***
— И он просто ушёл? — удивлённо вскидывая брови, спрашивает Бэм. — Ага. — И мандарин оставил? — слишком громко восклицает Джексон. — Ага. — А ты знать не знаешь, кто он и чего хотел? — к обсуждениям подключается Джинён, откусывая кусочек булки. — Ага. — Сдаётся мне, что ты упустил шанс найти себе хорошую компанию на этот праздник, — спокойно, в отличие от всех присутствующих, суммирует Марк, что-то строча в телефоне. — Ага… Подожди, что? — наконец-то, оживает Чжебом, резко выпрямляясь. — Говорю, что мог бы познакомиться с этим помощником Санты и хоть раз нормально отметить праздник, хоть в чьей-то компании, — оторвавшись от смартфона, грубее обычного, объясняет Марк. — Я, кажется, уже говорил… — Что праздновать ничего не будешь, — передразнивает его голос Марк, закатывая глаза. — А я, кажется, уже говорил, что ты страдаешь фигнёй. И я всё-таки считаю, что тебе стоит хотя бы отблагодарить этого неизвестного, что не дал твоей чудесной попке превратиться в кусок льда. Чжебом хмурится и даже слегка выпячивает нижнюю губу вперёд под всеобщий смех, но мысленно соглашается, что поблагодарить надо, хотя каким образом, пока не знает. Вопрос остаётся открытым. Парень устало облокачивается на подлокотник кресла, на котором сидит, и оглядывает свои владения, словно в первый раз. Сегодня все близкие друзья Чжебома собрались у него, потому что он единственный живёт один и не платит за это, пока остальные ютятся в общаге или снимают двухкомнатную квартиру на двоих. Джинён и Марк соседи в общежитии, так и познакомились, только вот Джинён собирается в скором времени съезжать, наконец-то накопив на собственную однушку, а это значит, что Марку придётся ожидать нового соседа, что последнего совсем не радует. По этой причине эти двое уже, какой день в ссоре и почти не разговаривают, изредка перекидываясь парой фраз. У БэмБэма с Джексоном всё складывается, как никогда хорошо. Они уже третий год вместе, с самого поступления. В то время Бэм из-за сильного акцента часто попадал в глупые ситуации и даже проблемы в универе, от чего постоянно ходил угрюмый, прослыв на своём потоке местным дурачком и шлюшкой за необычный внешний вид. Джексона, как самого популярного второкурсника, эта новость не обошла, даже привлекла, поэтому буквально через неделю после появления слухов, он уже зажимал странного тайца на заднем дворе университета, пытаясь понять, почему к нему такой интерес. И пропал, утонул в вот-вот готовых пустить слезу глазах, завис на не по-мужски пухлых губах и дрожащих ресницах. Весь БэмБэм вызывал в Джексоне не ведомые до этого момента чувства. Его хотелось обнимать и защищать, развеять мерзкие слухи, чтобы они только для Джексона правдой были, а себя за страх в этих оленьих глазах казнить, на колени перед этим пухлощёким чудом упасть и о прощении молить, потому что, если не простит, значит, сразу с моста. Потому что без него теперь не жить, один раз увидел — больше не забыть, один раз коснулся — больше уйти не в силах, и Джексон это понимает, врать себе не видит смысла. И он молил, прямо там извинился, пообещав каждого, кто обидит лицом по асфальту покатать, и ушёл, оставив Бэма глупо хлопать глазами, а потом смущённо улыбаться. Вот так и закрутилось: Джексон по утрам его у ворот встречал, днём таскал вкусняшки, а вечером провожал до дома, сам не понял, как по уши влюбился и БэмБэма в это болото утащил. Через месяц они по универу ходили за ручки, парные кофты носили, а в инстаграм совместные фотки выкладывали. Многие продолжали за глаза Бэма грязью поливать, но за это собственной кровью на кулаках Джексона платили, со временем всё поутихло, и ребят оставили в покое, только от титула самой отвратительной парочки не отделались. Но Джексону эта популярность льстила, а БэмБэму главное улыбку на его лице видеть, большего и не надо. Спустя года они всё ещё вместе назло другим, на счастье друг другу. Ничего в принципе не изменилось, только БэмБэм слишком повзрослел, лишившись своих щёчек, от чего получает недовольный взгляд Джексона, и даже его перерос, хотя раньше за хёном таскался, как за мамой-уткой. Сам Джексон проколол уши, полюбил модную одежду и ещё больше погрузился в спорт, став сильнее и внешне свирепее, продолжая горой стоять за своего мальчика, хотя на деле продолжает Бэма «пухлощёким оленёнком» называть и в висок губами тыкаться. Джексон по своему обыкновению целует Бэма в нос и ерошит его недавно выкрашенные в новый цвет волосы. Младший по-детски улыбается, не соответствуя своему чересчур взрослому внешнему виду. Как бы он не пытался отделаться от своего образа невинного малыша, подкрашивая глаза, выделяя и без того привлекающие внимание губы, выбирая менее броскую одежду и массивные кольца, Джексон всё равно щипает его за щёки, чмокая в нос, даже если теперь приходится для этого вставать на пальчики. БэмБэм на это хмурится и обижается, но сам себе не признаётся, что для Джексона взрослеть и не хочет, лишь бы продолжить получить всю эту заботу и нежность. Он не ещё не понимает, что в любом возрасте, в любом виде одарен всем этим с головой будет, потому что его любят всего и всегда. Марк на это постоянно фыркает, он этого не понимает и как умудрился сдружиться с этими парнями тоже. На самом деле, первое время он был в первых рядах тех, кто БэмБэма у ворот караулил, так же Джексона поджидал, не раз кровь и свою, и чужую проливал. Сам в слухах замешан был, и каждому, кто его к «этим пидорам» приписывал, носы ломал. И продолжалось это изо дня в день, пока, возвращаясь с очередной разборки, не увидел интересную картину: БэмБэм с окровавленным лицом видимо, кто-то всё-таки смог поймать его одного, без личного охранника, сидит на земле, отряхивая запачканную одежду. Марк планировал просто пройти дальше, не обращая на него никакого внимания, но замер на месте, увидев, как из универа выходит Джексон, что-то слушая в наушниках. Он решил встретить своего парня у ворот, а не у аудитории, как хотел сделать сначала. И уже подходя к обычному месту их встречи, замер с широко раскрытыми глазами. Марк усмехнулся, готовясь увидеть что-то, безусловно, интересное. Джексон прерывисто выдохнул и, пару раз ударив себя по щеке, улыбнулся. Он подошёл к Бэму и, поздоровавшись, протянул ему пару салфеток, которые успел достать заранее. Марк удивлённо вскинул брови и подошёл чуть ближе, дабы расслышать их диалог. — Оленёнок, ты сегодня как никогда прекрасен. Мне очень нравится твоя новая рубашка, расскажешь, где купил? — Джексон помог ему встать и в шутку толкнул в плечо, посмеиваясь. — Не скажу. Из нас двоих я должен быть красивее, потому что ты и так хорош, — вытирает кровь с губы Бэм и показывает язык. Джексон оглядывает его лицо, ещё раз проводит по нему салфеткой и чмокает в каждую ссадинку, как бы просит прощения, но вслух ничего не произносит, знает, что своими извинениями только хуже сделает — заставит чувствовать себя жалким, а БэмБэм перед ним лицо держит, что больно не говорит, Джексон и так всё знает. Вечером он принесёт ему чашечку чая, мазь от синяков и будет всю ночь обнимать. Им слова не нужны, действия ценнее. И БэмБэму совсем не обязательно знать, что потом все его обидчики будут пойманы и сильно покалечены. Марк, тогда был поражён таким поступком, этим болезненным смирением и желанием быть для своего любимого лучшим. Он и не заметил, как перестал ходить на драки с Джексоном, перестал поливать их грязью, и в один из дней всё-таки извинился, слишком, по его мнению, быстро став прощёным. Месяц за месяцем он помогал им, общался и, в итоге, влился в компанию. Сейчас Марк их очень любит, любого за них порвёт, но отношения их понять всё ещё не может, на самом деле, не особо и пытается. Все в их компании спокойно реагировали, когда узнавали про отношения парней, может быть, именно поэтому они всё ещё так крепко дружат, потому что никакие предрассудки и слова со стороны никого не волнуют. Джинён шёл в комплекте с Марком, будучи с самого начала его соседом, поэтому он стал частью этой компании, как само собой разумеющееся. Чжебом же был и остаётся центром, он умудрился изначально быть общим знакомым для всех одновременно, поэтому и вливаться в тусовку ему не пришлось, вот так где-то за год, они собрались в мощную группировку***
На утро в университете Чжебом первым делом описывает друзьям внешность «мандаринового мальчика» и просит, если что звонить, а сам продолжает молиться, чтобы они учились в одном университете. На глаз этому парню было, примерно, столько же, сколько и самому Чжебому, он шёл с сумкой, из которой торчал какой-то учебник, а поблизости только один университет. И либо они учатся вместе, либо всё это попросту притянуто за уши. Чжебом каждую перемену заглядывает в различные аудитории, выискивая нужную макушку, пару раз фотки от друзей получает, но всё не то. Начинает впервые раздражаться, что учится в таком огромном заведении и корит себя за то, что тогда не спросил имя. День проходит впустую, все лекции были прослушаны, а перемены заняты тщетными попытками. В завершении, уже собираясь уходить, Чжебом получил сообщение от Марка с десятью грустными смайликами и «Ко мне сегодня заезжает новый сосед, помогите!», а потом ещё одно «И прикончите кто-нибудь Пак-самый-худший-друг-Джинёна, спасибо». Через час все уже сидели в небольшой комнатушке, провожая Джинёна и успокаивая Марка. — Хён, успокойся, я думаю, всё не так плохо. Тебе нужно разнообразие в жизни, а то ты, точно, пропадёшь в своём телефоне, — сидит под боком у Марка Бэм и гладит его руку. — Да господи! Хватит ему подыгрывать, тешить самолюбие. Все прекрасно знали, что я с первого курса коплю на квартиру, почему только сейчас началась эта трагедия? Прекратите раздувать из мухи слона! — не выдерживает виновник траура и вскидывает руки. Никто не ответил, но в воздухе буквально витало: «Мы понимаем, но перечить старшему***
На следующий день Чжебом не оставлял попыток найти «мандаринового мальчика», после очередной неудачной перемены его осенило, что у него теперь на целого бойца больше и пошёл на поиски первого курса, где и нашёл Югёма. — Хэй, привет! Как у тебя с человеком–испепеляющий взгляд? — положив руку на плечо младшему, спросил Чжебом. — Привет, хён. Эм, он сказал, что не хочет, чтобы я лишний раз разговаривал с ним, — как-то потерянно сказал Югём. — Ох, не парься по этому поводу. Он такой всегда в начале общения, Марк отвратительно сходится с людьми, кроме того его лучший друг съехал от него, конечно, он расстроен, просто дай ему немного времени. Помни, проблема, точно, не в тебе, а в этом идиоте, — Чжебом улыбнулся, как бы говоря, что всё будет хорошо. — Спасибо тебе, — Югём немного успокоился. — Кстати, я хотел спросить, не мог бы ты… — Чжебом не закончил, резко обернувшись. — Что такое? — обеспокоенно спросил младший. — Ты знаешь вон того парня? — Чжебом указал на юношу в другом конце аудитории. — А?! Да, это мой одногруппник, мы друзья. Его зовут Чхве Ёнджэ, а что? — Ничего, забудь. Спасибо тебе большое! — Чжебом помахал ему и ушёл, оставив Югёма в растерянности. Теперь он знает имя и курс, вот только что с этой информацией делать — нет. Мысль, что последние несколько дней парень думал только о Чхве Ёнджэ, напрягает, потому что забрасывать написание лирики он никогда не мог, а в этот раз с лёгкостью. Чжебом не сразу замечает, что уже сидит в аудитории, якобы слушая лекцию. Он рассылкой пишет всем, что нашёл «мандаринового мальчика», но его имя умалчивает. «Как?!!?», — первым отзывается Бэм, за ним и все остальные похожими высказываниями. «Югём помог», — Отправляет в общий чат Чжебом, стараясь не спалиться перед преподавателем, который рассказывает, кажется, что-то действительно важное. В ответ опять всякие восклицания и вопросы вкупе с поздравлениями, и только от Марка ничего, хотя он в сети, должен всё это видеть. Чжебом получает вполне логичные вопросы о том, как он собирается к нему подойти, как познакомиться, и будет ли он вообще это делать. Он отшучивается, переводит тему, потому что сам этими вопросами задаётся, миллионы вариантов исхода событий перебирается, но ничего в фавориты не выводит, злится. До конца пары он сидит тихо на задних рядах, но на глаза тучному мужчине в идиотском, по его мнению, свитере с оленями всё равно попадается, кое-как делает его задание и даже получает четвёрку по предмету, который вообще-то прекрасно знает. Чжебом, на самом деле, не глупый, он один из лучших учеников потока, но в последнее время из-за навалившейся работы почти не спит, восполняя недостаток сна на лекциях, раздражая тем самым всех преподавателей. А тут ещё и этот Чхве Ёнджэ из него все соки выжимает. Чжебом резко вскакивает со своего места и вылетает из аудитории, игнорируя все протесты всё того же мужчины в новогоднем свитере. И почему все так этим одержимы? Он спускается на первый этаж и, даже не накинув куртку, выбегает на улицу, направляясь в сторону ближайшего магазина.***
Ёнджэ находит растерянного Югёма одного на входе в аудиторию и окликает того, не получая в ответ никакой реакции. Он подходит ближе и слегка подталкивает его в спину, всё-таки успешно привлекая к себе внимание. — Ну, как прошло? Ты мне вчера не позвонил. Ёнджэ не считает себя особо общительным, он вообще людей побаивается, но с Югёмом они как-то чересчур быстро сошлись. Он даже предлагал другу переехать к нему на время обучения, но тот был категоричен и настроен поселиться в общежитии, когда денег на съем квартиры стало не хватать. Югём оказался крайне везучим, потому что получил комнату практически сразу из-за того, что посреди полугодия кто-то решил съехать. Ёнджэ за друга искренне рад, но взволнован не меньше. Новая обстановка, новые люди, сосед в конце концов. — Ничего интересного, — Отмахивается Югём, направляясь в сторону третьего ряда, где обычно они сидят. — То есть ты не собираешься рассказывать, какого жить с самим Марком Туаном? — воскликнул Ёнджэ так, что некоторые даже обернулись. — Тише ты! — одернул его друг. — Он действительно очень красивый, но, кажется, у меня нет шансов даже на простое «привет» по утрам, — грустно добавил парень, вздохнув. — Всё так плохо? — Он сказал, чтобы я даже не пытался заговорить с ним, — голос становился всё печальнее и печальнее, а плечи опускались всё ниже. — А он и правда, та ещё ледышка, слухи были правдивы. Ну, я ему задницу за тебя надеру, — Ёнджэ сделал серьёзное лицо и поднял вверх кулак, рассмешив этим друга. — Успокойся, герой. А то я не то, что здороваться с ним, даже видеться не смогу. Вообще, я думаю, что дело в том, что у него кто-то есть, и я занял кровать этого «кого-то», — виновато объяснил Югём. — Стоп! Ты хочешь сказать, что у этого самовлюблённого говнюка есть девушка? — Ещё громче спросил Ёнджэ, за что получил подзатыльник от друга и многозначительное «чшш». — Вообще-то парень, — реакцией были выпученные глаза, — но я не уверен, просто он так странно себя вёл, словно… был по уши в него влюблён. Югём поджал нижнюю губу. Он выбрал именно этот университет, потому что узнал, что парень, по которому он уже не первый год пускает слюни, учится здесь. А когда оказалось, что они будут соседями, то чуть не сломал Ёнджэ рёбра, выплёскивая на нём свою радость. Вот только он совсем не ожидал увидеть, как его «парень мечты» буквально висит на бывшем соседе и со слезами на глазах просит не уходить. В груди Югёма что-то сжалось, а от просьбы не разговаривать упало и с характерным звоном разбилось. — Тогда, я не понимаю, почему ты выглядишь так, словно тебя уже отшили, — Югём поднял непонятливый взгляд на друга. — Если ты прав, то слухи о том, что он жёсткий гомофоб, не больше, чем слухи. И правильно, у тебя есть шанс, — Ёнджэ сложил руки на груди, делая лицо, будто объясняет ребёнку, что дважды два это, непременно, четыре. Югём напрягся, в словах Ёнджэ была своя доля правды, кроме того, если он правильно помнит, то печально известные Джексон и БэмБэм тоже были представлены, как друзья Марка. Так, может быть, шанс всё-таки есть? Югём поблагодарил друга и с улыбкой встал со своего места, игнорируя все вопросы о том, куда он собрался перед началом лекции. Сейчас ему, точно, не до неё. Нужно придумать, как расположить предмет своего обожания к себе. Уже у самого выхода из аудитории Югём столкнулся с Чжебомом, но предпочёл не заострять внимание на его странном выражении лица и слегка красных ушах, потом он расспросит его об этом. Ёнджэ вздыхает, усмехаясь. Его друг порой такой странный. Он откидывается на спинку стула и только сейчас замечает, что на другом столе, чуть ближе к преподавателю, лежит небольшой мандарин с криво нарисованной чёрной гелиевой ручкой рожицей и записка. Ёнджэ вскакивает и быстрым шагом подходит к подарочку, который, уверен, принадлежит именно ему. Он садится за пустующее место и раскрывает надвое сложенный лист. «Привет, Чхве Ёнджэ. Не пугайся, я законным путём узнал твоё имя, хех. Я просто хотел поблагодарить тебя за тот раз, твой мини-подарок был очень милый. И благодаря тебе я не помер в том сугробе, за это тоже спасибо. Возвращаю тебе должок, обязательно съешь его. Фрукты полезны особенно в такое отвратительное время года. — Неудачник, который забыл спросить твой номер.
» Ёнджэ глупо улыбается и жалеет, что «Неудачник» не подписался настоящим именем, теперь, чтобы всё-таки дать ему свой номер придётся сначала отыскать его. Мандарин убран в сумку, а записка вложена в тетрадь, Ёнджэ отдаёт всё внимание преподавателю, но в мыслях всё равно только красивый почерк.***
Югём аккуратно открывает дверь в комнату, находя Марка, лежащего в наушниках на кровати. Он бесшумно разувается и садится на кровать старшего, наконец-то привлекая его внимание и вызывая недовольную гримасу на его лице. Марк снимает наушник и хмуро смотрит на нарушителя своего спокойствия. — Я, кажется, ясно дал понять, что не хочу общаться с тобой. И до сегодняшнего дня всё было даже неплохо, — Марк снова отворачивается от парня, буквально говоря, что на этом их подобие разговора закончено. — Хён, я хочу понять, почему ты так на меня взъелся. Это из-за того, что я вселился сюда, вместо твоего парня? — Югём серьёзно посмотрел на парня, но на дне глаз была грусть. Марк буквально чувствует, как кровь подступает к лицу, а потом желание убивать разливается по телу. Он вообще-то довольной худой, даже тощий, миловидный, но стоит кому-то задеть его гордость, как он превращается в машину для убийств. И Югём умудрился попасть сразу по двум пунктам в самое яблочко, буквально заставляя Марка пыхтеть огнём, а руками до треска сжимать простынь под собой. Он до последнего держит себя на цепи, не разрешает своим рукам замкнуться на длинной шее парня напротив, потому что нельзя, потому что Джинён не одобрит. — Во-первых, я тебе не хён,. — спокойно, как может, говорит Марк. — Во-вторых, ещё хоть раз посмеешь подумать, что я и тем более мой лучший друг пид… геи, я тебе нос внутрь вогну, чтобы больше не лез не в своё дело. Югём на коже липкий страх чувствует, от холода в голосе скрыться, убежать хочет, но огонёк надежды загорается где-то глубоко внутри, под рёбрами. Слова Ёнджэ эхом всплывают в голове, а лёгкая улыбка норовит появиться на лице. Весь он буквально на глазах из пугливого первокурсника превращается во взрослого хищника, готовящегося прыгнуть на свою жертву. — То есть, хён, хочешь сказать, что вы не пара? Это, знаешь ли, сигнал к действию, — Югём позволяет уголкам губ приподняться и чмокает Марка в щёку, получает за это разбитую губу, усмехается, слизывая кровь, и уходит в душ, чувствуя свою победу. Марк молча сидит и хлопает глазами, чувствует, как сосуды по одному внутри лопаются, хлестают по внутренностям, в кровавую жижу все органы превращают. Он зубы до скрежета эмали стискивает, но успокоиться не может, в итоге, телефон вместе с наушниками летит в стену, отскакивает, на пол падает. Марк глубоко дышит, не выдерживает и, накинув куртку, выходит из комнаты. Ему плевать на холод, на то, что он не чувствует пальцы, что кожа на шее уже саднит, а горло режет от обиды и злости. Марк буквально за десять минут доходит до дома Джинёна, не обращая внимания, что ноги в лёгких кедах попросту болят и почти не двигаются. Хозяин квартиры открывает дверь, удивлённым взглядом окидывает Марка и впускает его, сразу укутывая того в полотенце и ставя чайник на кухне. Гость садится на небольшой диванчик и оглядывает новую квартиру друга, ему нравится, она кажется уютной и такой подходящей Джинёну, губы Марка трогает лёгкая ухмылка, но боль в теле не оставляет от неё и следа. — Что случилось? Ты чего такой взвинченный? — Джинён ставит перед ним чашку чая и садится рядом. Марк тушуется и молчит, слегка ёрзая на месте, он не уверен, что хочет говорить. Но тогда зачем пришёл сюда? Не знает. Это был порыв, эмоциональный взрыв, который обычно тушил Джинён. Вероятно, поэтому ноги привели парня именно в это квартиру. — Он меня поцеловал. — Кто? — Джинён хмурит брови, но ближе не садится. — Этот мудак, с которым мне теперь придётся жить. Он… Он подумал, что ты мой парень! — последнюю фразу Марк выкрикнул, чуть не разливая от резкого движения чай. — На самом деле, это неудивительно. И, если честно, он не первый, — серьёзно говорит Джинён, смотря другу в глаза. — В смысле? — Марк отставляет чашку с кипятком, дабы ненароком не опрокинуть её, и ближе двигается к другу, пытаясь разглядеть огоньки юмора на дне его глаз, но там только сплошная мгла серьёзности, и это совершенно не радует. Он не понимает, как Джинён может вообще такое говорить, тем более в его присутствии, прекрасно зная характер Марка и его взгляды на мир. — Неужели ты действительно этого не замечаешь? — Джинён удивлённо приподнимает брови и взглядом показывает на руку Марка, которая покоится на его колене, а лицо в паре сантиметров от его губ. — Я не пытаюсь тебя обидеть или как-либо задеть, ты мой лучший друг, но, Марк, ты очень миловиден, даже при всём своём грубом характере, а твои привычки к близкому контакту с дорогими тебе людьми играют против тебя. Марк смотрит на то, как буквально лежит на Джинёне, и отскакивает от него, словно от огня, испуганно осматривая себя, а потом и всё вокруг. Он чувствует себя безумно глупым и медленно начинает понимать, почему все эти отвратительные слухи бок о бок ходили со слухами о Джексоне и Бэме. Марк откидывается на спинку дивана и зарывается руками в волосы, оттягивая их, пытается хоть немного привести себя в чувства, выходит плохо. Он просит Джинёна какое-то время не трогать его и извиняется за причинённые неудобства, слышит насмешливое: «не в гостинице, хватит этих формальностей», а потом хлопок двери. Сейчас все мысли о Югёме и его поступке ушли на задний план, уступая законное место излюбленному самокопанию. Марк никогда ещё так не хотел просто закрыть глаза и отдаться течению жизни, не думая, что будет дальше, что будет с ним.