Твое сердце не сковано льдом (ведь оно обжигает)

      Сказать, что Маюзуми Чихиро чувствует усталость, когда сходит с трапа самолета, значит сильно смягчить выражение — он в отвратном настроении и почти готов убивать. И его сожалениям о каждом из принятых решений, в результате которых он тут очутился, просто нет предела. Он бросает свой первый взгляд на Лос-Анджелес, и немедленно решает, что будет ненавидеть в этой стране абсолютно все.       — Мистер Маюзуми?       Маюзуми смотрит на обратившегося к нему человека с откровенной враждебностью того, кто провел в самолете десять часов без сна. Он видит двух светловолосых мужчин в костюмах, ожидающих его у подножия трапа.       — Вы — Маюзуми Чихиро? — повторяет один из них.       — Да, это я, — отвечает Маюзуми по-английски.       — Райдер Кейд Стивенс. Это мой напарник, Винсент Галлагер. Мы здесь, чтобы сопроводить вас в отель.       — Спасибо, — говорит Маюзуми после короткого рукопожатия. Он напоминает себе, что оказался здесь не по их вине, так что, возможно, плеваться в них ядом, лишь бы потешить свое эго, будет не лучшим решением.       — Если только вы не предпочтете сначала отправиться на объект, — уточняет Винсент.       — Нет. Сначала я предпочту отель.       Если ему придется приступить к работе прямо сейчас, он может и правда кого-нибудь убить. А если этих двоих и удивляет отсутствие у него должного рабочего рвения, им хватает выдержки воздержаться от комментариев. ***       — А ты не слишком ли молод для представителя компании? — спрашивает все-таки Винсент, когда они уже в лимузине.       — Да уж не моложе тебя, — отвечает Маюзуми с заднего сиденья.       — Так я никаких компаний и не представляю. Стивенс? Может ты кого представляешь?       — Неа. Я так, побелить-покрасить, — весело отзывается Райдер.       Райдер водит лимузин, они оба носят наплечные кобуры, и Маюзуми проработал в компании достаточно долго, чтобы знать наверняка — ни один из ее сотрудников не является тем, кем кажется на первый взгляд.       — Я вас умоляю, — тянет он. — Вы же как двое из ларца. Каждый из вас и жнец, и швец и на дуде игрец. Могу себе представить, насколько ваше образование и профессиональные навыки выше по уровню, чем мои.       — И все же, это ты рубишь бабло, — говорит Стивенс, изображая ложную скромность. — Так кто же ты? Мальчик-гений? Тайный ниндзя?       — Выпускник старшей школы, — с усмешкой отбивает Маюзуми подачу.       — Значит, гений? — уточняет Райдер.       — Нет, самые посредственные оценки.       — Тогда что, боевые искусства? — Винсент скептично меряет Маюзуми взглядом.       — Однозначно нет. Я самый обычный человек без всяких специальных навыков и особых амбиций.       Маюзуми приходит в голову, что было бы не лишним отпечатать эту фразу на своих визитках. Здорово экономило бы время.       — Не хочешь говорить, не говори, — закатывает Райдер глаза.       — Это чистая правда.       — Босс не нанимает обычных людей, — отрывисто говорит Винсент. — И ты не стал бы правой рукой Акаши Масаоми, будь ты посредственностью. Если ты такой обычный, как ты вообще получил эту работу?       — В основном, по блату. И еще немного вопреки здравому смыслу. ***       Во всем был виноват Акаши Сейджуро.       Оглядываясь назад, если бы Маюзуми знал, сколько проблем принесет в его жизнь баскетбол (которым он даже не особо-то и увлекался), он бы вернулся обратно в то время и хорошенько врезал себе четырнадцатилетнему еще до того, как впервые взял в руки мяч.       Он всегда знал, что университетская жизнь не для него. Он планировал закончить школу и найти работу — что угодно с нормированным рабочим днем и не требующее особых умений. Не обязательно даже хорошо оплачиваемую, лишь бы хватало на съем однокомнатной квартиры, и чтобы еще оставалось на еду и книги.       Все, чего он на самом деле хотел, это тихая и простая жизнь. Ходить на работу, возвращаться домой, читать, спать, жить так день за днем. И было очень похоже на то, что он на верном пути к этому самому комфортному для себя образу жизни.       А потом приключился Акаши. ***       — Маюзуми-сан, это никуда не годится.       Маюзуми изобразил улыбку.       — Желаете сделать заказ? Если нет, мы вынуждены будем попросить вас не блокировать линию.       — Я возьму номер два, — сказал Акаши с едва заметной улыбкой. — Маюзуми-сан, на это смотреть больно. Есть же работа и получше.       — Желаете дополнить заказ? — не моргнул Маюзуми и глазом.       — Маюзуми-сан, — сказал Акаши, и в его голосе прорезались те самые командные нотки, так хорошо запомнившиеся Маюзуми еще в его баскетбольную бытность. — У меня сложилось впечатление, что ты собирался поступать в колледж.       — Да, именно такое будущее ты для меня и предвидел, и я от души над ним посмеялся. Обожаю, когда ты ошибаешься. А теперь, пожалуйста, не задерживай очередь.       У Акаши едва не поменялся цвет глаз.       — Ты не должен здесь работать.       Маюзуми фыркнул и, наконец, полностью отключил режим сотрудника месяца.       — Мне нравится здесь работать.       Его подвела ложная уверенность в том, что Акаши никогда не узнает о его работе в Маджи Бургер хотя бы потому, что Акаши никогда и шагу бы не ступил в двери Маджи Бургер. О чем он совершенно забыл, так это о том, что Небуя очень даже ходил в Маджи Бургер, и что один из Некоронованных был тем еще треплом, обо всем докладывающим Акаши.       — Это пустая трата твоих способностей.       — Так, ладно, во-первых, не смей ставить себя выше людей, посвятивших свою жизнь работе в сфере услуг. Среди них есть много тех, кто очень тяжело работает, чтобы дать обществу достойный уровень обслуживания, так что, смени-ка свой пренебрежительный тон. Я не один из этих людей, но это не повод изображать тут хуя с горы, и это подводит меня к моему во-вторых — каких еще способностей? — выдал Маюзуми, не столько защищая своих соседей по стойке, сколько внося окончательную ясность относительно своей позиции. — У меня нет высшего образования, у меня были дерьмовые оценки в школе, и, да, кстати, меня не интересует моя карьера от слова «совсем». И это — именно то место, где я должен работать. Я не хочу от жизни ничего сверх того, что у меня уже и так есть.       Акаши наградил его укоризненным взглядом:       — Ты меня разочаровал, Маюзуми-сан.       — К счастью для тебя и всех остальных в этом мире, мне не то чтобы в принципе есть дело до сугубо личного мнения капитана моей школьной баскетбольной команды.       — Я могу устроить тебя в компанию отца, — продолжил Акаши как ни в чем ни бывало, словно Маюзуми ничего не говорил. — Платят больше, и тебе не придется иметь дело с замороженной едой.       — Нет. Спасибо, конечно, но — нет. Мне и тут хорошо.       — Я не так выразился, позволь уточнить. Я уже нашел для тебя место в компании отца, и ты приступаешь с понедельника.       — Акаши, поверь мне, я знаю, как бредово это для тебя звучит, но ты мне больше не указ. Я закончил школу. Я больше не должен тебе подчиняться.       Акаши улыбнулся и красное свечение окутало его фигуру.       — Вообще-то, да, должен. ***       Маюзуми проработал в Акаши Индастриз две недели, прежде чем просто осознал, что вообще произошло.       Он был полон решимости уволиться в ту же самую секунду, потому что, да будь оно все проклято, у него была гордость, и он больше не собирался быть игрушечным солдатиком Акаши.       А потом он получил свой первый зарплатный чек, и, ну…       Оказалось, не такой уж он и гордый. ***       Положа руку на сердце, все это не было виной исключительно Акаши Сейджуро.       Без Акаши Масаоми в этой истории тоже не обошлось. ***       Маюзуми обнаружил, что наслаждается офисной работой. У него был нормированный день, в его обязанности входил почти бездумный ввод данных, а платили за это несоизмеримо больше, чем в Маджи Бургер.       Он нашел неподалеку от офисного здания уютное место с тенистым навесом, куда можно было сбегать в обеденный перерыв. Там ему даже удавалось почти не пересекаться с другими людьми. Это был приятный внутренний дворик, единственным недостатком которого мог считаться разве что расположенный в нем вход в здание управления компании. Что и привело в один далеко не самый прекрасный день к тому, что он стал свидетелем разгоревшегося спора весьма личного характера между Масаоми и его исполнительным директором.       — Вы не можете продолжать увольнять людей, которых я нанимаю, Масаоми-сан.       — Еще как могу! Я твой босс! И вообще, хватит нанимать некомпетентные кадры.       — Хейваджима-кун был более чем компетентен. Список его достижений…       — Ладно, тогда хватит нанимать скучных людей. Если мне придется иметь дело еще хоть с одной блеющей овцой, я ее загрызу. К чему мне вообще еще один помощник?       — Вам — ни к чему, помощник нужен мне.       — Нонсенс, Акане-чан, ты совершенно точно способна справиться со всем, что я тебе поручаю…       — И тем не менее, если вы намерены упорствовать относительно разнообразия спектра всех обязанностей, которые вы прописали по моей должности, мне необходим помощник для выполнений некоторых бытовых поручений.       — Это потому что я попросил тебя забрать вещи из химчистки? Ладно, можешь не забирать. Пошлем кого-нибудь другого в химчистку. Эй, ты! С персиками! Дуй в химчистку, забери мои вещи.       И поскольку в тот самый миг Маюзуми как раз кусал персик, осталось не так уж много вариантов, к кому бы тут еще Масаоми мог обращаться. Поэтому он прожевал откушенный кусок и будничным тоном ответил:       — Нет. И не подумаю.       Его ответ оказался настолько неожиданным, что полностью затмил предмет спора между Масаоми и его директором, и они оба молча уставились на невозмутимо продолжающего поедать свой персик Маюзуми.       — Ты ведь здесь работаешь, я правильно понимаю? — приподнял Масаоми бровь.       — Да, это так.       — И ты знаешь, кто я такой, верно?       — Тут на каждом этаже висит по огромному портрету, так что, да, я заметил сходство.       — Тогда живо подорвался и забрал мои вещи из сраной химчистки.       Маюзуми указал на свои наручные часы:       — Вот незадача, похоже, у меня обеденный перерыв, а это означает, что по закону сейчас не мое рабочее время. Ничем не могу помочь.       Масаоми тем временем прогулочным шагом подошел к нему вплотную, глядя сверху вниз с подавляющим превосходством Голиафа.       — Ты осознаешь, что всего одно мое слово, и пределом твоей карьерной лестницы станет раздаточная линия в Маджи Бургер?       Маюзуми равнодушно пожал плечами.       — Из Маджи Бургер я пришел, в Маджи Бургер и вернусь.       И, если начистоту, может быть он даже надеялся на увольнение. Самому ему не хватало силы воли оторвать от сердца такую кучу денег, но где-то в глубине души у него все еще фантомно ныла его раздавленная гордость — все же Акаши Приказом, насильно отправил Маюзуми на эту работу.        Масаоми продолжал пялиться, излучая настолько мрачную ауру, что Маюзуми без проблем мог представить, как мысленно его уже приставили к стенке и расстреляли несколько раз.       Как вдруг Масаоми разразился хохотом.       — О, ты мне нравишься, Акане-чан, найми мне этого пацана.       — Поддерживаю, — сказала женщина, разглядывая Маюзуми с прохладным интересом. Она была красивой, с черными глазами, темно-каштановыми волосами, стянутыми в аккуратный пучок, а ее очки в тонкой оправе придавали ей выразительный «библиотечный» вид. — Маюзуми Чихиро, младший системный аналитик, если не ошибаюсь.       — Да? — настороженно подтвердил он. Это слегка напрягало. После Масаоми и его сына, Хинамори Акане была самым важным человеком в компании. Откуда она вообще знала, кто Маюзуми такой?       — Поздравляю с повышением.       — Спасибо, но нет, — натянуто сказал Маюзуми.       — Ты не можешь отказаться.       И Маюзуми даже открыл рот, чтобы рассказать ей, куда она может засунуть это повышение, но тут она назвала размер его нового оклада.       Маюзуми правда хотел бы, чтобы эта тактика не была до такой степени эффективной. ***       Вот так он и стал помощником исполнительного директора. Официально он значился ассистентом Хинамори Акане. Неофициально — новым мальчиком на побегушках Масаоми.       Очень скоро ему стало ясно, что у Масаоми был определенный «тип» сотрудников: он предпочитал высококвалифицированных, амбициозных людей, владеющих в совершенстве самым разнообразным набором навыков — от боевых искусств до компьютерного программирования. Ему нравились люди, способные ему противостоять, но не настолько, как те, кто знал свое дело. И учитывая, что Маюзуми был уже пятым по счету, кого назначили на эту должность за последние три месяца, он пришел к выводу, что его грядущее увольнение лишь вопрос времени, как и в случае со всеми его предшественниками. Он и близко не был так квалифицирован, как все остальные, кто работал в непосредственной близости к Масаоми (тут даже уборщик греб деньги лопатой, и как подозревал Маюзуми, подрабатывал наемным убийцей на полставки).       И, возможно, он бы дождался увольнения уже очень скоро, не объявись на горизонте Акаши. ***       — Отец, твои расходы в Америке вышли из-под контроля. Это невыгодное капиталовложение, и рост счетов только подтверждает, насколько.       — Я уже говорил тебе оставить мои американские счета в покое, — запальчиво сказал Масаоми.       — Я бы так и сделал, будь ты в состоянии разобраться с ними самостоятельно. Я закрываю эти счета.       — Ты не можешь!       — Как твой финансовый директор, уверяю тебя, я могу.       — Тогда я тебя увольняю.       — Это будет весьма проблематично, поскольку мой контракт бессрочный и не подлежит расторжению.       — Акане-чан, уволь его.       — Сейджуро-кун достаточно верно обрисовал ситуацию, его контракт невозможно расторгнуть, я сама помогала его составить.       — Ладно, тогда ты уволена.       — Я и свой контракт сама составляла, Масаоми-сан.       — Все уволены! — вскинул Масаоми руки в воздух и хлопнул ладонями по своему кожаному креслу. — Персик, ты уволен! Тебя-то я могу уволить? Или нет?       — Пожалуйста, только не останавливайтесь, — попросил Маюзуми, моментально прикинув в уме, сколько получит на выходном пособии по соцпакету.       Но прежде чем Масаоми успел уволить его официально, Акаши наконец-то заметил его присутствие в кабинете.       — Маюзуми-сан? Что ты тут делаешь?       — Я помощник исполнительного директора. Или был им. Теперь я уволен, так что, думаю, я просто пойду…       — Абсолютно исключено. Раз тебя сняли с должности, ты переходишь в мой отдел.       — А-ха-ха, нет. Ни за что. В гробу я видал такие перспективы.       — Не говори ерунды, Маюзуми-сан. Мне как раз нужен помощник, все складывается просто идеально.       — О. Мой. Бог. Нет, Акаши. Я не собираюсь становится твоим личным помощником.       — Я мог бы отдать тебе Приказ, — сказал Акаши.       Маюзуми выгнул бровь.       — Да куда уж без твоих Приказов.       Едва успевшая повиснуть тишина оказалась нарушена голосом Масаоми.       — Вы двое, что, знакомы?       Маюзуми моргнул от неожиданности. Он был уверен, что Масаоми должен знать о подобных вещах, это, в конце концов, было единственным объяснением тому, почему его до сих пор не уволили.       — Мы вместе играли в баскетбол в старшей школе. Вы разве не ходили на игры своего сына?       — Да я кто по-твоему, дамочка из родительского комитета?       — Пожалуйста, воздержись от нелепостей, Маюзуми-сан.       На лицах у обоих Акаши было написано одинаковое выражение ужаса, и глядя на них даже не верилось, что они не кровные родственники.       — Прости, Сейджуро, это был тот год, когда ты проиграл? — просветлел Масаоми. — Тот самый год, когда ты навлек несмываемый позор на имя Акаши своей колоссальной спортивной несостоятельностью?       Акаши только улыбнулся, но с такой улыбкой обычно готовятся воткнуть в противника нож.       — Уверен, что не нанес имени Акаши особого ущерба. Я видел твои фотографии, когда ты был в моем возрасте.       — Что? Где? — завопил Масаоми, всполошившись. — Я их все уничтожил!       Акаши не стирал с лица улыбку, словно выжидал момент, чтобы провернуть лезвие в свежей ране.       — Несомненно, я бы тоже не знал, куда деть себя от стыда, если бы был таким же дохлым.       — Моя сила была в интеллекте! — ушел Масаоми в оборону. — И, кстати, не меняй тему. Персик, ты знаешь Сейджуро?       — К сожалению, — подтвердил Маюзуми, и тут же быстро добавил. — Пусть это не станет препятствием на пути к моему увольнению, у вас, похоже, был отличный план…       — Глупости, это все меняет. Персик, я думал, ты обычный бездельник без амбиций…       — …да, это я, все правильно, не вижу ни одной причины менять сейчас свое мнение.       — Но оказалось, у тебя есть скрытые глубины! Как восхитительно!       — Маюзуми-сан будет переведен в мой отдел, отец, — отчеканил Акаши тоном, не терпящим, как правило, никаких возражений.       Масаоми только ухмыльнулся.       — Ох-хо? Неужели тебя так сильно задевает, что Персик мой помощник?       — Не говори ерунды, — ответил Акаши. Возможно, слишком поспешно.       Масаоми запрокинул голову и рассмеялся.       — Ох, это просто прелестно! Кто он тебе, твой бывший?       Маюзуми подавился воздухом. Взгляд Акаши стал острым, как бритва.       — Нет, конечно. Но он один из моего круга, и я не позволю тебе ломать то, что принадлежит мне.       — Фу, как грубо! Я исключительно мил со своими работниками. Персик, я разве не был с тобой милым?       Маюзуми срочно был нужен перерыв, чтобы поразмыслить над тем, как он докатился до этого дна, где за него грызлись оба Акаши. Его жизнь достаточно осложняло присутствие в ней даже одного из них, а теперь он чувствовал себя костью, которую не могут поделить две собаки.       — Должна ли я напомнить, что Маюзуми-сан не работал ни на одного из вас? — прервала их Акане в своей сдержанной манере. — Он мой ассистент, им он и останется.       — Из чего следует, что он по-прежнему мой помощник! — возликовал Масаоми.       — Вообще-то, я совершенно точно помню, что меня уволили… — начал было Маюзуми.       — Я поднимаю тебе зарплату вдвое, — выложил Масаоми свой козырь.       Маюзуми нацепил профессиональную улыбку.       — Да, конечно, Масаоми-сан, я буду счастлив на вас работать.       Он действительно хотел, чтобы это перестало действовать так безотказно. ***       — Достаточно ходить в школу с мелким босса, чтобы получить такую работу? — недоверчиво уточняет Райдер.       — Как оказалось, — пожимает плечами Маюзуми. — Уж поверь мне на слово, я бы ее не получил, если бы Акаши не захотел моего перевода в свой отдел. У этих двоих… специфические взаимоотношения.       Винсент хмыкает.       — Нашел кому рассказывать. Эти богачи все поехавшие.       Маюзуми с ним вполне солидарен. ***       Двое из ларца высаживают Маюзуми перед отелем.       — Ты уверен, что не хочешь отметиться в Центре? — спрашивает Винсент, прежде чем уехать. В его голосе слышится обеспокоенность, словно он поверить не может, что Маюзуми действительно не горит желанием с места в карьер приниматься за работу.       Учитывая, что все сотрудники Акаши Индастриз отличаются крайней степенью трудоголизма, Маюзуми прекрасно понимает, откуда ноги растут у этого беспокойства. Обычно его коллегам требуется некоторое время, чтобы смириться — он самый что ни на есть среднестатистический, ни к чему не стремящийся бездельник.       — Нет. Отмечусь утром, — бодро говорит Маюзуми. — Увидимся.       Он проворно выбирается из машины, пока эти двое не успели сказать еще что-нибудь. Он не тешит себя иллюзиями — его будут пасти (Масаоми завел привычку отправлять с ним телохранителей в каждую деловую поездку, «потому что посмотрим правде в глаза, Персик, если на тебя нападут, в настоящей драке ты бесполезен, и твою задницу надерут в два счета, и дешевле нанять телохранителей, чем потом отмахиваться по судам от профсоюза»), но сейчас он уже просто не в состоянии общаться с людьми.       Как обычно, Масаоми забронировал ему президентский люкс, площадь которого раз в десять больше, чем вся квартира Маюзуми в Японии вместе взятая. Он никогда не видел смысла съезжать со своей однокомнатной квартирки только потому, что теперь зарабатывает больше денег, чем может потратить, а тот факт, что его жизненные стандарты действуют на нервы обоим Акаши, оказался приятным бонусом.       Первым делом он стягивает галстук и скидывает пиджак, а потом падает на королевских размеров кровать лицом вниз. И хотя у него гудят ноги, а перелет едва не доконал полностью, засыпает он вовсе не так быстро, как рассчитывал.       Он поворачивает голову, чтобы не задохнуться в подушках, немигая смотрит в абсурдно огромное окно, из которого открывается панорамный вид на небо над Лос-Анджелесом, и размышляет над тем, зачем он здесь вообще. ***       — Ты догадываешься, зачем ты здесь?       — Честно? Нет. Но учитывая, что мы одни в вашем кабине в неурочное время, вы собираетесь или сделать мне непристойное предложение, или убить.       Масаоми зафыркал.       — Не льсти себе, пацан, ты не стоишь моего времени ни в одном из этих сценариев.       — Я нахожу это весьма обнадеживающим, спасибо, — сдержано ответил Маюзуми. — И тем более это все возвращает нас к тревожному вопросу — зачем же я здесь?       Быть правой рукой Акане (которая в свою очередь была правой рукой Масаоми) означало, что его рабочее время становилось все менее организованным. Его работа стала в разы сложнее и определенно за гранью всего, что он мог себе вообразить…       — Ты пьешь? — спросил Масаоми, наливая себе в стакан шотландский виски.       — Я несовершеннолетний.       Масаоми приподнял бровь.       — Я разве об этом спросил?       Маюзуми подумал и пожал плечами:       — Конечно, не откажусь от глотка виски.       После того, как стаканы были наполнены, и каждый отпил по глотку, повисла настолько долгая пауза, что Маюзуми невольно снова задумался о том, уж не собираются ли его и правда убить.       — Ты должен был уже заметить, что не относишься к типу людей, которых я предпочитаю нанимать, — заявил Масаоми без долгих предисловий.       — Да, это я заметил, — кивнул Маюзуми.       «Языкатый лоботряс» — повисло между ними, непроизнесенное вслух.       — Ты знаешь, почему я решил держать тебя возле себя?       — Если честно, я был уверен, что только потому что это бесит вашего сына.       — Не без того. Я бы даже сказал, что Сейджуро — одна из главных причин, по которым ты все еще здесь, но не в том смысле, о котором ты думаешь.       — Хорошо, — сказал Маюзуми, когда понял, что Масаоми, похоже, ждал от него какой-то реакции.       — Я держу тебя рядом, потому что внезапно ты оказался интересным.       В ответ на это Маюзуми ничего не сказал. Он не знал, что на такое можно ответить. Казалось пустым сотрясанием воздуха говорить что-то вроде «нет, вообще-то, во мне нет ничего интересного», пусть даже это была чистая правда. Неожиданно в его памяти всплыла их первая встреча с Акаши. Акаши был единственным человеком, кто тогда замечал его существование, и ему это не особо-то и нравилось на самом деле (с тех пор мало что изменилось, ему по-прежнему не нравилось, когда люди обращали на него внимание), но он не мог отделаться от мысли, что из всех людей в мире, именно внимание Акаши, что одного, что второго, никто не захотел бы привлекать.       — Дело в том, Персик, что обычно Сейджуро прикладывает массу усилий, чтобы казаться человеком, когда рядом есть другие люди. И я нахожу весьма занимательным, что рядом с тобой он ничего подобного не делает. Я даже подумал было, что вы с ним друзья.       Масаоми выдержал паузу, но Маюзуми продолжал молчать. Он вспомнил, как Хаяма однажды сказал, что Акаши может не считать их друзьями, но они все равно друзья. Маюзуми едва ли назвал бы Акаши своим другом, но тут дело было скорее в том, что он в принципе никого не назвал бы другом, таким уж он был человеком. Заводить друзей было просто не в его стиле.       — Допустим, — сказал он наконец, когда стало ясно, что Масаоми настроен упорно ждать хоть какого-то ответа, и такими темпами он рисковал никогда не попасть домой.       Масаоми поджал губы, но понять что-то по его лицу было непросто.       — Я всегда обращаю внимание на то, как люди ведут себя рядом с Сейджуро. Можешь считать это моим хобби. И знаешь, как ведут себя почти все рядом с Сейджуро?       — Они ему подчиняются, — ответил Маюзуми автоматически, лишь затем осознав, что как раз на этот вопрос Масаоми не ждал ответа.       Масаоми выглядел так, словно едва сдерживался, чтобы не погладить Маюзуми по голове со словами «хороший мальчик». Вместо этого он выставил в его сторону указательный палец, стреляя из воображаемого пистолета.       — Именно. Они все ему подчиняются. Не имеет значения, что человек из себя представляет, я видел, как самые ярко выраженные альфа-самцы подчиняются Сейджуро без единого слова. Я видел, как самые сильные, закаленные в боях солдаты оказываются на грани нервного срыва рядом с ним — он пугает людей. И это закономерно. Сейджуро действительно пугает.       Маюзуми подумал о том, какой это странный способ поговорить о его сыне.       — Я не совсем понимаю, к чему вы ведете.       — Я веду к тому, что ты выбиваешься из схемы, Персик. Ты не альфа-самец, и ты не крепкий парень. Предположу даже, что ты и не особо смелый. В мире волков и овец, ты — без сомнения овца. И поэтому, учитывая все нюансы, твое поведение рядом с Сейджуро лишено всякой логики.       Описание настолько в яблочко, что тут и обижаться-то не на что.       — Я думаю, — осторожно сказал Маюзуми, — что вы придаете слишком много значения чему-то не такому уж и впечатляющему. Существует множество людей, которые чувствуют себя рядом с Акаши куда свободнее, чем я.       Было не время и не место приплетать сюда парня Акаши, но Масаоми уже отмахнулся от этого, как от чего-то, не имеющего никакого отношения к теме.       — Я придаю тебе ровно столько значения, сколько ты заслуживаешь, не больше, не меньше. Я просмотрел некоторые записи с твоими играми после того, как ты об этом упомянул. Ты определенно не был новичком в баскетболе. Разве тебя не задевало, что Сейджуро превратил тебя в замену Куроко?       Его не удивило, что Масаоми смог это вычислить после просмотра пары игр, хотя никто еще не спрашивал об этом так прямо. Даже Куроко старался избегать этой темы.       — Задевало, — согласился Маюзуми.       — И что, ты так сильно любил баскетбол, что был готов играть в команде любую роль?       Маюзуми не удержался от скептичного хмыканья.       — Едва ли.       — Да, я так и думал. Тогда почему ты продолжал играть?       Маюзуми размышлял над ответом с полсекунды, прежде чем задать встречный вопрос:       — Вас беспокоит, что вы не смогли найти ответ на этот вопрос?       — Немного.       — В таком случае, я не буду отвечать, — ухмыльнулся Маюзуми.       Масаоми только кивнул, словно именно такого ответа и ждал.       — Тебе нравится создавать эффект противоречивости.       — Не особо. Я просто никогда не понимал людей, упорствующих в примитивном разделении мира между волками и овцами. Мне всегда было интересно, а куда же в таком случае подевались все остальные животные? — Маюзуми отпил виски. — Даже если отбросить в сторону нелепость обобщения, низводящего все многообразие паттернов нашего поведения к животному началу, в метафоре присутствует логическая ошибка, сводящая весь ее смысл на нет. В мире ведь полным полно ленивых волков. Не говоря уже о некоторых откровенно кровожадных овцах.       На этом месте Масаоми запрокинул голову и оглушительно расхохотался. И это было самое нелепое из всего, что он вытворял этим вечером.       — Ладно, теперь я понял, зачем ты ему понадобился.       — Это все, что вы хотели узнать?       — Не совсем. — Масаоми смерил его абсолютно трезвым взглядом. — Суть в том, Персик, что невероятно трудно найти человека, который обладает способностью вести себя рядом со сверходаренными правильно. Кого-то, кто их не боится, я имею в виду.       — Теперь мы перешли к сути? — уточнил Маюзуми.       — Это зависит, — задумчиво сказал Масаоми, — от того, насколько хорош твой английский. ***       Должно быть, в какой-то момент Маюзуми все же проваливается в сон, потому что просыпается он с таким чувством, словно накануне неслабо набрался — он полностью дезориентирован, как будто угодил в параллельный мир.       Он потягивается, выгибая спину, и выбирается из кровати.       За окном вечер. Маюзуми проверяет время и понимает, что проспал около шести часов. Он заторможенно достает небольшую записную книжку в кожаном переплете, и открывает ее на последних исписанных его собственным корявым почерком страницах.       Стрелец — солдат; повышенная скорость, сила; не чувствует боли?       Козерог — человек-амфибия; подводное дыхание; в воде повышается скорость + сила       Весы — управление эмоциями       Близнецы — двойняшки; телепатическая связь друг с другом       Все это фигня из разряда околонаучной фантастики, и Маюзуми поверить не может, что теперь это его жизнь. Он закрывает записную книжку и прячет ее обратно в пиджак. Затем он проверяет электронную почту и со вздохом отправляет письмо.       Время приниматься за работу. ***       Двое из ларца ждут его в фойе. Маюзуми не сомневается, что тут они все время и были.       — Я к другу в гости, — объявляет им Маюзуми. — Нет необходимости меня сопровождать.       Винсент приподнимает брови, но ничего не говорит. Они оба, скорее всего, прекрасно понимают, что Маюзуми собирается не просто к другу в гости, точно так же как Маюзуми понимает, что они все равно будут за ним следить. Они все продолжают играть свои роли, и Маюзуми выходит на улицу незнакомого города в иллюзии полного одиночества. ***       — Маюзуми-сан, как здорово снова тебя увидеть.       Киеши Теппей говорит с такой подкупающей искренностью, что не остается ничего другого, кроме как поверить, что он и правда рад его видеть, а не просто следует стандартной форме приветствия, пусть даже все их взаимодействие в прошлом сводилось к одной единственной игре, на которой они, к слову, не то чтобы хоть как-то пересеклись.       — Взаимно, — говорит Маюзуми. — Спасибо, что согласился со мной встретиться. Я знаю, что мое письмо было как снег на голову.       — Вовсе нет, всегда приятно увидеть знакомое лицо, — заверяет Киеши все с той же искренностью, которая почти заставляет Маюзуми почувствовать вину за всю эту затею. — Прости, я совсем забыл о приличиях. Это мой друг, Ниджимура Шузо.       Он указывает на молодого человека, стоящего в стороне во время этого воссоединения, и после слов Киеши тот улыбается и делает шаг вперед.       — Зови меня Шузо, — говорит Ниджимура, пожимая Маюзуми руку. — Я привык к заведенным в Америке порядкам. Ничего, если я буду называть тебя Чихиро?       — Конечно, — говорит Маюзуми, внутренне содрогнувшись. Последним человеком, начавшим называть его просто по имени сразу же после первой встречи, был Акаши Сейджуро, и впечатление это оставило не самое приятное.       Во время этого обмена репликами Маюзуми не может отделаться от мысли, что все складывается слишком уж удачно.       — Так чем вы двое тут занимаетесь, когда хотите развеяться?       Они обмениваются быстрыми взглядами и полузагадочными улыбками, словно вспоминают только им одним известную шутку.       — Ничем особо интересным, — говорит Ниджимура.       — Хочешь пойти выпить кофе? Когда ты в Америке, ты начинаешь пить очень много кофе, — тут же предлагает Киеши.       — Кофе звучит заманчиво, — соглашается Маюзуми. ***       — И надолго ты в Америку? — спрашивает Киеши.       — Всего на пару недель, — отвечает Маюзуми.       — Хорошо, что у тебя тут неподалеку живут родственники, — продолжает Киеши. — Как удачно все совпало.       Маюзуми делает глоток кофе и гадает, уж не сарказм ли это был. Порой люди называли Киеши «самым честным баскетболистом», изображая какого-то идеально положительного персонажа. Но Маюзуми уже встречал других Некоронованных Королей, и теперь его не покидает ощущение, что этот парень просто не может быть настолько бесхитростным, как все вокруг твердят. Ни один из Некоронованных еще не оказался тем, за кого его принимали на первый взгляд.       — Да, мои тетя и дядя полюбили ЛА за то, сколько азиатов тут живет, — подхватывает Маюзуми, придерживаясь своей легенды. — Как твое колено? Куроко попросил меня разузнать, как проходит восстановление, хотя, сам он, наверное, ожидал бы чуть больше такта с моей стороны.       Киеши смеется, а его рука почти бессознательно накрывает травмированное колено.       — Куроко хороший малый, — говорит он с теплотой. — Восстановление продвигается, но я не знаю, когда смогу вернуться домой.       Маюзуми делает еще один глоток, прокручивая услышанное в голове. Возможно, он провел слишком много времени рядом с тремя из пятерки Королей, и сейчас в нем говорит обычное предубеждение, но почему-то его не покидает стойкое ощущение, что Киеши недоговаривает.       — Ты когда-нибудь пробовал мини-тортики, Маюзуми-сан? — резко меняет тему Киеши.       — Я бы так не сказал, — сомневается Маюзуми, что понимает, о чем речь.       — Тогда я пойду возьму пару штук, обожаю их, — Киеши срывается с места и направляется к стойке обслуживания, которая, Маюзуми просто не может это не отметить, в длину достигает поистине эпического размера.       — Он сделал это ради меня, — говорит Ниджимура, привлекая к себе внимание. — Он знает, как сильно я хотел с тобой поговорить.       Маюзуми не скрывает своего удивления.       — Ты хотел поговорить со мной?       — С тех самых пор, когда Теппей сказал, что ты приедешь, — с широкой улыбкой подтверждает Ниджимура.       — Из-за Акаши, — заключает Маюзуми.       — Ты сказал это с такой уверенностью.       Маюзуми пожимает плечами.       — Не вижу других причин для желания со мной поговорить.       — Невысокого же ты о себе мнения, — говорит Ниджимура.       — Я трезво смотрю на вещи. Итак. Что ты хочешь знать?       Ниджимура замолкает ненадолго, потирая переносицу.       — Как он?       — Акаши?       — Раз уж речь зашла о нем, да, Акаши.       — Нормально, я думаю, — снова пожимает Маюзуми плечами.       — Каким он был в старшей школе?       — Настоящей занозой в заднице, — говорит Маюзуми, чем вызывает у Ниджимуры смех. Но он чувствует, что должен ответить более обстоятельно. — Заносчивым, но популярным. Он держал всех на расстоянии, но рядом с ним каждый чувствовал себя в безопасности.       — Хах. Довольно сложно представить, — говорит Ниджимура больше для самого себя. — И у него действительно есть парень сейчас?       Маюзуми кивает.       — Какой он?       — Киеши мог бы рассказать о нем больше, чем я, он…       — Один из кохаев Теппея, я знаю. Думаю, я хотел спросить, какой с ним Акаши? Насколько хорошо у него получается быть с кем-то в отношениях?       Маюзуми невольно думает о том, насколько странное направление принимает этот разговор, и уж не ревнует ли Ниджимура. Но он не звучит, как ревнивец, только как тот, кому очень любопытно.       — Да, полагаю, Акаши делает хорошо все, за что берется, так что, отношения не должны стать исключением.       Такой ответ почему-то заставляет Ниджимуру замолчать.       — Ты его друг.       — С чего ты взял? — спрашивает Маюзуми, недоумевая, почему все вокруг упорно продолжают подозревать его в дружбе с Акаши.       — Просто ощущение такое. Ты довольно интересный человек, Чихиро.       Маюзуми думает об аналогичных фразах в исполнении Акаши и Масаоми, и задается вопросом, что же он делает не так, умудряясь внушать окружающим ложное впечатление своей неординарности.       — Но точно не интереснее тебя, — рискует он заметить небрежным тоном. Возможно, ему стоило бы действовать более осмотрительно, но он приходит к выводу, что ничего не потеряет, если сразу пойдет ва-банк. — Ты один из немногих, о ком Акаши отзывался с уважением. Ты должен знать его куда лучше, чем я.       Ниджимура качает головой.       — Я знал Красного. 0102 был совсем другим.       Маюзуми откидывается на спинку стула и внимательно изучает сидящего напротив молодого человека. Во внешности Ниджимуры Шузо нет абсолютно ничего, что могло бы навести на мысль о том, что он не совсем человек. У него нет присущего всем Чудесам необычного цвета волос и глаз, у него нет даже их подавляющей ауры. Маюзуми всегда считал, что даже если покрасить им волосы и выдать контактные линзы, кадры вроде Акаши Сейджуро ли Мурасакибары Ацуши все равно будут выглядеть в крайней степени чужеродно среди обычных людей.       Но сидящий напротив человек выглядит самым обычным японцем. На самом деле, из них двоих, вероятно, Маюзуми и то больше похож на один из проектов Тейко со своими слишком светлыми волосами и глазами.       — Мальчик, которого я знал, никогда бы не полюбил человека, — продолжает Ниджимура, когда Маюзуми так ничего и не говорит. — Он не назвал бы человека отцом, и не стал бы заводить дружбу с человеком — таким, как ты, например. Никто из Чудес не стал бы. То, что рассказывает о них Теппей, иногда просто не укладывается у меня в голове. Мне почти жаль, что я не видел, как происходят эти перемены, собственными глазами. Я действительно хотел бы понять, как им удалось перестать быть Тейко.       Какая интересная формулировка, думает Маюзуми.       — Ты мог бы их навестить.       Ниджимура качает головой.       — Для всех нас только лучше, если я буду держаться от них подальше.       Маюзуми сложно согласиться с этим утверждением. Он ничего не может поделать с беспокойством, которое рождает мысль о том, что единственный человек, способный остановить Чудеса и помешать им использовать свои силы, находится на другом краю мира. И это при том, что он вполне доверяет Чудесам, он уверен, что никто из них не собирается злоупотреблять своей силой.       Но мир уже не прежний, он стал опаснее, в нем полно самых разных существ, и не все они могут похвастаться таким же хорошим самоконтролем, как Чудеса.       — Ну что ж, если в моем лице ты рассчитывал обрести какой-то источник информации про Акаши, то тебе не повезло. Мы вместе играли в баскетбол, но откровенных разговоров не вели и душу друг перед другом наизнанку не выворачивали.       — Нет, и в мыслях не было, — заверяет Ниджимура. — Красный никогда никому не доверял, только не после смерти Золотого.       Маюзуми не уверен, почему Ниджимура продолжает называть Акаши «Красный», кроме разве что очевидной отсылки к тему времени, что Акаши провел в Тейко. Он понимает, что дальше предполагается закономерный вопрос «кто такой Золотой?», но ничего не спрашивает. Он не собирается спрашивать из принципа, просто потому что именно этого от него наверняка и ждут. Он ненавидит, когда кто-то пытается заставить окружающих плясать под свою дудку.       — Вот именно, о чем и речь. Мне нечего тебе рассказать об Акаши.       — Ничего страшного. Я, вообще-то, хотел поговорить не о нем, — ухмыляется Ниджимура.       Маюзуми выгибает бровь, а потом осознает, что он действительно не говорил, что хочет поговорить об Акаши, Маюзуми решил так сам, а Ниджимура всего лишь не стал отрицать.       — Оу? Тогда о чем ты хотел поговорить?       — О тебе, — ухмылка Ниджимуры становится шире. — Итак, не хочешь рассказать мне, зачем Акаши Масаоми прислал тебя сюда? ***       Воцарившаяся следом тишина долгая и неловкая. Киеши возвращается обратно с тремя штуковинами, больше всего похожими на замороженные конфеты на палочках. Он садится на свое место, обводит их внимательным взглядом, а потом осторожно спрашивает:       — Я слишком рано вернулся? Я могу еще за печеньками сходить.       — Если ты знал, что я работаю на Акаши Масаоми, мог бы так сразу и сказать, — ровным голосом говорит Маюзуми. — И мне не пришлось бы тратить время и силы на развешивание лапши по ушам.       — О, ты ему уже сказал? — поворачивается Киеши к своему приятелю.       — Я хотел посмотреть, как хорошо ты умеешь заливать, — отвечает Ниджимура Маюзуми, а потом встречает взгляд Киеши. — Оказалось, весьма недурно. И я решил, что продолжать играть в эти игры нет особого смысла.       — А вот ты меня удивил, — обращается Маюзуми уже к Киеши. — У тебя репутация предельно честного человека.       — Только в баскетболе, — парирует Киеши. — Если бы поспрашивал обо мне в Сейрин, то услышал бы очень противоречивые мнения.       — Ты связался с Теппеем, потому что каким-то образом узнал о нашей дружбе, — в голосе Ниджимуры прорезается лед, внезапно от его хорошего настроения не остается и следа. — И это так по-сучьи, согласись.       Маюзуми пожимает плечами. «По-сучьи» — общепринятая тактика ведения дел в Акаши Индастриз. К счастью для себя, он уже давно продал свою совесть за весьма соблазнительные премиальные.       — Мне это показалось путем наименьшего сопротивления. Как ты узнал, на кого я работаю? Моего имени нет ни в одном списке.       Масаоми позаботился о том, чтобы Маюзуми не смогли связать с Акаши Индастриз, когда отсылал его в Америку под прикрытием.       — У меня возникли подозрения, когда Теппей сказал, что ему ни с того ни с сего написал бывший одноклассник. Были и другие признаки, но все они не были достаточно убедительными, пока не объявились твои телохранители.       — Мои… что? — Маюзуми вытягивает шею, чтобы лучше видеть, и тогда замечает Стивенсона и Галлагера в очереди за кофе. — О-о, любись оно конем, они должны были остаться в отеле.       Они больше не в костюмах и, учитывая их юный возраст, выглядят как обычные студенты какого-нибудь колледжа — по этой причине, видимо, их и выбрали для этого задания. Поэтому, когда Маюзуми переводит взгляд обратно на Ниджимуру, он просто обязан спросить:       — Как ты понял?       — Однажды давным-давно, в одной далекой стране, — с загадочным лицом говорит Ниджимура, — я прошел военную подготовку. Я знаю, куда смотреть.       — Они не совсем телохранители, — уточняет Маюзуми, мгновенно просчитав, что раз уж его легенда все равно раскрыта, то единственный способ не завалить задание окончательно, это быть предельно честным. — Они типа двое из ларца.       — Из ларца? — не понимает Киеши.       — Как в мультике, двое-из-ларца-одинаковы-с-лица. Отдельная категория сотрудников Масаоми, которые могут практически все, — объясняет Маюзуми. — Слушай, я не горел желанием сюда отправляться, уж поверь. И в любом случае, твоя роль в моем задании даже не второго плана, так, эпизодическая. На самом деле мне нужно разузнать о Наследии.       Он позволяет сказанному наполнить пространство вокруг гнетущей атмосферой, и все, что теперь от него требуется, это расслабиться на своем стуле и посмотреть, как Ниджимура отреагирует. Масаоми говорил, что быть такого не может, чтобы Ниджимура ничего не знал о Наследии, но как много известно Провидению — вот, в чем вопрос. Если Провидение заодно с Наследием (что маловероятно, но — а вдруг?), или если Наследие их не интересует, то Ниджимура просто закончит разговор на этом самом месте.       Но если они потенциальные противники Наследия…       — Какое удивительное совпадение, — говорит Ниджимура. — Мне как раз нужно сделать то же самое. Возможно, мы могли бы помочь друг другу.       — Отлично. Я хочу увидеть внутренний комплекс Провидения, — без лишних прелюдий заявляет Маюзуми, раз уж соблюдение любых формальностей окончательно утратило смысл на этих переговорах.       — А я хочу попасть в Центр, — принимает Ниджимура подачу, вздергивая бровь. — Что скажешь? Я покажу тебе мой, если ты покажешь мне свой.       Маюзуми усмехается.       — Ничего не имею против. Но гарантирую — мой больше.