lirica 2.0

Хикару открыла дверь, пропуская Западную вперед. Ее взгляд сразу встретился с живой картиной, висевшей над дверным проемом комнаты напротив. Она красиво изображала смутно знакомый космический объект. Джэ никак не могла вспомнить, где же видела эту розовизну в форме песочных часов. - Пойдем в комнату слева, - тихо обронила Хикару, следуя за Западной в указанном высшей направлении. Джэ прошла внутрь через открытую дверь. Она сразу заметила комод, на котором рассыпались, словно звезды по небу, планшетные рамки с фотографиями. На всех них был запечатлен один и тот же человек. Присмотревшись, Джэ подумала, что это, должно быть, тот самый низший. Здесь нашли свое место столько улыбающихся и теплых фотографий, что сердце сжималось. Лишь две были исполнены чем-то другим. Каким-то светлым созерцанием. Наверное, одухотворенностью. Низшая увидела, как Восточная протянула руку, указывая на кровать. Она сделала несколько шагов и присела. Две тумбочки с обеих сторон обрамляли ложе. И на одной из них стояла голографическая ваза с двумя видами цветов. Красный и фиолетовый хорошо гармонировали друг с другом, оттеняя белизну стен и бирюзовость оконных занавесок. Джэ подумалось, что они стоят тут не ради украшения. Они что-то значат. На этой мысли она прошлась взором по стенам, на которых было расклеено некоторое количество рукописных записок. Их тексты больше походили на песенные строки. Каждая, должно быть, имела огромное значение для Хикару. Она еще долго сидела, поглощенная молчаливой задумчивостью, пока высшая копошилась в своем телефоне. Затем, наконец оторвавшись, она улыбнулась и села рядом, ловя несводимый с нее вопросительный взгляд. - Нужно подождать теперь, - растворяюще спокойно произнесла она. - Я надеюсь, что мне все-таки ответят, - и ее взгляд упал на комод со звездным небом. - Эти записи на стенах... Это ведь из песен? - какое-то чувство пустоты пронзало, и она старалась заполнить ее чем-то. - Да, из песен. Мне проще всего осмыслять свою жизнь через творчество. И слова истины, которую я формулирую в потоке музыкальных чувств, остаются на стенах. Так легче, - Хикару водила глазами по маленьким белым листкам вместе Джэ; голова начала гудеть от воспоминаний. - Так вы тоже пишете песни... - едва ли нужный комментарий слетел с губ. Но лично ей он действительно нужен. Хикару слабо улыбнулась Джэ, выдохнув и повернув голову к окну, откуда открывался красивый вид на гущу города. - Я все еще не могу поверить, что вернусь домой так скоро... И когда думаю об этом, в душе лишь больше тоски. Будто этого не произойдет, - закончив изучать песенные строки, низшая последовала примеру Восточной, засмотревшись вдаль. Она все больше понимала, что происходит внутри. Весь окружающий ее сейчас мир, прошлое и будущее этого мира вызывали тоску, глубокую до беспробудности. Она обернулась на него, и взгляд повеял сочувствием. - Это бывает. Это самозащита. Проще не верить во что-то хорошее, чтобы крах надежд не был чудовищно болезненным. Не переживай, - улыбка тронула образом тепла. Ей вдруг резко пришла в голову мысль о том, что Даро мог чувствовать то же самое в свой последний день. Джэ спешно отогнала ее. - Спасибо Вам, - вдруг тихо произнесла она, пуская воды целого океана искренности наружу. Ей захотелось сказать это сейчас, пока все так обездвиженно и спокойно. Оставить эти слова здесь, в воздухе этой комнаты, что до сих пор наполнена незримым присутствием еще одного человека. Джэ хотела бы сказать так много, попытаться выразить все состояние ее восхищенной души, но понимала, что это ни к чему. Высшая и без того видит все ее чувства и понимает их до мелочей. Хикару смотрит с особым трепетом в ответ. На лице отражается огромное количество дум; но еще больше видно чувств, сильных и могущественных. - Помни, пожалуйста, обо мне, - она вдруг говорит совершенно неожиданно. Она все же хотела бы продолжать жить. Хотя бы в чьей-то памяти. - Буду помнить не только я, - Джэ сразу строит крепкий оплот для ее метаний. Больно смотреть на нее. Слишком. И она отводит взгляд, отчаянно погружаясь в прежние думы о несправедливости. Зачем ей умирать? Разве нужно ей умирать? Она думает обо всех ее словах и действиях с самого начала до нынешнего момента, желая лучше отпечатать их в памяти. Отчаяние чужой угрозы смерти смешивается с сильной всеобъемлющей тоской. Она возвращает взгляд на запечатленные рукой истины, пытаясь успокоить мысли и отрешиться. Яркая вспышка освещает комнату, заставляя обеих обернуться на источник света. Первое, что видит Джэ - розовизна песочных часов. Затем в воздухе рисуется и сам образ Лисы, невозможно прекрасный, который она впервые видит так близко и так четко. Лиса улыбается в качестве приветствия. - Я очень рада, что вы обе достигли истины, - сначала она говорила одними губами, совершенно не использовав мимику лица; ее глаза были словно пусты, что для Джэ выглядело странно и непривычно; затем она задействовала эмоции, будто нажав на кнопку их включения где-то внутри себя. Джэ непременно бы захлестнуло интересом простого наблюдения за Небесной - но только не сейчас, когда неотступающая тоска больно бороздит душу. Хикару улыбнулась, ярко и победно. Ведь Лиса только что сказала, что все ее конечные истины и вызванные ими действия - верны, и это сильно греет душу. Восточная была уверена в них изначально, но слышать подтверждение из уст Лисы - той, с которой высшая рука об руку прошла этот путь - было сравнимо вознесению к небесам. Сейчас нет ничего дороже, пожалуй, ее улыбки, такой долгожданной после времен резкой мрачности. Все приподнимается внутри, и страхи осознания предстоящего отступают, успокаивая мысли, утихомиривая чувства. Нельзя не заметить такой резкой перемены в лице Хикару, и это - единственное, что немного утешает Джэ. Но смотреть на нее все еще больно. Лиса подходит ближе, и Восточная поднимается, уступая место. - Тебе не будет больно, - все так же спокойно улыбаясь, Лиса садится напротив низшей, на несколько секунд остановив глаза на его глазах. - Я поменяю твой код. Джэ кивает, про себя отмечая, что и не боялась вовсе. Так многое поменялось после истории Хикару, переосмыслилось и наполнилось иными эмоциями. Лиса перевела взгляд на цветы, будучи все еще способной менять код в силу своего небесного умения многофункциональности. - Благодарность и неумирающая любовь? Что-то внутри Джэ дрогнуло. - Да, - приглушенно отозвалась Восточная, улыбнувшись уголками губ. - Почему... благодарность? - Лиса спросила в задумчивости, желая наконец услышать виденное множество раз. Хикару тяжело вздохнула, беспомощно погружаясь в туманное озеро воспоминаний. Улыбка сникла, но тяжести не было видно во взгляде. - Даро правда родной человек для меня. Он первый, кто смог понять и разделить все мои мысли, в конце концов. Он всегда поддерживал меня, всегда имел желание поговорить, своими мыслями и наблюдениями захватывая и вдохновляя. Он любил меня так, как не любил никто, - взор переродился, исполнившись блеском одухотворения. - Достаточно лишь вспомнить время восстания, когда он сильнее боялся за меня, беспрестанно говорил обо мне, совершенно забывая про себя. Он... Моя душа цвела благодаря ему. Разве я могу быть не благодарна? - она все же нашла силы выдавить улыбку, однако Джэ этого уже не видела, не выдержав и отведя взгляд еще на середине речи высшей. - Ты заслуживаешь звезды, названной твоим именем, Хикару, - Лиса смотрит благоговейно глубоко. В ответ слышится журчащий смех, и становится легче. - Спасибо, - ее глаза мерцают светом. - Я надеюсь, среди букета скоро будет и примула. - Побеждающая благодать, - вспомнив и озвучив значение, Хикару видела подтверждение во взгляде Небесной. - Если останусь жива, - взгляд все еще лишен тяжести; она словно переродилась за этот недолгий диалог, и теперь в ней нет давящих страхов. Джэ благодарна Небесной за этот разговор и за вызванные им облегчающие чувства, но тоска все еще вьется по существу, душа диким полевым вьюнком, распускаясь белыми цветами. - Я отойду, - на улыбке оповещает Хикару, удаляясь в направлении двери. Джэ не может молчать долго, мучимая изнутри. - Она умрет? - вопрос, такой ожидаемый, такой простой, но беспокоящий сейчас больше остальных. Лиса переводит на низшую взгляд неожиданно опечаленных глаз, которые еще мгновения назад смотрели так светло и легко. - Я не знаю, - голос стихает с каждым словом, катясь по комнате, ударяясь о стены и становясь шепотом. - События этой ветки равновероятны. Такие перемены пугают. Могут ли быть Небесные столь обеспокоенными? Такие перемены в ее лице, такие полные незнания слова усиливают тоску. Она правда не знает? Небесная, имеющая столько сил и власти в своих руках, не может сказать, умрет ли один поселенец одной из планет? Не хочется верить, но... Джэ понимает, что сейчас нет избавления от тоски по Хикару. Нет избавления от угнетающего чувства, что высшая может умереть. За нее. За ее счастье, за ее любовь, за ее жизнь и будущее. - Спасите ее. Пожалуйста, - нет таких слов, способных передать то смешение мольбы, последней надежды, страха и все еще живого отрицания действительности, что пробирают сейчас душу Западной до оболочки. Она так не хочет смерти Восточной. - Если бы я могла... - низшей кажется, что голос отдает отчаянием, а взгляд смотрит опустошенно. Небесной самой так не хочется, чтобы Восточная умирала. И Небесная, как и Джэ, ничего не может с этим сделать. Это удивляет. И роднит. - Она просила помнить о ней... - О ней будут помнить, - голос звучит контрастно решительно, и Джэ передается частичка этого воодушевления. - Небесные в среднем живут пять тысяч лет, так что... Если жизнь не погубит саму себя, ее запомнят еще многие поколения. Джэ удивилась такой огромной цифре, но это секундное удивление прошлось второстепенно, едва касаясь. Больше ее захватило то, какими масштабами говорила Небесная. Низшая просто хотела, чтобы Лиса тоже помнила о Хикару, но сейчас стало ясно, что и без ее просьбы она бы несомненно помнила, лелея воспоминание о ней как одно из самых теплых даже спустя тысячи лет. Возвращаясь в комнату и услышав "спасите ее", ноги сами собой остановились перед дверью, заставляя вслушиваться в каждое слово, как в спасение. Ее и правда наполняла силами благодарность Джэ: она прогоняла траурные мысли, освещая любовь низшей и ее счастье, которые способна вернуть ей только она. Взлелеянная воспоминаниями, эта мысль согревала. Хикару слышала, как говорит Лиса, и была глубоко поражена ее эмоциональностью. Небесные проходили через ужасающие страдания, так что смерти близких людей по обыкновению не цепляли их сильно настолько - до печального отчаяния в голосе, до твердой убежденности в уме. В голове сами по себе строились параллели их судеб. Восточная сделала шаг вперед, поймав на себе грустные взгляды, и села на кровать рядом. - Долго еще? - при виде Хикару низшая хотела соскользнуть с открытой печали. - Нет, минут пять, - Лиса взялась за эту соломинку, и ее взгляд вновь повеял легкостью. - Процесс продолжительный, потому что мне нужно поменять код, не повредив память и не исказив личность. Я собираю огромное количество данных, чтобы подобрать допустимые значения, - Небесная, держась за нее, выбиралась на берег из темных вод мыслей о том, что Хикару может умереть. - Вот и все, - пятиминутная тишина наконец прерывается долгожданными словами, но они несут в себе почему-то гораздо больше, чем должны. И слезы подступают к глазам. Небесная встает, чуть отходя и разворачиваясь к ним двоим, улыбаясь. Как бы события не развернулись, она знала, что видит Хикару не последний раз. Лиса еще придет к ней, обязательно, даже если нужно будет попасть в камеру временного заключения - Небесная попадет. А с Джэ она увидится и подавно. Поэтому Лиса не прощается, исчезая в улыбке. Хикару понимает все, что в ее глазах. Сегодня эмоции Небесной до неверия открыты и явственны. И их невольно хочется запомнить. Оставить в душе, как одно их самого прекрасного. - Что же, пора домой, - улыбка вновь трогает теплотой, и тоску наконец начинает вытеснять целое цунами трепета от того, что должно произойти совсем скоро. ... О'Мавиас, 9 часов назад Все члены собрания предсказуемо одобрили решение председателя, и лишь один Икариим сидел в мрачности, так и не отдав своего голоса. Заседание окончилось, высшие начали расходиться, а Икариим остался, напряженно смотря на Луиса. Тот вымученно вздохнул, совершенно не желая тратить силы на споры с этим упертым донельзя человеком. - Я предлагаю тебе пересмотреть решение, - совершенно непринужденно начал Восточный, сложив пальцы в замок. Доселе стоявший высший сел напротив, примиряясь с неизбежностью длинного и бесполезного разговора. - В пересмотрении нет смысла, - на выдохе говорит он, смотря спокойно и сосредоточенно. - Низшую необходимо уничтожить, - неприступность и холод в голосе не останавливают. - Какой смысл? Уничтожим ее, появятся другие, и - Думаешь? - Луис саркастично вскинул брови, перебивая. - Конечно, - глаза сверкнули. - Причина ментальная. - И низшие вдруг резко начнут менять мышление? Я бы еще поверил, если б это происходило с высшими, - он усмехнулся издевательски неприятно. Икариим усмехнулся в ответ. - Тут скорее другой принцип. Низшие обладают меньшим интеллектом, да, но менять мышление в плане восприятия высших им легче. Потому что легче поднять себя на уровень других, чем опуститься или поднять других до своего уровня, - он замолчал, ожидая знака понимания. Луис ярко недовольно повел головой, поджав губы. - Но разве этому есть предпосылки? Эта 9774 - просто статистическое исключение, которое называется дефектом. - Эволюция. - Что? - Эволюция. Почему бы этому дефекту не являться эволюционным? Рецессивной энергенной мутацией, что наконец начала проявляться. Луис весьма удивленно окинул взглядом высшего, будто желая убедиться, в себе ли он. - Интересно, почему же все остальные дефекты - это не признаки эволюции? - голос так и не лишился издевки. - Потому что мутации, породившие все остальные дефекты, нейтральны или вредны для организма. А эта - полезна. Она развивает космическую энергию - она повышает приспособленность и выживаемость. Удивление. Секунда молчания. - А если она доминантная, Икариим? И не накопилась? Тогда нам тем более нельзя оставлять ее в живых, - последние слова он выделил особенно сильно, уверенный в своей правоте до самого конца. - А что насчет комбинативной изменчивости? - Луис напористо отделял слова, пытаясь воздействовать как можно сильнее. - Если она начнет передавать свои истины другим низшим, у них вполне может измениться мышление! - И с какой стати ей делиться с другими низшими? Она не рабочая, она личная, - мрачность сковывала сильнее. - Если бы она была у типичного высшего, - интонация вдруг затихла, как задувшееся ветром пламя, - еще можно было бы это допустить. Но ты видишь отношения между ними. - То есть ты думаешь, что 9774 захочет проповедческую деятельность вести? - напор не убавлялся. - У нее только одно на уме, - недвусмысленный намек был легко понят и вызвал усмешку. - И ты веришь, что их отношения долго продлятся? - На самом деле - да. Но даже если нет, она быстро попадет к другому высшему. Она получила относительную известность благодаря участию в группе, на нее, уверен, есть некоторые притязания. - Так уверенно судишь об этом, - усмешка скривила уста. - Она все равно проведет время в помещениях до покупки вместе с другими низшими. Что может случиться - вполне ясно. - Можно этого не допустить. Договориться будет несложно. В конце концов, можно взять обязательства. И не только с нее, но и с Восточного. Молчание - невысокая плата за жизнь. Луис вздохнул. - Это неустойчивые решения. Человеческий фактор недопустим. Раздраженный, Икариим недобро сверкнул глазами. - Так или иначе, если в низшей появилась космическая энергия, это значит, что мы движемся по пути их освобождения. Мы увязли в рабстве слишком надолго. Я понимаю, как это звучит. Однако, истину отрицать нельзя. Глаза Луиса смотрели по-дикому, отрицая, отрицая, отрицая. - Ничего это еще не значит, Икариим, - озлобленный голос отдал хрипотой. Жар в споре рос, пламя то вспыхивало до небес, то немного утихало перед вторым выбросом. Какие только способы Икариим не применял - все было без толку. Луис упорно стоял на своем, не собираясь сдаваться ни под какими предлогами. Даже когда Икариим не побрезговал пригрозить собственным уходом, являясь одним из самых ценных сотрудников формирования. - В общем, делай - что хочешь. 9774 будет уничтожена, - губы плотно сжались, означая конец. - Хорошо, - Икарииму хватило сил ответить относительно спокойно, несмотря на волны злости в его душе. Сейчас он усмехнулся своему ответу, лежа на домашнем диване и сверля взглядом потолок. Он и не думал, что это слово окажется таким роковым. " - Икариим, мы с горечью заявляем, что подозреваем в похищении 9774 тебя, - глаза работника смотрели спокойно и сосредоточенно, и откуда-то из глубины просачивалось сочувствие. - Интересное заявление, - ответил высший тогда с усмешкой, поведя головой. - Я отрицаю возложенные на меня обвинения. - Тогда мы не снимем их до выяснения обстоятельств". Он так хотел сохранить жизнь низшей, всеми силами воплотить свои укорененные в самом основании принципы. И он ведь еще может это сделать. Он может признаться в том, чего не совершал. После этого признания обстоятельства выясняться уже не будут. Высший сможет навести работников на ложный след или вообще молчать, чтобы те искали Западную во всех местах, что связаны с Икариимом. А к тому времени - он надеялся - похитители смогут спрятать Западную получше. Как же забавно. Он так хотел не отступиться от своих истин, столько сил потратил на бессмысленный спор, и теперь возможность есть. Такая дорогостоящая возможность. Икариим прекрасно осознает, что проверяется его непоколебимость. Сложно. Грустно это осознавать, но сделать выбор все-таки сложно. Если у него смысл жить? Наука - все, чему он себя посвятил. И его принципы с ней неразрывно связаны, пусть остальные и говорят, что в науке принципов не должно быть. Давяще. Что он будет делать в будущем мире, что непременно кардинально изменится? У Восточного такие же закостенелые взгляды, как и у большинства высших. А менять их - тяжело и не хочется. Отличие одно - он не отрицает истины. Он не сбегает от мысли о том, что крах прежней системы уже не так далек. И если он возьмет вину на себя, то в будущем он будет героем. Неплохая перспектива, придающая жизни больше смысла. Для грядущего - это действительно единственное, что он может сделать. Для настоящего... А имеет ли оно сравнимо большое значение? Настоящее. Ветер перемен уже повеял. И лучше сделать шаг вперед в ту сторону, куда он дует. В принципе, довольно хороший, достойный конец, на который раньше не приходилось и надеяться. Он перебирал всю личность Джэ, все то, что удалось увидеть и узнать, и не мог отступиться от мысли: низшая не должна быть убита. Даже не столько из принципов Икариима, сколько из-за того, какой Западная является. Кажется, решение принято. И если Икариим мог сделать что-то для настоящего - то только одно. Он поднялся с дивана, засев за компьютер и принявшись освобождать инфоэнергоносители, ведь свободного места для всей информации понадобится много. Нужно будет перекопировать все данные как можно быстрее, а слить - в день перед казнью. Чтобы дать Западной время укрыться лучше. Икариим даже не хотел думать о последствиях. Он понимал, что правда наконец должна раскрыться. А раскрыть ее больше некому. Пожалуй, все его решения сейчас - ценнее всех прежних во всей его жизни. Там, в будущем, грехи высшего будут искуплены. Он уже видит это место временного заключения, видит неодобрительные взгляды и свою непробиваемую уверенность в собственной правоте. Он слышит приговор и гулкие шаги в коридоре, ведущие прямиком к смерти. Он слышит, как его спросят только одно: зачем? И как он ответит, улыбнувшись победно и отрешенно: - Потому что она не должна быть убита. И потому что истины отрицать нельзя. И эти слова, уже тогда, когда Икариим не сможет слышать более ничего, услышат миллиарды жителей всей планеты. Он уже ощущает их пораженность, неверие и смятение, ощущает, как ярость смягчается его голосом, не призывным, не гневным, а странно спокойным, который понимает всех и вся. И лишь просит двигаться дальше, постепенно и неспеша, просит сохранить тяжело построенный мир, тихо меняя его и устремляясь вперед. ... Джэ осматривает эту комнату еще один раз, силясь запомнить каждую деталь. Цветы-символы, фотографии звездным небом, истины на стенах - все это так много значит теперь и для нее. Она идет за Хикару к выходу, оборачиваясь на космический портрет Лисы, невольно вспоминая ее саму. Однако, сосредоточения низшей хватает ненадолго, ведь стоит им спуститься по лестнице, как Джэ тут же охватывают мысли о предстоящем, охватывают всецело и так шумно, что хочется плакать. Ах, неужели... Час, а то и меньше, всего лишь этот невеликий отрезок времени отделяет низшую от родной души, от теплых рук, от нежного голоса и проникновенного взгляда? Она бросает взгляд в светлеющие небеса, и вся ее душа наполняется восходящим светом. Хикару лишь улыбается, замечая такую перемену в ее лице. Она понимает Западную до основания глубоко. Она сама будто наполняется ее сильными, трепетными чувствами. Она старается преодолеть расстояние до ее окончательного исцеления как можно быстрее. И вот за стеклом Джэ уже видит такие знакомые очертания высотки, и дыхание сводит, и в глазах мутнеет, и внутри столько чувств колышутся на ветру предчувствия встречи. Она выходит и не чувствует земли под ногами, ступает медленно, в такт самому долгожданному и сводящему с ума осознанию. Хикару идет рядом с ней так же медленно, не торопя и щедро отсыпая время. Они заходят внутрь, и Джэ сама жмет на кнопку этажа, так же неспеша и вдумчиво, вдыхая совершенно другой воздух ее будущего. Слезы накатывают сами по себе, и она как сквозь толщу воды переводит взгляд на Хикару, и как сквозь толщу воды ей доносится свет ее улыбки и тепло поддерживающего прикосновения к плечу. - Ты скажи, как будешь готова, - высшая произносит тихо и трепетно, и Джэ лишь кивает, выходя навстречу входной двери. В нескольких шагах она застывает, выдыхая и отдаваясь океану воспоминаний. Ее страдальческая недосягаемость - в паре шагов. Но окончательное понимание того, что все кончилось, что Джэ действительно вернулась к нему, придет, пожалуй, только когда низшая окажется в его объятьях. Сейчас, стоя перед этой дверью, она ощущает себя на входе в совершенно другой мир. - Только... Ты постой сначала вне зоны видимости. Я уверена, твой высший сильно страдал от твоего отсутствия, и ему сначала нужно просто сказать о том, что ты здесь. Чтобы тоже дать время осознать. - Хорошо, - Джэ кивает и отходит влево, становясь за дверью, замирая от предвкушения того, до чего остались считанные минуты. Хикару активирует устройство, что представляет из себя модернизированный дверной звонок. Убеждаясь, что прибор включился и теперь в оповещении Енхен сможет увидеть ее лицо, высшая перебирает пальцами на экране. "Здравствуйте, Кан Енхен. У меня есть сверхважные сведения насчет Джэ".