Секретарша делает свой ход

Я с детства всегда стремилась к небу. Оно манило меня днем и ночью, прекрасное и недостижимое. Заветная мечта стать космонавтом или летчиком-испытателем преследовала меня круглосуточно, чему я, в общем-то, была рада. Так куда проще жить, если заранее знаешь, что ждет впереди, и идешь к намеченой цели. Однако, моя цель так и осталась не достигнутой. К девятому классу мое зрение начало падать. Точнее, оно не просто падало, оно пикировало вниз, медленно и неумолимо. Ну, еще некоторые проблемы с сердцем, и вуаля — заветная мечта помахала мне лапкой на прощание, скрываясь в дальней дали. Итак, цель пора было менять. Что поделать, раз одно не удалось, надо попробовать что-нибудь другое. Но экзамены, висящие на носу, подгоняли весьма эффективно, потому мне пришлось окунуться в дебри экономики и обществознания, чтобы сдать хоть что-то, так как остальные предметы были для меня еще более недостижимы. Еле-еле натянув на нужный балл, я поступила в один из самых захолустных университетов. Училась я там на достойном среднем уровне, чему была несказанно рада. По своей природе, я человек необщительный, потому с людьми схожусь из рук вон плохо. Так что даже друга, у которого я могла бы уточнить информацию, даваемую на лекциях, у меня не было. Приходилось часами просиживать в Интернете, систематизируя и отсеивая все нужное и не нужное. А по вечерам я все так же неизменно смотрела на небо. В эту темнеющую высь с миллионами миллиардов звезд, все зовущую меня к себе. Так родилась новая мечта, взамен старой и разбившейся на осколки. Я хочу, нет, просто должна хоть раз туда подняться. А потом спрыгнуть с парашютом. Тем временем я закончила учебу и с горем пополам нашла себе работу. Устроилась секретаршей в какой-то неприметной фирме. Ну и ладно. Все равно на большее я не способна. Отец и властелин сия заведения был человек уже пожилой, потому бразды правления свалил на своего сына, по возрасту бывшего немного старше меня. Посетовав на судьбу, так несправедливо обошедшуюся со мной, я начала работать. Вот уж не знаю чем, но внимание руководства я привлекла. Сама я невзрачная, невысокая, с толстыми очками, искажающими пол лица и вечно бледным, как у мертвеца, лицом. Как говорится, офисный планктон во всем его цвете. Но мой начальник со мной был совершенно не согласен. Говорил, что я умная, вежливая, образованная и красивая (на последнем моменте он всегда подозрительно косился в сторону) девушка. Действительно, если я такая одаренная, то чего ж прозябаю в этой дыре, а обо мне начальство узнает только после того, как со злости я покрушу целый стеллаж и перебью все чашки? Вообще, тогда у меня просто все из рук валилось, но уборщица, мимо пробегавшая, перед руководством выставила меня полнейшим зверем. Но случай этот скоро забыли, хотя начальник с тех пор посадил меня на место главной секретарши у своего кабинета. Я ему Цербер, что ли? Не смотря на видимое повышение, работы на бедную меня навалилось в разы больше. Теперь я обречена на почти круглосуточное просиживание под дверями босса, уйму бумаг, бумажищ и бумажек, которые без моего внимания просто нельзя оставить, и хроническую головную боль, которую следует прятать за милой улыбкой, чтобы не отвадить клиентов своей кислой полудохлой физиономией. Так я проработала два года. Правда, я скорее выживала, пытаясь не опаздывать на работу, проверять все документы, закусывать и бежать на подработку. Мечту о небесной выси пришлось отложить на неопределенный срок. И вот, наконец, буквально месяц назад, этот день настал. Меня отправляют в отпуск! Не то, что бы я сама не хотела отдохнуть, хотела, еще как хотела, но вот мои финансы поют романсы, потому работать приходилось без передыха. А тут мой дражайший начальник, случайно застав меня за седьмой кружкой кофе ближе к ночи и мирно болтающую с микроволновкой, на следующий же день решил отправить меня на покой. Я возмущалась как могла, уговаривала его всеми правдами и неправдами, но бог сия местечка остался непреклонен. Тогда я настолько рассердилась, что почему-то ляпнула, что отдыхать не собираюсь, пока мне не обеспечат полет с парашютом. На меня посмотрели косо и явно с подозрением. Было б зеркало, я б тоже так на себя посмотрела. И чего меня дернуло?.. Однако, к моему вселенскому удивлению, начальник широко улыбнулся и заявил, что нужную сумму для этого весьма дорогого удовольствия он мне предоставит и, на всякий случай, подыщет себе новую секретаршу. Я так обрадовалась, что решила пропустить мимо ушей его последнее заявление. И вот я сижу сейчас в вертолете, прилипнув к окну и с восторгом разглядывая небеса. На удаляющуюся землю мне было в принципе напевать, все равно ничего путного на ней у меня не получилось. А проплывающие где-то наверху облака выглядят куда более привлекательно. От раздумий меня отвлек голос инструктора, назвавшегося Ульей, что меня весьма поразило еще при встрече. На вопрос, настолько ли я глуха, насколько мне кажется, мужчина с каменным лицом сунул мне под нос свой бейджик. В графе «имя» значилось: Улья. Я пожала плечами и сосредоточилась на инструктаже. Проблема в том, что постоянные мысли о небе превратили меня в маньячку, а потому адекватно воспринимать Улью, находясь на земле и идя к вертолету, я не могла. Вся моя выдержка была направлена на то, чтобы не сорваться на крик и не побежать к огроменной летающей машине, требуя пилота начать скорее подъем. Вообще, мне даже и пилот-то не нужен был, я давно изучила системы управления самолетами и некоторыми вертолетами. В теории, конечно, но ничего тут не поделаешь… Повторный инструктаж в кабине слушала я в пол уха, так как эйфория от полета меня чуть не довела до удушья. Но, все же, чего-то не хватало. Воздуха мне было мало, воздуха. Хотелось поскорее выпрыгнуть наружу, почувствовать ветер, свистящий вокруг и кричать громко-громко, до хрипа, доказывая самой себе, что я наконец лечу. Что я сделала. Я свободна. Улья укоризненно смотрел прямо мне в глаза уже достаточно долго. Я это поняла по повисшей в кабине тишине, нарушаемой попискиванием приборов и тихим мурчанием какого-то мотивчика пилотом. — Я что-то пропустила? В ответ мне раздался горестный вздох. Ну, что поделать. Вообще, когда-то давно, когда я еще летчицей стать хотела, то изучала спуск на парашюте в экстренных ситуациях и катапультирование. Но это было так давно-о-о… — Я повторю в последний раз, а потом, если вы не соизволите повторить все с точности до слова, то мы ограничимся подъемом и посадкой на нашей ласточке, а вы, довольная, уйдете домой. Правда, так и не полетав на парашюте, но зато выкинув уйму денег. Мрачный и многообещающий тон мужчины заставил меня более трезво посмотреть на ситуацию. Точно, чего же это я творю. Сейчас ведь все, к чему стремилась, разрушу собственными руками. В который раз… Я постаралась вникнуть в слова инструктора, запомнив большую часть и еле сдерживаясь от того, чтобы снова не прилипнуть к окну. Улья еще раз уныло посмотрел мне в глаза и, горестно вздохнув, пошел к пилоту. Я осталась сидеть и завороженно, чуть слышно повизгивая, смотреть на начинающие проплывать мимо облака. Стоп. А разве они тут должны быть? — Эээ…– хотела было обратиться я к пилоту, но из-за шума машины меня было не слышно.– Простите… И тут машину вдруг ощутимо тряхнуло. Пилот что-то закричал, Улья возвел очи горе и схватился за кресло второго пилота. Я же скромненько скатилась с сидения и растянулась на полу, придавленная сверху рюкзаком с парашютом, который, кстати, был отнюдь не легким. — Улья, что мне делать?! — тем временем орал пилот. — Петрович, кто из нас пилот: ты или я? Если мы разобьемся, то за все отвечать будешь ты или твой дух, имей в виду, — тон Ульи был по-прежнему равнодушен, и создавалось впечатление, что он уже смирился с ситуацией. — Простите-извините, — вклинилась я, еле сев на корточки и обнимая свой собственный рюкзак, в который было напихано все и еще больше.– А почему мы в облаке? Мы ж на высоте-то какой? — Дамочка, вы только не волнуйтесь. У нас тут временные неполадки, — начал врать Петрович, когда вертолет опять ощутимо тряхнуло. — Ага, вижу я ваши неполадки…- протянула я, еще крепче вцепляясь в рюкзак и сверля пилота укоряющим взглядом.- У вас вон та стрелочка, что компас изображает, круги нарезать начала, а вот та лампочка, что за топливо отвечает при его недостатке, очень уж подозрительно ярко мигает. Дальше продолжать?.. — А что я могу поделать?! — вдруг расстроился Петрович.– Еще секунду назад никаких облаков не было. — Да, это они сами появились, — съязвила я, подскакивая от очередной воздушной ямы и отбивая себе напрочь колени. — Девушка, не мешайте пилоту, у него и так мозги не варят, — укоризненно произнес Улья, до этого просто смотревший в иллюминатор на пролетающие мимо серые преддождевые облака. — Мне двадцать четыре! — возмутилась я. — И что? А мне тридцать, но юношей меня называть не перестают, — пожал безразлично плечами Улья и посмотрел на пилота.- О, а мы падаем, да? — Какая ты умничка, сразу заметил… Но сказал ты неправильно. Надо по-другому… МЫ ПАДАЕ-Е-Е-Е-Е-М!!! — взвыл пилот и вцепился мертвой хваткой в штурвал. Тут и я почувствовала притяжение матушки-земли, которая так стремилась вернуть свое детище. Подскользнувшись пару раз на ровном месте, я тяжело привалилась к иллюминатору, чтобы увидеть со все большей скоростью пролетающие мимо серые облака. Черт, перед смертью даже неба не увижу. Жалко. Вертолет начало нещадно трясти и подбрасывать, винт его скрипел так, что было слышно даже в кабине, а дверь, которая должна бы, в идеале, быть плотно, если не герметично, прикрытой, пару раз зазывно хлопнула. Точно, у меня же парашют есть, может, того, сигануть вниз? Авось обойдется. От таких мыслей меня отвлек тот факт, что вертолет начал крутиться. Взвыв, я попыталась отпрянуть от окна, чувствуя, что сейчас распрощаюсь с завтраком. Но машина решила иначе, качнувшись так, что меня впечатало в иллюминатор, угрожая вообще продавить через стекло. — Девушка, у вас же есть парашют. Так чего вы стоите? — раздалось со стороны кабины. — Я от стенки отлепиться не могу. И одной как-то не камильфо. Давайте вы со мной прыгнете, а? — я жалобно пропищала, пытаясь преодолеть силу, вдавливающую меня в иллюминатор. Что ж, мои усилия не пропали даром. Вертолет в очередной раз основательно тряхнуло, и я отлетела к противоположной стенке. Которой не было. За моей спиной разверзлась пустота, откуда в кабину зловеще задувал холодный воздух. Я еще успела краем глаза заметить Улью, выглянувшего в дверной проем и удивленно, с долей какого-то детского недоверия, смотревшего на меня, зависнувшую в метре от вертолета. Последней мыслью было: «Как хорошо, что я не выпустила рюкзак.» После этого началась такая фигня, что ее пришлось просто принять как данность…