Christmas Tree / Рождественская Ёлка

- Что ты здесь делаешь? Драко поднял взгляд от угасающего камина, на который смотрел всё это время. Его плечи были укутаны в пушистый плед. Часы показывали половину двенадцатого. Всего полчаса до Рождества, а Гарри Поттер стоит на входе в гостиную, и его волосы растрепаны сильнее обычного, даже если это кажется невозможным. И каким-то чудом он выглядит ещё лучше, чем пару часов назад. - Я не мог уснуть, - ответил Драко. Его взгляд задержался на руках Гарри и воспоминание о том, как эти пальцы переплетались с его весь ужин, не отпуская, заставляет его покраснеть. Гарри преодолел пути до дивана и сел рядом с Драко, достаточно близко чтобы это не казалось случайностью. - Я тоже. На самом деле, мне никогда не удаётся уснуть в Рождество. В детстве я был так рад приходу Санты, что не спал целую неделю перед праздником. Драко представил себе маленького Гарри, ворочающегося в кровати от бессонницы, и мечтающего о подарках, и его сердце сжалось от картинки в голове. - А почему сейчас не можешь уснуть? Драко встретил сияющий взгляд Гарри. - Ну, знаешь ли, мне сложновато заснуть, когда я не могу перестать думать о прекрасном блондине, который магическим образом оказался на моём пороге. Драко покраснел, но на его лице засияла широкая улыбка, и в сердце, казалось, было также горячо, как среди гаснущих углей костра. Он приподнял край пледа так, чтобы он накрыл плечи Гарри, притягивая их с Драко друг к другу. Он надеялся, что ночной гость понимал, к каким последствиям его действия приведут. Драко наблюдал краем глаза за зелёными глазами Гарри. - Жаль, что ты не смог провести Рождество со своей семьёй, - Гарри говорил тихо, его голос едва был слышен за треском огня. - Все нормально. Рождество в Мэноре не такое уж и... Интересное. В любом случае. Тёплая ладонь скользнула по дивану и легла на бок Драко, и он позволил голове упасть на плечо того, кому рука принадлежала. Гарри, вероятно, представлял, что Рождество в понимании Драко очень отличается от Рождества, к которому привык он сам. Когда Гарри сказал ему, что ужинать они будут в пижамах, Драко решил, что он шутит. Он привык к шикарным фуршетам и роскошным костюмам, а не к горе шоколада, от которого под конец вечера начинает тошнить и смеху до боли в щеках. Драко не привык к такой непринуждённости. Драко хотел привыкнуть к такому счастью. - Это лучшее Рождество в моей жизни, - прошептал он в шею Гарри. - Рождество ещё не наступило. Ты изменишь своё мнение, когда завтра папа с Сириусом подерутся за то, насколько мягким должно быть картофельное пюре. От любви до ненависти один шаг. Драко засмеялся. - Я же серьёзно, придурок! - Я тоже, - ответил Гарри, и искренность в его голосе заставила Драко рассмеяться ещё громче. На минуту в комнате воцарилась тишина, которую снова нарушил Гарри. - Мне бы хотелось проводить с тобой каждое Рождество. Сердце Драко пропустило удар от этих слов. Он знал Гарри меньше суток, но рядом с ним он чувствовал себя дома, и такого не случалось ни с кем, кого он встречал. Драко знал, что он не должен хотеть провести с этим человеком остаток своей жизни, но он хотел. Драко надеялся, что Гарри хотел того же. - Мне бы тоже этого хотелось, - пробормотал он, встретившись взглядом с изумрудными глазами напротив. Часы пробили полночь с каминной полки. Этот тихий звон заставил обоих парней обернуться. Они следили за курантами, отбивающими такт, понимая, что наступило Рождество. - С Рождеством, Драко, - прошептал Гарри, и когда Драко повернул голову, он заметил, что их лица намного ближе чем были раньше. Драко переводил взгляд от губ Гарри к его глазам, удивляясь великолепным оттенкам зелёного, спрятанными в их глубине. - С Рождеством, Гарри, - прошептал он в ответ, чувствуя как сбивается дыхание Гарри, когда он кладёт свою холодную ладонь поверх его. Драко Малфой был не уверен во многих вещах в этой жизни. Он не был уверен, что его отец примет его ориентацию, выбрал ли он правильные предметы в школе и было ли ему предрешено подчиняться решению своей семьи и их деньгам, как все Малфои до него. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что он целует Гарри Поттера. Он придвинулся ближе, вжимаясь своими губами в губы напротив и запустил пальцы в непослушные чёрные пряди. Гарри ответил на поцелуй, проводя рукой по скуле Драко, поглаживая щёку большим пальцем, отчего сердце Драко билось в ускоренном ритме. Губы Гарри по вкусу напоминали имбирный пряник и двигались так, словно были созданы для этого поцелуя, словно в мире не было больше удовольствий в еде и разговорах, только поцелуй Гарри Поттера. Это продолжалось до прекрасно долго. Гарри и Драко целовались, пока их губы не начали болеть, пока часы не пробили вновь, оповещая о прошедшем часе. Они целовались лёжа на на полу перед камином, закутавшись в плед Драко, переплетая руки и ноги. Они целовались, пока бороться со сном не стало слишком сложно и они уснули, переплетая пальцы. И утром, когда они проснулись от лучей солнца, пробившихся в окно перед давно потухшим камином, они поцеловались снова. И Драко знал, что ему не нужно никаких подарков. Не когда у него есть Гарри Поттер. *** Всю ночь Ремус метался в кровати, вертелся и усердно пытался не думать о Сириусе Блэке. Он решил, что не позволит себе влюбляться в него и дальше. Он не мог не думать о нем, не мог не чувствовать рой бабочек в животе, находясь рядом, а его сердце не могло не стучать с бешеной скоростью, когда Сириус смотрел в его сторону. И теперь он собирался забыть про Сириуса Блэка. Но когда темноволосый мужчина толкнул его в дверной проем между гостиной и холлом, где над их головами висела ветка омелы, в его глазах было столько надежды на то, что последний шанс Ремуса сдержать данное себе обещание испарилось, и единственным желанием было позорно сбежать. - Сириус... - прошептал Ремус. До него до сих пор доносился шум из гостиной. Сириус подался вперёд, сокращая расстояние между их лицами до считанных миллиметров. - Я знаю, что ты хочешь сказать. Это странно, ведь мы едва ли знаем друг друга. Но я не могу держать эти чувства в себе и я знаю, что ты чувствуешь то же, что и я, Рем. Эти чувства, между нами, что бы это ни было, они что-то значат. - Это "что-то" не меняет того, что ты меня совсем не знаешь. Ты не знаешь какие скелеты прячутся у меня в шкафу. Сириус коснулся его руки. - Это не важно. - Это будет важно, - воскликнул Ремус, вырывая свою руку из плена прикосновения. - Ты говоришь, что сейчас это не важно, что это ничего не изменит, но потом, когда ты поймёшь, какую ошибку совершил, "что-то" может не спасти нас. Ремус отвернулся, не желая видеть боль на лице Сириуса. Он бы никогда не хотел причинить Сириусу боль, но он уже был достаточно самоуверенным и глупым, чтобы позволить Сириусу подумать, что у них может что-то получиться. - Чего ты так боишься? Ремус уставился на Сириуса обезоруженный вопросом. - Что? Сириус смотрел на него, выцепляя взглядом серых глаз малейшие черты. - Чего ты боишься, Ремус? - Я ничего не боюсь, - ответил Ремус, но его голос предательски дрогнул. - Не ври мне. Ремус нервно сглотнул. Единственное, что он сейчас мог сделать - сказать Сириусу правду. Его голос упал до едва различимого шёпота: - Я боюсь тебя. - Почему? - озадаченно спросил Сириус. - Последние десять лет, я проводил Рождество один, Сириус. Моя жизнь крутится вокруг выращивания ёлок и продажи их в Рождество, чтобы сводить концы с концами оставшийся год. И я привык к этому. Я принял это и я боюсь, что ты захочешь это изменить. Я боюсь, что ты заставишь меня желать большего, заставишь поверить, что я заслуживаю большего. Заслуживаю кого-то вроде тебя. И однажды ты уйдёшь и оставишь меня снова одного. И это будет куда сложнее чем прежде, потому что я буду знать, какого это, быть любимым. Быть счастливым. И это пугает меня. Сириус взял обе ладони Ремуса в свои руки. На его лице отразилось выражение, которое Ремус не мог прочитать. - Рем, я не могу обещать, что мы будем вместе и все будет "долго и счастливо", потому что я не знаю этого. Но я могу пообещать, что ты никогда больше не будешь одинок, потому что все в этом доме будут рядом, чтобы помочь тебе и поддержать. И я в их числе. Ты заслуживаешь счастья, надежды и любви, даже если ты так не считаешь, и я хочу, чтобы ты поверил мне, потому что нет ничего плохого в том, чтобы думать, что ты заслуживаешь любви. - Но- - Никаких но, Ремус. Я знаю что ты напуган. Мне тоже страшно. Я никогда не чувствовал такого прежде, и это совершенно ужасает, но это все, что я могу сказать. Это чувство преследует меня по пятам. Оно заставляет меня слепо шагать в неизвестность, и делать шаг за шагом в эту пучину. Ремус не мог разобрать своих собственных чувств в этом водовороте эмоций, окутывающих его плотным вихрем. Все те слова, которые он прятал так глубоко внутри, там где ещё жила надежда, ожили и мечтали вырваться из него всем скопом. И впервые за долгое время, Ремус выбирал сердцем, а не головой. - Сделай шаг назад. - Зачем? - Просто сделай. Сириус отступил назад совершенно растерянный. Ремус кивнул вверх, и Сириус, проследив за ним взглядом, и его губы тронула несмелая улыбка, когда он увидел веточку омелы на потолке. - Мы не обязаны этого делать, если ты не хочешь, - сказал Сириус, и его глаза цвета шторма, были наполнены трепетом. Ремус положил руку на самое красивое лицо, которое он когда-либо видел, и буквально почувствовал, как влюбляется в Сириуса Блэка ещё сильнее, если это вообще было возможно. И то, что он чувствовал, всё ещё пугало его, но мысль о том, чтобы потерять его, пугала куда больше. - Дело в том, - прошептал он, приблизившись так, что их губы почти соприкоснулись. - Что я очень хочу поцеловать тебя. - Хорошо, - ответил Сириус, обвивая руки вокруг его шеи. - Потому что я хочу поцеловать тебя с тех самых пор, как ты вошёл в этот дом. Когда Ремус Люпин поцеловал Сириуса Блэка под омелой, когда их тела плотно прижались друг к другу, а руки крепко держали чужие ладони, он понял что нашёл своё счастье в друге блондине, шумной семейной паре с их сыном и в мужчине, чьи руки ощущались как дом. Мужчина, в которого он влюбился. Рождество многое принесло в дом Поттеров. Рождественское дерево, снежную бурю, печенье, но ещё оно принесло туда два ищущих дом сердца, которые его нашли. Ремус и Драко нашли то, что даже не думали искать. Они нашли надежду.