stay right next to you

If I could choose my dream I just wanna Stay right next to you

Острое тэхёново плечо врезается в чонгуково привычным движением. Было бы совсем не больно, но у Тэхёна специфически острая ключичная кость, до безобразия, торчит, намеренно задевая чонгуковскую. Тот оборачивается, шипя, выдает банальное: - Смотри, куда прешь, Ким. - Доброго утра, Чон. У Тэхёна на лице рисуется то ли ухмылка, то ли оскал, Чонгук строит гримасу отвращения в ответ, подносит два пальца ко рту - «меня от тебя тошнит». Чимин, идущий вместе с Тэхёном, закатывает глаза и под нос шепчет тихое «долбаёбы». Рутина: проснуться, выпить кофе, столкнуться с Тэхёном, зацепиться - сначала в школе, теперь в институте. Уже десять лет изо дня в день. Двадцатилетний Чонгук не представляет, как по-другому, что по-другому вообще бывает. Это привычка, обыденность, якорь. У Ким Тэхёна есть друзья. Вагон и маленькая тележка. Еще столько же поклонниц-поклонников и смазливая мордашка в придачу. У Чонгука, кроме ненависти к Тэхёну, нет ничего. *** Чон Чонгук не назвал бы себя изгоем. Не назвал бы себя страшным или глупым, но все познаётся в сравнении, и когда рядом существует фигура всеобщего поклонения вроде тэхеновской, невольно чувствуешь себя меньше. Хуже. Чон Чонгук ничем не хуже Ким Тэхёна. Чонгук ломает карандаш в тишине аудитории, слишком сфокусировавшись на этой идее, заставляя профессора слегка сбиться с мысли, мазануть по парню недовольным взглядом и продолжить, путаясь в словах. У Чонгука внутри горит неоновыми гирляндами. Я. Ничем. Не хуже. Чонгук думает сделать татуировку с этими словами - в мозгу все равно уже выжжено. Столько лет убеждений. Не работают. *** За первую половину дня Чонгук успел пожалеть о трех вещах. Первая - проигнорировать прогноз и не взять зонтик, промокнуть и замерзнуть с самого утра. Вторая - не написать эссе на семинар по философии и додуматься все равно на него прийти. Третья - апогей тупых решений. Прийти в кафетерий и оказаться в очереди за кофе вместе со всей компанией Кима. Чонгук планирует развернуться и уйти - бежать - ему не сдалось портить свой день и дальше. Но Ким его замечает, усмехается надменным взглядом, и Чонгук никогда так просто не сдастся. Чонгук плохо переносит всю их компанию. Потому что они такие. Хорошие. Никто не относился к Чонгуку искренне плохо. Кроме Кима. И чиминовские тяжёлые взгляды иногда остро били по желудку, и тогда Чонгука тошнило. Но все остальные - остальные четверо ребят сохраняли с Чонгуком дружественный нейтралитет, никогда не пытаясь общаться или узнать, как дела, хотя многих он знает еще со школы, но никогда не обижая. И за это он их ненавидит тоже. *** Жарко. Футболка мокрая насквозь. Баскетбольный мяч приятным знакомым весом лежит в чонгуковых руках, пока тот готовится к броску. Которого не случается, потому что по плечу заметным ударом проезжается плечо игрока из другой команды. - Фол! - Чонгук реагирует моментально. Свисток. Ему вторит низкий, насмешливый голос, который Чон узнает, сколько бы лет ни прошло. От этого голоса всегда тянет блевать. - Вы это фолом называете? Херовы нытики. Тэхён усмехается мерзко, привычно. У Чонгука глаза застилает алым от бешенства: какого черта он усмехается, почему они проигрывают, почему каждая блядская черта в Тэхёне, каждое выражение лица так знакомо - зачемтывмоейголове. Ненавижу тебя. Чонгук подходит к Тэхёну почти вплотную, глаза в глаза сквозь пелену, сжимает кулаки, сжигает нервы. У Тэхёна скрещены руки на груди, смотрит раздраженно-презрительно. - Завали, Ким, это был фол. - Тебе показать, что такое фол, Чон? Усмехается снова, с вызовом, со спокойствием, доводящим Чонгука до белого каления. - Заткнитесь оба, - злобно рычит Юнги, вытирает пот со лба собственной футболкой. - У нас соревнования скоро, и надо тренироваться, а не глотки друг другу рвать. Вы два наших лучших игрока, и я обоих выебу, если позволите этим мажорам-детсадовцам из Кукмина победить. Чонгук слышит, понимает, даже соглашается с хёном, но все словно через вату, словно не с ним. У него перед глазами тэхеновское лицо, в носу тэхеновский запах - дезодорант, пот, кожа. Тэхён везде - он центр, солнце, гравитация. Больше нет ничего, все остальное вакуум. Бесит. Как же невероятно бесит. - Попробуй, Ким, - выплевывает, разминая кулаки. Тэхён подходит ближе. Еще ближе. Свисток. Двоих откидывает друг от друга двухсотвольтным разрядом. - Ким! Чон! - оба оборачиваются. - Для вас на сегодня тренировка закончена. Пошли вон. - Но тренер... - Вон, я сказал! Всем осточертело смотреть на ваши перепалки. Если вы блядь не помиритесь до начала сезона, то проведете его на скамейках запасных. - Вы не можете! - вскрикивает Чонгук, затем вспоминает, где находится, и шипит сквозь зубы, - здесь, кроме нас и Юнги-хёна, некому играть. - Ты это мне рассказываешь? И если наша команда всрет, я хочу, чтобы вы знали, что это ваша вина. Первоклассники сраные, вам за двадцать, вот и научитесь себя вести по-взрослому. Теперь убирайтесь нахер, пока я вас из команды не выкинул. *** Чонгук в бешенстве. Залетает в раздевалку, как фурия, пинает железные шкафчики. Больно. Немного успокаивает. Тэхён заходит следом: медленно, неспешно. Руки в карманах. Равнодушным взглядом оглядывает Чонгука, избивающего шкафчики, вопросительно приподнимает бровь. Чонгук поворачивается, смотрит с голой ненавистью в черных глазах. - Ты же знаешь, что это был фол, Ким, - рычит. Тэхён неспешно подходит, приближается неизбежно. Останавливается в сантиметрах и голосом чуть громче шёпота: - Если ты от такой херни ноешь, то как ты вообще детство пережил? - у Чонгука в недоумении расширяются глаза. Он не посмеет. - Может, стоит попросить твоего папочку вернуться и преподать тебе пару уроков, Чон, что скажешь? Тэхеново лицо в сантиметрах от его собственного. Взгляд ледяной, бездушный. Чонгук стоит абсолютно потерянный, с широко распахнутыми глазами и слегка приоткрытым ртом. Трудно дышать. К горлу подступает паника. Но быстрее - злость. Красная, бурлящая магма. Как он посмел. Чонгук сбитыми костяшками наотмашь бьет Тэхёна по лицу. Тот не ожидает, отшатывается, хватается за больную скулу. Второй удар приходится Тэхёну по ребрам, и Чонгук радуется, как легко получается избивать старшего, но радость длится секунды - пока он не понимает, что Тэхён специально подставился под удар. Тот хватает Чонгука за руку, шипя от боли, притягивает к себе близко и бьет острым коленом ему в живот. Чонгук от боли складывается пополам, в глазах искрятся черные звезды. Тэхён не останавливается - хладнокровно хватает младшего за горло, подбивает ноги, роняя на пол. Чонгук больно бьется головой и глухо стонет. И в этом между ними разница. Чонгук сильнее физически, и спеси в нем больше. Но Тэхён никогда не дерется от сноса крыши. Тэхён быстрый, ловкий от рождения и абсолютно рациональный в схватках. Сидит на чонгуковых бедрах, со сжатыми зубами нанося очередной удар по лицу. Чонгук от боли мало что понимает, вскидывает руки к лицу, пытается схватить Кима за запястья. А тот случайно трется бедрами о бедра Чонгука, задевая каменный чонгуковский стояк, замирает в удивлении. Чонгук распахивает глаза, в ужасе вглядываясь в тэхеновы бездны, потому что. У него член болезненно и так очевидно упирается в свободную ткань спортивных шорт. И Тэхён об этом знает. Пиздец. Пиздецпиздецпиздец. Ким открывает рот, выглядит глупо, хочет что-то сказать, но его прерывает «ебанный в рот» из уст разъяренного-обеспокоенного Юнги, влетевшего в раздевалку. Он не мешкается, тут же оттягивает Тэхёна с Чонгука, что-то кричит. У Чона голова квадратная, звенит где-то в мозгах. Он садится, отползая подальше, к стене, облокачивается, пытается натянуть футболку ниже. Глаза у Чонгука закрыты, но он чувствует на себе огненный, тяжелый взгляд. Юнги что-то кричит, что-то матом и громко. Чонгук не слушает. Пытается успокоить внутри бушующую кровь и прийти в себя. Больно адски. Сплевывает кровавую слюну прямо на пол. - Эй, Чон, ты в порядке? - слышит обеспокоенный юнгов голос. - Заебись, - хрипит. Юнги протягивает руку, на которую Чонгук смотрит тупыми глазами, а затем поднимается сам, игнорируя помощь. Юнги цыкает и закатывает глаза. Пошатываясь, идет в душевые умываться. И все еще чувствует на себе бритвенный тэхенов взгляд. *** Чонгук смотрит в зеркало и едва не отшатывается. Лицо опухшее, скула начинает расцветать синим, на губе запекшаяся кровь. И все это неважно совершенно, но глаза. Абсолютно бешеные, черные, налитые кровью, злостью и возбуждением. Едва слышно стонет себе под нос в прострации и с остервенением трет лицо ледяной водой. Больно. Отрезвляет. Чонгук ненавидит себя. Ненавидит, что он так хочет. До крошащихся зубов хочет Ким Тэхёна, сильные, спокойные руки, не дающие вырваться, на себе совсем в другой манере. С другим подтекстом, но с такой же ненавистью. Чонгук давно понял, что свихнулся, сошел с ума окончательно, когда ему в первый раз, несколько лет назад, пришла мысль о том, как длинные тэхеновские пальцы смотрелись бы на его почти по-женски узкой талии. Чонгук тогда до жути перепугался, отмахнулся от мысли всеми возможными способами. Ему было шестнадцать и так страшно. Мужские руки. Руки человека - мужчины - которого он ненавидел. Видел их на своем лице, на талии, на животе, на шее, не дающими дышать, на ногах, на члене, в себе. Чонгук кусает саднящую губу, прокусывая затянувшуюся ранку, пытаясь не думать о Тэхёне, пытаясь вообще ни о чем не думать. Стереть из головы все в черное. По губам сочится кровь. Слышит, как Юнги уводит Тэхёна из раздевалки, их тихие голоса, захлопнувшуюся железную дверь. Лишь после этого выползает из душевых, трясущимися руками переодевается из спортивной формы. *** До дома Чонгук доползает почти бессознательно. Заваливается в крошечную однушку, на ходу раздеваясь, прямиком в душ. Хочется бросить себя на кровать и не двигаться несколько суток, но Чонгук хорошо знает, что нужно делать после побоев. Горячая вода жжется, больно бьет по коже. Чонгук шипит и пытается помыться, не задевая свежие больные синяки, которые повсюду - лицо, ребра, шея. Шея - самое ужасное. Отпечатки тэхеновских пальцев на горле заставляют его чувствовать себя использованным. Принадлежащим. Затуманенный рассудок воспринимает эту мысль совсем не с той эмоцией, на которую Чонгук рассчитывал, если честно. По телу прокатывает знакомая волна, и Чонгук тихо хнычет от обиды, потому что ничего не может сделать с собственным возбуждением. Он бессилен перед своим телом. Бессилен даже перед рассудком. В голове предательские картинки темных голодных глаз, свербящей ненависти, обжигающих пальцев на его теле. В чонгуковой голове они не наносят удары - дарят наслаждение. Он представляет, как в холодном пространстве мужской раздевалки Тэхён роняет его на пол, хватает за горло, но не бьет - гладит костяшками по мягкой коже на чоновском лице, спускается вниз по ключицам, к животу, задирает футболку. Чонгук вздрагивает и со смиренным полувздохом прослеживает полоски кожи, которых в его голове касается Ким. Чонгуку нравится себя трогать. Он так усердно работал над своим телом, чтобы перестать ненавидеть хотя бы его. В чонгуковом сознании над всем преобладает ненависть. Алая, как кровь, густая, горячая. Потом - смущение, отрицание, растерянность. Одиночество. Такое вязкое и отвратительное, Чонгук его ненавидит тоже. Человек в двадцать лет не должен быть настолько одиноким. Человек никогда не должен быть настолько одиноким. Чонгук гладит крепкие мышцы под нежной кожей, больше не избегая синяков - осознанно нажимая на них сильнее. Откидывает голову назад, задыхаясь. Так больно. пожалуйстаеще В его голове Ким Тэхён целует его. Своими красивыми-совершенными губами, зло, кусаясь, а пальцы осторожно гладят по волосам. Какой же он красивый, господи. В следующей картинке Чонгук на коленях, руками упирается о скамейку, кусает ладони, пытаясь быть тише. Тэхён растягивает его своими блядскими пальцами, и Чонгук ломается. Вода становится холоднее, но Чонгук где-то совершенно не здесь. Со стоном плюет на трясущуюся руку, накрывая ей нетерпеливо подрагивающий каменный член. Он громко стонет с первым движением руки, больше не боясь и не стесняясь, отдавая себя на волю тому, что так старательно пытается отрицать. Тэхён в его голове медленно входит в него, чонгуковская рука тут же движется быстрее. Тэхён горячо шепчет, что Чонгук очень красивый, его самый хороший мальчик. В следующую секунду называет дешёвой шлюхой, и Чонгук готов раствориться в обоих вариантах. Чонгук теряет равновесие, хватается рукой за стену, не сдерживая стонов и сбитого дыхания. В животе все стягивает в тугой узел, и он так близко, но чего-то не хватает. Чонгук знает, чего. Глаза жжет слезами стыда и унижения. Он приближает ко рту руку, бывшую ранее его опорой, тщательно облизывает собственные пальцы, представляя на их месте тэхенов член. И ему так унизительно, что идея отсосать Тэхёну подталкивает его к краю. Чонгук больше не думает. Не хочет. Он протягивает руку и кончает с первым введенным в себя пальцем и тэхеновым «ну же, Гук, кончи для хёна» в ушах. Чонгук кончает до пятен перед глазами. Забывает, что нужно дышать. Падает на колени и под струями уже холодной воды сворачивается калачиком на полу душевой и тихо плачет. Он ничего не может с этим сделать. У него ни над чем нет контроля. *** Чонгук выползает из душа, когда его начинает трясти от холода. Ему мерзко и больно. И дело совсем не в синяках. В ящиках находит всевозможные мази от ушибов, йод, бинты - нужно сделать компрессы на ночь. Чонгук обрабатывает места ударов привычными движениями, не переставая плакать. Он такой жалкий. Но ему до вырванных с корнем ребер хочется, чтобы кто-то сделал это за него. Чтобы успокоил, спрятал за собой от всего и ото всех. Чонгук не чувствует себя в безопасности вот уже десять лет. Единственный человек, который смог бы заставить его почувствовать себя лучше, нанес ему эти увечья. Единственный человек, который смог бы заставить его почувствовать себя лучше, ненавидит его. «Пожалуйста, хён, прости меня, мне так жаль».