Белый медведь

      «Какого?» - только и успела подумать Виктория.              Едва ружьё выстрельнуло, произошло то, что заставило Викторию открыть рот от шока и опешить от произошедшего. Стены телестанции начали, громко, опускаться вниз, на пол. Виктория услышала громкий шум, который она сразу же узнала, это были аплодисменты, громкие аплодисменты.              Когда стены того, что было «центром управления», окончательно упали на пол, как карточный домик, оставив только возвышающийся пол, который выглядел, теперь, как сцена, Виктория увидела, что она находится в центре какого-то просторного, большого зала, в окружении бутафорных панелей управления с экранами. Прямо перед ней, полукругом, располагались зрительные места, которые все до единого были заняты людьми. Людей было много, около пятидесяти или шестидесяти. Они сидели и громко хлопали в ладоши, как зрители в цирке, после представления. Кое-кто даже тут был вооружён телефоном и снимал всё происходящее. «Браво, браво» - раздавались выкрики из зала.              Виктория была так обескуражена, что застыла на месте, не выпуская ружья из рук. Внезапно, охотник, которого она вырубила, вскочил на ноги, как ни в чём не бывало, и снял с себя маску, обнажив своё молодое, вытянутое лицо. Его примеру последовала охотница, снявшая свою маску кролика и представив общему взору своё симпатичное, голубоглазое личико. Охотники вместе с Джем, как закадычные друзья, вышли вперёд Виктории на край «сцены» и с улыбками, принялись махать ладонями, восторженной толпе.              Внезапно, с левой стороны зала, откуда не возьмись, на сцену выбежал Дэмиен. Это заставило Викторию, от осознания происходящего, нервно стонать. Дэмиен, которого она весь день оплакивала, корила себя, что он погиб из-за неё, который спас ей жизнь, но погиб от руки охотника, там, на заправке; теперь он стоял на сцене и держал за руку, стоящую крайней, девушку-охотницу. Все вчетвером: Дэмиен, охотница, Джем, охотник, взявшись за руки, высоко подняли их и отвесили поклон почти до самой земли. Толпа из зала ответила им ещё более восторженными возгласами «Браво!».              «Это, что? Какой-то гребаный спектакль?» - пронёсся безответный вопрос, в голове Виктории.              После серии поклонов, в руке Джем появился микрофон. Проверив, работает ли он, постучав по нему пальцами, Джем обратилась к зрителям:              - Спасибо вам всем! Вы хорошая публика! А теперь, позвольте пригласить на эту сцену, хозяина нашего представления, - с этими словами она указала правой рукой, вправо от себя.              Софит, который висел на потолке и всё это время освещал сцену, развернулся туда, куда указывала Джем. В зале, появился Бакстер. Только он сильно изменился, за то короткое время, когда его оставили без сознания, в лесу. Он избавился от своего причудливого наряда, и теперь он был одет в чёрные официальные брюки, выглаженную зелёную рубашку, поверх которой была надета безрукавка. Его царапина заклеенная пластырем, которая была на носу, исчезла. Лицо было гладко выбритым. Сейчас Бакстер был больше похож на конферансье, он шёл на сцену, медленным и вальяжным шагом, подняв правую ладонь, в знак приветствия.              Виктории от этой картины, стало плохо. Она совсем ничего не понимала, что происходит. Люди, которые хотели её убить, теперь стоят на сцене и принимают поздравления, а мерзавец, который хотел её изнасиловать, теперь как герой войны, идёт под оглушительные звуки аплодисментов. Это уже было не безумие, это было нечто большим. Виктория почувствовала, как земля уходит у неё из под ног, голова начала кружиться, а мир кругом исчезать. Она даже не почувствовала как её взяли за руки, два громилы-охранника, которые одним движением отняли у неё оружие, а затем посадили, в поднявшийся из под сцены, деревянный стул с высокой спинкой, как тот в котором она проснулась. Охранники прижали запястья Виктории к подлокотникам и привязали их тоненькой, но прочной проволокой, причём так сильно, что она впились в кожу Виктории, и вызвала боль, но Виктория продолжала находиться в шоке и ничего не почувствовала. Потом охранники приковали её ноги к ножкам стула, а затем, ещё одним комком верёвки обмотали её тело. Таким образом, Виктория оказалась, полностью неподвижной и могла двигать только головой. Пока шла вся эта процедура, Виктория с ужасом осознала, что это и есть тот самый стул, на котором она проснулась. Виктория попыталась вырваться, но проволока только ещё сильнее впилась ей в кожу, так, что Виктория больше не предпринимала попыток.              Тем временем Бакстер, вышел на середину сцены. Он встал перед четвёркой и, подняв руку, высоко вверх, сам отвесил изящный и грациозный поклон, до самого пола. Всё это время зал продолжал рукоплескать. Потом Бакстер взял у Джем микрофон и произнёс, обращаясь к толпе:              - Спасибо, спасибо вам всем большое, - Виктория поняла, что даже его дикция изменилась. Бакстер избавился от своего «деревенского» говора, теперь его голос был чётким и харизматичным, как у телеведущего, зачитывающего новости. – Я рад объявить, что очередной день в нашем развлекательном парке прошёл более чем успешно. В этом заслуга всех вас.              Зрители из зала ответили на эту похвалу новой волной аплодисментов и оваций. У Виктории сбилось дыхание от услышанного, «Развлекательный парк»! Она была участницей какого-то шоу?! Она с мольбой в глазах посмотрела в спину Бакстера. Тот повернулся и, заметив на себе взгляд Виктории, сказал в микрофон.              - Давайте же, не забывать, про нашу главную героиню, без которой, мы все сегодня не собрались бы, - он указал пальцем на Викторию и громогласно произнёс. – Виктория Скиллейн, дамы и господа.              Зал ответил очередной волной рукоплескания. «Скиллейн» - думала Виктория. Значит вот её фамилия, но радости от этого факта, у неё не было. Весь день она хотела хоть что-то вспомнить о себе, но не при таких обстоятельствах, не таким образом.              Бакстер дал зрителям нахлопаться, вдоволь, а потом подошёл к Виктории и спросил:              - Ну что? Как тебе с нами? Как ощущения?              Виктория не знала, что ответить. Внутри её бушевала буря из эмоций и мыслей, но всё это перебивал шок. От этого она ничего не смогла ответить. Она даже не знала, что ей надо думать.              - Ах, да, - язвительно сказал Бакстер. –У нашей же гостьи, небольшие проблемы с памятью. – Зал ответил на это, таким же язвительным смешком. – Что ж, я думаю, пришло время напомнить ей, кто она и, почему мы все собрались здесь из-за неё.              С этими словами стул Виктории развернулся на 180 градусов, и она оказалась спиной к людям из зала. Теперь её взору представился большой белый экран, для демонстрации слайдов, который был на задней стене «телестанции», поднятой с пола. Все софиты отключились, и зал погрузился в темноту, лишь сам экран давал свет. Бакстер достал из кармана пульт для переключения слайдов. Виктории показалось, что Бакстер при этом произнёс: «Моя любимая часть». Затем Бакстер нажал на какую-то кнопку и, к ужасу Виктории, на экране появилось фото Джемаймы, её дочери. При воспоминании о дочери Виктория застонала, хотя она уже при всём желании, не понимала, её ли это дочь.              - Итак, - громогласно начал Бакстер. – Всё началось с этой девочки. Джемайма Сайкс. Когда она, год назад, была вероломно похищена из своего дома.              До Виктории не сразу дошёл смысл слов «похищена из своего дома». Её больше удивило, что Бакстер представил девочку как Сайкс, а её Скиллейн. Если у них разные фамилии, то неужели, её самый большой страх сбылся?Джемайма не её дочь. Но чья тогда и какую она сама роль здесь играет. А её муж? Есть ли у неё теперь муж?              - Джемайма жила вместе со своими родителями, мистером и мисс Алексом и Шерон Сайкс, в их собственном доме, в городе Уайдене, штат Огайо, - при упоминании родителей, Бакстер щёлкнул кнопку на пульте и по бокам от фотографии Джемаймы, на экране появились фото чернокожих мужчины и женщины. При взгляде на это фото, Виктория окончательно поникла, это были не её и её мужа фото. Родителями Джемаймы оказались совершенно другие люди, ни капли не похожие на неё или её мужа.              - Несмотря на то, что Джемайме было всего шесть лет, - продолжал Бакстер. – Для своего возраста она была очень самостоятельной и ответственной девочкой. Поэтому родители не опасались оставлять её одну дома, когда им нужно было отлучиться. Также произошло и первого октября прошлого года. Мистер и мисс Сайкс ушли из дома, чтобы сходить за продуктами в магазин. Джемайма, как обычно, осталась одна. Это решение и оказалось роковым!              Бакстер снова щёлкнул на пульте. Фотографии девочки и её родителей сменились на фотографию их дома. Приглядевшись к дому, Виктория, с ужасом, осознала, что это тот самый дом, в котором она проснулась.              - Когда родители вернулись, они обнаружили, что в их дом кто-то проник. Нижнее окно было выломано, а когда они вошли вовнутрь, то обнаружили, что весь их дом перевёрнут с ног на голову.              Бакстер вновь переключил слайд, и перед Викторией оказалась фотография гостиной дома, которая, к её продолжающемуся ужасу, не просто была абсолютной копией гостиной её дома, где она нашла своё «семейное» фото, но даже все вещи в неё были разбросаны и лежали также, как их видела Виктория. Это уже было не просто дежавю, Виктория как будто переживала второй раз события последнего безумного дня.              - Преступники обчистили весь дом, утащили всё, что можно было утащить, но самое страшное было не это. Джемайма пропала! Испуганные родители тут же вызвали полицию. Сомнений, что Джемайма похищена, не было, никаких, поэтому полиция начала расследование, в тот же день. По счастью, похитители попались в зону камеры видеонаблюдения.              С этими словами, Бакстер вновь переключил слайды, но на этот раз вместо новой фотографии, на экране появилась чёрно-белая видеозапись, снятая с уличной камеры видеонаблюдения, судя по ракурсу, располагавшейся под крышей одного из зданий, на углу улицы. На видеозаписи было показано, как с дороги сворачивает и паркуется на обочине чёрный, затонированный Форд. Двери открываются и на улицу выходят два человека в вязанных фиолетовых балаклавах. Несмотря на то, что их лица были скрыты, по фигурам было видно, что это мужчина и женщина. Женщина была одета в красное, осеннее пальто, перевязанное поясом. Она и мужчина покидают машину и отправляются вперёд. Виктория от записи испытала сильнейшее головокружение, ведь она уже видела себя в этом пальто. «Нет!» - проносилось у Виктории: «Нет, этого не может быть. Нет! Она не могла! Не могла этого сделать! Это сделал кто-то другой! Бакстер клонит в другую сторону. Нет!».              Первая видеозапись, сменилась следующей. Та же улица, тот же Форд, но теперь мужчина и женщина возвращаются к машине и не одни. Под руки они ведут маленькую девочку. Та держит в правой руке игрушку – плюшевого белого мишку. Они подходят к машине, открывают дверь, сажают девочку на пассажирское сиденье, потом сами садятся на передние, мужчина за руль, закрывают двери и дают задний ход.              - Внимание полицейских привлекла татуировка на шее одного из похитителей, - с этими словами Бакстер отмотал запись на тот момент, когда похитители сажали девочку в машину и поставил её на паузу. Стало видно, что когда мужчина нагнулся, что посадить девочку, у него открылась шея, на которой была тёмная татуировка. Бакстер приблизил её и Виктория, с шоком, узнала в ней знак. Тот самый знак, который она весь день видела в телевизоре, который вызывал у неё ощущение личного знакомства с ним. Теперь оказывается, что это татуировка похитителя. «Нет!» - продолжала думать Виктория: «Не может быть! Тут какая-то ошибка. Этому есть объяснение».              - Татуировка была весьма необычной, - продолжал Бакстер. – Полицейские обозначили её как «особые приметы». Они предприняли все возможные меры: описания похитителей были разосланы во все полицейские участки, на всех дорогах штата были расставлены патрули, которые проверяли каждую машину. Однако, по прошествии трёх дней с момента похищения, ни Джемайма, ни её похитители, найдены не были. Тогда, обезумевшие от горя родители девочки, выпустили совместное заявление, - с этими словами Бакстер включил следующий слайд, на котором родители Джемаймы сидели за белым столом для пресс-конференций, в окружении многочисленных микрофонов. Мужчина что-то говорил, а женщина, вся в слезах, скрывая лицо в носовом платке, держала голову у него на плече. – Они призвали всех неравнодушных помочь в поисках их единственной дочери. Сначала была подключена национальная гвардия, а следом, десятки и сотни людей, добровольно, вышли на поиски Джемаймы.              Бакстер включил следующий слайд, на котором был изображён белый мишка Джемаймы, которого та несла в руках. Это была обычная пушистая, маленькая игрушка, с пришитыми чёрными глазками и розовой ленточкой на шее.              - Операция по поискам и спасению Джемаймы, получила название – «Белый медведь». В честь любимой игрушки Джемаймы, с которым она никогда не расставалась и который был с ней, как вы все могли заметить, в момент похищения. Игрушка была найдена за пять километров, на восток от Уайдена, лежащей на трассе. По всей видимости, преступники просто выбросили его из окна, - Бакстер вновь переключил слайд, на этот раз на нём была изображена многолюдная демонстрация. Люди в начале колонны держали большой баннер с надписью «ДЖЕМАЙМА МЫ С ТОБОЙ», к деревянной палке баннера, был привязан такой же белый мишка. – Белый медведь, стал национальным символом поисков Джемаймы. Принимавшие участие в этой операции, днями и ночами обыскивали леса, болота, обочины и другие места. Но всё было бесполезно. И вот, спустя неделю, после похищения, одна из групп добровольцев, обыскивая лес в округе Колумбуса, наконец, обнаружила Джемайму, - Бакстер сказал последнею фразу, без энтузиазма и радости. – Но было уже поздно.              Бакстер переключил слайд и на этот раз, взгляду Виктории предстала лесная ложбина, в которую её и Джем, привёз Бакстер. Виктория уже не понимала, это та же самая ложбина или просто на неё похожая, поскольку с замиранием сердца она слушала каждое слово Басктера. Определенно точно было, что место на фотографии похоже на место где она побывала, за тем исключением, что здесь, на деревьях не висели огромные кресты с убитыми людьми.              Фотография ложбины занимала только левую половину экрана, правую половину занимало фото какого-то обугленного большого мешка.              - Тело Джемаймы было найдено в связанном спальном мешке, который подожгли, - Бакстер произнёс это с видимой смиреной грустью. Виктория же ощущала себя так, словно все её внутренности покрылись льдом. «Этого не может быть!» - в очередной раз твердила она себе: «Нет! Её девочка…! Неужели?! И это она…? Нет! Не может быть!» - Но это было не всё. Когда останки Джемаймы изучили патологоанатомы, они пришли к шокирующему результату. Девочка была не просто убита, перед этим её зверски мучили. Обследование показало, что: девочке просверлили позвоночник, между лопаток; её запястья были прибиты гвоздями; глаза выколоты; все пальца сломаны; язык был выдернут, и в довершении девочка была дважды: анально и орально, изнасилована. В совокупности от всех этих травм Джемайма и умерла, а после, похитившие её выродки, засунули её тело в спальный мешок и сожгли на костре.              В зале, на какое-то время воцарилась немая тишина, прерываемая лишь всхлипами Виктории. От всего, что только что сказал Бакстер, у неё душа, как-будто выдавливалась из тела, желая покинуть его и не быть ею. В глубине души, она начинала понимать, к чему идёт развязка, но она не желала этого признавать. Этого не может быть! Она бы никогда не причинила вред живому существу, даже букашки, а тут живой девочке, её Джемайме, которую она, никогда не видя, полюбила всем сердцем. Это какая-то ошибка!              - Смерть Джемаймы Сайкс, - продолжал Бакстер. – стала шоком для всей страны. Люди всех возрастов, по всей Америке, независимо от этноса, национальной принадлежности, вероисповедания, объединились и требовали только одного – найти и покарать этих монстров, которые совершили такое ужасное преступление. Полиция всех штатов мобилизовала все свои силы на поиски этих чудовищ. И вот, спустя три дня, после того как в лесу было найдено тело, это свершилось! – Бакстер сказал последнюю фразу с триумфом. Он переключил на следующий слайд, на котором была фотография, где около десятка полицейских, держат под прицелом пистолетов двух людей, которые лежат на земле, лицами вниз и держат руки на затылках. Над каждым из них было по одному полицейскому, которые застёгивали у них на руках наручники. – Преступники были пойманы, на самой, южной границе штата, который они хотели покинуть, чтобы сбежать и скрыться в Мексике. Преступники были опознаны благодаря всё той же татуировке на шее одного из них.              Снова запись с камеры видеонаблюдения. На этот раз запись была сделана внутри какой-то неприметной, дешёвой закусочной, которые обычно располагаются возле больших дорог, где путешествующие водители могут остановиться и перекусить, после многих часов дороги. Камера показывала, как в закусочную входят два знакомых силуэта мужчины и женщины. Судя по ракурсу, камера висела над входной дверью, поэтому мужчина и женщина были сняты со спины и их лиц, по прежнему видно не было, но на этот раз, они были без масок и на шее мужчины, отчётливо и ясно была видна знакомая татуировка в виде арки с прямоугольным наростом.              - По своей глупости и беспечности, - продолжал вещать Бакстер. – Преступники заглянули в забегаловку, где попались камере. Как только охранник увидел татуировку, он сразу же вызвал полицию, которая приехала на место, меньше чем за десять минут. Похитители и убийцы Джемаймы Сайкс были схвачены.              С этими словами, Бакстер щёлкнул на пульте, и на экране появилось два фото, мужчины и женщины.              - Похитителями оказались: тридцатилетний безработный Иэн Раннок, ранее дважды судимый за грабёж и торговлю наркотиками и его невеста, двадцативосьмилетняя Виктория Скиллейн.              При этих словах, Виктория начала хотеть одного, чтобы её убили. Она не хотела жить. Она весь день хотела узнать, где её семья, куда подевался её любимый муж, который судя по воспоминаниям, любил её. Но теперь, она отдала бы всё на свете, чтобы не знать этого. Она до сих пор не могла принять это, её сознание отталкивало этот факт, как антитела в организме, которые отталкивают инородные микробы. Бакстер говорит не о ней. Это точно, этого не может быть, она бы никогда такого не сделала бы. Как тот симпатичный, надёжный мужчина может быть убийцей и садистом? Но факты, упрямо, смотрели ей в лицо с экрана. На фотографиях был мужчина с рамки, в доме и её собственное лицо: подтянутое, ухоженное, гладкое, красиво украшенное помадой и тушью.              - Ну что, узнала себя? – раздался рядом с Викторией, голос Бакстера. – Раньше ты выглядела получше.              Поиздевавшись над Викторией, Бакстер продолжал:              - Именно эти два человека похитили и убили маленькую, беззащитную, невинную девочку. – Из зала, при этих словах раздался неодобрительный гул. – В качестве железного доказательства их вины, у Скиллейн, при аресте, был изъят её мобильный телефон, на котором была обнаружена запись мучений Джемаймы. Как оказалось, именно Раннок пытал и мучал девочку, а Скиллейн всё это время просто снимала всё на свой телефон, весь процесс с самого начала и до конца.              В голове у Виктории пронеслись воспоминания о наблюдателях – людях, которые равнодушно снимают всё на свои телефоны, никак не вмешиваясь в происходящее. Сколько злобы и гнева она к ним испытывала за их равнодушие, потому что была уверена, что сама никогда бы так не поступила. Нет, это было похоже на бред сумасшедшего. Бакстер всё время говорил об неё в третьем лице, и она действительно не могла, да и не хотела соотносить себя с монстром Скиллейн, с фотографии.              - Иэн Раннок и Виктория Скиллейн должны были предстать перед судом, - продолжал Бакстер. Он включил следующий слайд, на котором, перед большим, белым зданием суда стояла многолюдная толпа людей, многие из которых поднимали в воздух кулаки. – Сотни тысяч людей наблюдали за ситуацией. Такого национального единства перед трагедией, не было в нашей истории, со времён 9/11. Разъярённые люди требовали жестоко покарать варваров и вынести им самый суровый приговор. Но, увы, не для всех этому суждено было сбыться. – На следующем, включенном слайде, мужчина Иэн Раннок лежал на специальной кушетке с закрытыми глазами. На его шее была видна узенькая, впечатанная полоса. – Не дожидаясь суда, Иэн Раннок покончил собой в собственной камере, повесившись на самодельной удавке, которую он сделал из нитки матраса.              Виктория поняла, что не испытывает не единого чувства от этой новости. Впрочем, она сейчас ничего не испытывала, лишь эмоции и мысли летали у неё внутри.              - Из-за этого суицида, заседание суда было отложено на два месяца. Виктории Скиллейн предстояло предстать перед судом, в одиночестве. Суд начался 29 марта, - на новом сладе была изображена не фотография, а зарисовка: Чернокожая женщина, с поникшим лицом стоит в решетчатой камере, охраняемой двойным кольцом охраны; судья с нахмуренным лицом указывает на неё пальцем; зал переполнен людьми. – Процесс против Виктории Скиллейн стал самым громким судебным процессом в истории Соединённых Штатов Америки. Пресса окрестила Скиллейн как «Огайская Гертруда Банишевски» [1]. Во время заседания, обстановка была накалена до предела. В зале дежурил двойной наряд охраны, чтобы защитить Скиллейн от яростной толпы, которая желала её линчевать на месте. Впрочем, сама Скиллейн, во время заседания, вела себя более чем жалко: она всё время ревела, истерила, валялась в полу и слёзно пыталась всех убедить, что она была запугана своим деспотичным женишком и совершила преступление, исключительно под его влиянием. Однако, ни присяжные, ни судья, ни пресса, ни простые люди, никто не поверил ей. В своём обвинительном приговоре судья назвал Викторию Скиллейн – «самым грязным, отвратительным, мерзким и ядовитым существом, которое когда-либо носила земля» и приговорил её к беспрецедентно-жестокому наказанию: Отныне, каждый день Виктория Скиллейн должна испытывать ту же самую гамму чувств, которую испытывала маленькая Джемайма, а именно: страх, безнадёжность, боль, непонимание и равнодушие над собой.              На этом демонстрация слайдов закончилось. Экран погас, свет в зале включился, а Бакстер продолжал.              - И вот таким образом, мы оказываемся здесь. В развлекательном парке исправительных наказаний «Белый медведь», построенным специально для реализации приговора Виктории Скиллейн, чтобы каждый день она ощущала себя точно также как ощущала себя маленькая Джемайма.              На этом, долгое повествование Бакстера завершилось. Он стих. Стул с Викторией медленно повернулся обратно, лицом к людям из зала. Воцарилась тишина. Виктория всё ещё пыталась сдерживать себя, сама не зная, почему и для чего, но получалось у неё недолго. Сначала она просто стонала, всё громче и громче, а потом она потеряла контроль над своим телом, слёзы сами хлынули у неё из глаз и потекли по щёкам. Виктория опустила голову, почувствовав как всеобщий взор сжигает её и принялась, что есть сил громко плакать. Для чего её уже было сдерживаться? Всё рухнуло, она не могла это принять, не хотела этого принимать. Она осознала, что по-прежнему ничего не помнит ни об одном из событий, о которых рассказал Бакстер и поэтому она не моглаиндетифицировать себя с той ужасной Викторией Скиллейн, которая замучила милую, беззащитную девочку. Как она могла? Нет, настоящая Виктория не могла это сделать, не могла, она любила эту девочку, она бы защитила её ото всех. Этого не может быть! Виктория обливалась слезами, её плач раздавался эхом по всему залу.              - Хватит ныть, - гневно рявкнул Бакстер. – Ты на суде никого не убедила своими крокодильими слезами, думаешь сейчас, сумеешь?              «На суде»! Виктория не знала этого суда, она не помнила его, она не знала, как вела себя там. Искренне ли она говорила, что была под влиянием своего жениха? В качестве ответа у неё пронеслись в голове воспоминания дня, как она мило улыбалась ему в машине, как они вместе настраивали телефон в лесу, и как он испытывала счастье, глядя на него, считая, что это самый лучший мужчина на свете. И этот мужчина – зверь, монстр, садист. Она его любила, она такая же, но как это может быть, она же не помнит себя. Все эти мысли, со скоростью пулемётной очереди проносились у Виктории в голове. От них не было спасения, они душили её как удавка из нитки матраса. Она хотела одного, умереть.              - Простите меня, - сдавленным голосом, вся в слезах, говорила Виктория. – Умоляю, простите!              - Умоляешь? – яростно переспросил Бакстер. – Когда девочка тебя умоляла помочь, ты никак не реагировала. Когда она плакала от боли и кричала, ты никак ей не помогла. Ты просто снимала всё, на свой чёртов телефон и смеялась, пока девочка умирала. Ну что, каково тебе, теперь, самой испытывать то же самое, нравится?              Виктория ничего не сумела ответить. Каждое слово Бакстера, словно нож, пронзало её насквозь. Она просто сидела и плакала, ничего более не осознавая.              - Прекрати этот цирк, - снова рявкнул на неё Бакстер. Зал поддержал его волной неодобрительного гула и выкриками «Убийца!». – Меня тошнит от этих жалких соплей. Ты – грёбанная сука, Скиллейн! Ты убила маленькую девочку…              - Нет, - со всхлипом вырвалось у Виктории.              - На твоих глазах, твой гребаный женишок мучал её и убивал, а ты просто смотрела на это. СМОТРЕЛА И УГОРАЛА!!! Ты такая же убийца, как и он.              - Нет, - снова вырвалось у Виктории. Она не хочет этого признавать, этого не было.              - Всё, довольно, - объявил Бакстер. В его голосе уже не было ни капли театрализованости или притворства, каждое его слово отдавало искренней ненавистью. – Мне противно не то, что с тобой в одной комнате находится, мне одним воздухом с тобой дышать, тошно. Как и всем в этом зале.              «Убийца», «Ублюдина», «Сука», «Тварь», «Гори в аду, мразь», «Шлюха» и другими бранными выкриками наполнился зал. Люди вскакивали со своих мест, и казалось вот-вот накинутся на привязанную Викторию. Весь зал наполнился атмосферой ненависти, к одному человеку, который сидел привязанным на стуле и, опустив вниз голову, безнадёжно рыдал. Виктория хотела исчезнуть, испариться, чтобы её не было, чтобы её тогда убил человек в маске. Но она ничего не могла сделать, только сидеть и принимать на себе всю человеческую ненависть.              - Унесите её, - приказал Бакстер, дежурившим охранникам. – Туда откуда она пришла.              Четверо крепких охранников подбежали к стулу Виктории и практически без усилий подняли его над полом, после чего понесли в сторону выхода. Куда именно её собирались отнести, у Виктории не было сил даже представить. Она с надеждой глянула в сторону Джем, которая всё это время стояла за спиной Бакстера и молча, слушала. Она и Джем ведь столько пережили за сегодня, Джем видела её, настоящую, она же видела, как Виктория переживает за свою дочь и как та никому бы не причинила вреда. Неужели для Джем это ничего не значит? Но никакой реакции, Джем даже не посмотрела ей в лицо, вместе со всеми она радостно восклицала.              Вскоре Викторию, под всеобщий гул, вынесли из зала. Бакстер вновь вышел на середину сцены и произнёс:              - Дамы и господа, как вы все знаете, с разоблачением Скиллейн, наше представление не заканчивается. Прямо сейчас я приглашаю всех вас на улицу, принять участие в финальном и самом главном этапе нашего шоу.              Зал заулюлюкал. Все зрители, как один с эйфорией направились к выходу, чтобы завершить очередной день наказаний для Виктории Скиллейн, самым грандиозным и решающим этапом. Меньше чем через десять минут, зал опустел. [1] - Гертруда Банишевски (1929-1990) - Американская преступница из Индианы, которая в 1965 году с помощью своих детей и живущих по соседству детей Коя Хаббарда и Рики Хоббса до смерти замучила Сильвию Лайкенс — девочку-подростка, которую она взяла в свой дом под опеку.