◆◇◆
Юнги взял с небольшого столика напиток, потягивая его через трубочку, и скучающим взглядом обвел разношерстную танцующую толпу, цепляя знакомую пепельную макушку. Чимин действительно умел двигаться, не просто двигаться — завораживать плавными грациозными движениями. Хотя, чего еще он ожидал от любимого ученика Хосока. Ученики любили его, но во время занятий побаивались, потому что именно тогда злить его себе дороже. Юнги иногда видел, каким пугающим может становиться Чон, когда дело касается танцев. Где-то там должны еще быть Чонгук и Тэхен. Хотя Юнги и успел найти с этими двумя более-менее общий язык, но знал о них не так уж много. Знал, что у Чона богатые родители, которые постоянно куда-нибудь уезжают, и поэтому дом в основном в его распоряжении, знал, что имя Кима все как минимум слышали, и то, что Мин узнал уже по своему опыту, что у последнего шило в жопе никогда не выключается. — Юнги-хен, скучаешь? — Тэхен сел рядом, быстро, но аккуратно и уверенно обхватывая пальцами красивый бокал, делая глоток. Тот был одет в свободные штаны и безразмерную футболку, поверх которой была надета распахнутая клетчатая рубашка. Почему-то Киму легко удавалось выглядеть изящно даже в такой одежде. На ушах были простые серьги-кольца. Сам Юнги почему-то на них сегодня не скупился, использовав практически все свои проколы: три разных висячих на одно ухо, и два таких же и одно простое на второе. С одеждой он не сильно заморачивался, натянув большой яркий свитшот и светлые рваные джинсы. Вышло и правда неплохо. Почему-то чаще всего лучшие образы приходили именно тогда, когда не стараешься, а просто бегло думаешь о более-менее совместимом варианте. Вещи в гардеробе у Юнги на самом деле были исключительно черные, или на крайняк просто темные, поэтому сам свитшот был когда-то отжат у Хосока. Только вот сегодня захотелось надеть что-то подобное. Наверное, всему вина школы с этой ее серо-черной формой и его врожденное бунтарство. — Я просто отдыхаю, — ответил Мин. — А мне так не кажется. Юнги проигнорировал его, даже не повернув головы, унылым взглядом уставившись в толпу. Чимина он из виду потерял, а поэтому пришлось пялиться на выделяющихся здесь ядовитыми цветами подростков, что просто уже маячили перед лицом, заставляя болеть глаза. — Давай же, если будешь сидеть здесь весь вечер, то так и не сможешь найти приключений, — сказал Ким, придвинувшись ближе. Юнги, не замечая, как блеснули чужие глаза, хотел сказать, что эти приключения ему нахрен не сдались, но ему не удалось. Тэхен улыбнулся хитрым лисом, горячо выдохнув ему на ухо, и, протянув изящную руку, пробежался тонкими пальцами по костлявой рельефной коленке в дырявых джинсах. Юнги замер в смятении, упираясь рукой ему в плечо, но, как оказалось, недостаточно сильно, чтобы оттолкнуть. Ким прижался к нему сбоку, слегка обхватывая длинными пальцами над коленями тонкую ногу, проскальзывая под рваную каемку продырявленных штанов дальше, почти что до самого бедра. Было это, в самом деле, легко, потому что джинсы были свободные, а разрезы большие. Мин напрягся, почему-то так четко и подробно ощущая каждое уверенное и изучающее касание к своей коже и чувствуя, как лицо горит, кажется, от алкоголя. Медово-смуглая рука смотрелась непривычно на молочной коже, будто рука бронзовой статуи на белоснежном мраморе. Тэхен мазнул губами по скуле и прикусил мочку уха, оттягивая зубами длинную цепь пирсинга, другой рукой забираясь под широкую толстовку, почти не встречая сопротивления. Холодными пальцами поглаживая кожу живота над пряжкой ремня, а другой сжимая чужую ногу почти у основания бедра сбоку ладонью, он лизнул языком тонкую кожу на бледной шее, слегка засасывая ее. Юнги, разгоряченный и в смятении заметил усмехающуюся рожу Чонгука, наблюдавшую за ними из толпы, и нахмурился так, как только мог в таком положении. Веселится. Даже не ревнует, пидор мелкий. Ким отстранился, довольно лыбясь, оставляя после себя небольшой засос под скулой, и засмеялся, глядя на растерянное покрасневшее лицо Юнги. — Хен, охренеть, ты такой невинный, несмотря на то, что старше. — Заткнись! Он хотел сказать что-то еще, и желательно матом, но Тэхен встал с небольшого красного диванчика, хватая его за руки и потащив на танцпол. Оказавшись зажатым в толпе без вариантов выбраться, ему пришлось слиться с ними. Ну, или попытаться. Юнги облегченно вдохнул свежего уличного воздуха. Пусть в большом городе он был не такой уж и чистый, но хотя бы не душный и спертый с запахом пота и алкоголя, как в клубе. Танцевать он так и не научился, отдавив в процессе ноги нескольким людям, в чьем числе была девушка в босоножках, перед которой он испытывал особое чувство вины. Это, должно быть, действительно больно. Радовало только то, что в числе пострадавших находился и Тэхен, и Юнги чувствовал себя хоть немного отомщенным, пусть даже таким жалким способом. Юнги вдохнул еще раз полной грудью, жалея о том, что бросил курить. Сейчас это сделать было бы как раз кстати. Он оперся на хлипкую железную ограду на крыльце запасного выхода, наслаждаясь легким прохладным ветерком, ласкающим лицо и раздувающим темные пряди. — Эй, кто это здесь у нас? — пробасили где-то сзади. Мин быстро обернулся, разглядывая в ночной полутьме несколько темных фигур. Он нахмурился, предчувствуя опасность. Типичная местная гопота — от такой компании точно ничего хорошего не жди. Особенно когда ты совсем один. — Вам чего? — грубо спросил Юнги. Глупо, конечно, преимущество явно не на его стороне. Но дерзкая натура берет свое. — А ничего, — так же грубо бросили ему в ответ, скалясь. — Это ведь ты за старостой таскаешься? Только пришел в класс, а уже заграбастал себе такое завидное место. — парень с сожженными краской волосами, похоже, главный, шагнул вперед, выплевывая сигарету изо рта. На бетонных ступеньках остался догорать окурок. Мин медленно попятился назад. — И чего только этот Пак в тебе нашел, — досадливо сказал он, хватая его за грудки одной рукой. Яркая ткань опасно натянулась, грозясь порваться. — Рожа смазливая, совсем на бабу похож. Хотя, я его понимаю — такое личико покруче чем у большинства девушек будет. Юнги сжал ладонь в кулак, сдерживаясь. Тот взял его за подбородок пальцами, надменно рассматривая лицо. Отпусти. В воспоминаниях что-то кольнуло, на секунду нечеткой картинкой выкинув знакомую картину и гадкое чувство беспомощности и отчаяния. Юнги моргнул, и оно исчезло, оставляя после себя только легкое послевкусие, так и не давая понять, что это было. — Ходят слухи, что он бросил школу, а потом вернулся, и теперь старше всех одноклассников на два года. — Интересно, почему? — А это что? — нахмурился он, за подбородок поворачивая его голову в сторону и замечая небольшое краснеющее пятно на бледной шее. Мин оскалился, выдергивая голову из цепких пальцев. — Так ты подстилка во всех смыслах? — надменно скривил губы Местный Плохой Парень, как Юнги его про себя прозвал. — Ну и как тебе ощущения? Больно было, пока тебя трахали? Или тебе понравилось?... — Взгляд Юнги постепенно темнел, пока он продолжал: — Кто это был? Пак Чимин? Ким Тэхен?... Или малыш Чон Чонгук? — он усмехнулся, приблизившись. — А может... — все вместе? Незнакомый гопник отшатнулся назад, выпуская ткань из рук и хватаясь за подбородок. Удар пришелся прямо в челюсть. Юнги, вынужденный из-за несоответствия в росте привставать на цыпочки, твердо встал на ноги, обутые в немного потертые красные конверсы. Остальная свита из еще пары человек, приведенная, похоже, скорее из устрашения, опасливо отстранилась вслед за главным. — Ах ты!... — расширил глаза парень, искажая и без того несимпатичное лицо в гневе. Он сплюнул на асфальт кровавую слюну, вытирая рот тыльной стороной ладони. Дверь, напротив которой боком стоял Юнги, резко открылась, выпуская наружу большие глаза Чонгука и ворот черной кожанки. — Юнги-хен? — позвал Чонгук, из-за расположения двери натыкаясь поначалу только на хмурые брови и профиль стоящего напротив Мина. Видя странно напряженное лицо старшего, Чон удивленно перевел взгляд в сторону. — Что здесь происходит? Он вышел, вставая рядом с ним. Плохая компания напряглась. — Чонгукки, — позвал Юнги. Чонгук повернулся, удивляясь такому ласковому обращению. Тот встал, уперевшись серьезным взглядом перед собой и медленно приподнимая ладонь по его сторону. Чон напрягся, ожидая команды: — Да. — Бежим! — Юнги быстро пихнул его в плечо в сторону открытой двери. Удивленный, но наученный быстрой реакцией, Чонгук рванул обратно в душное помещение вместе с Мином, теряясь в недрах танцующей толпы и оглядываясь только для того, чтобы проверить, не потерял ли он своего нового хена по дороге. — Кто это был? — спросил Чонгук, продираясь сквозь народ и следуя к занятому ими месту. — Похоже, поклонники Чимина, — ответил Юнги, не останавливаясь и стараясь хоть сейчас не наступать никому на ноги. Чонгук остановился: — Ты расскажешь ему? — Нет нужды. Он хотел спросить еще что-то, но Юнги ушел вперед, не дослушав. Он совсем не собирался портить свои выходные из-за кучки глупых школьников, возомнивших себя грозными и опасными. Они, прошли к нужному столику, где уже ждали выпивающие Чимин и Тэхен. — Куда ты ходил, хен? — спросил Тэхен, когда они уселись рядом. — Выходил подышать свежим воздухом, — ответил Мин, взяв со стола свой бокал. — Долго ты, — пожаловался он. — Хорошо, что я послал за тобой Гукки. Юнги хмыкнул. Чонгук и правда пришел вовремя. Может, он и выглядел готовым к драке. Но вот драться одному с тремя здоровенными амбалами ему было как-то совсем не комильфо. Еще даже осталось странное послевкусие после драки. Словно где-то внутри подковырнули старую рану, о которой Юнги совсем ничего не знает. Все шло неплохо еще немного, конечно, пока подвыпивший Тэхен не полез целоваться к Чонгуку. Немного погодя, не обращая внимания на скривившегося в гримасе Мина, тот потащил Кима в туалет. Тэхен, не сопротивляясь тянущему его за руку Чону, пьяно хихикнул, подмигнув им. Юнги остался в компании одного только меланхолично протягивающего напиток на все происходящее Чимина. — Думаешь о том, часто ли я вот так — третье колесо? — спросил Пак, держа бокал перед лицом и хищно приподняв уголки губ. Юнги чуть наклонил голову, все еще держа безразличное выражение лица. — В точку. Чимин усмехнулся, приподняв бокал и вглядываясь в свое искаженное отражение в нем, что было очерчено пятнами бликов от яркой светомузыки: — Почти никогда, — он покрутил бокал за ножку, выпрямляя улыбку. — Они не оставляют меня, пока не посчитают это приемлемым, — ставя бокал на столик. — Ну а ты? Вы с Хосок-хеном довольно близки, — он откинулся назад, расслабленно закидывая руку на спинку дивана. Мин прищурился, смотря на него из под большого поднятого бокала, прикрывающего почти половину лица. — Мы с Хосоком давно знакомы. Но тебя это не касается. — Тогда расскажи, почему ты бросил школу. Мин фыркнул. Вот же упрямый ребенок. Хотя, если он расскажет немного, то ничего не будет. В конце концов, не преступностью же он занимался. — Ради музыки, — честно ответил он, заглянув уже в свое отражение в бокале, но видя явно не его. Чимин пораженно заметил, как в этот момент у него засияли глаза. Или же это просто отражались в темных зрачках разноцветные блики, создавая иллюзию. — Ну... И еще я пропустил половину учебного года, а потом подумал, что смысла возвращаться уже нет. — Уже переходя в свое обычное состояние. — Музыка, значит..., — повторил Чимин, задумчиво смакуя новую информацию на языке. — А почему решил вернуться? — А вот это уже не твое дело, — отрезал Юнги. Пак вздохнул, не скрывая улыбки. Теперь придется узнавать все в следующий раз или другим способом. Но все же, это была полезная информация. — Может, все-таки расскажешь? — спросил Чимин, решив попытать счастья. Все-таки, и что же там было такого, чего нельзя рассказывать? — Нет. — Пытаешься сохранять загадочность? — Мне это не нужно, — ответил Юнги. Ему и правда не нужно было — он в принципе старался не думать о том, что думают о нем люди. Чимин подумал, что именно сегодня он необычайно терпелив. Поэтому, в конце концов, кто он такой, чтобы этим не воспользоваться? — А что тебе нужно? — Это что, допрос? — все-таки начиная закипать. — Какого черта ты расспрашиваешь меня, когда сам о себе ничего не говоришь?! — Так ты хочешь узнать что-то обо мне? — Чимин улыбнулся уголком губ. — Я прошу компенсацию за то, что рассказал тебе о себе. — А если я не соглашусь? — Тогда и обо мне ты больше ничего не узнаешь, — пожал плечами Мин. Чимин улыбнулся, но улыбка эта была больше похожа на хищный оскал. Хорошо. Раз такова цена, то он не против побороться. — Что ты хочешь узнать? — спросил он, отпивая глоток и не спуская с него внимательного взгляда. Юнги пожал плечами, держа в одной руке стакан за и не отрывая безразличного взгляда от толпы. Пак распознал этот жест как знак того, что он сам может решить. — Пак Чимин. Лучший во всем, что ты только можешь себе представить. Люблю котят и щеночков. Любимые цвета — черный и синий..., — весело начал он. Юнги повернул голову в его сторону, раздраженно приподнимая бровь: — Что ты несешь? — А что не так? — невинно поинтересовался Чимин. Строить дурачка у него всегда хорошо получалось. — Ты просил рассказать о себе — вот я и рассказываю. Мин поставил стакан на стол с негромким стуком стекла о стекло, раздраженно выдохнув. — Это не важно, — он повернулся в его сторону, сверля своими темными, как черные дыры, глазами. — Все это. Не важно. — чуть приблизившись. — Ты думаешь, я приму это за ответ? Я рассказал тебе то, что вообще-то люди, знакомые не больше двух недель, не рассказывают друг другу, — нахмурив брови. — То, что ты мне рассказал, можно узнать просто спросив кого-нибудь из твоих знакомых. — Неправда. Ты бы не узнал про котят, — хитро улыбнулся Пак, слегка скалясь. Конечно же, попытаться стоило. Ну, или хотя бы позлить немного, потянуть резину и отвести от главного. Мин недовольно прищурился. — Так, что ты предлагаешь мне рассказать? — спросил Чимин. Юнги задумчиво облизнул губы, поднимая глаза куда-то наверх. — Может быть... о семье... Неожиданно. Чимин медленно сглотнул, поджимая губы, но сохраняя улыбку. — Ты не думаешь, что это нечестно? — спросил он. — Ты не рассказывал мне о своей. — Но ты и не спрашивал. — А если бы спросил, ты бы рассказал? — усмехаясь. — Нет, — честно ответил Юнги. — Тогда, как я понимаю, тебе тоже нечего рассказывать. — Действительно, нечего, — тихо сказал он. — А из собственных страстей, как я понимаю, танцы? Чимин отвернулся, взглянув серьезным взглядом на разноцветную танцующую массу. Ноги его были одна на другой, что придавало ему властный, развязный вид, вписывающийся во всю эту атмосферу. Тонкая черная рубашка немного расправилась, более явно просвечивая натренированные мышцы. — Танцы это всего лишь увлечение. Моя главная задача — это унаследовать кампанию. — Как-то слабо верится, — усмехнулся Юнги. То, что он видел там, в танцевальной студии, то, с какой страстью и отдачей делалось каждое движение, было не у каждого танцора. Это то, чему он все-таки научился у Хосока. Чон Хосок не мог выбрать себе в любимчики того, для кого танцы — просто увлечение. Те танцы были будто самой жизнью. — А ты поверь.◆◇◆
— Бля-я, Чонгукки, — простонал Тэхен, когда Чон с силой припечатал его к закрытой изнутри дверце кабинки. Дверца прогнулась под чужим весом, со скрипом немного проваливаясь назад. Они могли бы и подождать до дома. Но никто из них никогда не отличался терпением. Чонгук забирается руками под широкую футболку, оглаживая подтянутый живот. Жарко. Он пробегает пальцами от лопаток и ниже, касаясь пряжки ремня, ненадолго задерживаясь там, и хватается за ягодицы, за бедра притягивая к себе и пальцами крепко сжимая под тканью свободных штанов, слегка кусая за песочного цвета шею и размашисто вылизывая. Так, будто испить всего хочет. Полностью. Потому что здесь его хен не указ. Тэхен стонет низко, немного неслушающимися от выпитого пальцами цепляясь за кожу черной куртки на спине, крепко, насколько можно, сжимая. — Гукки-и, как думаешь, — протянул он, прикрывая глаза и пытаясь удержаться за чонову спину. — Мы правильно сделали, что оставили их одних? Чонгук недовольно отстранился, заглядывая тому в глаза, которые, несмотря на опьянение, смотрели довольно-таки ясно. — Бля, Тэхен, ты пьян, а у тебя хватило наглости отвлечься на что-то левое, когда я здесь, — недовольно заметил он. — Да-а, но, если серьезно..., — начал он, кажется. забывая о том. чем хотел заняться минуту назад. — Я думаю, что Чимин-хен взрослый и сам может за собой присмотреть. Ким немного помедлил, кусая себя за губу и отводя глаза в сторону. — Я не за него беспокоюсь. Чонгук притих, внимательным взглядом упираясь в беспокойные глаза напротив. Тэхен нервно облизнул губы, думая о чем-то своем. На лице его почти не видно было эмоций, помимо задумчивой серьезности. Он знал Чимина давно, хорошо и много. Слишком хорошо, чтобы знать, что тот никогда от своего не отступается. Чон притянул его к себе, возвращая руки обратно на стройное тело и целуя. Отвлекая от всего. — Он не сломается так быстро, — заверительно жарко выдохнул он ему в губы, влажные и покрасневшие от поцелуев, и, возможно, яркого тинта. Но Тэхену идет все красное. Ким издал саркастический смешок, так же, почти не отстраняясь. — Откуда ты знаешь? Чонгук загадочно улыбнулся, вспоминая недавнюю стычку. Наплохою. Действительно неплохо и смело. Хоть и безрассудно. Встречаясь с опасностью, люди обычно либо отчаиваются, либо следуют глупым и губительным порывам. Чонгук предпочитал второй тип людей. Чимин тоже. — Интуиция, — ответил он, сверкнув хоть и кроличьей, но хитрой улыбкой. Тэхен усмехнулся, кладя руки на крепкие плечи, приобнимая. Чон стянул с себя мешающую кожанку, закинув ее на закрытое сидение унитаза. Кожанка только чудом не свалилась с него на пол. Ким облокотился спиной на дверцу, запрокидывая голову, стукаясь затылком и тяжело выдыхая, когда тот прикусил за кожу острую ключицу в большом вырезе футболки и целуя выпирающий кадык, пробираясь руками под каемку штанов. Расстегивая ремень, без которого свободные брюки уже давно бы свалились с худых бедер. — Тебе ведь он понравился, — скорее утвердил, чем спросил Чонгук, улыбкой выдыхая прямо на ухо, рядом с небольшим колечком в одном из проколов. — Да, хен? — Возможно, — усмехаясь. — Я бы ревновал, если бы не знал, что это бессмысленно. — Конечно. Тэхен улыбнулся, прежде чем потянуться к чужой ширинке. Кожанка все-таки упала на пол. Но плевать. Чонгук все равно купит новую.