Секретарша делает свой ход

Сердце бешено зачастило, когда буквально в нескольких сантиметрах от моего носа просвистел винт вертолета. Меня обдало мощным потоком воздуха, от чего я чуть не задохнулась, и отбросило на несколько метров назад. Вертолет падал куда быстрее чем я, а потому мне открылась сомнительная в своей красоте картина: эта махина стремительно летит вниз, со свистом рассекая воздух, а во все удаляющемся проходе я вижу Улью, так и смотрящего на меня. Кажется, я еще услышала разъяренный вопль Петровича, а потом машина вдруг стала падать медленней. Могу лишь предположить, что гениальный пилот прибегнул к народной мудрости: если что-то не работает, то это следует починить хорошим ударом кулака. Тогда вещь либо сломается совсем, либо заработает. Я истерично хихикнула, борясь со все поднимающимся откуда-то из груди щекочущим чувством. Мысли в кучку собираться никак не хотели, и все нарастающая облачность этому не способствовала. Наоборот, я продрогла, а все здравое, что только было в моей голове, отсырело и легло мертвым грузом куда-то на дно сознания. Вертолет почти скрылся из виду, но я все же решила проорать вдогонку, хотя почти не сомневалась, что меня не услышат: — Ваши титанические усилия пропали даром, я все забыла! Так, говорите, за какой ремешок дергать?! Гулкий звяк был мне ответом. Сложилось впечатление, что у них там винт отвалился. Или что меня обозвали. Не, а я виновата, что на тот момент меня нечто другое отвлекало? И сейчас, кстати, тоже отвлекает. Я широко расставила руки, чувствуя, как встречный ветер нещадно трепет мою фигурку, набирающую все большую скорость с соответствующим сокращением расстояния до земли. Мокрые облака касались моих ладоней, а одежда была уже насквозь мокрая. Плевать, что я потом простужусь. До этого еще дожить надо и не превратиться в блин при падении. Восторг неописуемый вытеснял все беспокойство о предстоящем приземлении. Воздушный поток закрутил меня так, что я увидела небо над собой как раз в то мгновение, когда вылетела из слоя облаков. Те капли, сверкающие в свете восходящего рыжего солнца, брызгами разлетающиеся в стороны. То чудесное преддождевое небо, создающее разительный контраст с яркими солнечными лучами. Странно, но мне захотелось жить. А еще кричать. Пожалуй, второе захотелось больше. Наверное, мимо пролетающей пташке я испортила весь день и нервную систему, так как свои желания я предпочитаю выполнять по мере их поступления и своих возможностей. А почему бы не поорать, тем более перед смертью? Правда, учесть то, что встречный воздух решит меня заткнуть на первых нотах моего сольного концерта, я не додумалась. Потому летела дальше, хрипя, сипя и пытаясь дышать. Тут-то страх меня и настиг. Зажмурившись, я сильнее стиснула в одной руке свой собственный рюкзак, а второй стала нащупывать ту самую веревочку, за которую дернешь — и должен развернуться парашют. Если, конечно, там тросы не запутаются, что в моей ситуации случиться должно с почти стопроцентной вероятностью. И если это вообще будет та самая веревочка, о которой я думаю. Вдруг меня замутило. Складывалось ощущение, что все мои внутренности медленно сжимают в один комок. Кости заболели нещадно, а глаза заслезились так, что даже сквозь плотно зажмуренные веки я почувствовала, что слезы срываются с моих ресниц потоками ветра. Странно, это у меня такая реакция на конец моей недолгой жизни или меня все же начало укачивать? В праведном недоумении я приоткрыла сначала один глаз. Неуверенно моргнула. Потом открыла оба, но все равно ничего не поняла. Я находилась в каком-то сером пространстве, напоминающем, правда совсем приблизительно, очень густое и вязкое облако. То тут, то там иногда пробегали искры в местах столкновения тоненьких сияющих ниточек, снующих повсюду. Через меня они, кстати, тоже вполне себе беспрепятственно проходили. А почему бы и нет?.. — Чудненько, — пробормотала я себе под нос, замечая, что мой голос звучит так, будто я говорю, уперевшись носом в стенку и стоя в очень маленьком закрытом помещении.– Глюки атакуют. Делаем вывод: я или умерла, или еще не совсем, но скоро точно умру. Ай! — взвизгнула я, резко оборачиваясь и потирая поясницу, сквозь которую сейчас прошла очередная нить.– Потому что эта гадость весьма и весьма жалится! Надеюсь, это не смертельно… Секунду я постояла, размышляя над тем, что сейчас сказала, а потом захохотала. Боги, на грани смерти я все еще забочусь о своей жизни. Привычка, что ли?.. Итак, я нахожусь в непонятном месте. Вполне возможно, что в глубине своих мозгов, а эти ниточки — мои извилины или электрические сигналы, бегущие от нейрона к нейрону. Если второе, то станет понятно, почему они так больно жалятся. К сожалению, когда тихое потрескивание было нарушено едва различимым шумом, то мои теории рухнули как карточный домик. Я уверена, что у меня там в голове если и разговаривают, то только таракашки, но здесь-то явно что-то другое. Что именно — сказать не могу, но интуиция подсказывает, что валить надо от этого чего-то подальше да побыстрее. Однако, я б была не я, если б слушала свою интуицию. Потому, с подозрением озираясь по сторонам в поисках очередной коварной ниточки, я начала осторожно продвигаться вперед в вязком пространстве, на ощупь похожем на желе. Где-то на переферии что-то вспыхнуло и забормотало. Я поправила съехавший с плеча рюкзак и повернулась к месту вспышки. Удивленно застыв, я смотрела на сотни тысяч переплетенных между собой нитей, синхронно пульсирующих бледным белым светом. И тут я будто прозрела. Миллионы лет чужих жизней замелькали перед глазами, заставляя мою собственную теряться в этом бушующем разноцветном вихре. Десятки тысяч лет истории самых разных государств, не известных мне. Чистые, яркие эмоции, выплескивающиеся через край. Я потонула в них. Я исчезла. Я — никто. А потом последовала ослепительная вспышка и тишина. Я ничего не вижу. Не слышу. Не чувствую. Не могу вздохнуть. Не могу сказать. Раз так, я все еще существую?.. Не знаю, сколько времени прошло. Кажется, минута, а на деле — вечность… Меня разбудил луч солнца, заплясавший на моем лице, мешая спать. Значит, все то, что я видела, мне приснилось? Наверное, во мне умер поэт и художник. Лениво протирая глаза, я все никак не могла избавиться от ощущения, что что-то все же идет не так. Только вот что? Открыв глава, я ожидала увидеть над собой такой привычный серый потолок в своей однушке, однако меня ждал сюрприз. Передо мною раскинулся бескрайний голубой простор, а солнце, разбудившее меня, лучами пронзало небесную высь. Ошарашенно протерев глаза еще раз, я аккуратненько глянула себе под ноги. — А я не удивилась, знаете. Совсем не удивилась…- пробормотала я, понимая, что зависла в прямом смысле между небом и землей. Сразу вспомнилось и падение с вертолета, и то странное серое пространство. Интересно, куда ж меня занесло? Оглядеться мне не дала сила гравитации, вдруг решившая, что негоже мне как мухе зависать в воздухе. Потому в то же мгновение я с диким визгом летела вниз. Все вокруг смазалось, потому я могла разглядеть лишь огромное зеленое пятно под ногами. И тут меня озарило. У меня ж есть парашют! Я буду жить! Возблагодарив свой гениальнейший мозг за его сообразительность, я радостно потянула за веревочку. Ну, это был скорее ремешок, но не суть. Еще несколько секунд длилось мое падение, а потом меня резко дернуло вверх, да так, что перед глазами поплыли звездочки, а плечи нещадно заболели. Выровняв наконец дыхание и проморгавшись, я запрокинула голову назад и со смешанными чувствами посмотрела на белый в красную полосочку парашют. Ладно, с возможным вывихом я, быть может, справлюсь, но вот место для посадки… Я взглянула на землю. Зеленое пятно, что я видела до этого, приобрело форму деревьев, явно преобладающих в ближайших десяти километрах. Исключение составляла весьма далекая блекло-зеленая проплешина, по которой перемещались какие-то светлые пятна. Какие, в силу своей близорукости, я даже примерно разглядеть не смогла. Зато прямо в глаза бросались странные три стены, все разного радиуса, построенные одна вокруг другой. Почему-то на ум пришла мишень. Жаль, что никаким чудом я не смогу приземлиться там. Судя по постройкам, люди жили за самой маленькой и второй после нее стеной. Интересно, что там такого случилось, раз народ решил покинуть третью стену? Там и площадь больше… А что если там и не люди вовсе живут? А, может, инопланетяне? Ой, куда я попала… За такими размышлениями я медленно спускалась все ниже и ниже. Когда я достроила пятую теорию развития здешней цивилизации, то ветер резко сменился, и меня понесло куда-то вправо и вниз. Прямо на деревья. Наверное, я все же немного повредила свою психику на работе, так как сейчас визжала от радости и в восторге поджимала ноги. Нда, Сонюшка, совсем уже ты, на пенсию пора. Если я доживу до того момента, как попаду в свой мир, конечно… Деревья, которые при ближайшем рассмотрении оказались елками ненормально огромных размеров, приближались стремительно, потому как ветру надоело играться с моим парашютом и он банально удрал. Чувствуя, что сейчас узнаю на своей шкурке, что значит пообниматься с елкой, я попыталась хоть как-то защититься… Однако, макушка дерева, об которую я с размаху шандарахнулась коленом, сразу доказала, что мои попытки тщетны. В результате, через минуты три я висела на тросах, в которых умудрилась запутаться, вся исцарапанная и с синяками. А еще мне веточка чуть глаз не выколола. Но, не смотря на это все, я висела и радовалась. Мой рюкзак со мной, а значит, жить можно! А теперь стоит попытаться распутаться, при этом не навернуться с такой верхотуры. Нда, эти елочки явно мутировали… — Мы подождем, нам не сложно. Хуже не будет и лучше тоже…- намурлыкивала я песенку собственного сочинения, распутывая веревки, плотно намотавшиеся вокруг моей левой ноги. Правую высвободить я даже не надеялась. Вдруг где-то с земли раздался гулкий грохот. Любопытство меня тут же сгубило, потому как, стоило мне отпустить веревку и повиснуть вниз головой, пытаясь рассмотреть, что там, на земле, творится, как коварная веревка вмиг умотала куда-то наверх, а я, разумеется, полетела вниз, от испуга зажимая себе рот и стараясь не вопить. Когда до травушки оставалось метров двадцать, и я уж передавала привет всем своим родственникам, то та же самая коварная веревка, от которой ноги я так и не освободила, с силой затянулась вокруг моих ног, заставляя вскрикнуть от боли. Еще где-то метр я, под тяжестью своего веса и веса моего рюкзака, спускалась вниз, поливая дьявольское творение рук человечьих отборной бранью и со все нарастающей паникой чувствуя, что натянувшаяся веревка меня сейчас отпружинит обратно, а повторной встречи с дражайшими елками я не переживу. От этих безрадостных мыслей меня отвлекла другая, которая заставила первые вылететь из моей головы напрочь. На меня смотрел человек. И все бы нормально, но человек был какой-то большой. И страшненький он малек. Ну, это я преуменьшила. Когда я качнулась, на мгновение останавливаясь, то увидела, что это чудо природы еще и голое. Я что, еще и во времени перенеслась?! То есть, люди в древности такими были? Такими высоченными каланчами?! Тогда я точно инопланетянин. Мне с моими от силы ста шестьюдесятью пятью сантиметрами в росте здесь делать вообще нечего. Притопчут и не заметят. А тем временем древний человек как-то маньячно улыбнулся и поднял свою… лапку. Похоже, все ушло в рост, так как руки у него были тощими и вообще какими-то будто нефункциональными. Истерично хихикнув, я даже обрадовалась, что сейчас лечу наверх с изрядным ускорением. Оторвав взгляд от человека ущербного, я вспомнила о своих проблемах. Точно. Я ж сейчас страстно поцелуюсь с толстенной веткой ели. Восто-о-орг. Последней мыслью перед тем, как я отключилась от болевого шока, было то, что если все это мне только снится, то в жизни больше не буду читать Гулливера. Не нужны нам такие шизичные сны. С твердой уверенностью, что проснусь в больничной палате, я позволила своему сознанию уплыть…