свержения абсолютной власти высших. Вы понимаете, что будет? Это войны могут развязаться! Вой-ны! На Юмэй уже три тысячи лет не было войн! Все это может вылиться в "прощай, человечество!" - И что же ты предлагаешь? - в принципе будучи согласным с доводами Луиса, вопросил Абелард. Икариим смотрел напряженно и явно недовольно. Он уже догадывался об ответе, с которым Восточному совершенно точно будет тяжело смириться, который противоречит принципам всей его жизни. - Я полагаю, что одна жизнь, а тем более жизнь Западной, пусть и столь развитой, особо ничего не стоит, - он обвел присутствующих сосредоточенным взглядом. - Я предлагаю уничтожить.