— Он обобрал меня! До нитки! Жалкий воришка! Нет, ты же это видел! — Наруто не переставал возмущаться. Даже когда они входили в деревню через главные деревянные ворота, которые им отворили местные сторожа, писарь не удержался от того, чтобы ткнуть одного из них пальцем с воплем о том, что именно по их вине он теперь не может позволить себе и кружки эля.
— Видели. Сэр, — поправил Саске своего писаря, ловко соскользнув с лошади, от чего его длинный плащ только слегка всколыхнулся, после чего, взяв за упряжь коня, мягко прошёлся ладонью по его морде, показывая свою благосклонность к животному.
— Да не «сэркай», столько лет знакомы, — отмахнулся Узумаки от нахмурившего в миг брови Учихи, при этом продолжая бубнить себе под нос бранные выражения, услышанные в столичных пабах, которые, к слову, совсем не к лицу знатному дворянину, — я даже не помню, чтоб этот жулик ко мне подходил, …наверное, когда один из его салаг подсаживал меня на лошадь, … точно, тогда они и украли мои деньги, — ударив кулаком об другую ладонь, Наруто усердно закивал, высказывая свою догадку о случившемся, — а ведь матушка в ближайшие дни мне ни медяка не вышлет, — голубые глаза перекочевали на всё ещё мрачно глядящего в его сторону Инквизитора, чей угрюмый взгляд весьма красноречиво говорил о том, что статьи расходов над названием «для дорогого друга» у него не предусмотрено. — О, сэр, — спохватившись, писарь, кое-как перебросил ногу через лошадь, и, едва не свалившись в ближайшую канаву только благодаря тому, что успел ухватиться за коня, который фыркнул не менее раздраженно, чем стоявший неподалёку Саске.
— Да-да?
— Вы не одолжите мне десяток золотых на кров и кусок хлеба, — сложив руки в молитвенном жесте и направив просящий взгляд на непроницаемое лицо Инквизитора, Узумаки получил в ответ скупое, хоть и ожидаемое, молчание, а не полный энтузиазма и желания выручить собрата широкий жест. — Ну, прошу вас, ваше жалование во много раз превышает скромные запросы вашего писаря, — пустился в уговоры Наруто, однако Саске уже не слушал его, снимая собственный саквояж с коня. Открепив ремень на сумке, юноша будто бы по наитию, поднял глаза на близ стоящий клён, что слабо освещался от висевшей на крюке рядом с местной конюшней масляной лампой.
На дереве статно, если это в принципе можно было бы употребить к птице, сидел ворон, да и не один, в общем их Саске насчитал около пяти, но тот, первый, на который упал его взгляд отличался от своих собратьев тем, что был не только больше, но и имел более массивный клюв, от чего байка с заклеванной послушницей стала казаться более реальной. Так как теперь оглядывая ворона, что так же участливо, будто бы осматривал его, Саске сдвинул брови, прогоняя подобную теорию. Птица не может быть заинтересованной ни в чём, кроме того, как набить желудок и свить гнездо, так что ворон вовсе не увлеченно за ним следит. Да и вовсе не следит. Просто смотрит. Своими чёрными блестящими глазами-бусинками, на которые удачно так падает свет, что и разыгрывается воображение.
Ворон открыл клюв и громко каркнул, словно в подтверждение мыслей Саске, который помотал головой от очередной безумной идеи, пришедшей ему на ум. Учиха сразу же заподозрил причастность Узумаки к своей глупости и предположению о том, что птица может что-то там думать, мыслить или намеренно делать. Длительное общение с писарем точно не могло пойти ему на пользу.
— Сэр, ну, что там насчет займа? — вкрадчиво поинтересовался за спиной Учихи Наруто, — Я могу не только бумажки заполнять о ваших великих делах, но и выполнять какие-нибудь там поручения? Заказывать за вас продовольствие в трактире, восхвалять ваши деяния или…эм, … передавать ваши поручения кому-нибудь ещё, … — перечислял парень, пытаясь взять всю свою поклажу в руки, но у него то и дело что-то выпадало, будь то его набор письменных принадлежностей, футляр с павлиньим пером или клинок, который рассекал со дня своей ковки, разве что, воздух. — Могу потереть вам спинку в купальне!
— Оставь свои жалкие попытки оправдать свою бесполезность, — ухватив саквояж одной рукой, Саске, мысленно закатив глаза, пояснил, — ты тут только благодаря своим родственникам, и будь моя воля, я б выбросил тебя в ближайшем кабаке ещё при отъезде из столицы, но, раз уж тебя мне навязали, как камень, что вечно тянет на дно, а избавиться от него, религия, так сказать не позволяет, то выполняй тогда и другие функции этого камня, Узумаки. Молчи, — подвёл итог юноша, проходя мимо конюха, который почёсывал голову, но вопросов задавать не стал. Звонкая монета, которую ему дали ранее, приятно грела карман, а вызвать немилость такого гостя было чревато последствиями.
— Но, а как мне иначе вернуть деньги, сэр, матушка же, …- начал было снова понуро Наруто, но Саске прервал его брошенной фразой.
— Натурой отдашь.
— Ч-что-что? — запнувшись от таких слов и округлив глаза, как и стоявший до сего момента безучастно конюх.
— У тебя совсем нет чувства юмора, — криво усмехнувшись, ответил Учиха, даже не оборачиваясь на пунцовое лицо писаря. Инквизитора интересовало прежде всего месторасположение постоянно двора среди множества деревянных построек и закоулков, однако вопрошать самого себя ему долго не пришлось, так как гогот, донесшийся с соседнего двухэтажного дома, с покачивающейся вывеской «Три оленя», дал ему скорый ответ. Своеобразное название, в общем-то, как и у всех таверн, нисколько не смутило Саске, который был невольным обладателем четвёртого «оленя», который сейчас, пыхтя и тяжко втягивая воздух через ноздри, тащил все свои пожитки, едва видя дорогу.
Пройдя к зданию, вблизи которого голоса раздавались всё громче, Инквизитор отчетливо понимал, что ему даже находиться в подобном месте не подобает, но поднимать шум среди народа раньше времени что-то выпрашивая и выискивая — излишне. Ведь люд делится охотнее информацией, сплетнями и историями о чьих-либо подвигах или оплошностях с каким-нибудь торговцем или путешественником, нежели с представителем власти под строгую запись и нервную дрожь в коленках. Здесь как раз Саске мог пригодится Наруто, сам он не был особо словоохотлив и предпочитал слушать да наблюдать, блондину же не составляло труда найти язык с завсегдатаями подобных заведений, а, значит, он хоть раз, но оправдает свой ночлег на сегодня, по крайней мере.
— Узумаки, не распространяйся о моём сане и цели нашего прибытия, расспроси местных об тех случаях, о которых говорил варвар, он, конечно же, приврал, но мне бы хотелось услышать полные версии местных слухов, — подманив к себе пальцем Наруто, шепнул тому на ухо Учиха, и кивнул на дверь таверны, — я буду у бара, закажу нам номера, …
— Номера? После услышанного от того мерзопакостного ворюги я меньше всего хочу оставаться на ночь один! Ни за что, не заставите! — пискнул юноша, но Саске тут же шикнул на него, оглянувшись и убедившись, что за ними никто не наблюдает, кроме того же подозрительного воронья с веток клена, продолжил уже сам.
— Ты всегда можешь вновь отоспаться в свинарнике, тебе не впервой же, …- не без доли насмешки протянул в сторону Учиха, но, видя, искренний ужас в небесного оттенка глазах, прибавил, — как будет угодно, но если побеспокоишь меня своим пьяным храпом и на сей раз, я выжгу эту памятку у тебя на спине.
— Хех-хе, — натянуто выдавил из себя смешки Наруто, подхватывая свои покачнувшиеся пожитки, — У вас очень, … специфический юмор, …сэр.
-Это не шутка, Узумаки, — криво поджав губы от подобного комментария, Инквизитор сунул руку во внутренний карман плаща, доставая кожаный мешочек с монетами, откуда извлек несколько серебряников, и оттянув ткань на камзоле писаря, закинул ему их туда, — этого должно хватить.
— Сэр, между прочим, если не поскупиться и поставить выпивку парочке крестьян, то можно услышать много чего интересного, — с видом знатока протянул Узумаки, — понимаете, народ говорит охотнее, когда в кружке налит эль.
Цыкнув, Саске извлёк ещё пару монет и вложил их туда же, куда и предыдущие, после чего направился к тяжелой двери.
Внутри здание смотрелось едва ли лучше, чем снаружи. Такое же деревянное, неказистое, и, кажется, уже отстоявшее не один десяток лет. Основное помещение трактира представлял заставленный столами и скамейками зал, неподалеку находилось несколько бочек, стоявших в углу, стойка, за которой бармен — молодой парень, с высоким хвостом, натирал тяжелые кружки тряпкой, лениво глядя куда-то сквозь Инквизитора. Поблизости сидело кучка местных посетителей, часть из которых сразу же замолчала и уставилась заинтересованно на Саске, другие же даже не прерывали беседу и чоканье своих бокалов.
Не сказать, чтобы Учиха ни разу не бывал в подобных заведениях, скорее, их посещение было вынужденным — ночлег, скорая трапеза или выуживание Узумаки, который, нажравшись аки хряк, мог и похрюкивать на публику. Сам же Саске предпочитал тишину, спокойствие и стабильность, которыми ни один кабак не мог похвастаться, ибо подобная атмосфера — убыль для бизнеса. Что же касается местного постоялого двора, то Инквизитор, обведя глазами общий зал, приметил даже несколько тёмных сосудов с вином, а не только с дешевым пойлом для крестьян. Хотя Саске весьма сомневался в том, что качество алкоголя здесь подобает столичному хотя бы на четверть.
Так же в таверне был своеобразный декор в виде голов диких животных, прибитых к стенам, присутствовали даже нетипичные для подобных мест застиранные занавески, а также выскобленный дочиста пол, который, несмотря на наличие гостей, был заметно чище, чем там, где Учиха бывал ранее. Чистоплотность, мягкие сидушки на стульях, а также отсутствие кислотного запаха чьей-то блевоты и харчков на полу — всё это натолкнуло Саске на мысль о том, что тут приложила руку женщина, которая держит заведение железной рукой, раз даже ему в первые секунды не бросились в глаза летающие мухи и сальные тряпки.
Проходя к барной стойке, Инквизитор задумался о том, что стоило было сменить своё одеяние ранее, дабы не выделяться, но его чёрный плащ с серебряными застежками, тёмный камзол, высокие в тон им сапоги были будничной одеждой в столице, в которой никто не и присматривался так пристально, как здесь в Коэн. Не стоило забывать и про тонкую кольчужку, к которой юноша так привык, что её отсутствие во время ванны, например, доставляло ощутимый дискомфорт и неприятный осадок тревожности.
Поставив свой саквояж рядом на высокий стул и сев на такой же, Саске краем глаза отметил, что дверь снова раскрылась и всём вниманием местных завладел Наруто, что протискивался со своей ношей, притом едва ли не падая и спотыкаясь об порог. Переведя взгляд на трактирщика, который выглядел ничуть не старше самого Учихи, юноша ладонью подманил того к себе, когда тот вопросительно изогнул бровь.
— Бутылку вина, — Инквизитор кивком указал на стоящие позади парня сосуды, — и какую-нибудь закуску, …сыр, и фрукты, если имеются, — махнув кистью, тише прибавил юноша, так как на него всё ещё косился один из посетителей, чьего лица было не разглядеть из-за накинутого по самые тонкие ноздри капюшона.
— Это, …будет стоить около пятидесяти серебряных, — почесав пространство меж губой и носом и оглянувшись назад, протянул трактирщик, — если, изволите, сэр, то есть и бутылки с виноградников Страны Земли, но они подороже, по два золотых каждая.
Саске вскинул брови, цены в Коэн были на удивление низкими, хотя Суйгецу и упоминал, что тут проходят множества караванов, Учиха и не подозревал, что вино, которое он пил в столице за десяток золотых, тут может обойтись ему всего в две.
— Давайте, и отложите мне пару бутылок, — оглянувшись назад на знакомый гогот, кой-принадлежал его писарю, что свистом уже подзывал миловидную официантку, которая поднесла сразу же на подносе несколько пинт пива Наруто и тем, к кому он подсел. — Они мне пригодятся, — буркнул себе под нос Саске, вернув глаза к стоящему за барной стойкой парню, который участливо хмыкнув, уже откупоривал ему вино.
Через десяток протяжных минут уже опустошив второй бокал и медленно закидывая в рот, на удивление, сочные и приятно кисло-сладкие виноградины, Учиха то и дело бросал взгляды в сторону на уже собравшего возле себя полтаверны Наруто, который что-то рассказывал, колотя себя в грудь и обматывая пол лица полотенцем, что выхватил из лямки фартука кокетливо визгнувшей официантки, изображая из себя одного столичного капитана стражи. От подобной пародии, Саске даже позволил себе улыбнуться украдкой и вернуться к вину, подлив которого, обратился к трактирщику, что представился, как Шикамару Нара.
— В Коэн, наверное, часто заезжают такие самодуры? — глазами показав в сторону Узумаки, Инквизитор отделил от грозди ещё одну виноградину пальцами.
— Не так часто, как хотелось, — уклончиво протянул Шикамару, — в последние годы и вовсе мало тех, кто остаётся дольше, чем на переночевать.
— От чего ж так? — скорее безучастно поинтересовался Учиха, провожая взглядом подмигнувшую ему светловолосую официантку, что, казалось бы, страдает каким-то искривлением позвоночника, судя по излишне выгнутой вперед груди.
— А, вы, сэр, видать, не из этих краёв, по-моему, уже все только и гудят о том, что у нас помер глава, словно все тут вечно живут, а он возьми да помри и испорть перепись населения, — невесело хмыкнул Нара, подставив локоть на стойку, — только лишнее внимание привлекают, … вон, как Ино, — закатил глаза Шикамару, рукой делая знак официантке, чтоб та не стояла на месте, а обслуживала гостей.
— Лишнее? — вложив очередную ягоду в рот, пробормотал Саске, изображая из себя любопытствующего городского проходимца.
— А то, …как взбаламутят местные леса, так уж точно мы хлопот не оберёмся, и без того нечисть эта окаянная, жизнь всем портят. Ведьмы проклятущие, — кинув тряпку на стойку, устало фыркнул Шикамару.
Инквизитор, что в этот момент, делал глоток вина, чуть не поперхнулся, услышав снова это безумное слово «ведьма». Ладно там, неразумные варвары-отщепенцы, что только наслышаны о происходящем, но, уж, если сами селяне верят в несуществующих ведуний и прочую нечисть, то это уже никуда не годится.
— Ведьмы? — свой скепсис Саске ощущал на языке даже спустя три бокала красного вина, — Ведьмы, …- последующий смешок удивил Шикамару, который будучи коренным жителем Коэн, как и его отец Шикаку, и дед, и даже прадед, знал об проклятых землях деревни не только понаслышке. Подобное неведение о силах, неподвластных простому смертному, сразу навело Нара на мысль о том, что путник перед ним не просто мимо проезжающий путешественник, что, в общем-то было и так понятно по слишком дорогому покрову одежды и не предназначенному для долгих прогулок сапог, а кто-то из северных регионов, для которых ведьмы не более, чем бабкины страшилки.
— Ведьмы, — подтвердил трактирщик, даже не собирающий обсуждать эту тему, так как это было лишнее, но вскинутые брови гостя явно требовали продолжения, — не уж-то никогда не слышали, сэр? — кратко глянув в сторону двери, ведущий на кухню, где его жена жарила гуся, шепотом поинтересовался Нара. Темари не любила подобных разговоров, впрочем, нравилось ей вообще мало что на самом-то деле. Как постоянная прихожанка местной церкви, она содрогалась от мысли, что подобная тёмная сила когда-нибудь до неё доберётся, поэтому вознамеривалась каждый раз кинуть в мужа что-то увесистое, чтоб он сам не провоцировал своими речами нечистых.
— Так говоришь, будто мы ведём разговор о белках, а не о, …- Саске пожал плечами, выражая своё отношение в подобным байкам.
— Скажу то же самое, что говорил и всем остальным: вы просто ещё не везде были, чтобы знать, что есть в этом мире, а чего нет, скажите ещё, что в Стране Воды нет водяных, — фыркнул Шикамару, закатив глаза, словно гость несёт околесицу, хотя, на взгляд Саске, делал это именно трактирщик.
— О, да ещё и оборотни, ходячие мертвецы, духи там и некроманты, — насмешливо покивал Учиха, впрочем, с последними дело он имел, но, это были лишь сбрендившие старики и старухи, что отчаянно жаждали внимания или крови «девственниц» для своих ритуалов, но в итоге всё равно являлись лишь душевнобольными людьми, которых лечить было бесполезно, а вот на рудники сослать — запросто.
— С вашим неведением, сэр, вам лучше в Коэн не задерживаться, — покачав укоризненно головой, сообщил Нара.
— Раз уж об этом зашел разговор, я бы хотел снять номер, желательно двойной.
Шикамару хотел было сказать, что все комнаты заняты, чтоб нежеланный гость поискал пристанища в другом месте, но золотая монета, появившаяся на прилавке, убедила его в том, что ничего страшного не произойдёт и его дом не вспыхнет алым или, чем чёрт не шутит, чёрным демоническим пламенем, если он немного подзаработает.
— Конечно же, сэр, у нас есть одна такая комната, там две постели. Вы кого-то ждёте или, …оу, — Нара перевёл глаза на шумевших за несколькими столами посетителями, громче всех среди которых горланил незнакомый ему светловолосый юноша в оранжевом камзоле, что непривычно бросался в глаза. Догадка сразу же поразила трактирщика, но он нисколько не изменился в лице. Всё-таки это вовсе не его дело, зачем осуждать людей, которые ещё и золотыми платят. — Ключ, к сожалению, только один, его оставить вам или вашему, … спутнику?
— Откройте мне номер, то, что будет дальше, меня уже касаться не должно, — пояснил Учиха, выходя из-за стойки и прихватывая с собой свой саквояж. Остатки вина и заказанных фруктов, он милостиво оставил на попечение хозяина таверны.
Поднявшись на второй этаж за Шикамару, что проводил его до двери и зажёг свечу в комнате, показывая её весьма скромное убранство в виде двух застеленных клетчатыми покрывалами коек, дубовой тумбочки, тяжелого сундука для одежды да стола у окна. Впрочем, всё выглядело весьма опрятно и чисто, а запах в комнате и вовсе казался Саске очень знакомым, но опознать его, как он не пытался, у него не получалось.
— Чем пахнет? — поморщив нос, в итоге задал вопрос юноша к Нара, что приоткрыл ставни окна, впуская свежий уличный воздух.
— А, это, … моя благоверная цветы раскладывает по шкафам, … ничего такого, не колдунья и не ведунья, — быстро проговорил хозяин постоялого двора, будто бы боясь чего-то, на взгляд Саске, — это чтоб пахло приятно белье там, вещи. Духѝ нам не по карману же, вот и, …- оправдывался Шикамару, хотя Саске на него вовсе не смотрел, а лишь принюхивался. Запах и в самом деле был цветочный.
— Ладно, — кивнув, отпустил знаком руки парня, Саске, после чего кинул свой саквояж рядом с постелью и потёр шею. Ему хотелось принять ванну и смыть с себя дорожную пыль, но подобной роскоши, в Коэн, разумеется, ему не найти. Мысленно поставив себе цель поинтересоваться о том, как обстоит тут дело с гигиеной, Учиха присел на койку, отметив про себя, что матрас жёстче, чем ожидалось.
Проведя тыльной стороной ладони вдоль лба, Инквизитор скинул с себя плащ и, коснувшись, камзола, хотел было нащупать пуговицу, но, вместо этого опустил руку и обернулся в сторону окна, услышав шелест крыльев. Увиденное вызвало у Саске вялый смешок, который он не знал кому адресовать. На подоконник угромоздился чёрный ворон, что немигающим взглядом взирал на него, и, кажется, совсем не собирался улетать.
— Что за глупая птица, — пробормотал парень, расстегивая пуговицы и снимая с себя жилет, но, когда подошло время снимать рубашку, юноша застопорился, ища причину своей заминки, которая сводилась именно к наблюдавшей за ним птице. — Подглядывать неприлично, знаешь ли, — обратился к ворону Саске, после чего досадно цокнул на себя же. Первые сутки в Коэн и он уже упрекает птицу — немыслимо! Что же будет дальше? Устроит допрос камню?
Однако, ворон на немое удивление, застывшее в глазах Саске, поднял чёрное крыло, словно прикрывая голову, после чего сразу же опустил и насмешливо каркнул в сторону застывшего Учихи.
Инквизитор сталкивался с дрессированными птицами, собаками и даже людьми, но сей ворон, будто бы понимал его речь.
— Я изрядно выпил, — сразу же нашёл объяснение своим галлюцинациям и бреду Саске, направляясь к окну и птице, которая при его приближении даже не двинулась с места и не улетела, боязливо хлопая крыльями, а наоборот, взирала на него со своего места, от чего уже сам парень остановился в паре шагов от неё. Мощный клюв выглядел весьма угрожающе даже на трезвую голову.
— Пошёл вон, — приглушенным шепотом произнёс Саске. Он был не настолько пьян, чтоб фехтовать с вороном, как и целиться из револьвера в него, но то, что какая-то птица выставляет его слабоумным его неизмеримо раздражало.
Чёртова птаха не сдвинулась с места, зато горделиво поднялся острый тёмный клюв, от чего юноша едва не поперхнулся от гнева. Вся поза ворона так и говорила: «А ты меня заставь». Эта ситуация пробудила кое-какие недалекие воспоминания Саске.
Будто бы он вновь находится в сыром и промозглом подвале, выуживая раскаленными щипцами из помешанной еретички, богохульно верующей в свою способность, данную якобы Господом, видеть сквозь стены и вещи. Этой грязной и наглой клеветой она оскверняла не только свой род, но и церковь. Однако, несмотря на истязания, девчонка держалась излишне гордо, даже головы не склоняла в присутствии Инквизитора и Верховного, а также их свиты. Только и делала, что перебирала в руке край своей рубашки из мешковины, в которую её, как пугало вырядил тюремщик, и кусала обескровленные губы. И каждый раз после гулко разносившегося по пустынным коридорам темницы девичьего крика, Учиха Мадара повторял одно и то же слово — «Покайся». Саске глядел на девчонку и, порою, не выдерживая, отводил взгляд. Вместе с просыпающимся отвращением и задушенной им на корню жалостью, поднимала голову аки змея ярость.
Глупая баба. А ведь ей нужно было всего лишь признать свою ложь, упасть ниц и молить о прощении. И вовсе не Учиха Мадару, тот прощать не умел в принципе, но Бог, в отличие от него, должен быть куда милосерднее.
И тем не менее, девчонка лишь стискивала сильнее челюсть, а после поднимала на них свои ясные перламутровые глаза и выдавливала из себя надменную насмешку на очередной приказ. К сожалению, для еретички, Мадара обладал ещё более скромными запасами терпения, нежели Саске, который даже предложил было продолжить «допрос» вместо дяди, но сердобольный взгляд, смешанный поровну с елейным ядом, со стороны Верховного уже вынес приговор в виде всепрощающей улыбки старшего Инквизитора. Как правило, такое выражение лица у Мадары говорило лишь об одном — у столичного плача сегодня будет работа.
Вот и сейчас Саске свысока глядел на эту беспечную птицу, что вовсе и не думала улететь даже от тяжёлых в её сторону шагов или резкого жеста руки. Она словно жаждала, когда у Инквизитора закипит кровь, и он сожмёт её горло в своей руке.
— Убирайся, — процедил юноша, перекладывая ладонь на клинок, который ещё не успел снять и сложить под подушку своей сегодняшней постели. Так безопаснее. Никогда не знаешь, что может случиться ведь.
Преодолев оставшееся расстояние между собой и вороном, Учиха решил было, что это уж точно спугнёт чёртового ворона, но не тут то было. Птица продолжала сидеть, будто бы ручная, совершенно не боясь, что ей могут причинить вред.
— Брысь, … уходи же, — помахав кистью перед вороном, который на это скептично на него посмотрел, якобы вопрошая, серьёзен ли Инквизитор, — уходи! — рявкнул под конец Саске, которого собственные домыслы в голове напрягали не меньше глазеющих на него чёрных глаз-бусин. Тряхнув рукой, дабы задеть ворона, который плавно вспорхнул на дерево неподалеку, парень со скрипом задвинул ставни и закрыл их на петлю, успокоено выдыхая.
Так всполошиться из-за какой-то надоедливой птицы, … Что за чепуха.
Упираясь ладонями на подоконник, Саске покачал головой. У него совершенно нет времени на подобную ерунду, уже по утру ему предстоит встретиться с замещающим главу священником, обойти свидетелей, место преступления, а ещё стоит разобраться с этими байками по поводу ведьм.
До чего же доверчивые деревенщины. Пугаются каких-то раздутых слухов.
Пройдя к постели и сняв сапоги, юноша по привычке вложил клинок в ножнах под подушку. Он сам не помнил откуда это пошло. Он не испытывал страха перед грабителями или разбойничьим налётом, даже не пугался возможных подосланных убийц, но тем не менее исправно носил кольчугу и держал под рукой оружие, будто бы с минуты на минуты за ним кто-то придёт. Кто-то против кого клинок и пули бесполезны.
Упав на кровать, Саске ощутил слабость и приятную истому. Тело истосковалось по комфорту, а спина, успевшая едва ли не одеревенеть из-за постоянного держания осанки изрядно ныла. Учиха допустил мысль о том, что неплохо было бы раздеться до конца и залезть под одеяло, но голова, казалось только и ждала того, чтоб коснуться подушки. Глаза слипались, дыхание выравнивалось. Даже то и дело потрескивающие пламя оставленного огарка свечи в медной тарелке, да отдаленное покаркивание ворона за окном не могло предотвратить того, что Саске неимоверно хотел спать. Слабое сопротивление и дрожание век сводились на нет. Видавшая и лучшие дни подушка, была подобна пуховой перине, а теплый летний ветер, проходивший сквозь щели, едва ласково касался иссиня-чёрных волос.
Юноша проваливался в дрёму, которая сладко шептала ему на ухо его имя, покуда тёмные, как сажа, руки одна за другой выползали из-под постели и длинными лоскутами обвивали его тело, отдавая в пленяющие объятия нежданного гостя.
***
Саске редко снились сны. Впрочем, жаловаться ему на это не приходилось, он чувствовал себя более отдохнувшим и свежим, когда перед глазами была тьма, а не вольно вальсирующие картинки прошлого или обременительные тяжелые двери, которые он открывал одну за другой, но так и не мог найти ни выхода, ни того, чего искал. Сегодняшний мираж отличался от других. Юноша находился в лесу близ Коэн и медленно приближался к самой деревне, шурша молодой и мягкой травой под его босыми ногами.
Ему будут совсем не рады в поселении. Его там не ждут. Но он идёт, едва касаясь земли и избегая ненужных и косых взглядов селян, которых, само собой, смутит его вид. Он сливается с тенью, когда один из сторожил, зевая и потирая заспанные глаза, направляет в его сторону свет фонаря.
Перемахнув через двухметровый забор, словно переступив через ступень над порогом, Саске огляделся кругом, возвысившись на крыше одного из покосившихся домов. Он видел ночные огни деревни, слышал шипение дворовой кошки, даже трепет кленовых листьев, а невесомый ветер доставлял самые разные запахи и звуки. Где-то трясется от страха мышь, вокруг которой разбрасывает свои кольца змея, где-то изогнувшись в спине, протяжно стонет ненасытная вдова, даже искренний в мольбе шепот в церкви, чьи колокола ещё молчат, достигли его ушей. Все чувства Саске были куда острее, чем наяву, но всё же, он был здесь за другим. Кое-что выманило его сюда и нарушило его многолетний покой.
То самое, что обагрило его глаза в алый, когда он инстинктивно развернул голову в сторону пронесшегося пьяного хихиканья со стороны одного из постоялых дворов Коэн.
Всколыхнув одеждами, Саске перепрыгнул на следующую крышу дома, даже не допуская мысли о том, что это опасно или неправильно, ведь, будто бы сам ветер, позволял ему плавно соскакивать с соломенных и черепичных кровлей, и бесшумно преодолевать расстояние за считанные секунды.
Услышав краем уха чоканье бокалов на нижнем этаже таверны, юноша остановился и ловко соскользнул в окно с раскрытыми настежь ставнями, что гостеприимно его ждало.
Внутри было всё так, как он запомнил: две постели, тумбочка и тяжелый сундук для вещей, даже клетчатые пледы на постелях, и этот сладковатый запах, который сразу же ударил в нос, напоминая о былом.
Саске напрягся, когда опустил ступни на деревянный пол. Он был один в комнате. Он не слышал дыхания. Не видел движений. Даже жизни не чувствовал рядом, но все инстинкты нашёптывали о том, что стоит ему оступиться, ему в горло вонзятся ядовитые клыки.
Выставив вперед пальцы с чёрными ногтями, вид которых внутренне вызвал отторжение Саске, юноша заинтересованно склонил голову, разглядывая свою странную руку. Секундою ранее он хотел было прошептать древние слова, но застыл на месте и обхватил своё тело. Мысли стали беспорядочно метаться в голове, где до этого было ясное сознание и четко расставленные приоритеты.
Ноги, будто бы залитые свинцом, подчинились вовсе не воли Саске и двинулись к дальней от окна постели, где серебристый свет луны за его спиной осветил бледное лицо и бездыханное тело. Инквизитор широко распахнул глаза, отказываясь верить в то, что сейчас глядел на самого себя. Мраморно-бледного с безвольно свисающей с постели рукой и слабо приоткрытыми губами, покуда потухшие глаза опустошенно были направленны в сторону распахнутого окна.
Это ведь не может быть он. Ему кажется. Он же вот, живой и невредимый, а это всего лишь ошибка, наваждение, причуда нетрезвого разума…
Инквизитор застыл на месте, когда у него в голове будто бы кто-то хмыкнул на его последнюю мысль, выражая свою скромную иронию по поводу нетрезвого рассудка. Его сознание, словно раздвоилось, ведь сейчас Саске мог только неотрывно смотреть на свою посмертную маску, а его тело в то время не только действовало само, но и вторая половина насмехалась над ним.
Вот он приблизился к самому себе и склонился, наверное, чтобы проверить признаки жизни, но внутренний голос вновь насмешливо так хмыкнул, опровергая собственные мысли.
Рука с чёрными ногтями грубо схватила безвольное лицо за подбородок и потянула на себя, сокращая расстояние, от чего Саске начал противиться всё больше по мере приближения к нему. Отвращение было настолько сильным, что Учиха готов был ударить самого себя по кисти за одну подобную мысль, но тело его абсолютно не слушалось. Приступ тошноты накрыл его с головой, когда его уста коснулись холодных губ. Более странного и одновременно пугающего зрелища Саске видеть не приходилось. Он целовал сам себя. Даже при всём желании, совершенно не целомудренно и неоправданно.
Дыхание участилось, собственные губы изогнулись, в шепоте, среди которого послышалось и его имя.
— Саске, …
***
От холодного пота взмокла не только врезающаяся в тело кольчуга, но и рубаха. Саске, распахнув глаза, хотел было подорваться с постели, хватая ртом воздух, но придавившее его к кровати тело ему помешало, от чего юноша в ужасе завёл руку под подушку, пытаясь нащупать ножны.
Чужое обжигающее дыхание щекотало ухо и подбивало Учиху истошно закричать да вонзить клинок поганой твари в горло, вот только трясущиеся пальцы никак не могли найти оружие.
— Мм, Саске, …- шершавые губы коснулись шеи, вызвав новую волну мурашек, которые ледяными пальцами сковывали сердце Инквизитора. Не переставая порывисто дышать, юноша упёрся ладонями в тело и скинул его с себя, от чего оно грузно свалилось на пол, издав протестующий и разочарованный скулеж, покуда сам Учиха забился в самый вверх постели, с омерзением вытирая чужие слюни с себя и не сводя глаз со спины монстра.
Метнувшись глазами к тумбе, на которой обнаружил свою потерю в виде клинка, Саске схватил его, и на лету высвобождая из ножен, замахнулся на того, кто, потирая ушибленный копчик, сонно и недоуменно уставился на него в свою очередь.
Лениво-пьяная улыбочка, расплывающаяся первые секунды на лице вторженца сменилась на испуганную, когда ясно-голубые глаза скосились на остриё, направленное на него. — Это недоразумение, чистое, … и невинное недоразумение, …- заплетающимся языком попытался объясниться писарь, пальцем пытаясь отвести от себя клинок, но Саске приблизил его обратно.
Перед глазами Инквизитора ещё проносились остатки его дрёмы: лес, Коэн, крыши, номер в таверне и его мёртвое тело на постели. Он видел его. Чувствовал холод своей кожи. Даже этот привкус мёртвого поцелуя, …
Дёрнувшись от прошедших вновь вдоль спины питающихся его паникой мурашек, Саске моргнул и уставился на Наруто, что, натягивая на лицо свою вечно виноватую физиономию, потирал ушибленный зад.
Это ведь может быть даже не Наруто. Его могли провести. Обмануть. Ведь сны не могут быть такими реалистичными.
— Сколько раз ты побеждал меня на тренировке? — холодно спросил Саске и, заметив недоумение Узумаки, рявкнул, — Отвечай!
— Ну, что ты, …- писарь сморщился, как прошлогодний фрукт, кисло поджимая губы.
— Вы. Сэр, — жестко прервал юношу Инквизитор, чья паранойя сейчас продолжала нашёптывать что, произошедшее не сон, и проклятая тварь ещё где-то рядом, — отвечай! Сейчас же! Иначе я вспорю тебе брюхо, мерзкая свинья, — хриплым шепотом проскрежетал парень, подползая на коленях по постели ближе и всё ещё держа клинок у горла писаря.
— Сэр-сэр, — боязливо затараторил Узумаки и, пожав плечами, ещё раз покосился на подрагивающее лезвие в руке Саске, чей всегда равнодушный чёрный взгляд, сейчас волнительно и дико глядел на него в лучах, чуть проклюнувшегося рассветного солнца. На сей момент Инквизитор походил на душевнобольного, в растрепанной рубахе из-под который виднелся кусок металла кольчуги, а также с взъерошенными волосами и лихорадочно блестящими глазами. — Ни разу, — неохотно ответил наконец Наруто, ладонями надавив на глазные яблоки. Он очень надеялся, что это ему по-пьяни ещё мерещится.
— Да, … ни разу, — всё ещё напряженно на него глядя, буркнул Учиха, после чего отвел клинок и подскочил в два прыжка к окну, упираясь руками в подоконник и что-то выглядывая.
— Всё нормально, …сэр? — осторожно спросил Наруто, зевнув и провожая ещё немного нечётким взглядом Саске, который скакал по комнате, как бешеная коза, то и дело оборачиваясь на свою тень и при этом не выпуская из рук оружие. — Вам приснился плохой сон? — неуверенное предположение соскользнуло с губ светловолосого парня.
— Сон? — Учиха замер на месте и посмотрел вновь на открытые настежь ставни. Он их закрывал. Он избавился от чёртовой птицы и закрыл ставни намертво. — Ты открывал окно? — сдерживая дрожь в голосе, как можно спокойнее поинтересовался юноша.
— Не помню, … возможно, — допустил Наруто, ткнув пальцем в небо, хотя последнее на чём обрывались его воспоминания то, как он вразвалочку ввалился в комнату и рухнул на первую-попавшуюся постель.
Прищурив недоверчивый взгляд, Саске сдержанно кивнул. В его голове все ещё не получили ответа и другие вопросы. Например, его клинок переместился каким-то
мистическим образом на тумбочку, хотя, он всегда клал его под подушку, но, тут Учиха готов был смириться с подобным обстоятельством так, как он слегка выпил, и его возможная нелепая оплошность спасла жизнь писарю, о чём, разумеется, упоминать не стоит.
— Сон, — поджав губы, вынуждал себя согласиться с этим Саске. Доказательств обратного не было не могло быть. Ведь он не умирал. Как иначе он мог воскреснуть?! Это всего лишь бред от долгой дороги, новых впечатлений, россказней местных жителей и капли алкоголя, — Сон. Неприятный и, … — когда Инквизитор вспомнил о поцелуе, его передёрнуло, -…гадкий.
Провожаемый вопрошающим взглядом Узумаки до своей постели, Учиха сел на кровать поверх пледа и провёл влажной от пота ладонью по и без того взмокшим волосам. Ему не доводилось испытывать на себе столь правдоподобных снов. Ведь всё и впрямь казалось таким настоящим и можно ведь, если так, в порядке бреда предположить, что он на самом деле умер, … и странным образом воскрес?
Саске приподнял брови, не веря в то, что он скатывается до подобных теорий и даже допускает один шанс из миллиона на подобное развитие событий. Но, тем не менее, на секунду предполагая, что ему всё не привиделось в этом кошмаре, а произошло на самом деле, то, …
Инквизитор повертел в пальцах свой клинок и вложил его в ножны под тихий вздох облегчения позади себя. Наруто нужно было так мало, чтоб ощутить себя в безопасности, в то время, как Саске, коснулся подушечками пальцев своих век. Было кое-что ещё, что нельзя было оставлять без внимания. Кто его убил, и…
Чьими очами он видел?
