Кто ты?

— Ты действительно хорошо видишь в них? — недоверчиво прищурился Хосок, пытаясь разглядеть хоть что-то сквозь очки с тонкой оправой. Похоже, получалось не очень, потому что тот буквально почти впечатался лицом в лицо Мина. Он подумывал, что кто-то должен сказать ему, что это не так работает. Они сидели на высоких стульях за стойкой в уютном сокджиновсом кафе. Несмотря на то, что было уже начало зимы, пахло выпечкой и теплом. — Это потому что очки это не твоё, хён, — выхватил у него очки Тэхён, вставший с соседнего столика, нацепляя их на себя. Он приложил пальцы к подбородку и сделал соблазнительное выражение лица. — Гуки, скажи, я же секси в этих очках! - томно пробормотал он. И пока Чонгук, уставившийся в какую-то игрушку в телефоне, не отрываясь от неё, безучастливо пробурчал что-то вроде «ага, мой хён самый красивый», сам Ким, попытавшись пройтись от бедра по древесному цвета паркету, запнулся о стул, который не увидел из-за тех же очков, и громко рухнул вниз, чуть ли не пропахав носом землю. Все немного удивлённо обернулись назад, но, видя как сам виновник погрома обиженно потирает ушибленные коленки в джинсах и стыдливо протирает только чудом не разбившиеся очки, повернулись обратно. — Кстати, Юнги-хён, ты же ведь вроде не носишь очки, — удивился Чон, всё так же не отрываясь от экрана своего мобильника. — Мне прописали их неделю назад, — неохотно буркнул Мин. — Я обычно просто линзы ношу. Он не хотел говорить, что ему прописали их потому, что зрение ухудшилось из-за слишком частого сидения за экраном компьютера. Последнее время музыка так и лилась из него, позволяя выплеснуть все свои сложные чувства в студии. Не хотелось терять время. Так как он постоянно забывал их, то сами очки всегда лежали у Сокджина, который действительно умел заботиться о вещах. В отличии от него, каким-то чудом нашедший их Хосок не упустил возможности поиздеваться. — Готово! — Сокджин вошёл в комнату, внося туда большой торт и плюхая его на один из деревянных столов с клетчатой скатертью, облегчённо выдыхая, потому что смог донести его до места назначения, не уронив. Выглядел он донельзя довольным. — Так, ради чего мы тут собрались? — любопытно спросил Хосок со стойки. — Разве не понятно? — возмущённо отозвался старший. — Чтобы отпраздновать пол года с поступления Юнги в школу. Это же такое чудо, что он продержался так долго и не свинтил никуда! Юнги рядом с Хосоком возмущённо выдохнул. — Есть и ещё поводы, — продолжал Ким: — Недавний ремонт в моём кафе, последние удачные песни Намджуна и Юнги, получение Хосоком водительских прав! Да разве нужен нам повод, чтобы собраться вместе? — Так и скажи прямо, что просто притащить нас всех сюда хотел, — прыснул Чонгук, отрываясь от своего гаджета. В нужные моменты он мог быть довольно проницательным. — Ничего подобного! — надулся Джин, краснея то ли от злости, то ли от смущения. Несмотря на то, что после знакомства и недолгого сближения старший проникся вдруг ответственностью и то ли хёновским, то ли материнским инстинктом, и взял Тэхёна с Чонгуком «под крыло» (он сам так про себя сказал), но от собственного раздолбайства ему было никак не избавиться, а поэтому младшие при всём своём уважении частенько подтрунивали над своим непутёвым хёном. Зато попытки с Чимином потерпели свой крах сразу, заканчиваясь ругательством и тем, что Пак буквально попытался спрятаться от навязчивой заботы старшего за щуплой спиной Юнги. — Так, к чему всё это? — Намджун, не слышавший разговор по отсутствию, зашёл в кафе вместе с Чимином; колокольчики над дверью при этом оповещающие звякнули. В отличии от вездесущего и шутливого Сокджина, с Намджуном они быстро поладили. Последнее время Чимин часто уходил в себя и задумывался над чем-то. Юнги хотел помочь, но что-то ему подсказывало, что тот сам выговорится, когда посчитает нужным. — Что это с ним? — спросил Пак, когда Джин чуть не взорвался от ярости. — Празднует, — ответил Тэхён, уже вставший с пола и теперь активно пускающий слюни на аппетитный торт. Они уселись за стол, стоящий рядом со стойкой. Хосок остался за барной стойкой вместе с присоединившимся к нему Тэхёном. Сокджин, успокоившись, всё-таки угостил всех за счёт заведения. Несмотря на всё, он действительно любил заставлять своих друзей радоваться. Даже если это и было в убыток заведению. Но на самом деле его кафе, известное как заведение с вкусным кофе и десертами, а еще красивым управляющим, было довольно-таки популярно. Сокджин умел производить приятное первое впечатление. — Давайте дадим Юнги-хёну кусок побольше, — весело заверещал Хосок, подходя к столу, чтобы взять себе и Тэхёну по куску и попутно вываливая Мину на тарелку самый большой. Покрытый глазурью торт от собственной тяжести завалился на бок. — А то он такой худой и бледный, что если его в снегу закопать, то его никто и не найдёт. И когда Юнги уже раскрыл рот, чтобы ответить что-то типа «щас уебу», Чимин, усмехаясь, опередил его: — Ты не так уж далеко от него ушёл, хён. — А вот и не правда, — по детски надулся Чон. — Правда, — кивнул Пак, как его близкий ученик, отлично знающий, как старший не любит физические нагрузки. — Знаете, вот вы ведь оба вроде такие мелкие, а злобы у вас — хоть отбавляй. Где это всё помещается? — ехидно хихикнул Хосок, тут же убегая обратно, потому что Мин кинул в него свою ложку. Чимин, у которого мышечная масса была больше, чем у самого Чона, просто фыркнул, а вот Юнги нечем было похвастаться. — Не разбрасывайте мою посуду! — заорал Сокджин. — Теперь Юнги-хён будет есть торт руками, — прыснул Чонгук. Дальше всё проходило как обычная дружеская посиделка. Что бы не говорили и как бы не шутили над Джином, но все действительно радовались, когда была возможность собраться всем вместе. Как-никак, несмотря на абсолютно разные характеры, они по-настоящему сдружились за это время. Юнги понял, что что-то не так, когда Пак, оставляя половину съеденного торта на тарелке, случайно (или нет) мазнул по его руке, прежде чем сдвинуть счастливо уплетающего торт Чонгука и вылезти из-за стола. Заметив, что все особо на них не отвлеклись, увлечённые рассказом Сокджина о том, как он знакомил своих родителей с Намджуном, он тихо выскользнул из общей суматохи, направляясь за младшим на улицу. — Всё в порядке? — спрашивает он у спины в тёмном пальто. Чимин настольно редко проявляет собственные эмоции, что сам Юнги цепляется за это малейшее проявление слабости, как за спасительную соломинку понимания его чувств. Как за тот шанс, чтобы проникнуть в самые потаённые, самые глубокие уголки той души парня, которую он с такой тщательностью скрывает. — Конечно, — Чимин не повернулся, а его попытка (и довольно удачная) придать голосу апатии, навела Мина на мысль о том, а может ли спина выглядеть грустной? Если это так, то у спины Пака определённо имела каплю этого. А ещё чуть растерянности и замешательства, приправленного скептицизмом к самому себе. Этот странный набор эмоций Юнги замечал на протяжении последних нескольких дней, — его он видел у Чимина в глазах, когда в общей суматохе разговоров Тэхёна и Чонгука или во время урока, его разум будто впадал в прострацию, вылетая из этого мира и летая где-то то ли на закоулках сознания, то ли где-то очень-и-очень далеко. — Уверен? — Юнги опустил бровь. — Знаешь, — Пак повернулся к нему лицом, почти не скрывая раздражения, — с каких это пор ты стал таким назойливым? Юнги фыркнул. — Кто бы говорил. Чимин нахмурил брови и поджал брови, недовольно смотря на Юнги, но после, успокаиваясь, прикрыл глаза. Отец два дня назад скончался по причине болезни. Сокджин собрал всех вместе, чтобы поддержать его. — Ты не знаешь, что должен сделать, — Юнги шагнул вперёд, а его слова витали в воздухе, заполняя каждую частичку Пака и всё-таки подводя к пониманию самого себя. Не важно, насколько близок ты был с человеком. Чья-то смерть, особенно кого-то из тех, кто был с тобой всю жизнь, пусть даже и отравляя её, — это всегда страшно и печально. Юнги сделал ещё один шаг, осторожно протягивая руку, чтобы легко коснуться чужого плеча. Он знал, что Чимину не нужна его жалость. Чимину вообще ничья жалость не нужна. Он знает это, когда обхватывает руками чужие плечи, прижимая к себе за тёмное пальто и ощущая, как чужие руки сначала свободно болтаются в воздухе, но потом обхватывают за туловище, зарываясь лицом в плечо и щекоча серыми мягкими волосами щёку. С неба им на головы упали пара белых хлопьев. Пошёл снег.