А что может сделать маленькая пылинка, в таком гигантском мире?
Глава IV Знакомый незнакомец.
Снаружи полусветло, и на где-то небе ещё виднеются звёзды и месяц. Чимин и Тэхён медленно с сумками на перевес плетутся по сонной улице. Вылет самолета через три часа. По дороге они заглядывают в круглосуточную скупку и сдают телефоны, там же берут себе новые, а на выходе выкидывают сим-карты в ближнюю мусорку. Всё с нового листа. Добраться до аэропорта без проблем выходит слишком просто, пройти все металлоискатели чуть сложнее, и Чимин был готов проклясть себя самого за такое огромное количество проколов и стальных серёжек. В накопителе они сидят дольше, чем хотелось бы, и глаза начинают потихоньку слипаться, когда металлический женский голос объявляет нужный номер рейса и просит пройти на посадку. На креслах красуется смешная чайка, выведенная одной линией и синяя подпись Air Busan. Тэхён уступает место у окна Чимину, а сам достает из сумки успокоительное и ждёт, когда все пассажиры, наконец, усядутся, а самолёт тронется и поедет до взлетной полосы, чтобы спросить стакан воды. Пак косится на пачку в руках Тэ, но молчит, не возмущается. Тэхён рассказал ему не так много, но Чимину хватает и этой маленькой искренности. Тревожное расстройство. Возможно, это не то, что может понять Пак, не то, с чем он может помочь, но предупреждён — значит вооружён. Полёт занимает около часа, и Ким всё время пялит на эту глупую птичку на грядушке, вплоть до момента, когда пилот объявляет, что температура воздуха равна тринадцати градусам Цельсия, просит пристегнуть ремни, и даже когда все, поаплодировав экипажу, встают с мест. Тэхёну кажется, что всё это глупый сон и он вот-вот проснётся, может, даже от дрожи и страха, но проснётся, и всё будет, как раньше. Он не мог так просто согласиться на это. Прошлое не могло так просто их достать. — Мэй, где ты? Мэй! — уже кричит в трубку Тэ, но в ответ слышны только всхлипы. — Оппа, прости, — и телефон отдается гулкими гудками. Чимин мягко трясёт Кима за плечо, и он безмолвно откликается на движение. Пак заставляет Тэ обуться, подняться с места и тянет за собой в новую жизнь. Жизнь, которой не хотел никто — аэропорт Гимпо встречает их спёртым воздухом и толпой людей. Наверное, после того разговора между Тэхеном и Чимином рухнул барьер. Хотя по Киму заметно, что ему теперь крайне не по себе, но это пройдет, по меньшей мере, Пак так думает. А Тэ думает совсем по-другому. Рассказывать секреты — сложно, ведь если доверить человеку что-то свое, хрупкое и до боли личное, то кто знает, что он с этим сделает? Будет ли его бережно хранить и оберегать, или выбросит, как ненужный хлам, во время уборки. От раздумий болит голова, а внутри пусто-пусто, даже живот сводит: грустно ему, или есть хочется — он пока сам не понял. Успокоительное будет действовать ещё несколько часов, и спасибо за это, потому что по-другому терпеть это скопление людей невозможно. Благодаря таблетке всё вокруг чувствуется не так остро, притупляется желанием спать. Ощущения путаются в большой запутанный клубок, и уже непонятно, хочется Тэхену почесать свою ногу или ногу вон той прекрасной леди лет за восемьдесят. Все к лучшему, сейчас Киму и не хочется ничего чувствовать. — Нам же теперь негде жить, — как-то совсем вовремя замечает Тэхён, а Чимин только и может, что давить в себе смешок. — Не волнуйся, об этом я позаботился, — хлопая по спине друга, отвечает Пак. Они, наконец, выбираются из здания аэропорта, и Тэхён наполняет легкие густым воздухом Сеула. Чимин по его просьбе рассказывает, где же они теперь будут жить, хоть и слушает Тэ через слово. Из монолога становится ясно, что есть некий продюсер, который уже довольно известен в столице, да и по стране, и Чимин по непонятным причинам знаком с ним. — Он предоставляет квартиры будущим артистам и состоявшимся певцам, которые приезжают сюда для работы с ним, — говорит рыжий. По итогу получается, что Пак выпросил квартирку и для них, не в центре, маленькую, но зато недалеко от метро, да ещё и бесплатно. Тэхён думает, что связи решают многое и благодарит Чимина за продуманность и знакомство с этим продюсером. Пак смешно щурит глаза в улыбке, а потом достает телефон, чтобы заказать такси, но сим карты нет ни у него, ни у Тэхёна, поэтому Пак узнаёт у прохожего, где ближайший магазин оператора связи. Тот пожимает плечами и советует поискать в торговом центре. — Вон там, через дорогу, — и тычет чемоданчиком на большое здание. Чимин благодарит и ведёт Кима в указанное место, и через неопределённый срок они уже сидят в такси, обмениваясь номерами. На часах раннее утро, не больше десяти, в глазах Кима всё ещё руины, а внутри Пака надежды на светлое будущее за двоих. Тэхён ненавидит всё это: своего грёбаного друга, который привёз его в чёртову столицу, чёртову столицу, себя, их новую квартиру, которую он, хоть ещё и не видел, невзлюбил заранее. Глупый стресс. Словарь называет стрессовой ситуацией условия, нарушающие спокойное эмоциональное состояние, а он называет это жизнью. Что поделать, милый, если Бог есть, то он явно тебя не любит. Они подъезжают к многоэтажному зданию и, не торопясь, идут внутрь. Тэхён цепляется за кофту Чимина и не отпускает, даже когда они подходят к информационному столу. Девушка за стойкой, мило улыбаясь, указывает дорогу: «Мин PD-ним, предупреждал о вас» — и друзья топают по указанному курсу. Поднявшись на нужный этаж, они идут по коридору, и Пак глазами выискивает на мутных стёклах нужное им имя. Оба медлят у двери, забавно переминаясь с ноги на ногу, но рыжий всё же стучит. — Оу, здрасть-е, — как-то смешно выговаривает черноволосый, открывший дверь. Его большие карие глаза отдаются в Тэхёне болью — он словно снова чувствует, как крепко сжимает его запястье горячая ладонь. Мятная макушка позади тихо приглашает войти в комнату. Внутри не так много места, а, может, так кажется из-за большого стола, на котором ютятся синтезатор, микрофон и колонки, ещё какие-то непонятные штуки, видимо, важные для продюсирования и два монитора. Хозяин студии допивает седьмой (судя по пустым стаканчикам рядом) кофе, располагаясь в удобном по виду кресле. На мониторе над столом открыта вкладка с программой для звукозаписи. — Мы не помешали? — как-то совсем скромно спрашивает Пак. — Совсем нет, мы говорили о яблоках, — с какой-то едва заметной ехидной ухмылкой тянет продюсер. — Что ты, Юнги-хён, — саркастично возражает темноволосый, открывший им дверь, — о «самых вкусных яблоках в Корее». Ты ведь сказал, что такие только в Тэгу. — Чон Чонгук, хватит дуться, — устало ноет мятная макушка. — О, нет, что ты, я совсем не дуюсь, что ты отправил меня в этот твой Тэгу за яблоками. Совсем не дуюсь, даже несмотря на то, — начинает говорить чуть громче младший, — что, проехав 237 километров, узнал, что в Корее только один сорт яблок! — Скушай яблочко и успокойся, — лениво прокручиваясь на стуле, говорит Юнги. Чимин прыскает в кулак от этой забавной ситуации, а Чонгук плетётся за яблоком и плюхается на диванчик возле стены. А Тэхён тонет. Тонет в приторном знакомом голосе, прячась за Чимином, и надеется, что обладатель сего чуда не вспомнит недавний инцидент. Черноволосая макушка явно принадлежит тому самому человеку, который своевольно спас Кима от красной иномарки. — Какие люди, — всё-таки замечает Чонгук горе-суицидника, — как дела, мистер «конечно, у меня всё в порядке»? Тэхён мечется и мечтает провалиться под землю. Лишь бы Гук не сболтнул лишнего. — Без изменений, всё также хорошо, как и было, — корча невозмутимое лицо, произносит Ким. Чимин и Юнги смотрят на них, потом друг на друга, выискивая ответ хоть у кого-то. Пак многозначительно жмёт плечами, а Мин смешно вторит ему. — Вы знакомы? — спрашивает мятная голова, поправляя очки. — Не то, что знакомы… — увиливает Ким. — Так, столкнулись недавно и разговорились, — внезапно поддерживает Чон. Тэхён врезается острым взглядом в Чонгука и вопрошает глазами: «зачем?». Чон скалит зубы в забавной заячьей улыбке, и Ким готов поклясться, что видит искренность в его глазах. Но такого не бывает. Юнги отдаёт Чимину ключи, и инструктирует кратко про всё, что можно. А Чонгук старается проделать дыру в Тэхёне, пока тот думает, в каком кармашке лежат нужные таблетки. Друзья ретируются через минут десять приятной беседы ни о чём и обо всём, а уже на выходе Мин говорит что-то про дубликат ключей, который завезёт попозже. От здания до метро они идут спокойно, но Тэхён готов поклясться, что, как только они пройдут сквозь турникеты, его хватит приступ, а потом и Кондратий. Ему никогда не нравилось метро: слишком уж людно и душно… Кто вообще придумал пускать поезда под землю? Воздуха там на всех явно не хватит, а люди вокруг всё толпятся, толпятся, толпятся. Никогда ему не нравилось метро… И вот они ступают на тропу ада: эскалатор спускает их всё глубже, люди пробегают мимо в непонятной спешке, так и порываясь уронить всех с этой чёртовой механической лестницы, а Ким уже видит, как все перед ним складываются, словно домино. Чимин долго рассматривает карту метро, сфотографированную заранее, но, видимо, без боя та сдаваться не хочет, а нужная станция никак не покажется на глаза. Через десятки тщетных попыток, Тэхён начинает чувствовать, как его воздух заканчивается. Он оборачивается к Чимину, но того нет на прежнем месте, и Ким стоит совсем один посреди бешеного потока. Совсем один. Совсем один. Глаза начинает щипать слезами, и с каждой секундой вдыхать всё тяжелее. Людей становится всё больше, и каждый кидает злобный взгляд на маленького беспомощного Тэхёна. Некуда сбежать, некуда деться. Кима начинает трясти, и он беспомощно оседает на пол. Он больше не человек — просто мешок мяса и костей, подобный сумкам, стоящим рядом с ним. — Тэхён-а, — кричит совсем рядом тонкий голос друга, и теплая ладонь опускается на плечо. Ким поднимает красные глаза и шмыгает носом. — Я думал, ты меня бросил, — хватаясь за протянутую руку, произносит Тэ. Чимин обнимает перепуганного дрожащего щенка, поглаживая того по спине и тихо произносит: — Разве я мог? Пак узнал дорогу у здешнего работника, и больше не отходил от Тэхёна ни на шаг. Так они проехали весь путь, а затем прошли до нужного подъезда, и там поднялись на пятый этаж. Они приближались к ненавистной квартире, что находится у чёрта на куличиках (зато недалеко от метро (!)), а успокоительное, принятое в вагоне, кажется, совсем не помогало. День не задался, а Тэхён становился с каждой секундой всё напряжённей. Дверь в новый дом поддаётся не сразу, но Чимин настойчиво крутит ключом, и она со скрипом отрывается. Тэхён оседает на пол по стеночке и рассматривает их новое жильё. Везение или намерение Мин Юнги, но здесь две кровати, едва вмещающихся в эту маленькую квартирку у чёрта на рогах: стоят у окна друг напротив друга так, что между ними не пройти. Кажется, комната здесь только одна, справа по коридору дверь, наверное, в ванную, а дальше, скорее всего, кухня. Слева дверь, похоже, скрипучая — кладовка наверняка. Стены покрыты уже давно не белыми обоями, и, в основном, пустеют совсем. Незашторенные окна выходят, к счастью, не на солнечную сторону, и сейчас, в полдень, глаза совсем не слепит. На этом неярком свету переливаются пылинки, парящие тут и там, и Тэхён готов поклясться, что вот-вот задохнётся от их обилия. — Мы дома, — как-то легко почти шепчет Чимин опуская сумку с плеча на грязный пол. Он ступает белыми носками по густой пыли, рассматривая всё вокруг, совсем так же, как это делал только что Тэхён. Проходит в комнату, пробуя мягкость кровати, тут же прыгая на неё. Пак падает спиной на плотную обивку, поднимая облако пыли, и тут же кашляет и чихает. Это место нуждается в людях. Тэхён вдыхает воздух, пахнущий старостью мебели, сразу же прочищая горло. Проходит десять минут или час, Тэхён всё сидит на пороге, а Чимин заканчивает уборку: он пропылесосил всё, до чего дотянулся, сполоснул посуду, сдвинул кровати вместе непонятно зачем и заправил их «ложе». — Так и будешь там сидеть? — негромко тянет Пак в сторону Кима. — А разница? Что я буду сидеть здесь или там, — как-то совсем печально отвечает Тэ. Чимин на это хмурится, подходит ближе и смотрит на руины. Взгляд безжизненных карих глаз топит Чимина в море апатии, но тот не сдаётся: протягивает руку и поднимает Тэхёна, заводит в душ, суя ему сменную одежду, и улыбается, как ни в чём ни бывало. Где люди берут силу, чтобы не только так искренне греть, но и согревать? Одной лишь улыбкой говорить: «всё хорошо» —, и главное заставлять в это верить. Тэхён не знает. В нём нет таких магических сил, да и вообще никаких сил в нём нет, лишь бы на ногах устоять. Но когда-то он был таким же, почти как Чимин, когда-то улыбался тепло, но сейчас, смотря на своё отражение в старом зеркале, он может печально сказать: «Силы кончились. Завоза не будет». Он стирает скупую слезу, выступившую на глаза, и выкручивает холодный кран до упора. Часы на стене противно трещат, а не тикают. Вот стрелка опускается ниже двух часов, и Тэхён выползает из маленькой ванной комнаты. С волос громко капают на пол ледяные капельки, Ким, повторяя за ними, падает на чистые простыни, утыкаясь носом в подушку, и мечтает о том, чтобы в жизни больше не приходилось вставать. На кухне пыхтит чайник и Чимин рядом с ним. Тэхён слышит, как тот гремит ложкой о чашку, размешивая сахар в чае, скорее всего. Ким берёт подушку из-под головы, обнимая её, всё думает о том, как бы раствориться в своей пижаме. Получается только провалиться в сон. Глаза открываются сами, когда на часах переваливает за девять вечера: он проспал весь день. Тэхён не помнил ничего подобного за последнее время, страдая бессоницей. Он спускает ноги с кровати и тихо шлёпает босыми ногами на кухню, надеясь найти хоть что-то съедобное. Тэхён, лишь ступив за порог комнаты, чувствует, как расползается по телу неприятная дрожь, как вместе с ней расходится по венам страх, а разум мутнеет. «Снова». Паническая атака — это не то, что легко описать. Тебе действительно просто страшно, хочется убежать подальше и никогда не возвращаться. Дрожь похожа на миллион жучков под кожей, которые разом решили потрещать крылышками. Он чувствует каждого: все лапки, все крылья, — прямо у себя под кожей. Пальцы белеют на плечах, глаза жмурятся, а Тэхён просто сжимается в комочек и мечтает умереть. Пять лет прошло с первого приступа, и с каждым новым становилось хуже: пришла бессонница, почти хроническая усталость и вялость, боязнь метро и улиц. Сколько прошло времени, и он уже не помнит, какого это — быть здоровым. Родные видят в тебе не человека, а расстройство, все друзья разбегаются, потому что никому не нужны чужие проблемы. Он и сам не прочь убежать от себя… Тэхён даже не мечтает расстаться с болезнью, она давно пустила корни в его теле и размножает жучков под кожей, чтобы он с каждым приступом кричал громче. Тэхён мечтает поскорее всё закончить. Его трясёт на полу, он глотает слёзы и боится. Забывает, как дышать, снова вдыхая, но теряя выдох. Сердце ломает рёбра, и они трещат под его напором. Тэхён находит силы встать, схватить нож трясущейся рукой и направить лезвие к запястью. Этот раз должен стать последним. Остриё проходится вдоль синих ветвей вен, Тэхён скулит от боли и страха и не видит ничего за пеленой слез, полосуя запястье. В этом мире нет смысла; нет места для такого, как Ким Тэхён. Его не держит больше ничего, и плевать на все усилия, на всю жизнь, что он прожил и что не прожил. Он зря родился и только испортил жизнь другим. Покрыл тучами безоблачное голубое небо Чимина, разрушил жизнь родителей и лучшего друга. Он всё делает правильно. Крови вокруг становится настолько много, что Тэхён боится утонуть. Так холодно. В глазах темнеет, и он прикрывает веки. Тэ хочет извинится перед Чимином, пожелать ему удачи в жизни, попросить не скучать, попрощаться, но сил открыть глаза больше нет. Чонгук тогда зря его спас.