Клан

Энид Бреакк Ван Гласс снова находилась в своей мансарде. Было около полуночи, и большинство огоньков волшебных свечей мирно танцевали на своих нитках-фитилях. Огоньки Карантира и Эреддина-Ястреба все еще дымились, но теперь это не пугало эльфку (однажды они разгорятся снова, как свеча Имлериха. Рано или поздно, так или иначе) Свечи инопланетников в птичьей клетке устало тлели - вчера она убила целый вечер, чтобы восстановить пламя хоть до крошечных лепестков. Где-то далеко, в черноте между звезд, Искре с его воинами и даже Рывку едва удалось выжить. Что же, она сделала, что могла, и у нее получилось. Кто-то кричал. Эльфка нахмурилась, быстро окинула мансарду взглядом - в ней не было никого. Иногда - очень редко, - здесь появлялся кто-то, более или менее способный на астральные странствия, и далеко не всегда они были в достойном состоянии и виде. (Никого. А крик звучит за окном) Так тоже бывало, хотя и безумно редко. Сестра Эреддина-Ястреба посмотрела в бесконечную беззвездную тьму. Здесь, как в ее настоящей спальне, висел на специальном крюке лук-зефар, близнец верного эльфского лука, и колчан с заговоренными стрелами. Эльфка закрепила колчан за спиной, взяла лук и распахнула оконные створки. И Тьмы тянуло холодом и запахом крови. (Как обычно, как и всегда, мир жесток. Целитель - воин на границе Тьмы) Энид Бреакк Ван Гласс перемахнула подоконник и прыгнула. Тьма под ногами обернулась невидимым склоном с высокой цепкой травой, и эльфка побежала. Крик, снова, прерывающийся, отчаянный. Так орут, когда уже ни на что не надеются, не зовут, а просто не могут справиться с болью или ужасом. Так вопит кот, схваченный поперек тушки собакой или заяц в совиных когтях. Слева потянуло водой. Эту часть Тьмы Энид еще более-менее знала, сюда приходилось добегать, но вопль звучал еще дальше. Еще один склон, каменистый, хотя на самом деле Тьма не имеет устойчивых форм и просто подстраивается под идущего в ней. Потом - огромная, вросшая в землю грудная клетка какого-то существа, может быть - погибшего дракона, и вот тут пришлось доставать стрелу, потому что во Тьме что-то двигалось. Наконечник вспыхнул, как маленькая звезда, и в его сиянии эльфка увидела впереди, в арке из торчащих ребер, небольшой холм и на нем, того, кто кричал. Еще она увидела волну тварей размером с волков или собак, но отдаленно напоминающих людей, вставших на четвереньки. Они ползли, очень недвусмысленно подбираясь к лежащему существу, и на его месте Энид тоже захотелось бы орать... Первая стрела ушла с тетивы, оставляя за собой светлячковый мерцающий хвост. За ней посыпались другие, вторая, третья, пятая. Тварей по сути не достала ни одна, поскольку это и не требовалось - им вполне хватило света, чтобы завизжать и кинуться врассыпную. Стрелы выгораживали защитный круг - от наконечников волшебное пламя перетекало на оперение. Энид преодолела последний десяток шагов, вошла в круг, замкнула его, выстрелив в землю между первой и последней стрелой и встретилась взглядом с лежащим существом. Собственно, существо не могло ничего, кроме как лежать и кричать - у него была только одна рука. Все остальные конечности заканчивались свежими обрубками, еще истекающими кровью в вечно голодную "землю" Тьмы. По виду существо совпадало с Рывком, или Горой, или Туманом, но Энид оно показалось одновременно намного больше по размерам и существенно младше. Круглые оранжевые глаза таращились на эльфку со смесью паники и непонимания. Энид села на землю, рядом существом, открыла поясную сумку, которую и в реальности редко снимала, а тут уж и вовсе никогда, и начала доставать снадобья. Вот Тьме их всегда было меньше, чем в реальности, но больше во Тьме и не требовалось. - Ты... кто? Существо продолжало ее рассматривать, а говорило медленно, словно не до конца верило в происходящие. - Я та, кто приходит на зов, - гордо вздернув точеный носик сообщила эльфка. Кстати, говорила она чистую правду. - Меня зовут Добрый, - растерянно сообщило создание, и отчетливо потянуло воздух носом. Эти носики, вернее носовые складки с торчащими из них клыками, изрядно забавляли эльфку. - Рада с тобой познакомиться, - ответила Энид, быстро и аккуратно покрывая срезы мазью из почти круглого стеклянного горшочка. Сверху сейчас ляжет ткань, и все - Тьме больше нечем будет поживиться. - Что ты делаешь? - Я тебя лечу. - А... а ты можешь меня убить? Стрелой? Энид сердито сдвинула брови. - А это еще зачем, позволь спросить? Существо неловко повозилось, подняло перед собой целую руку в глубоких ранах и посмотрело на нее: - Потому что у меня нет даже лезвий. А когти обрезали... Энид, затянувшая повязку, взяла все еще находящуюся в воздухе руку - да, когти охотнику подрезали совсем коротко, как оружие суицида не пойдет (потому и срезали, вероятно). Мази вполне хватало, чтобы нанести ее и на раны тоже. - На тварей, которые хотели тебя съесть, ты согласен не был, - хмыкнула эльфка. - Нет. Я не хочу стать добычей, - серьезно пояснило существо. - Я - Воин. Убей меня, пожалуйста, оружием. Энид уселась поближе, и пристроила тяжеленную голову с теплой упругой гривой у себя на коленях. - А почему тебя надо убить? Потому что ранен? - Потому что калека, - гулко вздохнуло существо. - Потому что итти. Потому что... потому что хуже быть просто не может. В принципе Энид понимала рассуждения - так думали многие. И даже ей так говорили не раз и не два. - Я никогда не смогу снова стать воином, - прошептал Добрый, стараясь запрокинуть голову и посмотреть эльфке в глаза. - Придется ползать, придется подбирать объедки, каждый может пнуть, но вряд ли добьют. Я не хочу так жить... Энид аж передернуло от описания. - Вожак обещал последний удар, но я даже не знаю, есть ли теперь Вожак. И вот это... - он снова показал руку с обрезанными когтями. - А кто твой Вожак? - спросила эльфка, ласково поглаживая переносицу покалеченного существа. Кажется, Искре придется срочно за ним лететь, едва оправившись от ранений... - Мой Вожак Искра, сын Бури, сына Угрозы, сына Верного, но я не проходил Окропления. Мы штурмовали Риф... Энид выдохнула холодный и горьковатый воздух Тьмы и несильно щелкнула Доброго пальцем по зубастому носу. - Ты сам понимаешь, что только что нес? Ты веришь, что Искра, или Дюна, или Гора заставят тебя ползать и не дадут поесть нормально?! Добрый чихнул и сжался. - Я итти... С ними все так делают. А еще отправляют на нижние палубы... Правда ему тут же пришлось чихать еще раз. - Вожак обещал мне последний удар, если нельзя вылечить. - Да кто тебе сказал, что вылечить нельзя?! - Я сам... А как? Ну я же не жесткач, заново не отрастет... - Можно сделать так, чтобы отросло, - шепчет Энид, почти касаясь носом его щеки. - Так можно. Так делается. - Инженеры? - осторожно спрашивает Добрый, и впервые в его глазах загорается огонек надежды. - Про инженеров не знаю, но я могу. Лес может. И Искра знает, что лес так может. - А Вожак Искра знает, где нужный лес? - опасливо уточнил Добрый, и постарался максимально незаметно повозиться, чтобы устроиться удобнее. - Отлично знает, - шепчет Энид, и не удержавшись, опять трогает самым кончиком пальца зубастый нос. Мало того, что он нежно-розовый, как у кошки, так еще и чуть влажный, плотный и шевелится, так забавно шевелится, что белокожему Туману она мешала дремать на солнышке, а вежливый Туман терпел и даже не фыркал. Добрый фыркает, возится и со вздохом расслабляет плечи. Энид слегка впечатывает массой в землю (в целом варианте он тяжелее и оленя, и пожалуй гриффона). - Он отвезет меня в Лес? И меня, и Старейшину? И того итти, которого притащил Алый? Энид хочется присвистнуть, но этого, вероятно, делать не стоит. - Наверное. А у Старейшины тоже не хватает конечностей? - Теперь да. Ему оторвали руку. - А кто такой Алый и что за итти? Она уже поняла, что у яутжа значит слово "итти", но речь идет о ком-то конкретном, причем незнакомом. А еще речь идет как минимум о трех мощных ритуалах, и вопрос, хватит ли лесной чародейки Энид на все три подряд. И только ли три ритуала потребуются... (Надо сниться Искре и выяснять все у него) - Алый - он с Рифа, со станции. Воин, хороший воин, храбрый, но слишком добрый. Наверное, он тоже думает, что бросать итти объедки это плохо. Он взял с собой в сражение итти без стоп и кистей, а потом Дюна взял их обоих в челнок. Но если бы не итти, Дюну бы заразил имитатор. Наверное, он достоин Леса. - Лесу не важно, достойны его или нет, - улыбнулась эльфка. - Лес просто есть, и просто есть его магия. Если есть кому ее разбудить, она поможет заживить любые раны, восстановить недостающее, спасти. И Лесу все равно, кто пришел за помощью - лишь бы он приходил без угрозы для Леса. - Я не буду угрожать Лесу. Даже потом, если вылечит. - Когда вылечит. - Когда вылечит, - послушно повторил Добрый. - Я не буду охотиться в Лесу - это же угроза, правильно? - Умница, - похвалила Энид, чувствуя себя очень старой и очень мудрой, потому что рассуждения Доброго очень напоминали серьезного эльфеныша... лет семи-восьми. - И не позволю охотиться другим. Пока буду в Лесу. А можно будет из него улететь, а когда-нибудь потом, когда я стану Великим Воином, вернуться? - Можно вернуться даже раньше, - осторожно ответила Энид, потому что подобные разговоры относительно "вернуться" лично к ней раньше заводили и братья-Горынычи, до того, как нашли себе Дальку. - Если тебя не смогут вылечить другие - можно возвращаться и звать меня, мы с Лесом поможем. - Нет, - задумчиво рассматривая Энид, ответил Добрый. - Я хочу привезти Лесу и тебе трофей. Так, наверное, будет правильно. - Не надо, - быстро выпалила эльфка, сразу вспоминая черепушку какого-то несчастного лиса на кожаном шнурке. - Почему? Ведь у меня не сами вырастут рука и ноги. А без них никаких трофеев не будет. Значит, хотя бы первый или самый значительный - не мой, он ваш. (Ох уж эта логика охотников... Единственный, кто не цеплялся за нее, кроме Искры, был Туман) - Ваши трофеи - это черепа и кости, - может быть, звучало жестоко, но иначе Энид не могла. - У Леса хватает таких под травой и землей - жизнь не стоит на месте, каждый день кто-то спасается, а кто-то погибает, спасти всех нельзя. Но для меня каждый ваш трофей - это напоминание, что я не успела разбудить магию и помочь. Добрый замолчал. Если Энид правильно поняла выражение его клыкасто-когтистой физиономии, он очень смутился и думал, что бы сказать в ответ. Думал довольно долго, пока эльфка уже откровенно, с интересом перебирала его гриву. У остальных Охотников гривы были из жестких длинных волос, как у людей и лошадей, и переплетались в шнуры специальными нитями. У Искры и у Доброго гривы были из малочувствительных щупалец толщиной в палец Маргаритки, мягких и достаточно упругих, как ременная кожа. - Я не буду приносить тебе и Лесу трофей с Охоты, - сообщил Добрый, закончив свои раздумья. - Я принесу что-нибудь другое, что вам понравится. Энид вздохнула, и решила, что не будет пока отказываться - все равно до этого момента еще очень и очень далеко. Возможно зря, потому что если уж Доброму в череп попадала какая-то идея, выбить ее оттуда было или очень трудно, или вовсе невозможно. - Ты не уйдешь? - осторожно спросил он еще через пару минут молчания. - Ну... наверное уйду, но немного позже. - Жалко, - вздохнул Добрый. - Ты мне очень нравишься. Ты красивая, и ты сама целый лес, хотя я его никогда не видел раньше. - Благодарю, - Энид даже не ожидала, насколько ей будет приятен комплимент. - Иди. Тебя нельзя задерживать. Помогать надо много, я понимаю. Все попадают в беду. - Многие, - согласилась Энид и с некоторым усилием выбралась из-под тяжеленного существа. - Я оставлю круг и огонь. А потом ты увидишь меня настоящую. - Та, Которая Приходит на Зов, - прошептал Добрый, глядя на выпрямившуюся во весь небольшой рост эльфку. - Я запомню. Я никогда не забуду. Энид вышла из круга. Энид выбежала, неспешным прогулочным бегом за пределы драконьей грудной клетки. Второй вопль застиг ее на склоне, так что в спешном развороте эльфка шлепнулась и проехалась на нижних округлостях. Ну да, Доброму в принципе было из-за чего орать - мерзкие летучие твари как раз и наводились на свет и тепло, в том числе ее стрел. Энид уже несколько раз сталкивалась с ними из-за других пострадавших во Тьме, в том числе и из-за родных братьев, пока они не стали призраками. Тварям хватило четырех сбитых родичей, а Добрый виновато съежился на земле. Энид посмотрела на летуче-мыше-крылого перевертыша с головой перерожденца. - Они тебя напугали? - Они сказали, что Вожак изгнал меня за нарушение приказа. Я должен был охранять Старшую Забаву, а не шастать по Рифу... - Они всегда врут, - пнув тушку, сообщила эльфка. Подумала и и вложила в руку Доброго свой нож. - Не верь ничему, что будет разговаривать с тобой из темноты. Здесь все пытается кого-нибудь сожрать и притворяется чем-то знакомым, чтобы подобраться поближе. Добрый кивнул и крепко сжал рукоять. На этот раз Энид успела добраться почти до светлого квадратика окна, а услышав то ли вой, то ли рев на всю Тьму, взвыла сама, как ошпаренная кошка, и со всех ног понеслась обратно. Что по-настоящему удивительно - она успела, потому что Доброго, отчаянно отмахивающегося ножом, затаскивали под землю какие-то твари вроде здоровенных мокриц, и нож против них был плохим оружием - слишком уж их было много. Стрелы, впрочем, тоже, поэтому в ход пошли площадные заклинания вроде "круга Лешего". Энергия мокриц, конечно, Энид не подходила и была слита в землю, но и отвратительная мелочь рассыпалась в земляную пыль. Добрый кучковался и виновато хлопал глазами. Энид вздохнула и села ему на живот, потому что ноги держали не очень хорошо. Посмотрела на розовый нос и опять легонько тронула его пальцем - буп. - Прости, - прошептал яутжа. - Ты отдохнешь и уйдешь? Я постараюсь больше не кричать, даже вызов. - Никуда я уже не уйду, - фыркнула Энид и соскользнула на землю. По мягкости она не слишком отличалась от мускулатуры звездного охотника, разве что не дышала. - Это бессмысленно, иначе тебя просто съедят. - Может, это правильно? Я не могу сражаться... Запас физической прочности где-то там, скорее всего под присмотром Забавы, у Доброго еще был, но Тьма всегда подтачивала прочность не-физическую. Добрый считал себя практически мертвецом, и потому пока отвлекался на эльфку и разговоры - держался, а стоило остаться одному - был легкой добычей для самых пустяковых выползков из вечной темноты. Умрет дух - за ним посыплется разум, а тело без разума - только оболочка. - Зато я могу, - сердито сообщила Тьме эльфка. - И буду здесь сидеть. Но не факт, что тебе это понравится. - Почему? - Потому что мне, - честно сообщила лесная чародейка, - очень нравятся ваши носы. Искра прекрасен, но такой милоты у него нет, а у тебя есть. А еще мне интересно, как устроен ваш ротик. Поэтому в ротик к тебе я полезу, из чистого любопытства, посмотреть, что откуда растет - вдруг потом лечить придется? А нос твой я буду трогать просто так. Добрый улыбнулся, как Искра, вытягивая все ротовые придатки вперед и растягивая перепонки. Энид тоже улыбнулась ему, и начала тщательный осмотр, иногда касаясь максилл, мандибул и - разумеется, - тихо сопящего носа. Буп. Пчих. Вот если коснуться клыка, обязательно будет "пчих", а если кожистой поверхности складки - как повезет. И Энид очень старалась не заметить, что ее перекинутый через плечо хвост волос тоже осторожно трогают и даже гладят.