больнее

      Орм наспех накинул рубашку, когда Герда вошла. Кажется, всё же успела что-то разглядеть.       Юноша угрюмо проворчал, что вообще-то следует стучаться, но это не было на самом деле обязательно: Герда уже давно заходит в его комнату без приглашения, и с этим никогда не было проблем. Особенно после того, как Роллан оказался последним мудаком и девушке стало необходимым кому-то выплакаться.       — Можно на них посмотреть? — чересчур живо спросила Герда, и в голубых чистых глазах зажёгся огонёк любопытства.       Орм хотел для приличия поинтересоваться, что за «они», но это выглядело бы слишком искусственно для него и неправильно. Разумеется, она всё видела. Даже рубашки с длинными рукавами не спасали в такой запущенной ситуации.       — Ты всё ещё веришь в этот бред с душами? — скорее для галочки пробубнил Орм и резким движением закатал рукава. Пусть смотрит, ему должно быть всё равно. Как жаль, что Орм не настолько равнодушен к ней.       В конце концов, ему нечего стыдиться, наверное. И если он обнажит ей душу сегодня… Ничего страшного не произойдёт.       Герда ахнула.       На обеих руках, от запястья до самого локтя, зияли белёсые рубцы, разные по длине и глубине, выделяющиеся на фоне загорелой, будто бронзовой кожи. Герда хотела потрогать их, но Орм быстро опустил рукава, когда понял её намерения, и упрямо сложил руки на груди. Девушка посмотрела на него с некоторым непониманием.       Любые касания, любой физический контакт в последнее время пугали и отталкивали. Герда была такой девушкой, что ей просто жизненно важно держаться за руки при очередном излиянии души, а Орма каждый раз передёргивало. Возможно, только из-за того, что это именно Герда была, а не кто-то другой. Человек, который более семи лет находился в рабстве у Снежной Королевы, человек, который навечно застрял в шкуре нелепого мохнатого чудовища, опасается любой близости. Уж тем более с той, которая его избавила от всех этих проклятий.       — Ты… сидел спиной, когда я вошла… — Герда стала накручивать на палец светлую прядку волос; что-то царапало её горло изнутри и заставляло закусывать губку. — Можно… ?       Прежнее любопытство пока никуда не испарилось, но Орм не придавал этому значения до той поры, пока со вздохом не расстегнул пуговицы и не почувствовал леденящее прикосновение тонких маленьких пальцев к своей коже, которые оттягивали ткань.       По спине пошли мурашки, когда раздался сдавленный крик Герды, больше напоминающий всхлип. Девушка не была готова увидеть столько белых полосок, которые исчертили и покрыли замысловатой неровной сеткой спину юноши. Орм всей своей сущностью чувствовал, как Герда рассматривает его, и от этого стало как-то неуютно. Проклятый недо-человек с кучей уродливых рубцов по всему телу — с родственной душой, видимо, не повезло. Орм привык к неудачам.       — Пожалуйста, только не… — было поздно. Девушка прикоснулась к одной из отметин. — трогай…       Её пальцы двигались по коже осторожно, совсем чуть-чуть надавливая, но Орму это мало помогало. Каждое касание отдавалось болью где-то в грудной клетке, где бешено билось о хрупкие рёбра изуродованное кровавыми порезами сердце, и в безымянном пальце, на котором красовалась невидимая никому красная нитка. Орм с большим трудом подавил томный вздох и прикусил губу, чтобы не простонать.       Хоть бы не превратиться в мазохиста…       Герда не знала, что любые прикосновения медленно убивают её друга, как запоздалый яд, ей просто было интересно узнать, стоят ли все эти россказни от взрослых про родство душ внимания и её слепой веры. Девушка измучила себя тщетными поисками половинки, не знала, как должна почувствовать, что этот человек — её человек. Как вообще это можно понять? Ничто внутри неё не обрывалось при очередном поцелуе с очередным «любимым», хотя девушка клялась, что именно он — тот единственный. Потом наступало разочарование. Каждый раз она была уверена, что не ошибётся.       Кто-то называл её поиски пустой тратой времени, кто-то — например, Альфида, которую Герда тогда так неосторожно чмокнула, — говорил заняться чем-то другим. Родители же Герды правда нашли друг друга по меткам и твердили наивной дочери, что самое великое счастье как раз и заключается в поисках.       — Ох… Герда… — Орм странно передёрнул плечами и слишком резко повернулся к девушке лицом. — Не надо…       Он промычал что-то невнятное и замер. Руки Герды повисли в воздухе на расстоянии одного вздоха от его груди. Юноша совсем забыл застегнуть рубашку, которая держалась на нём исключительно благодаря рукавам, и стоял сейчас, недоуменно глядя сверху вниз на ошарашенную девушку.       Только сейчас Герда осознала, что есть и обратная сторона медали. Знать, что где-то там есть родная кровинушка, конечно, хорошо, и забавно ловить своего знакомого, когда он наносит новый слой целебной мази на раны, — одумайся, они настоящие! — но вот прямо перед ней цена всей должной ласке и заботе, которая на самом деле ничего не гарантирует. Испещрённая шрамами кожа, кажется, готова порваться в любой момент и обнажить мышцы, серые кости или, если запустить руку глубже, мерно вздымающиеся лёгкие, заполненные едкой кислотой.       Герда, не отдавая отчёта действиям, дотронулась до чужой груди и провела пальцами линию, как будто заворожённо соединяя шрамы в очаровательные созвездия. Они были отвратительно уродливыми для обладателя миллиона таких, но теперь… Герда разглядела их получше. Сколько их? Уже сбилась со счёта.       — Герда? — Орм попытался как-то вслушаться в её взволнованный шёпот, но не смог ничего разобрать. — Ты чего…       — У тебя их так много, — она положила ладонь полностью и наконец взглянула на парня. — Тебе, наверное, не повезло с твоим человеком.       Орм пожал плечами, всё ещё не понимая причину её беспокойства. Не беда, что шрамы укорачивают ему жизнь. Стань их больше, Орм точно умер бы. Разве повод скорбеть раньше времени? Гораздо больше его волновало, почему у Герды так блестят глаза.       — У меня… у меня ни одного, — промямлила девушка и незаметно провела свободной рукой по лицу. Она что, плачет?       — Ну значит, тебе повезло больше. Твой человек ни с кем не целовался, кроме тебя, — тёплый голос Орма звучал приторно и успокаивающе.       — А ты целовался с кем-нибудь? Хоть раз?       Юноша оторопел от неоднозначности и несвоевременности вопроса.       — Как-то нескромно так спрашивать, эм, — он старался спрятаться за чёлкой. Или воротником. Или рукой. Герда кинулась оправдываться, и тогда Орм поспешил уверить, что так пошутил. Нет, они в самом деле близки, она заслуживает знать правду.       — Нет, ещё ни разу.       Теперь Герда, несомненно, плакала, прикрыв лицо руками. «Тебе точно не повезло».       И Орм видел её тихие слёзы. Не знал, что следует предпринять.       Плевать на причину, он давно зарёкся что-либо понимать, когда дело доходит до чувств. Герда стояла к Орму так близко, и, наверное, не могло быть ничего лучше, чем обнять её и погладить по светлой макушке, успокаивая. Орм наклонился, проклиная свой большой рост, и широко расставил руки.       А Герда, засопев, неожиданно подалась вперёд и поцеловала его в уголок губ, тут же отстранившись и склонив голову, будто ожидая жестокого удара с его стороны.       Юноша сразу выпрямился, вытаращил глаза и вытянул руки по швам, как солдат. Что вообще творится в её голове?       — Герда!.. — Орму показалось, он задыхается, и стал лихорадочно хватать ртом воздух, то ли от возмущения, то ли от наплыва чувств. — Что за…       Он не договорил. Герда встала на цыпочки и заткнула ему рот поцелуем. Внутри парня всё разом заклокотало, зашелестело, запело. Кто-то сильный сдавливал в мощных тисках сердце, и Орм взвыл бы, не будь ему так странно приятно от вдруг нахлынувшей боли. Пальцы покалывало, ладони чесались и зудели. Герда не имела понятия, что творит, и оставалось только беспомощно цепляться за него, фиксировать за подбородок цепким жестом, останавливать руку на затылке, на линии роста длинных мягких волос, будто ей хотелось сломить Орма окончательно, будто тех лет рабства и страданий ему не хватило, будто всё это уже не игра и он правда скоро рассыпется и развеется по ветру, как все воспоминания о прошлой жизни без него.       Орм полностью повиновался любому отточенному движению девушки, хоть и был взрослее и сильнее её. Ничего не имело значения, пока Герда управляла им, чувствовала свою власть, держала под контролем. Орму лучше не срываться с цепи. Чёрт, как же давно в нём копились все чувства.       Он неуверенно коснулся её щеки и взъерошил светлые волосы. Поцелуй обжигал, в отличие от её холодных подушечек пальцев, юноше казалось, он лучше задохнется и умрёт от недостатка кислорода или новой порции шрамов, но не отпрянет. Герда чувствовала дрожь в чужом теле и переложила его руку себе на плечо.       Ничего не стоило усадить его на кровать и стоять, неудобно наклонившись. Хах, теперь Герда выше Орма.       «Герда… ох, Герда… стой-стой-стой…» — бесцельно шептал Орм, пока она ласкалась, с максимальной нежностью проводила руками по всему его туловищу, рисовала носом на шее замысловатые линии и оставляла влажные жаркие поцелуи на ключицах с таким непреодолимым чувством, что парень то и дело томно вздыхал, просил о чём-то и называл её по имени, закусывая с притворным вожделением губу, как тогда, когда она трогала его шрамы. Благо, рубашка, которую Орм с таким усердием гладил по утрам, так и осталась расстёгнутой, и Герда спокойно запускала под тонкую накрахмаленную ткань пальцы и дарила своё тепло до последней капли.       Внутри что-то особенно сладко тянуло и ухало, когда девушка касалась ширинки юношеских брюк и мягко надавливала всей ладонью, будто протягивая конфету и сразу отнимая её. Она явно растягивала удовольствие.       Орм мучился, потел и не мог ничего поделать. Окровавленное сердце, что он спокойно вручил ей в руки на растерзание, тревожно пульсировало в предвкушении. Глаза обволокла какая-то дымка, а Герда выглядела такой уверенной, что он полностью отдался ей, так бескорыстно и глупо. Пусть лучше она будет главной. Орм не хочет ранить.       — С-стой… ты куда…       Герда со вздохом стянула с него брюки и удобно устроилась на полу, как раз между его ног. Орм всё так же смотрел сверху вниз, и в затуманенном взгляде читался вопрос. Герда вымолено улыбнулась и придвинулась поближе.       Орм несдержанно вскрикнул, потому что вся кровь в его организме в мгновение прилила к тому месту, где Герда так умело шевелила языком и чмокала губами, двигаясь своим гибким телом в такт. Юноша хотел прикрыть рот рукой, но вместо этого вцепился пальцами в простынь и часто задышал. Сильно тянуло и болело внизу, Орму чудились страшные изваяния вокруг, готовые сожрать его в последней предсмертной агонии… но позже всё стихло.       Парень изрядно вспотел, ему было жарко. Герду охватил азарт, она чувствовала, как он начинает получать должное удовольствие, и уже не боялась раздвигать его ноги пошире, не отнимая при этом губ и ёрзая. Сильные руки его подрагивали, всё тело натянулось, как струна, а из груди вырывались стоны и вздохи, которые смешивались с дыханиями обоих. Орм не заметил, как сам стал подаваться вперёд, навстречу её требовательным, нетерпеливым устам.       Ещё один толчок, ещё один вздох, и что-то внутри Орма лопнуло и забрызгало внутренности. Юноша закатил в блаженстве глаза, понимая, что те наручники, которые сковывали его долгие годы, наконец разбились, и в подлинном благоговении потянулся руками к лицу Герды, чувствуя на её губах сладко-горьковатый вкус собственного тела. Вместе со звоном цепей потерялся и контроль, Орм усадил Герду на кровать рядом с собой и начал ласкаться, как недавно она с ним. В каждом движении рук угадывались нежность и чуткость, чувство друг друга, и Орм боялся, страшно боялся всё это нарушить своей нарастающей жаждой.       Жарко. Жарко. Жарко.       Он старался не опускать руки ниже талии девушки, и хоть Герда с радостью наблюдала, как Орм с опаской снимал с неё жилетку и расстёгивал пуговицы её белоснежной рубашки, была всё же немного разочарована. Герду колотило от нетерпения, она уже хотела снова взять всё в свои руки, но внезапно широко заулыбалась, ощутив, как его на удивление ловкие длинные пальцы затерялись в ткани её юбки и стали очерчивать причудливые круги на внутренней стороне девических бёдер. Орм сожалел где-то глубоко в душе, что решился, и назад дороги нет.       «Никакого контроля…» — промелькнуло в мыслях, прежде чем он нащупал что-то тёплое, даже горячее, и ужасно влажное.       Герда затрепетала в его руках, когда пальцы проникли внутрь неё и стали рисовать потрясающие узоры, заставляя бледную радугу перед Гердой пойти мрачными трещинами и рассыпаться острыми осколками, теми самыми, которые когда-то давно заморозили сердце Кая.       Юбка Герды неприлично задралась, девушка толкалась бёдрами навстречу пальцам Орма: ей было мало, чертовски мало. Её душа, нисколько не израненная шрамами и порезами, была давно отдана в дар ему, просто никто ещё об этом не догадывался. Орм наконец нашёл её, ту, которая каждым своим неверным поцелуем оставляла на коже и глубоко в толще болезненный след, а сейчас он мог наконец получить её всю без остатка, выпить безжалостно эту колбу, заполненную до краёв чужой, неправильной любовью. Потому что с Орма хватит. Он устал считать всё новые и новые метки на своём теле.       Наверное, они никогда не исчезнут.       — Ах!.. Не думала, что ты… ах… такой актив-вный… — еле прошептала Герда, пытаясь убрать мешающие косички. Орм осыпал поцелуями её грудь и одновременно сильно надавливал на хрупкое плечо, прижимая к кровати и не позволяя девушке двигаться в своём темпе. Орм не видел, как по-прежнему блестят глаза прогибающейся Герды, но ощущал каждой клеточкой, что Герда хочет его. Герда любит его. Ожидание и время омерзительной ревности к каждому встречному прошли.       Боже, разве это не самое главное в поисках? Наконец найти то сокровище, которое причиняло тебе боль столько времени — просто потому, что не знало, как тебя найти. Какой-то парадокс, абсурд.       Орм нависал над Гердой, погружался в неё полностью и растворялся в нетронутой никем, кроме него, невинной ласке. Герда робко прижималась к Орму, обхватывая руками и ногами его истерзанную спину, и мысленно извинялась за все мириады ошибок.