Врата: Там сражается Советская Армия.

После того, как наступление на Садеру захлебнулось в крови, армии НАТО откатились на прежние рубежи, подгоняемые яростным огнём "Градов". Солдаты врага были измотаны, общие потери впервые перевалили за сто тысяч. В ходе этих боёв было взято 32 тысячи пленных, более 500 единиц военной техники и около двух тысяч автомобилей. Вместо победного парада по главной площади Садеры, Мак Роджерс получил тяжёлое поражение и ряд неудобных вопросов от главнокомандующего, президента США, которому, в свою очередь, неудобные вопросы задавали господа с Уолл-стрит, истинные хозяева Америки, жаждавшие бесплатной рабской силы в виде насильно угнанных из Великой Ойкумены людей и крепких орков, жаждали полезных ископаемых и солидных рынков сбыта. Вьетнамская война им и так в копеечку влетела, ну а теперь, когда ещё и Великая Ойкумена требовала вложений, экономический кризис, постоянно преследующий капиталистическую экономику, заметно усугубился. Недовольство населения росло и троны под господами начинали шататься. В этих условиях, американцы были вынуждены сократить активность в Индокитае, откуда и так уже перебросили самые боеспособные части. В нём ещё оставались крупные контингенты войск США, но их положение становилось всё тяжелее. Советский Союз не мог смотреть на это просто так и количество советских частей в Северном Вьетнаме и Камбодже заметно увеличилось. Правитель Камбоджи, Сианук, вылетел в Москву на тайную встречу с генсеком, после которой началось тайное развёртывание дополнительных советских частей на её территории. Разумеется, американцы это быстро просекли, ибо всё тайное в Камбодже становилось явным очень быстро. Тогда они уговорили Лон Нола устроить переворот, который, впрочем, был моментально подавлен советским контингентом. Американцы, однако, нормальных мер к усилению позиций во Вьетнаме не приняли, разве что отправили к берегам Индокитая пару флотских эскадр. Эти меры были, пусть и не достаточны, но оправданы, ведь советское военное присутствие в Камбодже оставалось небольшим. К тому же, американцы прекрасно понимали, что пока в Великой Ойкумене Советский Союз не добьётся победы, туда он по-серьёзному не полезет. Да и потом, сухопутные силы требовались им на другом конце планеты и отправлять туда было и так особо некого, тем более, как было сказано ранее, они сами вывели оттуда часть войск и перебросили за Врата. В это же самое время, в Румынии, тамошний руководитель Чаушеску объявил о выходе из Варшавского Договора и начал налаживать отношения с западными странами. Это вызвало бурное возмущение в румынском обществе и половина партии выступила резко против. В то же время, генсек СССР выразил недовольным поддержку, и, призвав в помощь войска Югославии и Болгарии, ввёл Советскую Армию на румынскую территорию. Перед этим у него состоялся телефонный разговор с самим Николае Чаушеску, в ходе которого он забористо обматерил собеседника и посоветовал ему не делать глупостей, иначе будет хуже. В тот же день советские части перешли румынскую границу. Румынская Народная Армия сопротивления не оказала, а самого отступника тогда повязали румынские же военные. После установления контроля над СРР и начала чисток, румынский спецназ также отбыл во Вьетнам. В Великой Ойкумене, Карбышников начал готовить войска к мощному удару, целью которого было пробить оборону войск НАТО и развить успех, взяв вражескую орду в ловушку, захлопнуть которую предстояло в скором времени. Впрочем, если хитрый план генсека не даст желаемых результатов, "программа минимума" предусматривала освобождение Анекты, обход Охрида с Севера, взятия вражеских войск в котёл на этом участке и выход к южному порталу. Такая операция не только привела бы к серьёзным потерям у врага, но и оставила бы у него один портал вместо двух, а это, в свою очередь, вызвало бы страшные затруднения в снабжении сил НАТО, если не транспортный коллапс. Со снабжением, надо сказать, у тех было совсем хреново. Стала сказываться нехватка боеприпасов и медикаментов, в госпиталях отмечались случаи, когда перспективные раненые умирали из-за нехватки средств, а врачи буквально валились с ног от усталости, не имея нормальной замены. Ещё одним дополнением к санитарным потерям стали небоевые потери от болезней. Вспышки различных заболеваний то и дело возникали в НАТОвских войсках, начиная с обычной дизентерии, заканчивая местными болячками. Первой была так называемая "песчаная хворь", простудное заболевание, не самое страшное, но могущее быть смертельным, если не лечить. Вторым недугом стало ЗППП - вечный спутник военных походов. То было эндемичное для Великой Ойкумены заболевание, всем ныне известное как "ванилька". Болезнь, в общем, пустяковая, даже по меркам кестерийского уровня развития технологий. Правда, её ещё надо было уметь лечить, а тут уже подкачала американская медицина, которая, безусловно, занималась местными недугами, но не смогла вовремя организовать лечение и диагностику, что вело к неправильным лечениям и ряду осложнений у пациентов. Начали сказываться проблемы с продовольствием. Некоторые части были вынуждены перейти на выдачу солдатам ИРП, либо на отъём продовольствия у населения, которое нередко подсыпало в пищу всевозможную отраву и битое стекло, что, разумеется, вело к новым расправам со стороны оккупантов. Из-за нехватки запчастей ремонт повреждённой и изношенной техники так же затруднялся. Грузовики с задачей не справлялись, хотя шофёры не спали сутками. Грузовые автомобили от непосильной работы изнашивались и ломались, заполняя собой целые поля техники, которую было нечем и некогда чинить. В этой ситуации, командование НАТО в приказном порядке стало изымать гражданские грузовики и автобусы в Европе, мобилизуя их на снабжение армии. Кое-как помогали специальные автопоезда LeTourneau TC-497, но их просто-напросто было слишком мало. К слову, на их основе были созданы и бронеавтопоезда, в своём роде уникальные на тот момент. Ещё одним средством доставки стали реки и судоходные каналы, однако и с ними тоже были свои сложности. Во-первых, в через Врата было не протащить крупногабаритных судов и американцы могли позволить держать там только лёгкие буксиры и катера, а также, собрать побольше амфибийной техники. Всё остальное было сплошь местной постройки, мобилизованное рондельским правительством. Но и тут была проблема, которая заключалась в том, что ближайшая к "Gate-S" судоходная водная артерия находилась примерно в 50 километрах, а ближайшая к "Gate-N" - примерно в 60 километрах. Ну и к ним, разумеется, ещё требовалось доставить все необходимые грузы, а для этого, опять же, нужны были автопоезда и грузовики. Напрашивался вполне естественный выход из ситуации - железная дорога. Если Советский Союз ещё давно проложил за каждый портал пути узкоколеек, то такое решение было и для американцев хорошим выходом. Был разработан план строительства двух ширококолеек колеи 1435 мм за порталы, протяжённостью 270 километров, и 914-мм узкоколейных путей в Великой Ойкумене, общей протяжённостью в 300 километров. Этим планам, однако, не суждено было сбыться и ни один НАТОвский рельс на кестерийскую землю так и не лёг, поскольку требовалась расширять порталы, ломая часть их тяжёлых бетонных конструкций. Тем не менее, строительство путей к порталам, всё же, начали ещё до того. В кратчайшие сроки рельсы потянулись туда. Первой была готова линия к объекту "Gate-S", что находился рядом с городком Бодневердер, под Ганновером. В Боденвердер как раз шла одноколейная железная дорога, от которой быстро положили пути. На поле под Сённерборгом тоже повели рельсы, но закончить строительство в срок не удалось благодаря датским коммунистам, устроившим на путях удачную диверсию. Они просто взяли, да и прошлись ночью по путям в нескольких местах с канистрой горючки и подожгли полотно. Деревянные шпалы, только что пропитанные свеженьким креозотом, занялись моментально. Этот участок линии, надо сказать, охраняла не шибко шустрая датская военная полиция, которая, как не трудно догадаться, положила на всё и очнулась только тогда, когда пути уже горели. Тушили пожар тоже датчане. Работали они неторопливо и к полудню, когда пожар потух, стало ясно что примерно километр железной дороги придётся перекладывать. И эта диверсия была не единственной. Пролетариат Европы не остался в стороне и на транспорте случаи саботажа приобрели массовый характер. Железнодорожники делали всё, лишь бы насолить снабжению буржуазных армий, многие профсоюзы объявили забастовки, перед которыми рабочие старательно подкидывали штрейкбрехерам и НАТОвским военным железнодорожникам, приходящим на их место, хитрые подлянки, подламывая или утаскивая что-нибудь на рабочем месте. Не спали и другие неравнодушные. Военные поезда пускали под откос, на пути местные коммунисты и анархисты подбрасывали старые шпалы, выворачивали рельсы, выдёргивали костыли, вызывали замыкания КС, швыряли в проходящие военные эшелоны камни и зажигательную смесь. В результате, американцы были вынуждены снижать скорость составов до минимальной и перед каждым поездом прицеплять парочку контрольных платформ, что привело к страшному снижению эффективности железных дорог. Европейские левые поджигали составы и колонны автомашин во время остановок, подсыпали в баки машин и тепловозов песок и сахар, прокалывали шины. В самих Штатах саботаж на транспорте встречался не часто, зато на военных заводах многие сознательно выдавали брак. В Штатах, также, усиливались беспорядки. Народные выступления против двух ведомых империалистами войн, против новых повышений налогов, против усиливающейся реакции полыхали по всей стране. В Северной Ирландии большинство портов объяла рабочая стачка, которую англичане быстро и жестоко подавили. Ответом стало вооружённое восстание ирландцев, охватившее всю британскую часть Изумрудного Острова. Пока бунты подавляли, пока реакция крепчала и гайки в странах НАТО закручивали, шло время, игравшее на Советский Союз. Чтобы парировать угрозу, требовалось разобраться со снабжением, а оно работало из рук вон плохо. С горем пополам, грузы и пополнение добирались до порталов, откуда их везли на временные склады. С них они развозились по подразделениям на автомобилях, развозились длинными вереницами по дорогам разного качества. И если имперские дороги с каменным покрытием худо-бедно выдерживали такие нагрузки, то грунтовки разбивало в хлам, а регулярные дожди превращали их в болота. Как раз в это время партизанское движение на захваченных землях стало набирать обороты. Под руководством советских военспецов и при взаимодействии со спецназом, они довольно быстро превратились в очень серьёзную проблему для войск НАТО, избрав основной своей целью именно колонны автомобилей, которые представляли собой отличную мишень. Одно меткое попадание в бензовоз - и колонна останавливается надолго. На воде тоже всё было очень непросто. Речным судам было тесно на каналах и реках, шлюзы и порты регулярно подвергались бомбардировкам и диверсионным атакам. Для этого привлекли ВМС КеССР, располагавшие большим количеством лёгких вёсельных и ручных подлодок, на которых кестерийские подводники, совместно с советским морским спецназом, ходили в успешные рейды по тылам врага, вписав в историю этой войны немало героических страниц. Одним словом, военная логистика у врага здорово так провисала, в отличие от нас. Что у наших? У наших в плане снабжения был ряд преимуществ. Ну, во-первых, у наших врата были открыты на нашей же земле, отсюда и более короткое плечо подвоза, а разбросанные по разным уголкам страны, наши врата давали возможность задействовать больше транспортных узлов. Во-вторых, советское командование ко всему готовилось заранее, да и гражданский транспорт уже был отмобилизован в достаточном количестве. Из каждых врат были протянуты ветки узкоколеек, были положены трубопроводы и высоковольтные кабели, везде организованы перевалочные пункты, а часть объектов просто не затаскивали в Великую Ойкумену и дотянуться до них враги не могли. Было понятно, что если сейчас Карбышников ударит, то НАТОвские войска могут ещё раз огрести. Прошедшие Вторую Мировую ФРГшные генералы уже намекали Мак Роджерсу, что у них всё тоже так начиналось - сперва они с трудом дошли до Москвы, выхватили там, завязли на Восточном Фронте, а потом и вовсе войну проиграли. Мак Роджерс, разумеется, ответил в том духе, что не допустит подобного, но дал армии передышку и наступательные действия прекратил. Почти. Севернее Амнии тогда постоянно шли локальные столкновения, во время которых то одна, то другая сторона иногда вклинивалась в оборону, стремясь занять наиболее выгодные позиции для предстоящих сражений. Там-то и произошёл танковый бой, ставший самым результативным в истории. Тем утром тяжёлый танк Т-10 с номером 666 возвращался в часть после ремонта. Неожиданно по рации его командиру, старшему лейтенанту Петру Хомякову, сообщили о том, что прямо на него движутся вражеские машины. Сообщалось, что их много и что его задача - задержать врага как можно дольше. Тогда его командир свернул с дороги через поле в лес, спрятавшись за возвышением грунта так, что торчала только башня. И вот, в этом виде тяжёлый танк принялся ждать приближающегося противника. В таком ожидании прошло примерно с полчаса, пока из-за поворота не показалось восемь "Леопардов" с белогвардейскими косыми крестами на башнях. Весь отряд шёл на крейсерской скорости, без прикрытия, только с пехотой на броне двух последних машин. Но экипаж ждал. Ждал, пока те не проедут вперёд, только наводил орудие в их сторону. Лишь когда кормовые части всех машин стали видны из Т-10, первый снаряд 3ВБМ4 с грохотом вылетел из его ствола. Упреждение было взято вполне верно и замыкающая машина противника получила попадание в борт башни. Раздался сильный взрыв, танк заволокло дымом. Было видно только, как разлетелись с его брони тела в серой форме и серых касках. Шансов уцелеть у вражеского танка просто не было. Белогвардейские танкисты не сразу сообразили, откуда прилетел снаряд. С резкими рывками тормозили вражеские машины, с предпоследней рассредотачивалась слегка вялая после близкого взрыва пехота. Дула танков вертелись в разные стороны, ища источник огня. Но тут новый снаряд поразил борт второго "Леопарда". Он, выбросив из раны снопы дыма и искр, замер на месте. Третий снаряд прошёл мимо, улетев куда-то в кустарник, четвёртый снаряд тоже промазал. Зато пятый не подвёл и угодил в третьего "Леопарда", тоже в борт. Остальные же успели отступить за откос, откуда достать их было не так просто. Но тут подтвердились и самые худшие опасения командира танка - белогвардейцы были не одни. Из-за того же поворота к ним на всех парах летело подкрепление. Первыми показались два бронетранспортёра Hotchkiss TT6, которые вылетели в поле, резко затормозили и столь же быстро отползли в кусты. Потом к ним выкатили танки M60 в сопровождении M113, все в американской или белогвардейской окраске. Машины разворачивались для боя на дороге, БТРы же сворачивали в другую сторону, стремясь уйти с опасного места, пехота выгружалась и тоже пряталась. Тут раздался ещё один орудийный выстрел, поразивший головную машину в двигатель. Танк резко остановился, а шедший за ним врезался ему в многострадальную кормовую часть. Он начал отползать и сам схватил попадание фугасного снаряда в гусеницу. Экипаж тут же покинул обездвиженный танк, но остальные противники сообразили, откуда ведётся огонь. И вот уже первый снаряд "Леопарда" пролетел совсем рядом, срубив сосну. Дерево упало с оглушительным треском, ещё долго отдававшимся в ушах. Теперь бой закипел по-серьёзному. Второй снаряд прошёл слишком низко и, взрезав грунт, ударился в лобовую броню. От знаменитого "щучьего носа" он отрикошетил, оставив лишь вмятину. А внутри экипаж здорово встряхнуло, до боли. Танк развернул орудие и после трёх неудачных попаданий поразил подошедшего слишком близко "Леопарда" в гусеницу. Его резко крутануло, и экипаж всё также, понимая, что развёрнутым к советскому танку бортом стал лёгкой мишенью, покинул машину. Седьмой танк врага, M60, который попытался обойти Т-10, получил одно попадание в лоб, но выстоял и продолжил движение, а затем выстрелил с остановки сам. Снаряд разорвался совсем рядом с нашим танком, но в него не попал. Танк Т-10 ответил фугасным снарядом, коим думал поразить гусеницу, но снаряд пришёлся по маске орудия, что, однако, заставило танк замереть. Тогда в дело пошёл ещё один фугасный и гусеница поддалась. Обездвиженный танк был тоже оставлен экипажем, но победу праздновать было рано, ибо тут же другой M60 влепил бронебойным по башне, оставив на ней глубокий шрам. Краснозвёздная боевая машина взревела, ещё один снаряд шлёпнулся по корпусу, выбив из него искры. Танк приходил в боевую ярость. Разворот башни, выстрел - и враг поражён точно в лоб. А другие танки противника уже во всю работали по одиночному отважному танку, снаряды ударялись о броню, машина отползала назад. Танк пока что не пробили, но стало ясно, что это могло произойти довольно скоро. В чаще достать Т-10 не могли, однако, теперь, когда он был уже обнаружен, приходилось менять позицию. Танк, отойдя за холм, смог нормально развернуться и на полной скорости выехать из рощи. На опушке он неожиданно встретился с "Гочкиссом". Маленький бронетранспортёр затормозил, сзади из него выскочили белогвардейские вояки, а сама машинка рванула влево, попыталась свернуть с дороги, но, натолкнувшись на лесные заросли, затормозила опять. Экипаж выпрыгнул из совершенно целого БТРа, не желая становиться мишенью для тяжёлого танка, а десант попытался залечь за камнями. Всего их выбежало восемь человек в серых касках немецкого производства, с немецкими же MP-40 и американскими M16, у двоих из них были гранатомёты Pzf-44. Но применить их они уже не смогли, ведь Т-10 просто разметал всех пулемётным огнём прямо на ходу. И вот, обогнув опасное место, тяжёлый танк выкатил на другую сторону леса, встав на возвышенности так, чтобы из лесных зарослей открывался вид на поле и дорогу. Вражеские машины на этом участке стояли, ожидая приказаний, пока те, кто был впереди, либо искал наш танк, либо переводил дух, отойдя на более безопасные позиции. Неожиданно раздался выстрел и американский танк метнул башню, поражённый в борт корпуса. Армада пришла в движение. Паля на угад, танки стали отступать под откос дороги, надеясь скрыться под ним. Это решение стало для врагов фатальным. Оно было бы верным, знай они, откуда именно вёлся огонь - с возвышенности все они были как на ладони. И вот, ещё один танк врага словил снаряд в крышу башни. Следующего постигла похожая участь - он получил пробоину в крышу корпуса. Снаряды, один за другим, летели по бронированным гигантам, тяжко ухали рядом, проламывали бронеплиты. В какой-то момент, когда запылал командирский танк, американцев объяла паника. Танки стали бросаться кто куда, а одна танковая рота попыталась контратаковать. Семь боевых машин этой роты, четыре M60 и три M48, ломанулись вперёд. Они пошли, виляя зигзагами, дабы не попадать в прицел. Танк Т-10 выпустил восемь фугасных снарядов, прежде чем ему удалось зацепить гусеницу одного "Паттона", заставив его остановиться. Остальные танки доехали до самой кромки леса, но проехать там не смогли, наткнувшись на массивные валуны. Танки затормозили и тут же ещё одним фугасным снарядом проломило крышу корпуса M60. Тогда головной танк резко сдал назад. Его примеру последовали два других танка, но ещё две "шестидесятки" ломанулись вперёд. Один сразу заехал в бурелом, в котором было трудно двигаться. Второй, повинуясь приказу командира уйти с опасного места, быстро отступил, а первый выбирался с трудом. В его башню прилетел подкалиберный "лом", но лоб башни попадание выдержал. Ещё один такой же снаряд ударил ниже, под башню. Боевая машина дёрнулась и замерла. Остатки танковой роты отступили к изгибу границы подлеска, надеясь спрятаться там. А Т-10 переключил огонь на отступающих противников, которые смогли кое-как организоваться и уходили за поворот, где было безопасно. Пока они отходили, экипажу Т-10 удалось засадить ещё одному врагу фугас в гусеницу и с этого момента началась передышка. Только тишина длилась недолго. С другой стороны дороги внезапно показались танки из начала колонны, которые тоже начали отступать. Отступали они всё также, прикрываясь откосом. Не доехав примерно двухсот метров до того места, где был подбит первый танк второй части колонны, они внезапно встали. По рации им приказали немедленно уходить с опасного участка обратно. Но было поздно. Находившийся в конце колонны "Паттон" неожиданно вспыхнул с пробитым моторным отделением. Другие стали разворачиваться, но сделать это было нелегко, ведь сзади они были отрезаны крутым склоном, а спереди были дорога и поле. Один M60 сдал назад и его стало клонить вниз. Но машина работала гусеницами, не давая силе тяжести утянуть его к подножью склона. В этот самый неловкий момент рядом с ним разорвался снаряд. Следующий попал по гусенице танка и танк стал сползать вниз. Послышался гул, сменившийся несколькими глухими ударами. Ещё два замешкавшихся при маневрировании танка попали под огонь и одному тоже сорвало гусеницу. Выжившие срочно покатили обратно, а с фланга танк попытались обойти танки из побитой роты, к которым прибавилось ещё несколько машин с противотанковыми отделениями на броне. Стальной зверь повернул башню и сделал первый выстрел. Головной танк, получив пробоину в крышу корпуса, полыхнул, разбрасывая с брони тела. На этот раз враги пошли врассыпную, но недостаточная подвижность американских боевых машин сыграла с ними злую шутку - когда разворачивался второй танк, его борт пронзило кумулятивным снарядом, машина загорелась и убитые пехотинцы разлетелись в разные стороны. Солдаты с других танков уже спешились, рассредоточившись в ближайших зарослях, когда третий танк выхватил в борт и остался на месте с развороченной гусеницей. Другие танки начали отступать, но третий перегородил путь двум другим. Оба тут же были расстреляны из орудия тяжёлого танка, не успев развернуться. Ну а Т-10 сам сменил позицию, решив не дожидаться противотанковых расчётов. Он отполз дальше в лес, но в этом уже не было нужды, так как решивший не испытывать судьбу враг отступил. Тогда как раз пришёл долгожданный приказ отступить из леса навстречу родному танковому полку, спешившему на помощь. Старший лейтенант Хомяков доложил о бое через час после воссоединения с полком и ему, как нетрудно догадаться, сразу не поверили. Но 25 выведенных из строя вражеских танков с пробоинами от пушки Т-10, найденных на месте боя, вкупе с показаниями пленных, подтвердили истинность рассказанного. Была назначена специальная комиссия, восстановившая подробности боя почти поминутно. О подвиге Хомякова и его отважных подчинённых вскоре узнали все. Этот бой вошёл в историю, как самый результативный танковый бой за всю историю, как бой, который прославил советских танкистов. Что касается мнения противника об этом сражении, то первый отчёт, так сказать, "по горячим следам", был дан белогвардейцами. В их версии, они вели бой с сотней ИС-4, из которых записали на свой счёт не менее тридцати танков, а остальных обратили в бегство. А вот американские отчёты были куда скромнее. Они раз за разом заявляли о том, что столкнулись с четырьмя танками, которые классифицировались ими как ИС-3 или Т-10, из которых уничтоженным записывали один, либо два танка. Пленный американский мехвод по фамилии Смит, например, описывал этот бой следующим образом... "Ни я, ни командир танка, не знали, сколько русских танков притаилось в лесу. Танки работали издалека, а мы находились на открытой местности, к тому же, мы не видели их, а наши танки загорались один за другим. Самое страшное - когда ты не видишь, откуда стреляют и не в силах как-то повлиять на ситуацию, а вокруг тебя гибнут соратники, и ты понимаешь, что следующий снаряд, наверное, уже летит в твою сторону." Хомяков и все члены экипажа получили звание Героя Советского Союза и звание Героя КеССР. Хомякова так же повысили до капитана и он продолжил службу, пройдя всю войну до самой победы. После войны он дослужился до полковника и ушёл на пенсию только в девяностые годы. Его товарищи продолжали службу в послевоенный период, но их судьба сложилась по-разному. Мехвод Петренко, спустя год после окончания войны, пошёл повышать навыки и стал командиром танка, затем преподавал в танковой школе. Наводчик Шумейкин тоже повысил квалификацию и тоже стал командиром танка, но вскоре оставил службу и ушёл работать инструктором в ополчение. Ну а заряжающий Кузнецов прослужил ещё три года и уволился со службы, уйдя работать на железную дорогу. Впоследствии, он занимал пост первого секретаря горкома на своей Малой Родине. Ну а что же танк? Да, танк, как полноправный герой битвы, не был забыт. Надо сказать, что экипаж ещё до того момента записал на свой счёт 5 побед и 5 звёздочек красовалось на его башне с правой стороны. Отметки о победах, одержанных в том бою, были нанесены на левый борт башни, а последующие победы отмечались уже на правом борту. Их было, впоследствии, одержано, тоже, ровно пять. Сам танк прослужил 10 лет, после чего был перевезён в Кубинку, где до сих пор и находится, весь изрезанный вмятинами, с отметками уничтоженных целей. И танкисты из воинской части до сих пор приносят присягу перед легендарной машиной. Ну а песня об отважном экипаже танка появилась ещё в первом альбоме Сабатона, "Primo Victoria", шестой по счёту. Называлась она "Несокрушимый". Она исполнялась много раз и во второй раз вошла в альбом, в альбом "Богиня Войны", на презентацию которого был пригнан и сам танк, как символ несгибаемой мощи советских воинов. Поле и камни, лес и дорога, Танки сил НАТО здесь рвались вперёд, Т-10 - один, а вот их было много, Но где он встал насмерть, там враг не пройдёт! Танк Т-10, что вступил в неравный бой, Несокрушимый, танк-герой на все времена! Сердце машины гулко било под бронёй, Во имя жизни, за то, чтобы вновь наступила весна! Вмиг из тени полетели снаряды, Трескалась сталь, надрывалась броня! В ужас пришли оккупантов отряды, Бросившись в панике из под огня! Танк Т-10, что вступил в неравный бой, Несокрушимый, танк-герой на все времена! Сердце машины гулко било под бронёй, Во имя жизни, за то, чтобы вновь наступила весна! Шрамы покрыли тело стальное, Ревела машина, чувствуя боль, Но не покинул тот танк поля боя, Каждый танкист был отважный герой! Танк Т-10, что вступил в неравный бой, Несокрушимый, танк-герой на все времена! Сердце машины гулко било под бронёй, Во имя жизни, за то, чтобы вновь наступила весна! Красные звёзды сияли, огнём горя, Праведный гнев разгорался в груди, Знали они, ждёт их своя земля, Знали - победа их ждёт впереди! Двадцать пять танков осталось на поле, В память потомкам о том на века, Как силой огня и усилием воли, Танкисты громили армады врага! Танк Т-10, что вступил в неравный бой, Несокрушимый, танк-герой на все времена! Сердце машины гулко било под бронёй, Во имя жизни, за то, чтобы вновь наступила весна! Танк Т-10, что вступил в неравный бой, Несокрушимый, танк-герой на все времена! Сердце машины гулко било под бронёй, Во имя жизни, за то, чтобы вновь наступила весна!